Личный приём - 2021-11-29
С. Крючков
―
Всем привет. Меня зовут Станислав Крючков. А это «Личный прием», программа Евгения Ройзмана. Он на связи со студией «Эха». Евгений Вадимович, приветствую вас.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
С. Крючков
―
Работает наш чат с СМСками по номеру +7 985 970 45 45, чат Ютюба. Идет трансляция также на Яндекс.Дзене. Задавайте свои вопросы. Евгений Вадимович, я думаю, что начать стоит все-таки с шахты, потому что 51 человек, под сотню пострадавших. Жизни потеряны. И тут же метан, датчики, бизнес, объяснения вот эти, что замазывали, заматывали, семейные дела, людям жить как-то надо. Что по этому поводу скажете?
Е. Ройзман
―
Смотрите, кому интересно, серьезный взрослый мужик, который всю жизнь проработал в шахте, специалист, он написал развернутый текст у себя в Фейсбуке, и я поставил себе в Телеграм-канал и на канал «Независимых публицистов» перекинул. Очень грамотный текст. Он просто рассказал, что там произошло, в чем проблема и почему так будет всегда.Чудовищная, конечно, история. Но для меня еще вот это отношение власти, что не стали объявлять траур. Может, настолько к смертям привыкли. Ну 51 мужик погиб. Спасатели погибли. Отчаянная ситуация для этого города Белово. Ну надо объявлять траур в таких ситуациях. Просто этим людям показать, что вся страна с ними и вся страна разделяет их горе. Это важно. Это этический момент. В это время вдруг объявление, что фестивали свети, уличные фестивали будут проводиться в Москве, открытия катков и все, что отсюда следует. И, конечно, с мэром Прокопьевска, который в этот день отмечал, там инаугурацию себе устроил. Конечно, ситуация очень тяжелая. И есть о чем подумать.
Ну, между делом я вот начал об этом разговаривать, мне тут же скинули информацию. Там в Кемеровской области на выборах президента где-то 72% за Путина. А город Белово, где вот эта шахта находится, выдал 87% за Путина. Я не знаю, конечно, связаны эти вещи как-то между собой или нет, но все равно выводы какие-то напрашиваются.
С. Крючков
―
Выплаты они там пошли делать. И говорят, что шахтеры-то шли на это по большей части оттого, что ситуация такая экономическая: закредитованность, семьи кормить нужно.
Е.Ройзман: Надо объявлять траур в таких ситуациях. Показать, что вся страна с ними и вся страна разделяет их горе
Е. Ройзман
―
Это действительно так. Это, кстати, к вопросу моногородов. Ну все, есть только эта работа, другой работы нет. Надо кормить семьи. Деться особо некуда. А еще когда у тебя дед работал в шахте, отец работал в шахте, ну и так далее. То есть просто люди уже в эту колею попали, встали на эти рельсы. Но, с другой стороны, ну 21 век, ну уже нельзя так жить. Мне нечего сказать, я видел эти ситуации, я видел эти шахтерские поселки, я видел, как они исчезают, я видел, как кончается уголь, когда их закрывают, там люди цепляются до последнего.
С. Крючков
―
Кстати, планы Минэконома по сокращению вдвое дотаций для моногородов. Ведь фактически это же планы по оставлению ни с чем доброй половины жителей этих городов. То есть это же обезлюживание, как угодно назовите, беды.
Е. Ройзман
―
Смотри, там есть несколько моментов. Бывают ситуации, когда эти города становятся просто нерентабельными. Ну вот у нас горнозаводские города. Ушла руда, ушло топливо, логистика нарушилась – и они просто исчезают и стоят заброшенные. Такого много. Это было и в Америке, и в Германии. Кстати, интересно, как в Германии Рурская область из этого выходила. Это интересно. Это целая практика. Америка как пытается выходить.Конечно, в эти регионы невозможно постоянно вваливать деньги, подогревая там, сколько-то сохраняя то, что теплится. Конечно, надо там людей перепрофилировать, перевозить. Это серьезная история. И государство, конечно, должно брать на себя и вкладываться. Исчезает очень много.
Но сейчас большие города высасывают. Все равно люди тянутся в большие города: скорость жизни другая, коммуникации появились другие. Все равно в большие города бегут. И понятно, что предстоит придумать что-то новое. А пока ничего нового нет, как-то поддерживать финансово и дать возможность нормально переселиться и переехать.
С. Крючков
―
А вот с этим как раз беда. Города высасывают, люди едут, а там не очень готовы их встречать зачастую. Только на личной инициативе выкатывать.
Е. Ройзман
―
Слушай, жизнь – боль. Да, это действительно так. Сложно переезжать, сложно заново начинать все сначала. Требуется нормальное образование, требуется думать, требуется вытаскивать своих родителей. Но это жизнь.
С. Крючков
―
Жизнь – боль. И вот есть человек, которому, возможно, приходится начинать сначала. А может, и не приходится. Отставка Калашникова. Как вы себе объясняете это кремлевское решение? Чинить они начнут нашу тюремную отрасль или так следы заметают, дескать, всплыло и всплыло, теперь получи?
Е.Ройзман: Все равно люди тянутся в большие города: скорость жизни другая, коммуникации появились другие
Е. Ройзман
―
Там, насколько я увидел ситуацию, попытались, конечно, скрыть все следы. По моим ощущениям, там попытались даже создать ситуацию бунта в 7-й саратовской колонии, чтобы можно было заводить туда бойцов, всех стелить и как-то скрывать следы вот этих пыток. То, что сняли... По моему пониманию, Калашникова сняли не за пытки, потому что про пытки знали, а сняли за то, что произошла вот такая утечка.Это, на самом деле, момент позитивный, что назначили другого человека, потому что сейчас там по всей вертикали будут менять всех, придут совершенно другие люди. И те люди, которые придут, у них не будет никакого желания отвечать за то, что сделали до них. Это уже позитивный момент. В такой ситуации любые изменения всегда на пользу. Ну и здесь федеральная власть может заработать очень серьезные очки, во всяком случае, в глазах всех думающих людей, если хоть как-то попытается изменить эту систему.
