Личный приём - 2022-02-21
С. Крючков
―
Добрый вечер, дорогие друзья. Меня зовут Станислав Крючков. Это программа политика Евгения Ройзмана «Личный прием». Кстати, не знаю, насколько уж можно этот вечер назвать добрым, но то, что события в нем сгущаются очень и очень плотно, – это однозначно так. Евгений Вадимович с нами на связи из Екатеринбурга. Евгений Вадимович, добрый вечер, здрасьте.
Е. Ройзман
―
Всем привет. Стас, привет. Понятно, что скорость событий, плотность событий невероятная. Живем в интересное время, но не в самое лучшее.
С. Крючков
―
Сейчас вот такая нервозная достаточно атмосфера. Все ждут обращения, которое должен сделать президент. По «Первому каналу» вышел он к людям, но оказалось, что это повтор сюжета с Советом безопасности. Вы наблюдали? В течение полутора часов, по-моему, все это в эфире всех телевизоров, которые я только мог наблюдать, шло.
Е. Ройзман
―
На мой взгляд, это продолжение общего вранья в первую очередь. Это же умудриться объявить на всю страну 140 млн, что это прямой эфир, и быть пойманными буквально за руку, что это эфир не прямой. Это, кстати, огромная разница: прямой эфир и не прямой эфир. То есть вся страна увидела, что, на самом деле, эфир не прямой. То есть уже обман от первых лиц государства. Ну и перед этим мы уже вторые сутки наблюдаем такое искрометное совершенно вранье, где пропаганда даже не заморачивается правдоподобностью. Я не помню такого, чтоб вот такое наглое вранье и постоянное, и на таком уровне.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, не возьмусь сейчас за точность отвечать, но тем не менее то, что передают по лентам информагентств, в частности государственное агентство «ТАСС»: Путин провел телефонный разговор с Макроном и Шольцем, и в этом разговоре – информация дается со ссылкой на пресс-службу Кремля – сообщил лидерам Пятой республики и ФРГ о том, что имеет в виду подписать «указ о признании Донецкой и Луганской народных республик». На ваш взгляд, эта ситуация «маски сброшены» называется? Она должна вселять в нас опасения или какие-то другие выводы мы должны здесь делать?
Е. Ройзман
―
Слушайте, насколько я знаю, Евросоюз уже объявил, что не признает. Шольц объявил, что не признает. Это тоже только что было. И конечно, это дальнейшее ухудшение ситуации для нас в первую очередь и для Украины тоже.
С. Крючков
―
Собственно, Боррель от лица Евросоюза призывает не признавать независимость. Но тем не менее вот если вернуться к тому, о чем мы говорили с вами прежде, анализируя эту ситуацию, это все ж таки продолжение разговора о торговле угрозой, это такой эшелонированный блеф или мы здесь на пороге чего-то очень и очень тяжелого, о чем говорить нужно предельно ответственно, находимся?
Е. Ройзман
―
Представляешь, мы, все жители России, у нас есть президент и ни у кого из нас нет понимания, что в голове у президента. Я сегодня фрагментарно все-таки посмотрел этот Совет безопасности. У нас огромное количество слушателей. И я хочу сказать, что я увидел. Это, конечно, похоже очень на Политбюро. Такое собралось Политбюро. В паблик были выведены люди, которые участвуют в принятии решений. Они должны были публично принять участие в этом ритуале.По моему пониманию, произошло откровенное размывание личной ответственности, и всех этих людей замазали кровью. То есть такая коллективная ответственность. Им всем было показано, что вы никуда не денетесь, вот вы на виду у всех, вы вместе со мной принимаете это решение. И было видно, были, конечно, сбои. Очень ужасно совершенно выглядел Нарышкин. Я думал, что ему скажут: «Нарышкин, вон из класса». Ну, урок не выучил.
С. Крючков
―
Сергей Евгеньевич, нужно сказать, директор Службы внешней разведки нашей с вами страны.
