Личный приём - 2021-12-06
С. Крючков
―
21 час и 5 минут в российской столице, чуть больше в Екатеринбурге. Меня зовут Станислав Крючков. Это программа Евгения Ройзмана «Личный прием». Он на связи со студией «Эха». Евгений Вадимович, добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
С. Крючков
―
Работает наш чат с СМС-сообщениями: +7 985 970 45 45. Задавайте свои вопросы, присоединяйтесь к диалогу. Ну и трансляция в Ютюбе на основном канале «Эха» также идет. Можете следить за трансляцией и на платформе Яндекс.Дзен.Евгений Вадимович, давайте с хорошей новости начнем. Насколько я знаю, закрыт сбор для Кости Каткова.
Е. Ройзман
―
Да. Все помнят, у нас одновременно шло два сбора: по екатеринбуржскому парню Косте Каткову и по краснодарскому парню Марку Угрехелидзе. По нашему во вторник «Фонд святой Екатерины» – это Игорь Алтушкин, Андрей Козицын, Андрей Симановский и Ян Центер – 90 млн перечислил. Всё. И по Косте Каткову сбор закрыт. У нас остался Марк Угрехелидзе. За последние дни там перечислили чуть ли не 7 млн. И по Марку нам осталось собрать где-то 79 млн. И нам, конечно, надо постараться это сделать до Нового года. Все больше людей подключается к этому сбору. И если мы это сделаем до Нового года – просто парню подарим жизнь и совершим такое чудо серьезное.
С. Крючков
―
Минпромторг на этой неделе выступил с инициативой, которая не возмутила, а очень озадачила многих и многих, по поводу закупок иностранных лекарств и конкурентности с лекарствами, если есть альтернативы из тех, что производятся в странах Евразийского экономического сообщества. Что думаете по этому поводу? Наверняка отследили тему.
Е. Ройзман
―
Да. Причем страны Евразийского экономического сообщества, насколько я помню: Беларусь, Армения...
С. Крючков
―
Киргизия, по-моему.
Е. Ройзман
―
Киргизия есть, да. Значит, смотрите. Вот просто для всех говорю. Как только кто-то искусственно пытается ограничить конкуренцию – сразу же падает качество, исчезает ассортимент, и растут цены. Это аксиома. Это 1 класс 2 четверть. Это любой человек понимает. Я полагаю, что здесь преследуются чьи-то личные интересы. Возможно, из путинского окружения. Не знаю. Но в аптеках очень многого уже нет. Цены реально растут. Цены сумасшедшие. Многих лекарств серьезных нет. Простых причем нет лекарств. И ни к чему хорошему это не приведет. Но какой-то узкой категории из серьезной фармы это позволит серьезно обогатиться.
С. Крючков
―
А целеполагание – именно обогащение? Потому что ну не могут не осознавать люди, что тем самым ставится под угрозу жизнь очень многих других людей. Это просто бесчеловечно в каком-то смысле.
Е. Ройзман
―
Жизнь показала, что мы пока даже нормального инсулина не можем производить. Поэтому любое ограничение конкуренции – это в целях каких-то конкретных совершенно людей, в целях конкретных производителей. И здесь преследуются личные интересы, которые не совпадают с интересами жителей России.
С. Крючков
―
Есть тема политическая, которую мы тянем уже довольно давно, – это Украина. Но на сей раз нечто увенчалось разговором Путина и Байдена, который все ожидают на завтра. Это выдавленная такая беседа, то, чего добился в конечном счете разными методами наш национальный лидер, как его называют?
Е. Ройзман
―
Смотрите, на самом деле, эта тема глубокая и об этом можно говорить долго. Я не хочу в этот костер подливать никакого керосина. Но со стороны возникает ощущение, что мы ничего уже не можем экспортировать, кроме напряженности, военной угрозы, ну и все, что отсюда следует. Долго так быть не может. Мало того, если ставки уже так на повышение, держать в напряжении, то они должны быть все время выше и выше. Выше уже некуда. Когда по стенам развешаны ружья, все равно что-то может выстрелить. И это понимают все участники соревнований.Меня беспокоит другое. Мы очень сильно в этом плане становимся похожи на Северную Корею. Когда у них кончается рис и когда все плохо, Ким Чен Ын делает несколько запусков, тем самым заставляет о себе вспомнить, вернуться к каким-то разговорам, к какому-то процессу и так далее. Здесь очень похоже на психологическом уровне. Как только начинают забывать, мы начинаем этой ржавой ракетой размахивать.
С. Крючков
―
А репутация остается, собственно.
Е. Ройзман
―
И тем самым действительно создается вот такая репутация, и мы действительно становимся похожи в этом плане на Ким Чен Ына, на Северную Корею. Но это я так ситуацию вижу со стороны. Завтра все будет понятно. Риски очень высокие что в одну, что в другую сторону, потому что здесь уже зависит не столько от объективной оценки ситуации, сколько от психоэмоционального состояния всех участников соревнований. То есть здесь может полыхнуть. А может и не полыхнуть. Но весь мир смотрит за этой ситуацией в напряжении. То есть это то, что мы действительно сумели сделать.Пользу какую-то из этого напряжения извлечь? Ну, не знаю. Я не уверен, что для страны из этого напряжения может быть хоть какая-то польза. Ну а для репутации страны, конечно, только минусы.
С. Крючков
―
Ну вот если Вашингтон в качестве такого участника соревнований будет приглашен посредником в диалоге между Москвой и Киевом, который, очевидно, как-то не очень движется. Минские соглашения, по большому счету.
Е. Ройзман
―
Переговорные позиции очень разные, потому что то, что вдруг мы обозначаем как какие-то красные линии и наши национальные интересы, мы в ответ слышим: «Да какие у вас национальные интересы? Вон своей страной займитесь. Вам не надо чужие страны захватывать. Займитесь своей страной. Вот настоящие национальные интересы». Ну, увидим. Завтра все поймем.