Но ее надо реформировать, на самом деле, достаточно глубоко, потому что мы сейчас имеем то, что создавалось в сталинские времена Ягодой, Ежовым, Берией, ну и теми, кто были за ними. То есть сколько-то трансформированная система у нас осталась с тех времен. Она античеловечна. И надо понимать, что тюрьма в России – это такой институт, от попадания в него не может зарекаться никто. И любой человек, который туда попадает, он точно так же рискует, как все остальные.
С. Крючков
―
Даже если ты блогер. Потому что вот Хованский там пишет, из СИЗО правда, это тюрьма в тюрьме, такая отдельная история, но письмо совершенно отчаянное.
Е. Ройзман
―
Слушайте, тюрьма – это тюрьма. Но в тюрьме зачастую сидеть тяжелее, чем в лагере. На самом деле, надо понимать, что он сидит ни за что. Он, дурак дураком, спел какую-то песню. Спел в 2012 году, по-моему. Ему припомнили. Его сейчас пытаются заставить сказать, что он ее спел в 2018 году, когда уже был какой-то там закон. И он сидит уже полгода. Ну нельзя сажать человека за какую-то глупую песню. Ну да, глупая, плохая песня. Ну нельзя за это сажать. Я не знаю, есть ли давление общественности. В случае с Хованским давления общественности не было.Есть определенные какие-то тренды, которые задает федеральная власть. Следуя этим трендам, потому что холуи же всегда бегут впереди паровоза, ну и вот побежали исполнять. Думали, что хозяину понравится. Просто так закрыли Хованского, вот он сидит. Но после того, как человек сидит, надо же придумать, за что он сидит. С ходу придумать особо не успели. Сейчас надо это как-то юридически оформить. А оно у них не оформляется. Так, как, похоже, по журналисту Ивану Сафронову измена Родине не оформляется. Так, как, похоже, не оформляется вообще ничего по Фургалу, потому что, судя по всему, нету там ничего.
Е.Ройзман: Тюрьма в России – это такой институт, от попадания в него не может зарекаться никто
Ну и вот ему начинают придумывать, просят, чтобы он хоть что-то на себя взял, чтобы хоть с чем-то он согласился. Это самая простая схема. Человек на себя чуть-чуть что-нибудь берет, его по минимуму там закрывают. Вроде все довольны, никто апелляцию не пишет, все сидят, быстренько освобождаются. С ним, похоже, вот такая история. Письмо отчаянное откровенно.
С. Крючков
―
Кстати, не оформляется и по Навальному. Тоже вот человек, сидящий в тюрьме. Более того, лидер оппозиции со своими сторонниками. Но оформляться должно как-то и по внешнему контуру. От России ОЗХО требовала более детальной информации в связи с отравлением. Ну вот тут заявление ОЗХО появилось. Конференция 55 стран прошла. Россия не предоставила информации достаточной для ответа на вопросы о том, что же, в конечном счете, случилось. Для большинства очевидно, но тем не менее.
Е. Ройзман
―
Надо для всех объяснить. ОЗХО – это Организация запрещения химического организация. Это очень серьезная и авторитетная организация, куда входит большое количество стран и Россия в том числе. И мы имеем в связи с этим ряд обязательств. И вот когда произошло отравление Навального, через некоторое время все стало понятно всем, после того как клиника «Шарите» в несколько лабораторий отправила анализы. Ну и все стало ясно всем, об этом заговорили все.И 5 октября страны, которые входят в эту организацию, направили России достаточно жесткое письмо. И надо было на вопросы, поставленные в письме, ответить в течение 10 дней. Ответили через день, ну и как-то так ответили. Ну и эти страны как-то сгруппировались, подумали еще более серьезное письмо и сказали: «Слышите, это не шутки. Это касается всего мира. Поэтому четко, внятно ответьте на вопросы». Ответа до сих пор никто не получил. А там вот эти ответы, которые у нас для внутреннего рынка, для внутреннего потребителя типа «бе, бе, бе, будем мочить в сортире», они там как-то не пролазят, там требуются внятные, уважительные, спокойные. Мы таких ответов дать не можем.
Ситуация, на самом деле, очень нехорошая. По сути, все поняли, что Навального отравили, отравили боевым отравляющим веществом. Прямой приказ мог поступить только с самого верха. Отравили общественно опасным способом, потому что могли вокруг много народу отравить. Участвовали в этом офицеры ФСБ, они были установлены. И это блестящее расследование, которое прозвучало на весь мир. Ну и стало понятно, что это не первый случай и, видимо, не последний, не дай бог, случай. И там вспомнили и про Кара-Мурзу. И обнаружили, что и Диму Быкова точно так же травили.
И это невероятный удар по имиджу страны. А теперь надо отвечать на вопросы. Все, пойманы за руку. Знаешь, есть замечательная народная поговорка: «Попал в плен – подними руки». Тут уже не получается так врать, когда уже все понимают, что ты врешь; ты понимаешь, что все понимают, что ты врешь. А остановиться уже никто не может. И игра эта становится некрасивой. Посмотрим, как это будет выглядеть дальше. У меня вот нет иллюзий. У тебя, судя по всему, тоже нет иллюзий. А поскольку наши слушатели – люди умные, у них тоже нет никаких иллюзий. Ну, наблюдаем.
С. Крючков
―
Слушайте, пока вся красота игры сводится в таких мелких каких-то уколах. Как активистка в Краснодаре есть. Ей санкциями за неуважение к суду стали угрожать знаете, за что? За то, что письмецо послала с картинкой весьма специфической.