Е. Ройзман
―
Чтоб не дай бог не подумали на журналиста Нарышкина, действительно.
С. Крючков
―
На нашего журналиста не подумать, потому что он блестяще вел информационный канал. И продолжим мы с ним это делать сразу после получасовых новостей. Наша сегодняшняя программа с вами покороче немножко.
Е. Ройзман
―
Да. По Совету безопасности, конечно, очень тяжелое такое впечатление. И по моему пониманию, как я вижу, начаться может в любой момент. Алгоритм понятен. Попытались создать видимость гуманитарной катастрофы с этой полупринудительной эвакуацией, попытались создать видимость чего-то происходящего, хотя каждый раз ловили за руку на том, что или записи были гораздо раньше, или... Ну, записи о произошедших событиях. Поймали на том, что взорвали совсем не ту машину, взорвали очень аккуратненько. Потом заявление нашего ФСБ, что ударили по пограничному пункту, попал снаряд. Кадры показывают: ну мать честная, ну это заброшка, это нежилой совершенно дом. И все видят, что это вранье.Но картинку попытались создать якобы гуманитарной катастрофы. Причем картинку нападения, массовку какую-то маломальскую создали, согнали, деньги даже заплатили массовке, а вот на реквизите сэкономили, так себе реквизит. Получилось неубедительно. Но остановиться уже не могут. И судя по всему, эти Пушилин и Пасечник в ближайшее время могут обратиться за помощью, типа, Путин, введи войска. И какую-то платформу худо-бедно быстренько слепили на коленке, под это подготовили. Понятно, что в это не верят граждане России, в это не верит весь мир. Но, судя по всему, все, уже на эти рельсы встали.
Е.Ройзман:У нас есть президент и ни у кого из нас нет понимания, что в голове у президента
С. Крючков
―
Но это такое конструирование казуса белли, как говорят в дипломатии, или все ж таки готовят нас к признанию и более такой широкий контур, что ли, очерчивают, с тем чтобы иметь пути к отступлению? Или уже нет такой надежды, нет такого желания даже?
Е. Ройзман
―
Смотри, мы, на самом деле, сейчас не понимаем. Многие говорят, что да, наши попали в очень тяжелую ситуацию. На ультиматумы России многократно повторенные никто не отреагировал. Они сказали: «Ну, тогда что?» Им говорят: «Ну, что хотите, то и делайте. Этот ультиматум мы не принимаем». И они сейчас и отойти-то в сторону, войска отвести не могут, потому что скажут: «Слышь, а что это было? Тогда а зачем?», и идти-то вперед не могут, потому что морального перевеса вообще никакого нет.Никто никогда не поймет, зачем нужно нападать на своих соседей, зачем нужно нападать на своих братьев, которые ничего тебе плохого не сделали. Тогда снова начинают вбрасывать тему: «Нас убивают православных и славян». Им говорят: «Слышите, Украина – это православные и славяне». Они говорят: «Вот они там геноцид русского народа». Слушайте, ну вот город Славянск, откуда в свое время Гиркина вышибли с его бандитами. И там есть аэропорт, там работает стадион. То есть то, чего нет в Донецке вообще сейчас. И те, которые там живут, они же видят разницу. Те, которые остались в Украине, они живут, они работают, они живут полноценной жизнью.
Те, которые живут в Донецке, они даже в эвакуацию не смогли нормально уехать, потому что у них тут же начали грабить квартиры. Мало того, что начали грабить квартиры, вот этот призыв, указ о добровольной мобилизации тоже всех удивил. Никто воевать не собирается, потому что там-то все понимают, что на них никто не нападал.
То есть ситуация очень нелепая, очень хаотичная, очень лживая во многих аспектах. Но по-настоящему мы сумеем это понять только тогда, когда дым развеется.