С. Крючков
―
Есть охранитель красных линий по западной границе Смоленщины, Александр Лукашенко его зовут. И вот в его стране россиянка Сапега сидит под стражей. И более того, ей грозит до 6 лет лишения свободы. И суд уже скоро, возможно, будет. Что думаете по этому поводу?
Е. Ройзман
―
Смотрите, Сапега – не первая гражданка России, которая попала в такую ситуацию. Были люди, которых похитили на территории России и из России вывезли. Были люди, которых, видимо, мы сами отдали. И, конечно, я ждал каких-то резких заявлений МИДа, какой-то очень жесткой позиции МИДа. Но ее не было. То есть была позиция МИДа про Бутину, еще про кого-то. Про эту девчонку позиции нет. Хотя она молодая, она гражданка России, она совершенно точно ни в чем плохом не замешана.
Е.Ройзман: Мы ничего уже не можем экспортировать, кроме напряженности, военной угрозы
Знаешь, мне помнится одна красивая история. Когда задержали Павла Шеремета в Беларуси, и Лукашенко летел на встречу с Ельциным, Ельцин сказал: «Никакой встречи не будет. Давай, до свидания». И все. Пока не отпустили Шеремета, встречи никакой не было. Вот это позиция. Это президент России. Ельцин при всех своих прибамбасах был крупным человеком. И он себя здесь показал. Сейчас мы ничего подобного не видим. Мы видим, как граждан России безнаказанно увозят с территории России, сажают самолеты, как граждане России попадают в тюрьмы белорусские пыточные. И позиции России нет. И нет позиции МИДа. Конечно, это не добавляет уважения к этим организациям.
С. Крючков
―
Пропустил, наверное, историю. Александр Ванацкий в чате спрашивает: «Прокомментируйте ситуацию с женщиной, которая обратилась в больницу с поломанной ногой, а позже в больнице той же сломала еще и руку».
Е. Ройзман
―
Это про Екатеринбург. Эта, конечно, история очень досадная. Женщина сломала ногу. Ну, тут гололеды были. Вот она сломала ногу и пришла в больницу. Ей надо на рентген. С ней сопровождающий. Говорят: «Сопровождающему нельзя». Она говорит: «А как?» – «Ну, как-нибудь вдоль стеночки». Она поскакала на одной ноге на здоровой. Она у нее подвернулась – упала и сломала руку. Ситуация не просто дикая, а ситуация... Ну, во-первых, само отношение.Ну и вообще, оптимизация медицины... Представь себе ситуацию: в приемных покоях нет колясок, нет каталок. Это ненормально. Страну несколько раз обошли такие кадры, когда человек в приемном покое вынужден ползти на второй этаж, потому что ему некому помочь, он не может забраться на костылях. Лежат в коридорах. Ну, это оптимизация медицины.
Но, кроме оптимизации медицины, это просто отношение к человеку. И я думаю, что денег у страны достаточно. Это вопрос приоритетов. Вот этой ядерной елдой трясти на весь мир – денег хватает. Перебрасывать 100 тысяч из одного угла страны в другой, из Приморского округа на Запад перебрасывать – денег хватает. Эшелоны шли и шли. А вот легкие коляски хотя бы в каждое приемное отделение, чтоб люди могли передвигаться, даже в голову не приходит. Вопрос приоритетов. Вопрос отношения к человеку.
С. Крючков
―
Отношение к жизни одно, отношение к болезни другое. Но и отношение к смерти у нас подчас весьма и весьма странные образы принимает. Историю из Владимирской области видел. Что думаете?
Е. Ройзман
―
В Городищи Владимирской области какой-то предприниматель такой аккуратный-аккуратный, ровненький такой тротуарчик. А люди присмотрелись – он весь из могильных памятников. Причем даже не срубили портреты, не срубили эпитафии, надписи. Прямо вот из памятников. И по нему ходят ногами. И, на мой взгляд, ситуация совершенно дикая. Я, честно говоря, даже не представляю, где еще такое возможно. Это просто откровенное неуважение, скотское отношение к умершим людям. Я такого не видел нигде, чтобы вот так относились. Я полмира объездил.Но, кстати, в русской традиции это существует уже давно. В советские времена кладбищами мостили все что ни попадя. Прямо по кладбищам и дороги делали. У нас приезжали экскаваторы. Там воинские захоронения, людей-фронтовиков хоронили. Экскаваторами выкапывали так, что там даже ордена видели, и прямо в «КамАЗ» скидывали и увозили. Ну и еще одно. У нас те, кто умерли от ран после битвы на Курской дуге, из нашего госпиталя, где они были похоронены возле ветеранского кладбища отдельно, там сделали теннисный корт, стоянку для машин. Но это действительно реальное отношение. Нам есть о чем подумать, на самом деле.
Но, с другой стороны, если к живым отношение такое, то к мертвым-то тем более такое. Но здесь это не инопланетяне, это мы сами. Это наша страна. Нам в этом винить, кроме самих себя, некого.
С. Крючков
―
Не инопланетяне. С чем люди приходили на этой неделе? Давайте первую историю какую-нибудь для затравки.
Е. Ройзман
―
Слушай, люди приходили больше всего помочь вот этим парням по сбору. И очень все обрадовались, когда по Косте Каткову закрыли сбор ребята. Значит, сейчас остался только Марк Угрехелидзе. Мы должны справиться.Но мне очень понравилось. Позвонил мужик, видимо, уже взрослый, Андрей Григорьевич Котляр. Он из Нижнего Новгорода. Он бывший летчик. Летал на Ту-134. Он говорит: «Ребята, я вас очень прошу. Я написал поэму про Ижму». Это известная история, когда Ту-154 посадили на заброшенном аэродроме в поселке Ижма на полосу, где мужик много-много лет за ней следил, расчищал. Он говорит: «Не забудьте, пожалуйста, его». Фамилия этого мужика Сергей Михайлович Сотников.
У самолета отказали все электроприборы, не качал насос топливо. Ему некуда было вообще деться. И он под собой увидел вот эту единственную расчищенную полосу, которую вот этот Сергей Михайлович Сотников берег. И самолет на эту полосу – и все остались живы. И вот этот летчик написал поэму. Эта история была 7 сентября 2010 года. И говорит: «Я вас прошу, не забывайте. И вот вспомните еще раз фамилию этого человека». Вот такая хорошая история была.