Е. Ройзман
―
Слушай, эта картинка – это знаменитая картина Герарда Давида 1498 года. В городе Брюгге в ратуше висел диптих «Суд Камбиса». Камбис – персидский царь. Было установлено, что судья взял взятку. И с судьи содрали живьем кожу. И вот в диптихе во всех подробностях эта картина существует. Она до сих пор висит там в ратуше. Это для того, чтобы всем судьям было неповадно, чтоб было наглядно. Ну и есть такое предположение, что стул для следующего судьи обивали кожей предыдущего, с которого за взятки кожу живьем содрали. Это классическая история, вошедшая во много учебников. Она известная. Она литературная история.И девчонка взяла конверт, где эта картинка присутствует, и письмо в суд направила в этом конверте. И они теперь просят, чтобы она объяснила им, что она имела в виду. Знаешь, как в той песне: «Непонятно, что конкретно ты имела в виду». Ну что имела в виду? Там же все нарисовано. Но что мне было интересно. Интернет-издание тут же выставило эту картинку, диптих, говорят: «На самом-то деле, вот эта картинка». И она пошла. И она гуляет в интернете. И я считаю, что время от времени имеет смысл на нее посматривать.
Понятно, что это образно совершенно, что это не означает, что кожу с живого человека содрали. Это образная совершенно такая история. Но во времена Камбиса это была совершенно рутинная история. За взятки же раньше по-разному казнили. То есть взятки, коррупция – это подрывает основы государства. Коррупция ставит под угрозу само существование государства.
Кстати, интересный очень момент. Просто как историк скажу. В Венецианской республике было два самых страшных слова: первое – это «коррупция», а второе – это «узурпация власти». Вот только кого-то из дожей могли заподозрить в том, что он собирается остаться на следующий срок, узурпировать власть, присвоить себе какие-то полномочия – все, он не оставался живым. И слово «коррупция» у них было самое страшное. Так у них за тысячу лет существования Венецианской республики не было ни одного народного восстания. Просто вот именно по этой причине.
С. Крючков
―
Поэтому, может быть, нас Байден в лице Владимира Владимировича и не ждет на Форуме демократии наряду с китайцами. Кстати, коль скоро о картинах заговорили, давайте немножко к личной истории, к приему. Картины с Бродским не вижу на заднем фоне, и спрашивают, интересуются.
Е. Ройзман
―
Слушайте, всем скажу. У нас идет сбор серьезный на двух парней: один – Марк Угрехелидзе, второй – Костя Катков. Марк Угрехелидзе – он грузин, он с Краснодарского края, а Костя Катков – он наш, екатеринбуржский. Вот два сбора идут параллельно. Собрано сейчас уже 67 млн. Так вот из этих 67 млн сначала ушла картинка, которую мне подарили в администрации города на 55-летие, как я веду прием. Хорошая, веселая картинка. Ее купили. Она осталась здесь в музее.Потом купили картинку замечательного художника Эчика Барцева. Потом еще за 100 тысяч купили картинку замечательную Коли Предеина. Забрали картинки еще одного нашего художника Алексея Рыжкова. И сейчас несколько картинок у нас стоит в продаже. И люди их покупают и деньги закидывают на счет этим парням.
Ну и у меня Бродский висел. А я же тоже в этом сборе участвую. Я должен чем-то своим жертвовать. Ну я вот предложил Бродского. Но Бродский этот хотя бы в городе остался. Ну а другие по стране расходятся. Сейчас еще появился Гоголь очень хороший у Коли Предеина. А Коля Предеин – он замечательный скульптор. Он еще графику делает. И он сделал иллюстрации к «Мертвым душам». И Игорь Золотусский, крупнейший наш специалист по Гоголю, сказал, что это лучшие иллюстрации. И Коля вот дал несколько сейчас своих: Гоголя, Пушкина, Достоевского. И тоже эти картинки разошлись. Расходятся потихонечку. Ну вот стараемся. Но 67 млн уже собрали. И все, кто помогает, огромное всем спасибо.
С. Крючков
―
Люди приходили, звонят? Что с приемом на этой неделе?
Е. Ройзман
―
По приему много народу. Слушай, интересная история. Пришел взрослый мужик, один ребенка воспитывает. И говорит: «У меня ситуация такая. Я хочу брату своему там...». Я говорю: «А что случилось?» Он говорит: «Понимаешь, я сам из города маленького Ревда, недалеко от Екатеринбурга. У меня там мать жила, 3-комнатная квартира, а с ней жил брат с женой, его дети. И вот они к матери плохо относились, и мать в конце концов умерла. Мать умерла и оставила наследство: всем нам по комнате. И я хочу свою комнату продать каким-нибудь людям плохим, чтобы они там поселились и моему брату всю кровь свернули».Я говорю: «Слушай, ты определись, что ты хочешь. Если ты хочешь продать ее подороже, дороже всего у тебя ее купит твой брат, потому что он в этой квартире живет, и у него станет 3-комантная квартира». Он говорит: «Нет, он со мной торгуется. Я эту комнату хочу за 500, а он хочет купить у меня за 200. Так я лучше кому-нибудь продам за 300, чтобы они моему брату там всю кровь свернули».
И я вдруг подумал, что я этого видел много. Мало того, здесь еще один момент есть. У некоторых людей часто не возникает мысли, как пойти заработать, как еще что-то, а вот как у родственников что-нибудь открячить – запросто.
С. Крючков
―
Святое дело.
Е. Ройзман
―
И вот эта ситуация: мать умерла, вроде брат тебе остается самым близким человеком. А я вижу, что он в душе себя распаляет и ищет любые причины как-то брату досадить. Он говорит: «Он там мать бил, он на мать руку поднимал». Я говорю: «А ты где был? А почему мать жила там с братом, а не здесь с тобой?». Понятно, что в чужую историю не залезешь, но вот она настолько показательная. И знаешь, вот эта булгаковская фраза, что квартирный вопрос испортил их.
С. Крючков
―
А мужик совета просто хотел?
Е. Ройзман
―
Он хотел, чтобы я как-то поучаствовал и помог. Мне не нравятся эти вещи. Но я способен открытым текстом сказать, что мне это не нравится.Но мы однажды попали в невероятную ситуацию. К нам пришел мужик. У него был 2-комнатная квартира и жена с двумя дочками. И ему надоела жена, а квартира была его и на него записана. И он жену просто выгнал и говорит: «Все, давай езжай». И чтобы она у него квартиру при разводе не оттяпала, он решил квартиру переписать на маму.