С. Крючков
―
Окажется ли способен президент сейчас в этом своем обращении развеять этот дым? Потому что, ну вот смотрите, в этом параде выступлянцев, который мы наблюдали перед 6 часами, Патрушев среди прочих говорит: «Нужно Байдену дать 2-3 дня. Если не поможет, то признавать». С другой стороны, Лавров сказал: «Ну да, есть эти 2-3 дня. Но они ничего не решают. И весь тот диалог, который мы наблюдали на протяжении последних 2,5-3 месяцев, он демонстрирует неготовность, - как он выразился, - Запада идти по этому пути».То есть в конечном счете вот для меня что здесь принципиально важным кажется. Есть ли эта консолидированная позиция вокруг Путина или здесь мы наблюдаем принуждение к этой консолидации?
Е. Ройзман
―
Смотрите, по сути, они сегодня в паблик все принесли присягу. Мало того, они поклялись на крови, они показали, что да, это общее решение, и они в этом принимают участие. Я думаю, что многим из них очень не хотелось бы. Потому что лица-то были такие: не то чтобы они сидят на Совете безопасности, а как будто они там сидят в Гааге. И на это многие обратили внимание. Это нехорошая история. Она происходит на наших глазах. Ну, через какое-то время мы все поймем.Вполне возможно, что что-то может произойти уже сегодня. Ночью какие-то действия будут предприняты. Завтра они будут легитимизированы через Совет Федерации и Государственную думу. Мы не знаем. Мы не знаем, что в голове у этого человека. Он там с космосом, на седьмом уровне с мировым разумом общается. Мы же не знаем этого.
С. Крючков
―
Ох, да. Но, кстати, есть что-то в этом такое от каморры. Я хотел бы чуть более так обходя углы говорить, но тем не менее, когда последовательно выступает каждый. И ты знаешь, что в лице этих людей в конечном счете перед тобой предстает твое государство. Кстати, поделился опытом магического числа 08.08.08 Дмитрий Анатольевич Медведев, президент моей страны, которого я не видел довольно давно, теперь зампред того же самого Совбеза, которого, кстати, никогда ни в прямом, ни в каком эфире в таком расширенном формате я прежде не видел.А что касается записанных выступлений. Вот вы говорили о Пасечнике, о Пушилине. Всплыло обращение с трибун Государственной думы Владимира Вольфовича Жириновского – дай бог ему здоровья сейчас, конечно, но тем менее, – где он памятует этот день завтрашний, когда Совету Федерации, судя по всему, предстоит собраться на свое заседание и обсуждать то, что будет там обсуждаться. Я еще точно об этой повестке, конечно, сказать ничего не могу.
Е. Ройзман
―
Смотрите, на самом деле, тут сразу же включились конспирологи, говорят: «А помните, Соловей сказал, что, на самом деле, у Жириновского не ковид, а его отравили таллием?» И сегодня все, кто это запомнил, сказали: «Ну вот посмотрите, видимо, именно за это – за то, что проговорился».Но я хочу сказать, что Жириновский всегда знал, что можно говорить, что – нельзя. Это первое. Но надо понимать одну вещь. Через ЛДПР как партию и лично через Жириновского всегда катали пробные камни. Вот когда им надо посмотреть, снять реакцию общества – они запускают ЛДПР. ЛДПР с этими предложениями выходит или Жириновский сам говорит. А потом это обсуждают и смотрят, как отреагировало общество. Поэтому я не удивлюсь, что просто обкатывали и смотрели, как к этому отнесутся. Не удивлюсь.
Е.Ройзман:Алгоритм понятен. Попытались создать видимость гуманитарной катастрофы с этой полупринудительной эвакуацией
С. Крючков
―
А вот это довольно нелепое выступление Сергея Евгеньевича Нарышкина... Я, наверное, позволю себе так сказать, потому что многие, не я один, обратили внимание на то, что он не был в достаточной степени уверенным, и то, как президент его поправлял с его принципиальной ошибкой, ведь он фактически речь вел не о признании независимости.
