Личный приём - 2020-08-31
И. Воробьева: 21
―
08 в Москве, 23:08 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Традиционно эта программа выходит из двух студий, из двух городов. В студии «Эха Москвы» – я, Ирина Воробьева, а в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Женя, добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Если честно, мне хотелось бы, чтобы у нас было меньше поводов поговорить о текущей повестке новостной и больше поводов поговорить про личный прием, который ты проводишь каждую неделю. Но, к сожалению, новости еженедельно подкидывают нам такое количество поводов поговорить, что наша музыкальная заставка кажется мне все более и более актуальной с каждой программой.Даже не знаю, с чего начать. Давай с Егора Жукова начнем. Что, как ты думаешь, случилось? То есть мы знаем, что случилось – на него напали двое, избили его. Но что послужило причиной, кто за этим может стоять и так далее?
Е. Ройзман
―
Что касается Егора Жукова, меня, конечно, эта ситуация задевает, потому что он парень совершенно безобидный. Я думаю, что это связано с его ситуацией, то что произошло в Вышке, то что он вынужден был уйти из магистратуры. Ему не дали учиться и убрали из-за этого целое отделение. И он об этом написал. Я думаю, что эти события как-то взаимосвязаны. Я полагаю, что эти события как-то взаимосвязаны.Что касается собственно Егора Жукова. Личная моя ему рекомендация – обзавестись нормальными друзьями, которые будут провожать, идти в секцию, бросить на какое-то время дела, идти заняться единоборствами, просто чтоб он понимал эти ситуации, он их сумеет прогнозировать издалека, сумеет хотя бы успеть встать в стойку, носить с собой какой-нибудь кусок арматуры (пригодится) как-то завуалированный. Но нельзя быть такой мишенью. Егор, если ты меня слышишь, я считаю, что тебе надо идти в секцию и принять все меры, чтобы тебя не могли застать врасплох и вот так вот бить ногами.
И. Воробьева
―
Какой странный совет, если честно.
Е. Ройзман
―
Не понял. А чем он странный, Ирин?
И. Воробьева
―
Понимаешь, я просто представила себе, что для того чтобы заниматься в России политикой, надо пойти в секцию, научиться драться и ходить с куском арматуры по улице. Это как?!
Е. Ройзман
―
Смотри, я следил за Навальным долго. Я с ним был как-то косвенно знаком. Но я за ним долго следил. И я полностью встал на его сторону тогда, когда на него со спины набросились несколько ублюдков, начали его чем-то поливать, и он бросился на них и гнался за ними. И вот этот простой мужской поступок мне показал многое.То же самое касается Егора Жукова. Надо уметь сопротивляться. И поверь, что на тех, кто готов сопротивляться вот так, во всяком случае у подъезда не накинутся или будут готовить просто спецоперацию. Понимаешь, это логика жизни. Это никуда от этого не уйдешь.
И. Воробьева
―
Я с тобой не согласна. Все люди разные. Не все хотят драться.
Е. Ройзман
―
Ирин, это же я говорю с позиции своего опыта.
И. Воробьева
―
Разумеется.
Е. Ройзман
―
Я говорю то, что я знаю, и то, что я проходил. Не то, что я в книжках прочитал.
И. Воробьева
―
Ну поэтому я и говорю, что все люди разные. И некоторые предпочитают так не делать.
Е.Ройзман: Я считаю, что отравление Навального санкционировалось на самом верху
Е. Ройзман
―
Ты знаешь, у меня, на самом деле, была история с Юлей Латыниной. Там у нас с ней вдвоем уже было продолжение. Но та история, которая была с ней лично – я тоже зауважал. Когда она вышла с «Эха Москвы», а на нее накинулись какие-то мерзавцы и стали в нее кидать гнилыми помидорами. Так она за ними погналась, и они от нее побежали. Но это ей дало возможность в следующем эфире «Эха Москвы» сказать на всю страну: «Знаете, почему, подонки, вы кидались в меня помидорами? Да потому что у вас яиц нету». Вот это вот Юлю есть за что уважать.