Через суд решил квартиру переписать на маму. Должно было состояться заседание. За день или два дня до заседания жена позвонила его матери и говорит: «Алена Николаевна, но вы ведь мне как мать были. У меня обе дочки остаются без жилья. Ну как же так? Я же вам всегда верила, любила, за вами ухаживала». И ей стало так плохо, что она за день до заседания умерла. Вот мужик, пытаясь отнять квартиру у своей жены и детей, угробил свою мать.
Но это еще не все. Он решил, чтоб все-таки квартира не досталась, записать ее на брата. Мать умерла, наследство, и оформил квартиру на брата. А потом, когда решил этой квартирой воспользоваться, он, оказывается, не учел только одну вещь – что это был его родной брат. Брат такой же, как он. Он сказал: «Все, давай до свидания. Эта квартира теперь моя». И этот мужик на старости лет остался без детей (он с ними не может общаться), остался без жены, убил своими руками мать. Еще теперь у него брата нет и квартиры у него нет. И это настолько показательная история, короткая, быстрая, жесткая.
Знаешь, зачем он ко мне пришел? Чтоб я ему помог квартиру вернуть. И юрист наш сидел. Мы посидели на него посмотрели и сказали: «Извините». Но это настолько показательная история.
С. Крючков
―
Это история о нашей российской жизни или вообще о человеке как таковом? Это нас жизнь такими делает?
Е. Ройзман
―
Слушай, это, на самом деле, история абсолютно шекспировская и ее можно расписать. Это может быть сценарием вплоть до фильма хорошего. Но я так вот коллекционирую, вспоминаю.
С. Крючков
―
Не буду к большой теме пока переходить. Но есть тема сегодняшнего дня такая горячая. Тут болельщики забаловали на мачте ЦСКА – «Зенит». И ответ полицейских был какой-то непропорциональный совершенно. Сотни людей задержали. И там есть нюанс. Камеры, оказывается, не снимали инцидент вот этот с файерами. Что они так бухтят друг на друга? Почему вдруг эта тема вновь выползла?
Е. Ройзман
―
На самом деле, история очень обидная. Во-первых, это были болельщики ЦСКА. Они были на своем стадионе. Они даже не на выезде были. Они не в «Лужниках». Они были на своем стадионе. Они просто зажгли файеры. У меня такое ощущение, что это Росгвардия, ОМОН, может, второй оперативный полк, я не знаю, кто там был, но им надо тренироваться. Оппозиционных митингов нет, бить некого. Они застоялись, им надо себя в тонусе держать. Но история настолько нелепая. Ну для чего, зачем? Ну зачем?
С. Крючков
―
Просто не просто файеры, видимо. Все-таки масштаб был такой весомый.
Е. Ройзман
―
Слушай, но никого не били, драк не было. А зачем так? Перед этим были в Сочи, в Ростове подобные ситуации. Зачем?
Е.Ройзман: Это были болельщики ЦСКА. Они были на своем стадионе. Они даже не на выезде были
С. Крючков
―
Про фестивали вы упомянули. Я думаю, после новостей про QR проговорим. У нас тут уже засеребрилась мишура по Москве. И тут новость: официальный Дед Мороз из Великого Устюга решил, что не пустит к себе взрослых без QR-ов. И тут сегодня Центр Гамалеи говорит о том, что начинает сертифицировать вакцину для детей 6-11. То есть новый очаг сопротивления такой создают, по большому счету. При всем при том, что это важно, существенно.
Е. Ройзман
―
Огромная проблема с позицией власти, с продвижением вакцины, с продвижением вакцинирования. Люди перестали верить, потому что у людей же есть глаза. Глазам свидетелей не надо. Если никто из тех, кто во власти, в маске ни разу не появился ни на одном публичном мероприятии, никто публично не прививался «Спутником» при свидетелях, естественно, это все равно недоверие. А потом, действия не просто нелогичные, а они просто алогичные. Понятно, что никто не верит. Ну просто люди перестали верить. Людей эти вещи начинают откровенно раздражать.И очень важный момент. Неприятности исходят от власти, сверху, а негатив распространяется по горизонтали, то есть друг на друга. Просто с ножами друг на друга кидаются.
С. Крючков
―
Но это до поры. Докумекает народ и по вертикали пойдет. Нет?
Е. Ройзман
―
Если ты сейчас подсказываешь, то удачно очень подсказал.
С. Крючков
―
Без применения разных сподручных средств.
Е. Ройзман
―
Безотносительно.
С. Крючков
―
Собственно, тысячу раз уже говорили о том, что первым лица нужно публично на камеру. И вот мы видим эту историю под названием то ли спрей, то ли порошок – назальная вакцина.
Е. Ройзман
―
Это очень досадная история. Там, где президент должен был сработать на общую повестку, где он должен был просто показать, что он, как любой из всех, прививается «Спутником» под камеры, после этого можно о чем-то говорить. Если бы он пришел в маске в медкабинет, люди в белых халатах – это бы другое было.
С. Крючков
―
Продолжим эту тему сразу после новостей с Евгением Ройзманом. Это его «Личный прием».НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Крючков
―
Это «Личный прием», программа Евгения Ройзмана. И я, Станислав Крючков. Мы в предыдущей части заговорили про ревакцинацию Путина. Так вот это о чем история: о неразберихе или о таком непонимании слова, его ценности? Потому что тут в Кремле предлагают чуть ли не переименовывать QR-коды. Не в Кремле, во всяком случае, а источники Znak.com, насколько я вижу, писали о том, что, дескать, термин бесит людей, давайте найдем ему эквивалент правильный.