Е. Ройзман
―
Да, я здесь полностью согласен. Тем, кто не смотрел Совбез. Когда по кругу выступали, и дошла речь до Нарышкина, он начал что-то говорить о переговорах. В это время его президент одернул и говорит: «Признавать или не признавать?» Он говорит: «Ну, я буду за признание». Ему говорят: «Будешь или признаешь?» Он говорит: «Я признаю вступление ДНР и ЛНР в состав России». Ему говорят: «Стоп, еще об этом не говорили. Подожди. Речь идет не об этом». Картинка, конечно... Было жалко человека. Жалко, что человек выглядел, вообще, публично вот в такой роли.Но обратите внимание, это точно запись. Но его ведь не вырезали. Его не вырезали из этой записи. То есть его оставили в таком совершенно нелепом, чтоб на него все посмотрели. Но почему-то вырезали выступление прокурора Краснова. То есть явно видно, что оно вырезано. Выступление Патрушева не вырезали, хотя его тоже бы имело смысл вырезать, потому что люди не понимают и говорят: «Ну слушайте, это 7-й – 8-й класс уровень рассуждений». У меня нет достаточно информации, чтобы понять, что произошло.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, есть еще вот этот эвакуационный аспект, о котором вы упомянули, назвав по большому счету вещи своими именами. Десятки тысяч человек пересекли границу в этом направлении. И имею в виду, что были розданы паспорта граждан России многим из них. Далеко не все, как выясняется, с этими паспортами из представителей мужчин от 18 до 55 столкнулись с возможностью приехать на Родину, которая дала им эти паспорта. Вот тоже отдельная история, мне кажется.
Е. Ройзман
―
Вообще, принудительная эвакуация скорее называется депортацией. И в некоторых аспектах она выглядела именно так. Потому что люди с какого-то момента вообще не понимали, куда их везут, зачем их везут, когда сидят с маленькими детьми там по 12 часов в автобусах, в туалет некуда сходить, горячей воды нет. У водителей автобусов всех семьи остались там. Они рвались домой, но их не пускали. И у них солярки не было и денег на эту солярку, чтобы оттуда нормально уехать.
Е.Ройзман:В России нет возможности разместить столько людей нормально
Кстати, очень хороший репортаж по этому «Знак» сделал. Игнат Бакин там находится и видит все в натуральную величину.
С. Крючков
―
В Ростовской области, насколько понимаю.
Е. Ройзман
―
Да. Но у меня своя информация. В Донецке люди рассказывают, что происходит. Ну и, конечно, то, что начали грабить квартиры, – такая немножко донецкая история. Но эти люди – я ни в коем случае не злорадствую – они в жесточайшей ситуации. Я с этими беженцами работал.Первое, что хочу сказать. В России нет возможности разместить столько людей нормально. Все врачи говорят: «Вы что? Вы в регионах коллапс создаете». По несколько тысяч если вы в регионы принимаете, вы создаете коллапс, потому что не хватает коек, не хватает врачей. А педиатров не хватает вообще. Все педиатры сейчас в России бегают бегом и работают на износ. Во-первых, до коронавируса была сложная ситуация – им участки укрупняли и укрупняли, а во время вот этого коронавируса, особенно во время «омикрона», целые больницы под детей отдают – дети болеют. И врачи просто за голову схватились. Это первое.
В регионах России нет жилья, в регионах Росси есть очереди, в которых по 25 лет люди стоят. И когда вдруг приезжают беженцы, и кто-то из них получает жилье, люди говорят: «Стоп, стоп. Мы 25 лет стоим в очереди. С чего вдруг?» И когда вдруг прозвучало про раздачу по 10 тысяч, люди-то просто возмутились: «Мы здесь живем, мы работаем, налоги плати. А почему не нам-то?» То есть я этих людей понимаю.