С. Крючков
―
Действительно история крутая. Екатеринбуржские еще истории, коль скоро заговорили о вашем городе. Насколько видел, сегодня пикеты прошли за свободу Чанышевой.
Е. Ройзман
―
Слушай, я тебе скажу, я Чанышеву знаю сам. Я с ней знаком, я ее видел. Я бывал в Уфе (лекции читал), я ее видел. Она просто хорошая, искренняя, неравнодушная девчонка. Она-то вообще сидит ни за что. И понятно, что Екатеринбург в этом плане городе политически активный. Ну, молодцы. Приятно.
С. Крючков
―
Много у нас хороших и неравнодушных. И тем не менее вот смотрите, в Элисте установили неравнодушные первый памятник-бюст бывшему главе МЧС Евгению Зиничеву. Может быть, действительно достойный человек, нисколько не сомневаюсь. Погиб, помним, в Норильске недавно.
Е. Ройзман
―
Да он не в Норильске погиб. Это совсем другая история. Причем с ходу выдали несколько версий его гибели, поэтому все это обросло самыми разными слухами. Я не знаю, может, он как-то связан с Элистой.
С. Крючков
―
В Калининграде улица целая.
Е. Ройзман
―
Да. Поэтому, слушай, новое время, новые герои.
С. Крючков
―
Но просто табличку Немцову на мосту или там где-нибудь в Москве прикрутить, поставить – это проблема, а здесь – не прошло и полугода.
Е. Ройзман
―
Слушай, Немцов был депутатом Государственной думы, руководителем фракции, Немцов был первым вице-премьером правительства Российской Федерации. Поэтому Немцова никто не забудет, Немцов уже во всех учебниках будет и уже никуда не денется. То есть табличка здесь ничего не решает. А эта история с памятником такая невынужденная. И давай не будем на нее время тратить.
С. Крючков
―
Хорошо. В Екатеринбурге – смотрю, тут кипит чат, задают вопросы – начинают перерабатывать радиоактивные отходы. Но, дескать, храниться они будут в другом месте. Вообще, шумит эта тема, затрагивает?
Е. Ройзман
―
Эта тема не шумит. У нас несколько составов, видимо, тогда из Германии шли. Причем очень интересно. К нам сюда отправили несколько составов этих урановых «хвостов». Их отправили в город Новоуральск – это возле Екатеринбурга, километров 70 от нас. И они хранятся сейчас там. Причем в Германии, когда их отправляли, были пикеты, демонстрации, стычки. Люди понимали, что происходит что-то нехорошее. Здесь не было ничего. Вот они хранятся где-то там у нас в Новоуральске. А в этот раз подготовили три хранилища для этих отходов в Белоярке, это Заречный, на берегу огромного водохранилища. Действительно, там 60 километров от Екатеринбурга.Я разговаривал – кому интересно, можете нагуглить – с Димой Горчаковым, он инженер-атомщик. Он со своей стороны говорит, да в этом нет ничего такого и так далее. Ну, как-то успокаивает. А я считаю, что если бы в этом было что-то полезное и нужное, сюда бы это никто не отправил. Если это отправили сюда, значит это никому не нужно. Мало того, жжет руки, мешается, поэтому отправили сюда. Ну, не хотелось бы быть страной-свалкой для ядерных отходов. А потом, знаешь, люди говорят: «Ну вот смотрите, как так получается: сюда запрещено ввозить хорошие продукты, зато сюда разрешено ввозить ядерные отходы?» Но действительно диковато.
С. Крючков
―
Тем более теперь еще МРОТ повысили на 1000 рублей. Покупай не хочу эти хорошие продукты.
Е. Ройзман
―
Ты же понимаешь. Слушай, историю хорошую расскажу с приема. Женщина пришла. Они живут в Октябрьском районе, улица Буторина, 26. У них на первом этаже 5-комнатная квартира и мужик разводит крыс, питонов. Ну, этим занимается профессионально на продажу. И все жители на ушах. Ну, видимо, то убежит там кто-то, то еще что-нибудь. Ну и представляешь, жители написали заявления в полицию, в Роспотребнадзор, в прокуратуру. Те не отреагировали.И тогда жители пошли в суд и подали заявление на бездействие – обжаловали действия прокуратуры, Роспотребнадзора и полиции. И судья забеспокоилась. Она говорит: «Знаете что, перепишите. Давайте лучше на этого мужика сделайте заявление. Неловко мне тут судить прокуратуру, Роспотребнадзор и полицию». А жители пришли и говорят: «Ситуация такая. Мы понимаем, что ничего не будет. Мы лучше будем против прокуратуры, Роспотребнадзора и полиции». Буторина, 26 в Екатеринбурге. Вот такая вот история.
С. Крючков
―
Слушайте, а я не понял, а что жителей возмутило? Просто соседство это всего лишь?
Е. Ройзман
―
А у них, видимо, кто-то там убегал: то ли крысы, то ли питоны. Я не знаю. Но их мучает это соседство. Причем, знаешь, я думаю, что если бы мужик не на продажу, а просто бы зоопарк держал, может быть, особо никого бы и не это. А что-то они вот так закусились, возмутились. Ну, такой интересный прецедент.
С. Крючков
―
Это все, наверное, потому, что у них балкон на первом этаже незастекленный. У нас тут разработали правила со штрафами. Что думаете по этому поводу?
Е. Ройзман
―
Смотрите, кто нас слушает, поскольку «Эхо» вообще слушают думающие люди, я скажу, что это постановление правительства вступит с 1 марта в силу. Очень много отдают на откуп регионам. Регионы будут регулировать. Но я думаю, что особо ничего не изменится, кроме каких-то очень вопиющих случаев. У нас, например, в Академе застеклили огромную лоджию – с 10 этажа рухнула вся рама со стеклом. Хорошо, что никого не было. У нас в свое время тут был один очень авторитетный мужик на излете советской власти Игорь Зимин. У него квартира выходила на Ленина. Дак он метров на 10 вынес балкон. То есть у него над улицей балкон был. Увеличил квартиру и так далее. И такого много.