И. Воробьева
―
Да. Я тоже помню ту историю и все истории, связанные с Юлей Латыниной и с нападениями на Юлю Латынину. Оно было не одно, к сожалению. И все равно, не кажется ли тебе, что нападения на политиков, на журналистов, на активистов у нас в стране стали чем-то очень обыденным, и нам надо перестать так привычно к этому относиться?
Е. Ройзман
―
Смотри, есть вещи, которые могут санкционироваться с самого верху. Например, я считаю, что отравление Навального санкционировалось на самом верху. Это моя позиция. Я это вижу так. А есть вещи… Как тебе сказать… Холуи бегут впереди паровоза. Они видят настроение, и они соответствуют ожиданиям. То есть они понимают, чего от них хотят, и они это делают. Они предугадывают разные вещи. Это вот та фраза, когда «не факт, что надо было убивать». Это вот ровно тот самый случай.Поэтому, на самом деле, случайно человека убить тоже легко. И когда Егора пинали по голове, не понятно, в какой обуви были. А если бы попали, это тоже могло бы так быть. И тоже, может быть, кто-то бы где-нибудь сказал: «Не факт, что надо было убивать». Поэтому сопротивляться тоже надо уметь. Надо понимать, в какой стране ты живешь и с кем имеешь дело. И помнить это надо. В этом плане, конечно, еще одно такое уважение Навальному, потому что он понимал, чем он рискует.
Я, просто пользуясь случаем, хочу сказать, что ситуация сложная. Алексей остается в коме. Хотя бы нет ухудшений – и это уже хорошо. И я хочу Людмиле Ивановне и Анатолию Ивановичу передать от всех наших слушателей привет и сказать, что мы с вами. И вы своим сыном можете гордиться. И Юле Навальной хочу передать привет, и Даше, и Захару. Алексей – достойный человек. И у него очень много сторонников. И даст бог, он поправится. Он сильный. И все будет хорошо.
И. Воробьева
―
Поддерживаю твои слова. Тоже очень жду хороших новостей о здоровье Алексея Навального. Давай вернемся на шаг назад к истории с Егором Жуковым. Тут нам наши слушатели напоминают, что Егор с условным сроком. И его могут провоцировать на драку, чтобы спровоцировать посадку.
Е. Ройзман
―
Слушай, есть замечательная поговорка: «Лучше пусть трое судят, чем четверо несут». Это жизнь. И здесь надо просто выбирать – или ты жертва, или ты готов сопротивляться. Лично я потом дам ряд советов Егору, когда его увижу, потому что он совершенно нормальный парень. И понятно, что он не собирался жить в таких условиях, не готовился к этому, так получилось. Но тем не менее раз так сложились обстоятельства, то им надо соответствовать.
И. Воробьева
―
Давай еще поговорим про отравление Алексея Навального. Вот его соратник политик Илья Яшин выпустил видео, где сказал, что он считает, что Алексея Навального хотели убить, но не получилось из-за ряда обстоятельств – например, из-за того, что приняли решение садиться именно в Омске, что посадили самолет, что в скорой вкололи атропин и так далее. Ты согласен с таким мнением?
Е. Ройзман
―
Я, может, в каких-то деталях расхожусь, но в целом Яшин абсолютно прав. Этот перелет длится больше 4 часов. И если бы он приземлился в Москве, Алексей бы уже был мертвым. Это совершенно точно. И здесь ряд, скажем, не случайностей, а ряд факторов. Первое – то, что летчики приняли решение и сели в Омске, что им было куда садиться. Несмотря на то что кто-то дал ложный звонок о минировании, чтобы самолет не сел. Но самолет сел. То, что врач скорой помощи сразу понял, что происходит, сказал соратникам, что его отравили, и вколол атропин – антидот самый важный в этой ситуации. И то, что Кира Ярмыш подняла. Сразу же сходу соцсети сработали. Она правильно все сделала – подняла шум на всю страну.Вот эти факторы сделали свое дело. И все правильно. Цепочка вот этих правильных, верных действий привела к тому, что хотя бы Алексей сейчас жив.
И. Воробьева
―
А ты смотрел сегодняшнее расследование, которое выложил ФБК, про Новосибирск и предстоящие там выборы и вот этих «единороссов», которые там все захватили?