Но те, кто беженцы, беженцы в кавычках, стали подневольно беженцами, которые не поняли, что произошло, у них сложнейшая ситуация. У них Родины нет. У них нет Родины. Слушай, это очень серьезная история. У них Родина была Украина. Они получали паспорта, они пели гимн. Это была их страна. И вдруг их страны не стало. Граница пролегла. Они оказались за границей своей страны. А Россия-то им Родиной тоже не стала. Они живут там непонятно на каких правах. И им Россия Родиной не стала. Они когда сюда приезжают, они потеряны, они не ощущают, у них пропало ощущение Родины. Это очень серьезная история.
И по беженцам еще очень важную вещь проговорю. Нет возможности нормального расселения. Нет у России ресурса на местах у муниципалитетов, у регионов, чтобы просто так дать. Допустим, наши заявили, что принимают 600 человек, и собрались их поселять в Липовку, в санаторий. Но чтобы их туда поселять, начали оттуда выгонять людей, которые после инсультов, спинальники, которые там находятся на излечении. Им сказали: «Давай, до свидания. Сюда приезжают беженцы». Все. Уже конфликт заложен. Уже нормально не будут относиться.
Москва открывает штаб по гуманитарной помощи беженцам. Послушайте, я просто знаю ситуацию в регионах. Я объездил всю страну. Если сейчас в этом штабе начнется реальная помощь беженцам, то туда просто люди хлынут из регионов тоже за этой реальной помощью. Потому что ну как беженцам? А нам-то тогда? Будут беженцы из регионов в эти штабы ездить. Поэтому ситуация реально сложная.
С. Крючков
―
Собственно, меня здесь что смущает – это кавычки, которые ставятся вокруг этого слова «беженцы». Ну да, быть может, эти люди действительно рванули на территорию России далеко не по своей воле. Но тем не менее ситуация, которую сконструировали вокруг жизни этих людей, она такова, что иначе как беженцами их, пожалуй, что и не назвать.
Е. Ройзман
―
Стас, полностью согласен. Ситуация срежиссирована. Мы видим совершенно дурной спектакль. И мы видим огромную массовку, которую задействовали в этом спектакле только для того, чтобы создать картинку гуманитарной катастрофы. Это совершенно придуманная подлая история, которую пытаются раскачать все пропагандисты. Но эта тема не взлетела, потому что плохой спектакль. Люди говорят: «Это плохой спектакль. Мы не верим». И понятно, что этих людей жалко. Но тем не менее их использовали в этих целях. Они не нужны этой власти. Но они им нужны были для того, чтобы создать картинку. А так, они не нужны. Но этой власти и свои-то не нужны. А что уж про чужих-то говорить?
С. Крючков
―
Собственно, что касается других людей, коих 146 млн плюс-минус, то есть россиян, всех тех, кто имеет российские паспорта, собственно говоря, не по праву получения их, будучи жителями самопровозглашенных ДНР и ЛНР. Ладно, 10 тысяч мимо прошли. Пенсионеры своими 8,6% индексации отделаются. А вот как быть с экономикой, которая на глазах? Мы видим, индексы Мосбиржи -10, -13, РТС – тоже падения существенные.
Е. Ройзман
―
Стас, очень простая вещь. Вот вы сегодня видели заседание Совбеза. Вот вы там видели людей, у которых все нормально в жизни, которых это не коснется лично вообще, это не коснется их семей, это не коснется их друзей, потому что круг у них общий. Вы видели людей, у которых все в порядке. Вот у них все в порядке. Их это не коснется. Нас оно коснется всех. А их не коснется.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, я думаю, что тема со складывающейся, с разворачивающейся в данную конкретную минуту ситуацией по Украине будет нами в эфирах «Эха» на протяжении и ближайших часов, и ближайших дней еще неоднократно затрагиваться, рассматриваться, с привлечением экспертов анализироваться. Я позволю оставшиеся 5 минут до новостей несколько сменить вектор рассмотрения, вопросы другие поднять.Вот в Покрове уже неделю с перерывом на свидания, которые все ж таки предоставили близким Алексея Навального, идет суд. И сегодня там допрашивали свидетелей, причем свидетели, как оказалось, нам довольно хорошо известные. Мы эти фамилии слышали прежде.