Е. Ройзман
―
Бесит уже не столько термин, сколько само отношение. Но продолжение той истории. Вот ты сегодня ревакцинируешься, а завтра ты испытываешь демонстративно какую-то назальную вакцину точно так же в закрытую, этого никто не видит, и рассказываешь, что тебе впрыснули порошок. Тут же твой пресс-секретарь говорит: «Это был не порошок, а жидкость». Им говорят: «Слышите, вы уже сверьте как-то показания». Во-первых, совершенно непонятно, зачем это было сделано после ревакцинации. Это было сделано опять же в темную, в закрытую. Тут же не бьются показания. И конечно, это не добавляет доверия ни к вакцинации, ни к первым лицам, ни к тому, что происходит.
Е.Ройзман: Огромная проблема с позицией власти, с продвижением вакцины, с продвижением вакцинирования
Ну и конечно, многие это воспринимают просто уже как неуважение. Действительно, многих людей задело. И эти QR-коды именно воспринимают как неуважение. На самом деле, надо сказать честно, они сработали. Другое дело, что они по бизнесу ударили очень сильно и общую дестабилизацию обстановки создали. Но как только началось это введение QR-кодов, количество вакцинаций увеличилось в разы. И это отмечают все врачи.
Кстати, я сегодня перед передачей с врачами разговаривал. Все говорят, немножечко поменьше стал поток, но больше стало тяжелых больных. То есть вот так бывает на излете, что тяжелых стало больше, а поток чуть-чуть снижается, приостановился. Дай бог, эта волна закончится в декабре.
С. Крючков
―
Вот эта идея с законодательным каким-то регулированием системы QR-кодов тихой сапой сходит на нет, потому что непонятно что-то на месяц перенесли. Забавная еще была история с Северной Осетией, где сначала проголосовали, дескать, не одобрямс, а потом тут же переголосовали большинством, что одобрямс, с разницей в 4 часа.
Е. Ройзман
―
Проблема заключается только в одном. Если депутатов выбирают люди, то они будут сориентированы на тех, кто их выбирал. А если депутатов назначают по разнарядке из Москвы: сколько-то там пройдет коммунистов, сколько-то – «Справедливая Россия», сколько-то – «Единая Россия», то они подотчетны не людям, которые голосовали, а их хозяевам, кто их назначал. Поэтому на каждого из них есть инструменты давления.Когда тебя выбирали люди, люди тебя занесли на руках – ты отвечаешь только перед этими людьми. Когда тебя назначили сверху – ты отвечаешь перед теми, кто тебя назначил, а не перед теми людьми, которые там ставят тебе задачи, на улицах встречают. Вот в этом вся проблема. Она мелочь такая, но она в самом начале.
С. Крючков
―
Есть у нас человек, который назначен сверху, болелец за народ, Бастрыкин у него фамилия. Нашел природу зла – это Моргенштерн и ЕГЭ. И тут люди из Кремля уже хотят вернуть Моргенштерна на Родину. Администрация президента якобы обсуждает с исполнителем два варианта: приезжай, но, если приедешь, будешь нам помогать до 2024 года. Знаем, как помогать.
Е. Ройзман
―
Что касается Бастрыкина. Он способен на самостоятельные действия, на самостоятельные заявления, но в тех рамках, в которых он способен. То есть он может какие-то свои заявления не согласовывать ни с кем. Другое дело, что его где-то потом могут поправить, скорректировать и осадить. Он импульсивный достаточно.История с Моргенштерном очень простая. Со всей попсовой вот такой тусовкой все вопросы решены, потому что есть определенный краник – это вход на телевидение. И такие как Киркоров, еще кто-то, ну вот яркие такие, они не могут без телевизора.
И вдруг на этом фоне выросло целое поколение молодых с огромными аудиториями: какие-то Хаски, Моргенштерны, Оксимироны и так далее. И они их не могут контролировать. Они находятся в другой прослойке, в другом социуме, в другом информационном пространстве. У Хованского 4,5 миллиона подписчиков, у Моргенштерна – миллионов 7. И они понимают, насколько это мощный ресурс. Тем более эти люди, которые на них сориентированы, они растут, они голосуют, они в жизнь заходят.
И они вдруг поняли в администрации президента, что они эту часть упустили. И они начинают с ней работать. Ну как они работают? Они работают, как в бандиты в 90-х работали: наехали, создали проблемы, помогли решить, похлопали по плечу, сказали: мы сейчас с тобой, все будет хорошо (такую крышу предоставить). Вот они ему сейчас предлагают крышу, если он вернется.
Но Моргенштерн по тому, что я вижу, по интервью, он умом не блещет. Будем называть вещи своими именами. Советы ему давать в этой ситуации я тоже не берусь. Вполне возможно, вернется, впишется, будет Тимати какой-нибудь такой еще. Ну, татуировок еще набьет себе – у него еще место есть свободное. Ну, будет агитировать. Ну что нет-то? Запросто может быть и так. Но, судя по всему, он напуган.
С. Крючков
―
Бастрыкин там и про систему образования вспомнил ведь. Но наша система образования или, во всяком случае, привязанная к российской речи, к русскому языку, шагает по планете. Тут русский мир до ЦАР добрался. В университетах Центральноафриканской Республики, возможно, станут изучать русский язык. Здорово же.
Е. Ройзман
―
Знаешь, да будь ты хоть негром преклонных годов, ну и все, что отсюда следует. Я не уверен, что это так хорошо. Я не уверен, что этим стоит гордиться.А вот более такая серьезная история, которая сейчас имеет место. Германия. Новое правительство Германии стало всерьез обсуждать идею дать свободный безвизовый въезд всем россиянам до 25 лет. Вот это очень серьезная история. Это то, что сделали Литва и Польша с Беларусью. Когда там начались волнения, они стали предоставлять убежище, открывать границу для всех молодых. И весь этот IT-сектор, в Беларуси который очень сильный был, они просто туда хлынули в свободный мир. Там столько молодых уехало. Наши молодые уезжают тоже. В посольствах славянских стран – Болгария, Словения, Словакия, Чехия – просто очереди стоят. Наши молодые уезжают и уезжают.