Е.Ройзман: Не хотелось бы быть страной-свалкой для ядерных отходов
Но я когда был главой города, я сталкивался с этим. Я разговаривал с архитекторами. Архитекторы говорят: «Понимаешь, нужен обязательно паспорт фасада». Расчертить, придумать, оформить фасад – это сложно. Особенно на центральных улицах, больших магистральных фасады играют большую роль в восприятии. Ты делаешь-делаешь фасад. Балкон один перестроил, другой перестроил, кто-то кальсоны сушит там, кто-то еще что-нибудь. И оно сбивается. Город становится такой коммуналкой. И паспортизация фасадов – об этом говорят многие городские архитекторы.
Я не думаю, что этот закон что-то сильно поменяет, но будут внимательнее следить, чтобы никто не трогал несущие стены, то есть планировки и так далее. Я не думаю, что нормальных людей и обычное остекление хоть как-то заденет. Мы увидим, конечно, все. Просто доверия к власти никакого нет. Но здесь немножко другая история, на мой взгляд.
С. Крючков
―
Тут же такая штука, что у нас уже понастроено этих балконов, совсем не соответствующих дизайн-коду и чему-то подобному.
Е. Ройзман
―
Если какое-то есть единообразие, вот с соседями что связано, как соседний балкон, рядом балкон, рядом – вот эти трогать не будут точно. Уже все эксперты это отметили, что эти трогать не будут, которые в общем контексте как-то.Но там есть еще один момент очень серьезный, который касается всех. Многие на балконах курят. И вот эти бычки, которые покурил и выкинул, падают на нижние балконы, где хранятся лыжи, всякая хрень. И огромное количество пожаров вот от этих бычков на балконах. И если это будет хоть к какой-то стандартизации приводить, хоть как-то за этим начнут следить, может, оно и в плюс будет. Посмотрим.
С. Крючков
―
Дай бог. Коль скоро о жилищном вопросе и о сопряженных вещах заговорили, тут Сбербанк вновь повысил ставки по ипотеке, и все как-то возмутились, что в четвертый раз с начала года. Ну, экономика. Что думаете?
Е. Ройзман
―
У меня в свое время был такой шок. Я в Швеции столкнулся. Просто разговаривал со специалистом, с мэром Гетеборга встречался. И я когда узнал, что у них 1,2-1,5% ипотека, причем если 1,5% ипотека, то туда входит страховка, если ты вдруг потеряешь работу. И я был просто поражен. А потом в Лондоне в Университетском колледже столкнулся. Разговаривал со студентами. У студентов на покупку жилья есть беспроцентная ипотека. Представляешь? Ну, есть разница, да?
С. Крючков
―
Ощутимая. Кстати, о тех, кто не на собственное жилье собирает, а арендует его. Тут сервис есть по продаже и аренде недвижимости «ЦИАН». Там запретили размещать объявления, содержащие этнические и расовые предпочтения. Все правильно?
Е. Ройзман
―
Слушай, это настолько тонкая тема. Вот представь себе, ты хочешь сдать жилье. Но ты не хочешь, чтобы у тебя поселился в комнате... Вот у тебя есть квартира уютная, ухоженная. Ты куда-то уезжаешь, и ты сдаешь жилье. Ты должен посмотреть на этих людей, ты должен понять, что они тебе там ничего не открутят, не вынесут. Ты должен быть уверен, что у тебя не поселится цыганский табор. И тебя можно понять. Ты не богатый человек, у тебя нет другого имущества. И ты хочешь посмотреть на того человека, который будет снимать твое жилье. Потому что ты можешь попасть в такую ситуацию, когда ты больше не захочешь там жить после этих людей. Разные бывают ситуации.И я, на самом деле, ничего не могу сказать. Потому что если б я сдавал жилье, я бы думал сам. Ну вот кто-то сдает. Он хочет как-то обезопаситься.
С. Крючков
―
Согласитесь, раса и человеческая порядочность – это разные вещи.
Е. Ройзман
―
Полностью согласен. Но разница в менталитетах, разные стереотипы поведения тоже присутствуют. И недоверие к чужакам, когда ты отдаешь свое попользоваться, оно тоже может присутствовать. Но не должно быть унизительных каких-то формулировок. Если будут там писать «черных не пускать» или еще что-нибудь, конечно, это скотство и некрасиво. Но я считаю, что человек имеет право хотя бы просто смотреть, кто будет у него снимать жилье, и может отказывать по каким-то своим причинам, не объясняя, может сказать: «Извините, мне не подходит». Такое может быть. И здесь полное право собственника, я считаю. Но, конечно, при этом нельзя никого унижать.
С. Крючков
―
Мы продолжим этот разговор после новостного выпуска на «Эхе». Это «Личный прием» Евгения Ройзмана. Я Станислав Крючков. Кстати, тут новости-то продолжают поступать и по «Дождю», и по предстоящему СПЧ, где президенту станут докладывать. Я думаю, все это мы в той или иной степени затронем уже через несколько минут.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Крючков
―
Это «Личный прием», программа Евгений Ройзмана. Я Стас Крючков. В предыдущей части заговорили о решении суда по телеканалу «Дождь», который признан Минюстом иноагентом. Собственно, все ожидаемо, да? Здесь как-то не стоило рассчитывать?
Е. Ройзман
―
Никаких шансов. Это такая система ниппель: туда дуй, а обратно – ничего. Я думаю, что никаких иллюзий быть не должно.Стас, давай вернемся на секунду к этой истории, когда люди, которые сдают жилье, сразу пытались на сайте оговариваться «только лицам славянской национальности» и так далее. Первые книги Ветхого Завета: Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие. То, что у евреев называется Торой. И в книге Второзаконие есть очень жесткое установление. Перед ним еще одна такая ремарка. «Вдову и сироту не обижай, ибо они обратятся ко мне, и я услышу их», - говорит Господь. И очень жестко еще: «Пришельца не притесняй, ибо помни, что сам ты был пришельцем в стране Египетской». Хорошее установление, да?