Е. Ройзман
―
Да. Давайте я расскажу коротко. По Алексею Навальному возбудили дело: мошенничество, хищение донатов и так далее. Надо понимать, что была структура ФБК, были штабы Навального...
Е.Ройзман:У них Родина была Украина. Они получали паспорта, они пели гимн. Это была их страна
С. Крючков
―
Признанные экстремистскими организациями, запрещенными на территории России, должен сказать.
Е. Ройзман
―
Было огромное количество пожертвований от самых простых людей. И вот эти пожертвования, которые делали простые люди, все эти люди сейчас за этим наблюдают. И Навальному попытались вменить в вину, что он пользовался этими пожертвованиями в личных целях. Вот сейчас внимательно. Там работало 140 с лишним следователей на самом высоком уровне со всеми полномочиями. У всех заблокировали счета, у всех отняли гаджеты, залезли во все сети, в переписки и так далее.И самая большая проблема вот этих почти 140 с лишним следователей, Генеральной прокуратуры и суда: ни одной транзакции со счетов ФБК не было в сторону Навального, его знакомых, его семьи и так далее. Мало того, когда они полезли дальше, они вдруг выяснили, что Навальный тратил в месяц на протяжении 5 лет не более 130 000. И это были его деньги. И он не имел никакого отношения к общественным деньгам. И, во-первых, мне это было просто приятно знать. Я никогда в нем не сомневался. Я всегда был уверен в его порядочности. И приятно было в этом убедиться еще раз.
Что произошло дальше? Там собрали нескольких мерзавцев, потому что никого не могли нормальных людей найти дать показания. И первый мерзавец, который работает на «Russia Today», который получает около 800 000 рублей в месяц, у него сегодня были такие показательные выступления: он выучил, что ему было положено, он еще от себя, с театральными эффектами. Ну и все понимали, что это неправда.
А потом вышел парень Федор Горожанко, с которым у них в свое время был жесточайший конфликт, считается, что он слил базы, и представляете, вдруг он сказал: «Я этого не видел. Этого никогда не было. Он никогда не тратил эти деньги. Все время платились вовремя людям зарплаты. Это были штабы. Готовились к выборам». А потом сказал, что ему следователь сказал, что дело сфальсифицировано, надо соответствовать этой линии. И все удивились. У человека был шанс единственный не стать подлецом, и он публично не стал подлецом. И я сегодня в ролике очень жестко по этим свидетелям прошел. Я вынужден Федору Горожанко принести свои извинения. Он использовал свой шанс, и он не стал подлецом.
С. Крючков
―
А, собственно, есть ли шанс у тех людей, которые так или иначе участвовали и в кампании Навального 2018 года?
Е. Ройзман
―
А там 400 свидетелей, которые готовы сказать: «Да, я жертвовал деньги. Я знаю, как они распределялись. У меня нет никаких претензий». Я не знаю, будут ли этих 400 человек допрашивать. Но я думаю, что их, на самом деле, значительно больше.
С. Крючков
―
Безусловно. А вот принципиальное значение для этого суда, который проводится, как мы помним, в стенах исправительной колонии, эти показания, на ваш взгляд, имеют в конечном-то счете?
Е. Ройзман
―
Я считаю, что они, конечно, уже не имеют никакого значения, потому что приговор уже определен. Он просто пока не озвучен. Но что меня порадовало. И я еще раз убедился. Мне было приятно еще раз убедиться, что Навальный – порядочный человек. И, конечно, он говорит очень сильные вещи: «Единственное преступление, которое я могу совершить, – это начать вас бояться». Это очень сильные слова. Это слова политика номер один в России. И действительно, очень хорошо, что в России появился такой политик уровня Навального.