Е. Ройзман
―
Смотри, я это сделал. Я сразу же репостнул, поставил у себя в Твиттере. И я потом посмотрю. Но я считаю, что огромное раздражение у власти Навальный стал вызывать с 2017 года, когда они создали мощную структуру в регионах. Мощную структуру штабов, корреспондентов ФБК, черный ящик ФБК, куда стали сливать информацию. И его поездки по регионам, конечно, вызывали у них откровенную изжогу. И вот это его отравление, я думаю, напрямую связано с этой активностью перед выборами и с поездкой по регионам. То есть это такая болевая точка. Мы это видим.Поэтому я считаю, что пока Алексей в коме находится – и, даст бог, он все-таки поднимется, выживет и вернется – я предлагаю всем посмотреть сайт «умного голосования», зайти зарегистрироваться. В ряде регионов будут выборы. И, в общем-то, «умное голосование» – это один из тех болевых моментов, которые, возможно, привели к его отравлению.
И. Воробьева
―
Кстати, вот про «умное голосование» и про предстоящее голосование 13 сентября. Будут выборы в разных регионах. Там разного уровня выборы. И уже видно, как многих кандидатов снимают. Сегодня в том самом Новосибирске, про который собственно фильм вышел, там сняли кандидата, который в этом фильме есть. Там буквально по суду, если я не ошибаюсь. Вообще, как ты считаешь, битва за региональные выборы насколько серьезная, насколько это важные выборы действительно, как многие утверждают? Или все решается в Кремле, это все неважно?
Е. Ройзман
―
Смотри, все решается в Кремле. Но у семи нянек дитя без глазу. Невозможно контролировать такую территорию. Где-то есть местная специфика, где-то есть местные связи, которые долго нарабатывались, люди жили бок о бок. И им до Кремля далеко, а друг до друга рядом. И они все друг друга знают. И ход совершенно правильный – уйти на землю и пытаться добиваться перевеса в каких-то маленьких городских парламентах, в областных, в сельских советах. Это очень грамотный ход, потому что все проконтролировать невозможно. Это как вода, она будет протекать сквозь пальцы. Это тоже ход. Это попытка взлома системы в легальном поле.Посмотрите, что делает Навальный. Он очень честно пытается все время оставаться в легальном поле. Он не зовет бить витрины, жечь покрышки. Он остается в легальном поле. И я считаю, что это очень мужественно. Он принимает их правила игры и пытается навязать свое. Как бы не их правила игры, он принимает законодательство и действует в рамках этого законодательства. И когда кто-то смеется и говорит: «Пока вы не начнете жечь покрышки, бить стекла, все выходить – ничего не сдвинется»… Возможно. Но в тех условиях, которые есть, он делает все, что он может делать.
И. Воробьева
―
Если послушать Навального именно в этом фильме, который вышел, он объясняет логику так, что вы сначала идете агитировать, потом голосовать, а потом, если нужно, выходите на улицу. Но выходите на улицу не просто так, а защищая свой собственный голос.
Е. Ройзман
―
Это очень грамотный, честный, правильный подход, что именно выходить, отстаивая свой выбор. Что произошло в Хабаровске? Обратите внимание, там же речь идет просто о человеческом достоинстве. Это был их выбор. Кстати, Фургал – это тоже это «умное голосование». Это был выбор этих людей. И они отстаивают.И смотри, сейчас новая информация появилась, что Следственный комитет Фургалу не может предъявить обвинение по той причине, что следственный отдел прокуратуры в 2005 году выносил постановление о прекращении этого уголовного дела в отношении Фургала за недоказанностью. Они налетели сами на себя. Оказывается, дело уже расследовалось и было прекращено за недоказанностью. То есть, получается, Фургала-то надо отпускать сейчас и восстанавливать его в должности.
Е.Ройзман: Огромное раздражение у власти Навальный стал вызывать с 2017, когда они создали мощную структуру в регионах
И. Воробьева
―
Но этого, конечно, не случится.
Е. Ройзман
―
Ну мы свою страну знаем. Понятно.