С. Крючков
―
Отличное.
Е. Ройзман
―
Поэтому надо помнить, что мы все когда-то здесь были пришельцами. И поэтому к пришельцам должно быть отношение соответствующее.
С. Крючков
―
СПЧ на этой неделе, возможно, будет докладывать Путину, и все те темы, которые мы так или иначе затрагивали в предыдущие месяцы, год этот, наверняка прозвучат: и пытки, и «Мемориал», признанный иноагентом, и что только нет. На ваш взгляд, действенная штука такая?
Е. Ройзман
―
Им будет о чем поговорить. Но прозвучавшее вслух на встрече лишает президента права на незнание. После такой встречи любой человек, который когда-то за него голосовал, может сказать: «Подожди, ну ты же слышал. Тебе же доложили об этом люди, которых ты собирал в свой Совет. При тебе этот Совет по правам человека. Вот они тебе сказали. Что тобою сделано?» И это, на самом деле, очень серьезная такая институция. И избиратели могут и обязаны спросить в такой ситуации. Они лишают права на незнание, причем в публичном поле. Ну, увидим, поймем.
С. Крючков
―
Будем смотреть.
Е. Ройзман
―
Да.
С. Крючков
―
Собственно, не обходится и без темы коронавируса у нас. Тут «омикрон» вторгся в пределы Отечества в лице двух подтвержденных из ЮАР, насколько я понимаю.
Е. Ройзман
―
На самом деле, внятной пока информации нет. Единственная пока информация, что из ЮАР, от врача, которая нашла. И те, кто с этим столкнулись, говорят, что протекает гораздо легче, смертельных случаев нет.Но обрати внимание на поведение Японии, в которой во время этого коронавируса, во время этой пандемии бывают целые недели без смертей. То есть это такая страна. 2 ноября премьер-министр Японии объявил о том, что Япония перестает давать въездные визы и останавливает все посещение, потому что обнаружен новый вирус. Смотри, насколько жестко, моментально принимается решение. И его будет исполнять вся страна.
Может быть, поэтому у них нет смертей. Потому что они свою власть выбирают. Если они выбирают свою власть – они ей доверяют. Если им не понравится – они способны ее снести на следующих же выборах. И поэтому если решение принято, они ему подчиняются всей страной. Может, поэтому у них люди не умирают.
С. Крючков
―
Вот если расставить приоритеты: жесткость, ограничения – с одной стороны, а с другой стороны – неукоснительная обязательность их исполнения, ваш выбор в пользу чего? Потому что хоть ты семи пядей во лбу будь жесткий, но ничего не выполнять.
Е.Ройзман: Этой ядерной елдой трясти на весь мир – денег хватает
Е. Ройзман
―
Смотри, здесь должно быть доверие к власти. Власть должна находиться ровно в таких же условиях, в которых находится весь народ. Тогда можно доверять власти. А когда у власти там банкеты и корпоративы, когда ни один из них не надевает маску, ни один из них публично не привился «Спутником», и они все время пытаются навязать всей стране ношение масок, QR-коды, прививаться «Спутником», все же видят, что они этого не делают. Понятно, что ноль доверия вообще. Не хочу об этом даже говорить. Мы все понимаем.Другое дело, что власть может себя вести как угодно. Наша задача – не заболеть самим, сберечь всех своих близких, чтобы никто из наших не умирал. Вот и все. У власти свои задачи.
С. Крючков
―
О том, что некоторые из представителей власти не доверяют представителям народа в лице музыкальных исполнителей. Говорили о Моргенштерне в прошлый раз. Но тут новое развитие истории. Шуточное заявление в Следственный комитет обернулось, видимо, двумя новыми проверками в отношении Нойза и Оксимирона.
Е. Ройзман
―
Слушайте, у нас здесь много пожилых слушают, кто, может быть, в интернете не знаете эту историю. Какой-то блогер... Что такое блогер? Это человек, который пишет сам себе где-то в живом журнале. Блогер взял и написал заявление какое-то от группы патриотов Бастрыкину и сказал, чтобы он проверил тексты песен Noize MC и Оксимирона. Оксимирон – один из самых популярных, очень серьезный парень. И когда вдруг Бастрыкин, председатель Следственного комитета России, дал поручение провести проверку... А это уже все. Это официальный документ. Он дал поручение, причем публично. Все, механизмы закрутились, шестеренки эти закрутились.Этот парень говорит: «Дак я же пошутил». Но все, проверка-то уже началась. И я хочу сказать, что даже шуточный донос – это все равно донос. Он обратил внимание. И вот это тот самый случай, когда отсутствие вкуса и дурное чувство юмора сыграло очень злую шутку. Я не хотел бы сейчас на месте Оксимирона вот так оказаться. Никто не знает, чем кончится эта проверка. Я не знаю, может, они сейчас там в ленинском уголке или в красной комнате посадят следователей прослушивать Оксимирона и Нойза, заставят прослушивать все тексты и галочки ставить, где им что-то не понравилось. Но мы вот эту репрессивную систему знаем. И все что угодно могут счесть экстремизмом и еще чем-то.
С. Крючков
―
Жень, скажите, а вообще у нас народ к шуткам с достаточной степенью взвешенности подходит? Потому что я читал сегодня ВЦИОМовский опрос: россияне говорят, что шутить нужно поосторожнее, особенно если речь касается шуток про церковь и про историю Отечества.