С. Крючков
―
«Личный прием» Евгения Ройзмана. Евгений Вадимович, вот такая программа с элементами инфоканала. У нас буквально 40 секунд. Я не знаю, что здесь правильнее: либо ваше традиционное обращение, либо по Марку, потому что все-таки следят за этой историей.
Е. Ройзман
―
По Марку все нормально. По Марку в ближайшее время будет консилиум. Надеюсь, он будет положительным. Но уже появились пересмотры консилиумов с отрицательными заключениями: снова положительные стали и начали выделять «Золгенсму». Уже получилось.Ну и в первую очередь я хочу, чтоб не было войны, потому что нельзя убивать своих братьев. Ну просто нельзя. И, конечно, свободу всем политзаключенным. Я надеюсь, что мы утром проснемся, и страна еще останется мирной.
С. Крючков
―
Я благодарю вас. Евгений Ройзман с «Личным приемом». После новостей на «Эхе» середины часа информационный канал по Украине продолжится. Ждем обращение президента, будет ли оно, признает ли Путин ДНР и ЛНР, что с беженцами из Донбасса. Здесь Стас Крючков. После 21-го присоединится Алексей Нарышкин.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Крючков
―
На «Эхе» продолжается вечерний информационный канал, посвященный возможному признанию Путиным ДНР и ЛНР, самопровозглашенных республик востока Украины. Сегодня все мы наблюдали, ну, многие, во всяком случае, из нас наблюдали это продолжительное разыгранное в лицах заседание Совета безопасности Российской Федерации. Ко мне в информационном канале – я Стас Крючков – присоединился Алексей Нарышкин.
А. Нарышкин
―
Добрый вечер, Стас.
С. Крючков
―
Который уже был с вами на протяжении одного из предыдущих часов. И с нами на связи по Скайпу Владимир Пастухов, политолог, научный сотрудник University College of London. Владимир, здравствуйте.
В. Пастухов
―
Здравствуйте.
С. Крючков
―
Скажите, вот это действо, которое, я думаю, части, а может быть, и в достаточно значительном объеме вы наблюдали, в том его виде, в котором оно перед нами предстало, о чем говорит и зачем это было нужно?
В. Пастухов
―
Подождите, я сначала сверю часы. У нас здесь с вами прямой эфир или в записи? По-моему, прямой. Я теперь боюсь проколоться тоже, как Шойгу. Вы знаете, как ни странно, у этого действа много коннотаций и много комментариев было. Естественно, это очень напоминает создание круговой поруки в организациях не очень формального типа. Это напоминает отчасти расстрельные списки Сталина, где принятие какого-то серьезного исторического решения должно быть подписано если не кровью, но, по крайней мере, чем-то.Но мне кажется, что на самом деле все проще. Все-таки в созданной Владимиром Путиным системе очень большую роль играют ритуалы. И это было такое ритуальное заседание. Совершенно очевидно, что все происходящее сегодня является одним из очень давно и хорошо продуманных сценарных планов. И пока все идет по этому плану.
И в рамках этого сценарного плана рутинно были – есть такая цепочка действий – обращение оппозиционного лидера к Думе, обращение Думы к президенту, созыв Совета безопасности. Потому что это же серьезный вопрос. Не может же Путин сам, не посовещавшись с боярами, постельничими и ключниками, принять такое важное решение. Потом будет завтра, естественно, Совет Федерации. И мы это все уже много раз видели.
То есть это часть того нового политического новояза, который создавался все эти 20 лет. И, в общем, мне оно говорит о том, что мы имеем дело с хорошо продуманным до деталей сценарием, практически написанным, может быть, с участием даже кинематографических сценаристов.
С. Крючков
―
Какие-то оргвыводы в отношении тех, кто в рамках этого сценария повел себя или выступил, быть может, не слишком уверенно – и мы все это наблюдали опять-таки – на ваш взгляд, будут сделаны, должны быть сделаны?