И. Воробьева
―
Да, довольно неприятно. Давай мы поговорим немного про личный прием, потому что есть много вопросов. Нас уже тут обвиняют. Вот СМСки приходят: «Вы уже какую программу подряд про личный прием почти не говорите». Как, кстати, сейчас проходит? Он офлайн проходит? Люди приходят?
Е. Ройзман
―
Ты понимаешь, он немножко сбился. У нас не получается свести всех на пятницу. У нас идет постоянный поток. Но это, как правило, везде в соцсетях. Идет постоянный поток и стало гораздо сложнее вычленять эти ситуации. У меня несколько таких.Первая. Я сегодня связывался с Фондом Елены Ивановны Рерих. Ситуация. Я хочу просто, чтобы о ней услышали. Она такая показательная. Я о ней говорил и проговорю еще раз. В Пскове существует древняя Анастасиевская часовня. Она стоит возле Ольгинского моста внизу. Это известная очень часовня. Она была заложена очень давно. Но ее заново перестроили, по-моему, в 1911 году.
И суть заключается в том, что ее построили по проекту архитектора Щусева знаменитого (Мавзолей, Ленинка и так далее). Эскизы фресок сделал Рерих, а воплотил все знаменитый иконописец и реставратор Чириков. Вот три знаменитых русских человека создали эту часовню. А потом пришла советская власть, там что-то сделали, потом крыша там прохудилась.
И сейчас, чтобы эту часовню восстановить, фрески – вопрос 3 миллионов. 3 миллиона рублей – это на сегодняшний день 40 тысяч долларов. 40 тысяч долларов, чтобы восстановить эту часовню. Ну смешно. И этих денег Министерство культуры выделить не может, хотя обещало. А местные власти не могут, потому что это будет нецелевое использование. Посмотрите, кто меня слушает, Фонд Елены Ивановны Рерих. Посмотрите, может быть, можем помочь. Я поучаствую тоже.
И второй момент. У нас в Екатеринбурге очень серьезно вот эта инициативная группа по возвращению прямых выборов мэра отработала. Собрали огромное количество подписей. Там больше 12 тысяч подписей. Но все, кто до 29 июня подписывался, до публикации в областной газете эти подписи недействительны. Поэтому до 10 сентября включительно кубы будут стоять у Театра Драмы. Кто не подписался, просто придите с паспортом подписаться за законопроект о возвращении прямых выборов мэра.
Вообще, прямые выборы – это краеугольный камень демократии. И я думаю, что этого законопроекта хотя бы будет обсуждение серьезное в рамках страны. Потому что нам уже звонят из Приморья, отовсюду и говорят: «Ваш опыт как перенять? Мы хотим у себя это сделать». Люди хотят прямых выборов. Поэтому придите, пожалуйста, в Екатеринбурге подпишитесь.
И. Воробьева
―
То есть давай еще раз механику. Собираются живые подписи людей. На основании этого…
Е. Ройзман
―
Ирин, там суть – нужно с запасом. Потому что там будет избирком отбирать, как обычно. Поэтому выверяют каждую подпись, поэтому собираются с запасом. Выбраковку будут делать. Я лично обращаюсь ко всем жителям Свердловской области, кто будет в Екатеринбурге, на Драме точно будет. Ну можете найти – народная инициатива по возвращению прямых выборов мэра. Там есть вся информация.Слушайте, по приему. Очень серьезная история, серьезнейшая. У нас в Верхней Пышме произошел страшный такой… Пожалуй, я даже особых прецедентов не знаю. Две маленькие девочки сказали, что дядя к ним приставал. Одной девочке – 10 лет, другой девочке – 4. Сказала, что дядя к ним приставал. И три пьяных бабы и три пьяных мужика поехали к ничего не подозревающему человеку. Ему 48 лет. Обычный мужик. У него своя семья – жена, двое деток. Приехали, начали бить его трубой. Они его изнасиловали трубой, изуродовали и забили его насмерть. Вот за педофилию. Через некоторое время одна девочка призналась (10-летняя): «Мы придумали. Не было такого».