Е. Ройзман
―
Вернемся на секунду к доносу. Мы увидели, что донос даже шуточный – это все равно донос. Есть вещи, с которыми шутить нельзя. То, что касается церкви. Во-первых, скажу честно, я вообще не верю никак опросам ВЦИОМа. Это непрофессиональные опросы. Мало того, они иногда такие формирующие опросы проводят. Кому интересно, могут нагуглить знаменитую полемику о религиозности русского народа: письмо Гоголя к Белинскому и Белинского к Гоголю.Слушайте, «смеяться, право, не грешно над всем, что кажется смешно». Если над церковью, над священниками нельзя смеяться, тогда убирайте «Сказку о попе и о работнике его Балде». Я уж не говорю про «Гавриилиаду». Но «Гавриилиада» жестковата, Пушкин сам стеснялся. А «Сказка о попе и о работнике его Балде» – это классика. Если кто-то посмотрит сказки Афанасьева, огромный блок этих сказок касается священников. До тех пор, пока у народа существует юмора и умение смеяться над всем, этот народ никто не победит. Ну нельзя душить чувство юмора и нельзя говорить, над чем можно смеяться, а над чем нельзя смеяться. Это вопрос вкуса уже.
Есть понятие такое: «Бог поругаем не бывает». Где бог и где человек. Над этим даже посмеяться невозможно. А над священниками что бы не смеяться? А почему нет-то?
С. Крючков
―
Смотрите, бывают ведь просвещенные священники, из уст которых...
Е. Ройзман
―
Стас, бывают не просто просвещенные, а бывают очень достойные люди среди священников. И я видел таких. Но они не боятся, когда люди вокруг смеются. Это нормально совершенно для нормального священника. Были такие священники как Войно-Ясенецкий, отец Павел Флоренский. Здесь были такие священники, которыми можно гордиться, цвет русского народа.Знаешь, у меня однажды история. Вон у нас отец Виктор в Быньгах, здоровенный русский мужик. Служит там уже лет 30. Причем очень честный. Его там любят все. И как-то к нему комиссия приезжает. А у него там воскресная школа и дети бегают. Церковь огромная. Бегают дети, кричат, смеются. Ему говорят: «У вас тут что дети бегают? Почему они кричат?» Он говорит: «Дак это ж дети. Они и должны бегать и кричать». Я сталкивался с очень хорошими, сильными, думающими священниками. Но у них же все, как у людей. Есть разные люди и так же есть разные священники.
С. Крючков
―
Ну вот про одного в прошлый раз говорили. 4 года тогда прокуратура запросила. Сейчас есть, по-моему, решение уже по экс-схиигумену. Но бог с ним. Илларион вот для меня вполне просвещенный священник, тем не менее читаю: «Антипрививочная кампания и кампания против QR-кодов в России координируются из-за рубежа». Это на полном серьезе они говорят?
Е.Ройзман: Нам чужих хулиганов здесь не надо, нам своих хватает выше головы
Е. Ройзман
―
Слушай, вот представляешь, вот он это говорит, а люди думают: «Он что, дурак что ли?» Ну вот представляешь. Ну вот как можно такое вслух сказать?
С. Крючков
―
Патриарх Кирилл вторит. Даже не вторит. Вряд ли он может своему заму по связям с общественностью, как бы сказали. – «Призываю верующих не опасаться заболеть коронавирусом в храмах, так как в них соблюдаются ограничительные меры и присутствует благодать Божья». Ведь все ж зависит от храма к храму.
Е. Ройзман
―
Знаешь что, а вот здесь к его словам просто взять статистику священников, которые заразились и умерли. Среди них очень много известных священников. Просто потому, что всерьез не отнеслись. Мне здесь гораздо ближе позиция отца Тихона Шевкунова, который очень жестко сказал: «Люди, надо прививаться. Вакцинация спасает. Я готов. Я понимаю, что я говорю. Я несу ответственность перед своей паствой за то, что я говорю». Вот это позиция действительно священника сильного, думающего.
С. Крючков
―
Жень, какие истории еще были?
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня две интересные истории, причем обе связанные с военными. У нас была история. Такой был Андрей Шокодько, майор фельдъегерской службы, военный. Ему что-то не понравилось, как два парня себя вели. Но парни-то такие 12-13 лет. Он к ним подошел сзади и со всей дури ударил головами так, что один в реанимацию попали. Ну, оба в больницу уехали. Там сотрясения. Мать одного беременная выскочила. Он плюнул, да ушел. И ноль раскаяния вообще.А там по закону, если он военный, то на него административка не распространяется. И он так нагло себя вел. Дело не возбуждали. И мы рубились. Ну и в конце концов у нас там наш юрист Саша Шумилов до конца дошел, и его выгнали. В результате ему пришлось уволиться из армии, уйти. И я с матерью разговаривал. Она мне говорит: «Слушай, вот он бы нашел меня и сказал: слушай, я погорячился, мне показалось, я виноват, я бы и не преследовала».
И вдруг у нас случай, который потряс весь город. Идет военный в Академическом районе. Там много военных живет. В свое время там ипотеки, квартиры давали. Идет военный, смотрит – два парня борются, один другого заборол. И того, который сверху, он его поднял и швырнул. Тот упал на руку, сломал кисть, рука почернела, отекла. Естественно, в больницу. А следствие военное как-то хотели затянуть, все потихонечку скатить. Ему знакомые адвокаты говорят: «Да вообще на контакт не выходи. Как-нибудь это...». И дело действительно пытались скатить.
Мы здесь на «Эхе» об этом говорили, в соцсетях. Ну, начали ситуацию раскачивать. В результате они поняли, что не уйти. К нему пришли какие-то другие адвокаты и ему говорят: «А ты с матерью разговаривал?» Он говорит: «Нет. Мне сказали, что не надо». Ему говорят: «Ты что, дурак что ли? Встречайся с матерью и разговаривай».
Они через посредника вышли на нашего юриста. Юрист говорит: «Вы готовы с матерью разговаривать?» Он говорит: «Да». Он говорит: «Вы вообще себя чувствуете виноватым?» Он говорит: «Да, я чувствую себя виноватым. Мне неспокойно на душе». Все, встретились с матерью. Он говорит: «Мне показалось вот так. Я погорячился. Я их хотел растащить. Я здоровый мужик. Вот так получилось». И она его простила. И они поговорили, помирились. И ситуация закончилась. Причем женщина такая... Ей говорят: «Слушай, у него трое детей, ипотека. Он нормальный мужик». Она говорит: «Я все понимаю». Вот так посмотрели друг на друга глаза в глаза.