В. Пастухов
―
Не сразу, раз. Во-вторых, там все-таки это не были проявления нелояльности. Это были проблески разума. То есть, с моей точки зрения, чем тоньше, сложнее организован тот или иной представитель этого круга, тем тяжелее ему давалось участие в этом заседании, потому что все-таки у кого-то очень примитивная рефлексия, а у кого-то довольно широкая палитра ассоциаций и мыслей о том, чем это может обернуться. А такие ассоциации и мысли мешают.Мне, конечно, больше всего было интересно наблюдать за мимикой Путина. И мне кажется, – может быть, я неправ, – она была как никогда богата. То есть была очень широкая палитра: прикусывание губы, хождение желваков. Вообще, на самом деле, Путин не настолько богат обычно на эмоции. И здесь он проявил себя невероятно.
Я думаю, что... Ну, я не умею этого делать, но кто-то найдется, кто нарезку сделает этих эмоций. Она, может быть, скажет гораздо больше о событии, чем все остальное.
А. Нарышкин
―
Владимир Борисович, нам теперь вас представлять как физиогномиста в эфире еще дополнительно к вашей привычной должности?
В. Пастухов
―
Нет, конечно. Просто я натренирован на то, чтобы замечать что-то, что не очень вписывается в обычное. Обычно он как статуя, а здесь было очень много эмоций. Я не знаю, о чем это говорит. Я как раз не физиогномист. И поэтому хотел бы услышать мнение экспертов. Я просто обращаю внимание, что Путин был более эмоционален, чем обычно. Это означает, что то, что мы видим на поверхности, – а я понимаю, что происходит, – не так легко ему даётся и не так всё красиво, как оно размалевано.
А. Нарышкин
―
Как вам кажется, насколько Владимир Путин все вот эти последние действия и последние заявления делает с холодной головой? Вот он улыбается, потому что он контролирует ситуацию? Или это такая, может быть, нервная у него улыбка?
В. Пастухов
―
То, что сейчас происходит, – это в некоторой степени поражение России в первой фазе войны, которое надо продать как победу. Вообще, должен сказать, что Путин – великий мастер по умению продавать своему электорату поражения как победы. Думаю, что немного лидеров на Западе – разве только Борис Джонсон, Трамп в свое время – обладают такими способностями. И сейчас, откровенно говоря, перед Путиным стоит по истине библейская задача. Там пятью хлебами накормили, по-моему, несколько тысяч человек, а здесь нужно двумя маленькими чижиками накормить 80 млн электората.
С. Крючков
―
А горизонт закрытия вот этой сделки для этих самых покупателей этого товара каков? Ведь перспектива какая, собственно, для власти остается? Закрытие границ полностью? Ведь все это видят, все это понимают, все это считывают в той или иной степени.
В. Пастухов
―
Я считаю, что власть не видит вообще никакой проблемы в том, чтобы закрыть границы. Тут такой тоже уже почти литературный подход: не доставайся же ты никому. Потому что если для них границы закрываются, почему они должны быть открыты для других? По-человечески даже понятно.С моей точки зрения, тут проблема в следующем. Вы хорошо сказали слово «сделка». Проблема в том, что закрытие сделки как раз не состоялось. То есть были вложены колоссальные инвестиции. Сейчас Кремль напоминает какой-нибудь «Газпром», который вложился в какое-то предприятие с огромными инвестициями, а потом выяснилось после долгих переговоров, что миллионы на поездки...
С. Крючков
―
Владимир Борисович, наверное, нужно прерваться, потому что Путин сейчас делает свое вот это судьбоносное обращение. Я предлагаю вывести и послушать всем вместе. Я вижу, по крайней мере, сейчас в эфире федеральных телеканалов эту картинку.
В. Пастухов
―
Давайте.
А. Нарышкин
―
Смотрите, если у нас сложности возникли с трансляцией, давайте попробуем тогда более простым способом.
С. Крючков
―
Дедовским. Да, я сейчас попробую найти на телефоне. И сделаю это в прямой эфир.