А на самом деле там произошло буквально следующее. Мама этих детей, по-моему, ее Валерия звали, ну она так побухивала, попросила свою тетку, чтобы она увезла детей на дачу, потому что она там что-то отмечала. А тетка попросила этого Валерия. У него есть ГАЗель, его все знают. Парня звали Дмитрий. – «Помоги мне, Дима, девчонок отвезти». Он их загрузил в ГАЗель. Они поехали. Он выяснил, что они голодные. У него свои дети. Он вышел, купил пельменей, привез их на дачу туда, сварил им пельменей. И уехал. Все.
А потом вот эта девочка рассказала маме. Может, хотела как-то материнского внимания, может, на себя что-то обратить, в контакт с мамой войти. Я не знаю. И вот эти 6 извергов, три бабы и три мужика (мужики, кстати, сидевшие все) просто надругались над человеком. Он даже не понимал, за что его бьют. Он не мог понять, не мог опомниться. В закрытом гробу парня хоронили. 48 лет. Двое детей сиротами остались.
И вот я хочу сказать, что вот эта педоистерия, которая накачивается через все каналы, она привела к тому, что у меня только на последние годы несколько дел. Дело Денисова, на которого жена написала заявление, что он 3-х и 4-х летним своим детям что-то показывал. Он недавно освободился. Слава богу, жив остался. Все понимают, что там этого не было. Дело Алексея Сушко. Замечательный парень с высшим образованием, тренер, педагог, которого все уважали. Весь город видел, девочка просто посидела рядом на диване. Отец прибежал, написал заявление. Слушать не стали. Но, правда, дали меньше меньшего – 6 лет. Все понимают, что если бы что-то было, там статья до 20.
Е.Ройзман: Что произошло в Хабаровске? Обратите внимание, там же речь идет просто о человеческом достоинстве. Это был их выбор
Последнее дело. С чем столкнулись. Каюмов, аспирант. Родители на матмехе работают. Полгорода знает. Парень за свою 5-летнюю дочку сначала закрыли, потом вывели под домашний арест, но дело идет в суд. А дело идет в суд… Ну, мы уже говорили – 1 из 500 дел заканчивается оправданием. За свою родную дочку, которую он очень любит. Жена написала заявление и выстроила ситуацию.
Ну и что далеко ходить… Вот история с Юрием Дмитриевым. Ну просто мы все видим, что первый раз суд оправдывает, второй раз суд пытается ограничиться отсиженным. Суд уже пытается спасти человека. То есть этого стало очень много. Эта ненависть висит в воздухе.
Я еще раз проговорю. Я разговаривал с Уполномоченным по правам человека. Она говорит: «Мы столкнулись с тем, что если раньше какие-то проблемы женщины решали – писали заявление по изнасилованию, сейчас стали писать на педофилию, потому что тема в тренде». Тема в тренде. Не знаю, что с этим делать.
Но что касается меня. Я раньше когда в экспедициях, там между деревнями большие расстояния, если я видел детей, подростков, я сажал в машину. Что, мне трудно что ли? Знаешь, набьются там, довезешь до деревни, высадишь. И у меня случай был со мной лично. Я еду с известным парнем, таким серьезным собирателем, жена его с нами, слава богу сидит. И две девчонки голосуют на дороге. Ну, 10-11 лет. И я останавливаюсь. Он говорит: «Ты что?!» Я говорю: «А что? Девчонки, садитесь». Ну ночь на дороге. Довез их до деревни километров 20. Вышли, попрощались. Они мне говорят: «Женя, ты чо? А представляешь, они скажут, что дядя приставал. И что ты будешь делать?» И я вдруг подумал, что да. И я стал бояться подвозить людей. Так, конечно, жить нельзя.
И. Воробьева
―
Причем вот то, о чем ты сейчас говоришь – это никак не помогает решать реальную проблему педофилии, которая вполне реальна. И, разумеется, это есть. Но вот все то, что сейчас происходит, никак не помогает это снижать или как-то это решать. Я даже не знаю, как с этим бороться. Одни люди сидят не за что, другие вообще не сидят и их далеко не всех ловят. Мы сейчас вынуждены будем идти на краткие новости и небольшую рекламу.Я напомню, что это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. После нас в 22 часа в программе «Разбор полета» будет Михаил Зыгарь. В 23 – программа «Футбольный клуб», ведущие – Максим Курников и Василий Уткин. После полуночи слушайте в записи «Битловский час» с Владимиром Ильинским. Ну а в нашу программу вы можете присылать вопросы через чат трансляции, которая идет в Ютубе на канале «Эхо Москвы», либо по привычному номеру +7 985 970 45 45. Напомню, что Евгению Ройзману можно задавать в том числе и личные вопросы, на которые он тоже с удовольствием отвечает. Вернемся через несколько минут.
НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева
―
21 час 34 минуты в Москве, 23:34 в Екатеринбурге. Продолжается программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Напомню, что вопросы можно присылать в чат трансляции на Ютубе на канале «Эхо Москвы» либо по номеру телефона +7 985 970 45 45. Возвращаясь к жуткой истории, которую ты рассказал, про то, как избили и убили человека. Тут все почти спросили, а вот с этими шестью людьми что произошло? Их посадили?
Е. Ройзман
―
Там поймали саму мать этих девочек и двух мужиков. И две бабы и еще один в бегах. Там поймают всех. Они друг друга сдают сейчас, кто вперед. Но человека не вернешь. Двое детей остались сиротами. Дочке маленькой не говорят, что папы нет, потому что она его очень любила. Отец жив у него. Ну вообще, ситуация такая… Просто он даже не понял, за что его убивали.
И. Воробьева
―
Тут вышла история несколько дней назад на «Медиазоне» про 85-летнего жителя Кабардино-Балкарии, на которого завели дело из-за куста конопли. Может быть, ты читал.
Е. Ройзман
―
Слушай, я читал. На мой взгляд, это просто абсолютно идиотское дело в погоне за «палками». Но представь себе, вот эти вот сотрудники полиции видели, что мужику 85 лет. Это Кавказ. Он им в деды годится. И хотя бы вот это могли учесть. Ну просто настолько дикая ситуация.
И. Воробьева
―
Ты же понимаешь, да, почему я у тебя об этом спрашиваю? Просто это же как с историей с педофилией. Те, кто не читал эту публикацию, я сейчас, во-первых, в чат ее отправлю, чтоб вы посмотрели. Это действительно дичайшая история.
Е. Ройзман
―
Давай я расскажу.
И. Воробьева
―
Давай.
Е. Ройзман
―
У мужика в саду вырос куст конопли. Ему говорят: «Тебе зачем?» Он говорит: «Да вон кролики ее едят, вроде». Ему говорят: «Вырви». Он взял вырвал и бросил. Они пришли, а у него там этот стебель. На него возбудили уголовное дело. Он понять ничего не мог. Потом понял, что его в тюрьму сажают. Он взял и покончил жизнь самоубийством. 85 лет. Ну дикая совершенно ситуация.
И. Воробьева
―
Чудовищная просто. Я почему еще и эту историю тоже решила поднять, что это никакого отношения к борьбе с наркотиками не имеет.
Е. Ройзман
―
Да нет.
И. Воробьева
―
Вот то, что произошло – это просто жуткая, чудовищная история по доносу соседа, который недолюбливал эту семью. Ну отвратительно просто. Я очень сочувствую этой семье.
Е. Ройзман
―
Знаешь, и еще Кавказ, где вот такое трепетное декларируемое отношение к старшим. У него наверняка дети были.Слушай, у нас своя тут ситуация. 10 лет назад Оля Маркес замечательная, Alai Oli, ее многие знают, записала клип, сделали песню. Но песня откровенно сатирической такой направленности. «Ты зачем под черного легла» – так называется. Ну у молодых он пошел. Но он пошел так – все понимали, что он сатирической направленности. 10 лет назад девчонка во Вконтакте у себя запостила этот клип – Полина Гузеева, по-моему, наша, екатеринбурженка. Через 10 лет пришли к ней и возбудили дело по экстремизму.
Представляешь, какая банда дармоедов, которых мы кормим? Вместо того, чтобы заниматься делом, нашли девчонку и возбудили дело по экстремизму. Очень хорошо себя в этой ситуации себя Оля Маркес повела. Она нашла всех, кто записывал этот клип, всех актеров, кто участвовал. Они записали новый клип. Объяснили там каждое движение, что и почему. И сказала, что если дойдет до дела, я на суд приеду сама.