Я не знаю, о чем подумали немцы. С их стороны это ход абсолютно грамотный, ход понятный, потому что славяне для них понятны, наши умеют себя вести, какое-то образование имеют. Русские всегда были креативные, которые умеют что-то придумывать, умеют в этом мире выживать, занимать свое место. С их стороны ход очень сильный. По нам это ударит точно. И я думаю, что будут вводить выездные визы какие-то. Ну, попытаются что-то этому противопоставить.
С. Крючков
―
А бывает так, что люди на прием приходят просят совета: ехать или не ехать, есть возможность навсегда, не навсегда?
Е. Ройзман
―
Я же рассказывал. До какого-то момента я всех отговаривал. Я говорил: «Не надо ехать. Надо за свою страну побороться». А потом вдруг начинаешь понимать, что жизнь-то уходит, можно так пробороться всю жизнь. А для меня уже была такая точка невозврата, когда я сижу в камере, а в соседних камерах сидят люди, которых я несколько лет назад отговаривал уезжать. И они говорят: «Вот, дядя Женя, вы же нам говорили не уезжать. Вот мы не уезжаем». Ну вот я сижу с ними в соседних камерах. Поэтому кто хочет, у кого есть возможность – пожалуйста.Слушай, историю еще расскажу. У нас очень интересный приговор состоялся. У нас был парень такой продвинутый, наглый очень, абсолютно беспринципный и, скажем так, подлый. Звали его Александр Устинов. Он задумал какой-то Телеграм-канал, начал его качать. Про все противоборствующие группировки писал. Обо всех писал гадости. Канал специализировался на гадостях. И в какой-то момент он поймал алгоритм, что у кого-то можно брать деньги, чтоб писать про других гадости, у других можно брать деньги, чтобы гадости про них убирать, не писать. Ему так понравилось. Он был очень наглый, очень борзый. Он собрал вокруг себя несколько вот таких.
Е.Ройзман: У Хованского 4,5 млн подписчиков, у Моргенштерна – 7. И они понимают, насколько это мощный ресурс
В результате нарвался на Хинштейна. Он где-то попытался, видимо, получать с Хинштейна. Причем дело какое-то очень интересное. Там порнография присутствует. Я не знаю, или слили ему что-то, или еще. Чувствовал себя совершенно уверенно, спокойно. В результате его закрыли. А с ним закрыли несколько человек. И вот те, кого вместе с ним закрыли, – это просто уровень дятлов. Они так и не поняли. Может, до сих пор не поняли, что они сидят. Так вот ему прокурор запросил 16 лет. У него там вымогательство, шантаж, еще что-то плюс порнография. Прокурор запросил 16, а этим дятлам – по 14. Так ему дали 14, а этим дали 12 и 10. То есть это какие-то чудовищные совершенно сроки.
Да, я его не любил. Я его считаю подлецом и подонком. Но получить 14 лет... За убийство, за расчлененку гораздо меньше получают. То есть настолько интересная ситуация. Здесь все следят за этим, все задумались. Очень интересно.
С. Крючков
―
Кстати, екатеринбургская тоже история. Помните схиигумена Сергия? Теперь с приставкой «экс» его имя употребляют. Прокуратура там для него 4 года запросила. Вот так сопоставьте, что называется.
Е. Ройзман
―
Вот что касается схиигумена Сергия. У него здесь достаточно последователей. Причем у него были, скажем так, его духовные чада, духовные дети. Когда-то Поклонская тут бывала постоянно. Такие серьезные прокурорские у него были, и силовики были. И он имел определенный авторитет. А он еще очень благообразный: седые волосы, старец такой. И что-то с ним произошло. Может быть, у него рядом спичрайтеры были, кто ему помогал ролики записывать. Он вылез в Ютуб, начал вещать, начали пасти народы. И у него там портрет Сталина. Ему очень нравилось, что при Сталине порядок был и вообще.И я думаю, что изначально здесь история про деньги. С него денег попросили по своей церковной иерархии. Плюс ревности такие, что он, ранее судимый, сидевший за убийство и так далее, вдруг стал таким пастырем, к нему люди идут, монастырь создал, огромное хозяйство, ответвления разные. Он толковый был. И где-то попросили денег – не получилось, где-то ревности эти.
И в результате кончилось тем... Вот важный момент. Ему нравился Сталин, у него висел портрет. Вот однажды ночью остановился воронок возле его дома, его закинули в этот воронок спецэтапом в Москву, и он очнулся в камере. Но это такой Сталин лайт. То есть не вышли на задний двор, не расстреляли, не выбросили в канаву. Ну, увезли в Москву. Вроде там суд какой-то. У него там самоуправство, склонение к самоубийству, и он мешал отправлять какие-то религиозные обряды (видимо, не пускал к себе в церковь кого-то). Запросили ему 4 года.
И вот смотри, на этом фоне очень интересна история с Рашкиным. Ну Рашкин же сталинист. Рашкину Сталин нравился. Ну и вот его скатывают его коллеги, товарищи по партии. То есть в партии, может быть, останется, но лишится депутатского мандата. Но эта история тоже очень простая и очень быстрая с ним. Но его хотя бы не закинули в камеру, не расстреляли, не пытали. Ему же так нравился Сталин. Ну держи вот такую легкую версию. Оцени, как это было.
С. Крючков
―
Про Рашкина вспомнили, а про лося его не будем. Нас просят не говорить об этом. Но в Приморье возбудил уголовное дело по факту убийства амурского тигра краснокнижного. А их там на пересчет пальцев, собственно. И, видимо, стрелок-то – очередной член известных нам структур.