И знаешь, все-таки вот такая хорошая русская поговорка: «Повинную голову меч не сечет». Если человек искренне, от души готов извиниться, ну половина конфликтов снимается.
С. Крючков
―
У нас вот эта культура прощения в какой-то момент ушла или она все равно живет?
Е. Ройзман
―
Слушай, у нас появилось другое. У нас появилось, как у Лукашенко, что начали извиняться на камеру, рассказывать, какие они были плохие и чего-то не понимали, а вот сейчас они все понимают. Знаешь, это, как уже назвали, появился термин – это я сам его придумал – «эффект Протасевича», когда человек настроенный так попадает в руки к палачам и говорит: «Нет-нет, я не такой. Я, на самом деле, вас люблю». Эффект Протасевича. Раскаяние, извинение имеет смысл, только если оно искреннее. Но а иначе-то зачем?
С. Крючков
―
Знаем мы, что сын за отца не в ответе, и может быть вполне талантливым отпрыск. Вот тут новость сегодняшнего дня, пары дней вернее. Новым главой VK с вероятностью весьма и весьма высокой, возможно, станет сын замглавы администрации президента. На ваш взгляд, это маркер какой-то или не стоит придираться, ну бывает? Талантливый человек.
Е. Ройзман
―
Да, может, действительно очень талантливый. Но я бы здесь, конечно, на месте отца подумал, потому что история откровенно некрасивая. Это не очень хорошая история. Ну зачем? Потому что все равно будут разговоры, все равно будут думать. Мало того, будут думать правильно. Поэтому лучше, на самом деле, избегать.
С. Крючков
―
Нет, ну а что тут, удавиться, если ты действительно всю свою жизнь работал, получал образование, сделал карьеру вперед? Причем здесь отец, не отец? Может быть, я неправ.
Е. Ройзман
―
А как ты считаешь, вот все так подумают, как ты?
С. Крючков
―
Нет, конечно. Потому что есть десятки других примеров, которые свидетельствуют об обратном и о том, что это далеко не всегда так.
Е. Ройзман
―
Знаешь, есть замечательная такая поговорка: «Жена Цезаря должна быть выше подозрений». Вот когда ты находишься на государевой службе, и когда от тебя зависит доверие к власти, таких вещей делать нельзя, это некрасиво. Ну, мне так кажется.
С. Крючков
―
Когда ты публично что-то делаешь... Помните, не один раз с вами говорили об этих памятных сторис с гонщиками на улицах и на Кутузовском проспекте в столице, и наверняка в тысяче городов в России есть такое. Тут есть новая история. Суд принял решение о выдворении в Таджикистан Бойца ММА Чоршанбе Чоршанбиева после того, как в начале декабря задержали после сторис с опасной ездой в России. Видели эту историю?
Е. Ройзман
―
Слушай, я эту историю не видел. Но я совершенно искренне считаю, вот нам чужих хулиганов здесь не надо, нам своих хватает выше головы. Поэтому если приезжий иностранец начинает в нашей стране так себя вести, ну и обойдемся. Нормально совершенно. Главное, что не посадили, отправили. Не умеешь себя вести – давай, до свидания. Научишься себя вести, время пройдет – может, когда-нибудь приедешь. Все же очень просто.
С. Крючков
―
Заговорили про рэперов тогда. А тут ведь еще и встречное. Депутат есть у нас новый – помните, в Соединенных Штатах некоторое время посидела, теперь в Государственной думе сидит – Мария Бутина. Поступило обращение по поводу «Сорока сороков». Тоже, говорит, надо проверять. Вот с этого боку если смотреть.
Е. Ройзман
―
Слушай, я тебе скажу так. Если начали проверять, если уже эта машина закрутилась, проверять начнут всех. И если кто-то говорит: «Но я же свой буржуинский», никто на это не посмотрит. Если эта машина закрутилась, то ей все время подпитка требуется. Поэтому это коснется всех. Вон отец Сергий считал, что он же за Путина, за Сталина. Оно вот как получилось. Ему там что-то не понравилось – пришли к нему. Причем то, что он хотел, для других чтоб был Сталин, сделали для него, только полегче вариант. И такого будет много еще. А Бутиной какая разница? Ей надо показывать свою полезность, свою активность, быть в повестке. Мне неохота о ней вообще говорить.
С. Крючков
―
Историю какую-то обещали.
Е. Ройзман
―
Слушай, очень интересно, потому что у нас слушатели думающие. Для меня есть одна очень болезненная ситуация. По-моему вице-мэр, женщина, города Североуральска вошла в конфликт с жителями. Они в пабликах начали называть Сральск. И она возмутилась. Она говорит: «Так нельзя назвать свой город». Ну, естественно, там напихали отовсюду и так далее, возмутились.А я вдруг к себе прислушался. Я считаю, что нельзя так свой город называть. Вот ты живешь. Это твой город. Маленький, славный, такой небольшой шахтерский город. Когда-то шахты приносили больше денег, зарплаты были повыше. Они любили там свой город Североуральск. Мы с Саней Новиковым туда приезжали, у него концерт был. Там 30 тысяч народу собралось, вообще битком, весь город вывалил. Хороший, славный город. И вот свой город называть Сральск в пабликах – мне кажется, это некрасиво и нехорошо.
Я в свое время попадал в такую ситуацию. Вот Екатеринбург – город, где я родился и вырос, где меня мама за ручку водила. Один приезжий какой-то уличный художник сделал табличку и написал «Грязьбург». Да, весной, действительно, снег тает, течет. Ну да, есть несколько дней в году, когда оно вот так выглядит. Написал «Грязьбург» и все давай хохотать, прикалываться. А для меня эта шутка очень старая, на самом деле, уже, потому что он еще не родился, когда мы такое слышали. А потом мне вдруг обидно. Это наш город. Да, трудное время. Да, мы все переживаем. Мы стараемся что-то сделать. И меня это задело сильно. И я вот об этом тоже говорил.