Е. Ройзман
―
Слушай, до этого была вот эта охота. Главный судебный пристав, начальник ФСБ и какой-то судья охотились, где 13 оленьих туш нашли. Здесь такая история. Что-то всплывает, что-то становится достоянием гласности. К сожалению, этого много. И людям, которые облечены властью, к сожалению, на мой взгляд, не хватает элементарной образованности человеческой, не хватает культуры. У тебя есть власть. Зачем тебе эту власть употреблять для того, чтобы убивать зверей? Зачем тебе эту власть употреблять для того, чтобы безнаказанно охотиться, гонять со скоростью 200 км/ч, как в Тюмени этот из Следственного комитета убил двух человек?Ну если тебе дана власть, ты же можешь делать людям добро, оставить о себе хорошее имя, сделать так, что к твоим родителям будут люди на улице подходить и говорить: «Смотрите, какого сына вы воспитали. Он занимает такую должность, он всем помогает, он честный и порядочный человек». И вдруг люди вот этот настоящий капитал разменивают на то, чтобы тигра убить, на лося охотиться.
С. Крючков
―
Но это такая история, когда берега путают люди именно от близости к власти, или о росте общем такой жестокости человеческой? Потому что у меня глаз зацепила сегодня история девчонки из Челябинска: скрипачка, 13 лет, над котятами издевается. Без деталей, как это происходит.
Е. Ройзман
―
Слушай, детская жестокость бывала, детская жестокость присутствовала. И я когда был маленький, было такое, что видели, как вешают и кошек, и котят. Я надеюсь, что сейчас этого меньше, во всяком случае. В больших городах появились целые институции такие, которые помогают бездомным животным. Раньше такого не было. Я не думаю, что здесь что-то меняется. Другое дело, что сейчас каждый такой случай становится известным.Что касается близости к власти. Да, возникает такая иллюзия, ты видишь, что человеческие законы несовершенные и что человеческие законы такие, что тебе положено больше, чем другим. Но ты не понимаешь, что божеские-то законы и физические законы совсем другие. И если ты можешь себе позволить ехать на машине 150 км/ч, то физические законы создают такую ситуацию, что ты можешь убить людей и не понять даже этого, и очнуться в камере.
С. Крючков
―
А вот есть истории, когда положено не больше, чем другим, но положено. Есть девушка такая в Нижнем Новгороде. И у нее дочь была 10-летняя, болела муковисцидозом. И не дождалась своего лекарства, которое мать все-таки отсудила. Вы говорили, что проблема системная. Но вот государство никак не реагирует на это эмоционально? То есть это работает машина?
Е. Ройзман
―
Сейчас все, кто в этой истории замешаны, у них будет первая задача – прикрыть свою задницу; посмотреть, кто в этом виноват, чтоб только не они. Если она просудилась уже, ей обязаны были выдать, потому что решение суда развязывает руки Минздраву. Минздрав может сказать открытым текстом: «У нас нет денег в бюджете, не заложено. Но если будет решение суда или предписание прокуратуры, мы выполним и на это деньги найдем». Они могут при нормальных отношениях сказать это открытым текстом. Но после того, как состоялось решение суда, ей обязаны были дать.Муковисцидоз – это мучительная болезнь. Их не так много. И государство, на самом деле, способно этих людей обеспечить. Потому что величие государства, мощность государства состоит именно из великодушия, из отношения к тем, кто попал в беду, из отношения к людям с ограниченными возможностями, к больным, к детям, к старикам. Вот в чем заключается мощность и величие государства.
А если там про атомную бомбу – это другое. Сейчас за атомную бомбу в мире уже не уважают. Уважают за образование, уважают за здравоохранение. Ну вон куча дебилов, у которых появились атомные бомбы. Ну, будут тебя сторониться, будут, на всякий случай, осторожно с тобой, но уважать-то не будут. Бояться будут, а уважать-то не будут. Уважают за другое в мире.
С. Крючков
―
Ну вот нас боятся в одной сопредельной стране, которую мы считаем братской, я лично. В стране отмечали День памяти жертв голодомора, как мы помним. Трагическая такая дата.
Е. Ройзман
―
С голодомором очень интересная история. Украина настаивала, и Украина смогла признать, что это был геноцид. Это действительно был геноцид. Другое дело, что этот геноцид касался не только Украины, он касался всего Северного Казахстана, Центральной России, Уральской области всей, до Перми эта зона была. Причем очень интересно: зона потребителей была гораздо более благополучной, чем зона производителей хлеба.В 1928 году были приняты решения. В один из немногих выездов Сталин в Сибири побывал. Все было на экспорт, на индустриализацию. И кроме изъятия хлеба, прозвучало вот это «сломать хребет крепкому крестьянству» и «уничтожение кулачества как класса» – по сути, это уничтожение лучшего крестьянства. Оно коснулось точно так же русских, оно коснулось казахов, точно так же коснулось Украины. Это чудовищная была совершенно история. Это осознанное уничтожение людей.
Мало того, что у них изъяли весь хлеб. Причем это не только в 1932 году произошло. Это началось с 1929 года. Плюс обобществление невероятное, загоняли в колхозы. Там 1930 год был очень тяжелый. Плюс неурожай. И просто изъяли вообще все. Так чтобы они не могли продвигаться в северные районы, где был хлеб, кордоны выставляли, не давали из деревень уходить. Там мало того, что людоедство процветало, просто трупы на кладбище откапывали и ели.
И конечно голодомор надо помнить. Цифры разные там. Раньше историки от 2,5 до 5, потом с 5 до 7 млн жертв. Украина открыла архивы. Они сейчас считают, поскольку у них архивы открыты. Они считают, что до 10 млн. Но я склоняюсь тоже, что 9-10. Я смотрел всю информацию по этому. Это чудовищная история, которую нужно помнить. Такого со своим народом не делал никто. Но они хотели добиться, и они добились, что голодомор был признан геноцидом. Ну, мы не добились, потому что у нас некому этим заниматься было.
С. Крючков
―
Евгений Вадимович, какую-нибудь позитивную историю хочу с приема. Было что-то такое, что прям душу развернет?
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня очень много с приема. Не успели поговорить. Что-то оставлю. У меня очень серьезная история из Пензы. В Пензе были реабилитационные центры для наркоманов. Они работали 6 лет. «Я – независимый» назывались эти центры реабилитационные.Несколько человек написали заявления. Ну, с одного началось. И у них трех человек, организаторов этих реабилитационных центров, закрыли. Им вменяют похищение людей и незаконное удержание. То есть, по логике, сейчас три человека арестованы, сидят за то, что они похитили и удерживали 41 человека. Мало того, заказчиками этих похищений были родители этих наркозависимых, которые подписывали договоры, платили деньги. Обычный реабилитационный центр.
Но сейчас можно уничтожить любой реабилитационный центр таким способом. И это по всей стране происходит. Где-то коммерческие интересы чьи-то пересекаются, где-то другие интересы пересекаются, потому что все наркозависимые знают, где они покупали наркотики, в каких отделах им давали наркотики за какие-то показания, за какие-то действия, кто из полиции торгует наркотиками. И создание такого реабилитационного центра, где все всё знают, всегда напрягает полицию. Вот такая история. Но там сейчас юристы пензенские занимаются. Я буду в курсе держать.
Несколько очень серьезных дел с мошенничеством. Появился новый вид мошенничества. Я об этом, видимо, в следующей передаче расскажу. Ну и вот.
С. Крючков
―
Кстати, вот история о том, где величие страны с коммерческими интересами пересекается. Тут вот-вот к нам «Омикрон» придет уже пресловутый для многих. Из Южной Африки шагает, шествие свое начинает. И туристы российские жалуются, что по 130 тысяч билеты для того, чтобы вернуться из ЮАР.
Е. Ройзман
―
Пока об этом никто еще ничего не знает. Пока внятных никаких заявлений не было. Многие страны прекратили сообщение. Одновременно с этим врач южноафриканский, который впервые с этим столкнулась, на сделала заявление, что он полегче и протекает практически бессимптомно. Но пока никто ничего не знает. Поэтому не будем тоже торопиться.Слушай, если ты говоришь из приятного. У меня целыми днями в приемную в Фонд идут люди: художники идут несут картинки, несут разные игрушки, несут все что можно в пользу детей отдать. Люди деньги несут, я уже говорил, 50, 100, 200, 500 рублей на этих двух парней, на этот сбор. Я думаю, что у нас получится. Я думаю, что Костя Катков, он екатеринбуржский, по нему все равно закроется. И вот Марк Угрехелидзе. Там надо будет всерьез заняться.
У Фонда огромное количество подопечных (семей 300). И мы сейчас всем детям к Новому году должны подарки подарить. Поэтому кому интересно, на сайт Фонда заходите. Можете с нами в этом поучаствовать. Плюс еще несколько детских серьезных приютов, где мы тоже так негласно будем делать все для детей на Новый год. Вот такие вот истории. Все работаем. Все, слава богу, нормально.
С. Крючков
―
Еще одна история, кстати. Ну, не знаю, стоит ли под занавес ее затрагивать, но тем не менее. Помните, говорили о парне из Томска, который 3 дня в костюме врача в «красной зоне» работал у бабушки своей. Уехал в Грузию. А в Грузии суд сегодня по Саакашвили начался. Ну вот такая вот история. С одной стороны, бежит отсюда, потому что чувствует опасение. А с другой стороны, в самой Грузии там интересная заваруха разворачивается.
Е. Ройзман
―
Они Саакашвили боятся. Причем у них очень интересные действия в отношении Саакашвили. Они его все-таки уважают, и они ему очень многие признательны. Он действительно изменил Грузию. И вот именно засчет того, что был Саакашвили, вот сейчас в Грузию и бегут люди отсюда. Очень же много уехало в Грузию, потому что к русским доброе отношение, язык все знают. Нормально. Попадают как бы к своим. Но я думаю, что с Саакашвили история непростая. И в конце концов она все равно закончится хорошо. Слишком много у него сторонников. Его не отдадут.А этот парень просто сам по себе вызывает уважение. Я видел, когда мамы за взрослых мужиков ходят. Я видел, как бабушки за внуков ходят. Но чтобы так внук ходил за бабушкой, спасал ее от смерти, делал все возможное вплоть до того, что пробрался в больницу, прикинулся врачом и ходил за своей собственной бабушкой – это дорогого стоит. У меня уважение к этому парню просто.
С. Крючков
―
Кстати, стендапер еще один объявил о том, что власть оказывает давление, и тоже подумывает, видимо, о том, чтобы сворачивать свою деятельность.
Е. Ройзман
―
Такого будет все больше. И если на этом фоне повышения градуса давления со стороны власти Германия даст безвизовый въезд до 25 лет, все славянские страны – посольства открыты, то мы получим огромный отток молодых, сильных, думающих и хороших людей. Для страны это огромный минус.
Е.Ройзман: Они Саакашвили боятся. Причем у них очень интересные действия в отношении Саакашвили
С. Крючков
―
Собственно, в определенный момент, видимо, придется констатировать, что такой социальный метаболизм (обмен веществ) у нас завершится.
Е. Ройзман
―
Они, на самом деле, это чувствуют. Они понимают, они беспокоятся. По регионам на 11% в целом сократилось финансирование медицины, по сравнению с прошлым годом. Это очень сильный удар. Мало того, сегодня Российская академия наук сделала заявление, что русская наука не может существовать в таких условиях, потому что их лишают всяческого финансирования. На этом фоне зато нормально себя чувствуют Росгвардия, прокуратура, Следственный комитет. И сейчас русским ученым надо только понять, как эти явления связаны между собой.
С. Крючков
―
Свободу# политзаключенным.
Е. Ройзман
―
Да. Всем политзаключенным желаем свободы, стойкости и мужества: и Алексею Навальному, и Пивоварову, и Лилии Чанышевой, конечно, и Боровикову, и всем людям, которые сидят за правду. Когда-то они все выйдут. И Россия все равно будет свободной и счастливой.
С. Крючков
―
Евгений Ройзман. Благодарю. Это его «Личный прием». Я, Стас Крючков, прощаюсь с вами. После 22 в «Разборе полета» – Борис Альтшулер, старший научный сотрудник отдела теоретической физики физического института РАН и правозащитник. До свидания.