И я вдруг себя поймал на том, что мне очень больно, когда про мою страну кто-то говорит «Рашка», «Россиюшка», иногда еще хуже. И мне очень больно, мне обидно, потому что про свое место нельзя так говорить. Вот в этом что-то есть не то.
С. Крючков
―
Но в «Россиюшке» еще от интонации многое зависит. Иногда это бывает мило и красиво. Кстати, у меня тоже есть история с моим родным волжским городом Саратов. И каждый город так или иначе переиначивают. А помните, мы с вами про Прокопьевск, по-моему, говорили, где мэр банкет организовал. Его отставили. И туда назначили мэра из Киселевска. А в самом Киселевске на этой неделе знаете, что было? Черный снег выпал. Вот так и живут люди. Такой вот угольный городок.
Е. Ройзман
―
Была такая история. На самом деле, конечно, от угля надо уходить. И весь мир уже как-то от этого уходит. И многие шахты позакрывались и в Европе, и в Америке. И людей переселяют. Ну конечно, если бы мы занимались не Крымом, не Украиной, а благоустройством своей собственной земли, до этого бы у нас дошли руки. Но пока нам некогда.
С. Крючков
―
А пока мы благоустройством земли занимаемся, тут нам грозят. Вот CNN сообщает о том, что, возможно, санкции будут усугубляться, и новый пакет затронет приближенных Путина, и даже, возможно, отключение SWIFT произойдет. Давно я это слушаю. Что-то как-то не двигается этот составик с места никак.
Е. Ройзман
―
На самом деле, на мой взгляд, потихонечку это нарастает. Они достаточно быстро принимают решения, когда доходит до дела. Но с этими санкциями есть один очень серьезный подвох: если их уже вводят, там нет нормального механизма их отмены. И самый яркий пример – это история с поправкой Джексона-Вэника, которой столько лет.
С. Крючков
―
Да, сколько мучались...
Е. Ройзман
―
Причем я все время отмечаю, что Немцов был основным лоббистом отмены этой поправки. Немцов этим занимался специально, потому что это очень сильно. Эта поправка отменяет все приоритеты в торговле, и ты встаешь в огромную очередь. И для страны это огромный минус. И Немцов добивался ее отмены. А поправка была принята по той причине, что евреев из Советского Союза не отпускали уезжать в Израиль. Американцы, причем не евреи авторы были, бахнули эту поправку. И это очень жесткая оказалась поправка. Потом уже все евреи давно уехали, уже все забыли, из-за чего, а она работает.
Е.Ройзман: Оксимирон – один из самых популярных, очень серьезный парень
Поэтому санкции – вещь серьезная. И, конечно, хотелось бы, чтобы в последний хотя бы момент какими-то дипломатическими путями эти вещи урегулировали, потому что это касается всех.
С. Крючков
―
Но, собственно, говорим об информационном поводе. Никоим образом это не стоит воспринимать как некое руководство к действию.С чем еще были люди? Три минуты у нас остается. Хочется чего-то такого душеспасительного.
Е. Ройзман
―
Слушай, несколько художников... У меня очень сильные художники. Вот сейчас Андрей Алферов замечательную работу дал, Гена Шаройкин.А Гена Шаройкин замечательный вообще. Я очень люблю его. Он преподавал в училище им. Шадра. У него очень интересная судьба. Представляешь, парень с детства любил рисовать. На всех уроках сидел с тетрадкой, у него полтетрадки изрисовано. А у него мать в этой школе работала. И у него каждый раз, с 1 класса начиная, отнимали тетрадки, вели к директору, ругали маму. Мама говорила: «Мне придется уволиться из школы». И вот мы с ним разговариваем. Он говорит: «Представляешь, вот 10 лет учился, и 10 лет мне не давали рисовать». Вот я сейчас думаю, почему они к ребенку привязались? Я говорю: «Ты что рисовал?» Он говорит: «Да вообще все рисовал».
Так вот Гена дал несколько своих работ. Я их завтра выставлю, покажу. Несколько очень красивых работ. Еще дали работы. Снова разыграем, снова аукцион. Софико Шеварднадзе сегодня купила работу Коли Предеина «Анну Ахматову» замечательную, закинула 100 тысяч. Поэтому сбор у нас идет.
И хотел я рассказать одну историю красивую про Церетели Зураба Константиновича. Но следующий эфир давай с нее начнем, потому что это была красивая история.
С. Крючков
―
Тогда уж, коль скоро начали мы с Каткова, я хочу, чтобы еще эти имена прозвучали, потому что это круто.
Е. Ройзман
―
Да. Смотрите, у нас Игорь Алтушкин, Андрей Козицын, Андрей Симановский и Ян Центер дали 90 млн, закрыли сбор по Косте Каткову. И сейчас нам надо до Нового года закрыть 79 млн для Марка Угрехелидзе. Это Краснодар. Мы, екатеринбуржцы, поможем. Поэтому я хочу, чтобы услышали краснодарцы, чтобы услышала грузинская диаспора, все крупные грузины, такие как Церетели, Цискаридзе, Меладзе, Сосо Павлиашвили, Тина Канделаки, все, кто здесь присутствует. Нам надо помочь этому парню успеть до Нового года. Зайдите на сайт Ройзмана. В любом поисковике он на первой страничке стоит.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, традиционно, наверное. Остается 30 секунд. Если считаете нужным сказать – скажите.
Е. Ройзман
―
Да. Я считаю, что надо помнить, что у нас много политзаключенных – люди, которые сидят за свои убеждения, которые сидят за правду. Давайте пожелаем им свободы, мужества и стойкости. Ну и хочу сказать, что все равно в конце концов все будет хорошо.
С. Крючков
―
Это был «Личный прием», программа Евгения Ройзмана. Я благодарю вас, Евгений Вадимович. До свидания. После 22 часов после новостной программы сразу – «Разбор полета», гостьей будет поэт Вера Полозкова. В 23 часа – «Футбольный клуб», гость – Алексей Дурново, спортивный обозреватель. И после полуночи – «Битловский час» с Владимиром Ильинским. Я Стас Крючков. Услышимся уже через несколько минут.