И. Воробьева
―
Какая-то просто невероятная история.
Е. Ройзман
―
Понимаешь, иногда думаешь, что это новости «Панорамы». Нет, это реальная жизнь. Когда Войнович знаменитый написал «2042», ну мысли не приходило в голову, что он настолько точно попадет. То есть когда ты читаешь Оруэлла, ты не думал, что ты доживешь до этого времени. Они его как руководство взяли.
И. Воробьева
―
Есть подозрение, что не читали. Ну ладно.
Е. Ройзман
―
Да не, ну я думаю, что большинство абсолютное читало. Слушай, и очень мне интересно наблюдать за Лукашенко, просто за риторикой. Все равно об этом надо разговаривать.
И. Воробьева
―
Подожди, я думала, что за костюмами ты наблюдаешь уже вторую неделю. Нет?
Е. Ройзман
―
Да не. Мне просто риторика интересна. Я наблюдаю за ним, как он говорит. Он противоречит сам себе в одном разговоре. Он забывает, что говорил накануне. Он врет такие вещи, где его тут же могут поймать за руку и подвести к носу. Он уже перестал этого стесняться. То, что Лукашенко – мужик подлый и лживый – это очевидно. Но у меня ощущение, что у него не в порядке с головой. Или страх, или стресс вот так вот сработал. То есть откровенно такое ощущение.Но надо сказать, что протест в Беларуси мирный, неторопливый. Я не знаю, чем это закончится. Но точно в предыдущее состояние это уже не вернется никогда. Перейдена какая-то грань. Оно уже не вернется никогда. Это уже понятно совершенно. У меня нет никаких прогнозов. Но так, как это было, так уже не будет точно.
Е.Ройзман: В Беларусь лезть нельзя. Мы получим 10 миллионов врагов под боком
И. Воробьева
―
Но а когда Владимир Путин рассказывает нам про этот резерв, который он введет, если вдруг ситуация выйдет из-под контроля и вот это все?
Е. Ройзман
―
Смотри, что касается нашего президента. У него ситуация сложнейшая. Он терпеть не может Лукашенко. Он знает, что Лукашенко – подлый мужик и что Лукашенко попытается все равно обмануть всех. Он про это прекрасно знает. Но чтобы под боком произошло путем протестов смещение режима он допустить не может. Но в Беларусь лезть нельзя. Во-первых, мы получим 10 миллионов врагов под боком. Никто так хорошо к русским не относится, как белорусы. То есть если мы поссоримся еще с ближайшими нашими соседями и братьям – это будет ужасно. Мало того, это ситуация, за которой наблюдает весь мир. Если мы туда полезем, издержек и репутационных, и санкционных и любых других гораздо больше.Мало того, это совершенно точно еще удар по стабильности внутренней. Потому что огромное количество народу сейчас наблюдает. Ты же не хочешь в этом участвовать. И я не хочу. И все разумные люди, которые нас смотрят, за голову хватаются, боятся, что мы туда сунемся, потому что это некрасиво, неправильно, нехорошо. Поэтому я надеюсь, что нашим хватит ума туда не залезть. Декларировать можно все что угодно. Но даже декларации эти уже наносят репутационный ущерб. Я так вижу.
И. Воробьева
―
Вернемся к Лукашенко. Может быть, просто раньше, когда ему приходилось много говорить, он говорил по накатанной в спокойном состоянии, и поэтому мы не очень замечали, что он что-то несет странное. Хотя иногда довольно ярко выступал. А сейчас стресс, страх, злость – не знаю, какие чувства испытывает Лукашенко. Не могу залезть ему ни в голову, ни в душу. Но очевидно, что он нестабилен. И поэтому, наверное, такие вещи выдает.
Е. Ройзман
―
Что касается Беларуси. Конечно, ситуацию можно сейчас передавить, на мой взгляд, если ее не обострять, если без какой-то радикализации, только количеством. Только количеством можно передавить. Но я думаю, что белорусы это понимают лучше, чем я.
И. Воробьева
―
Еще про Беларусь хотела спросить. Они же выходят каждое воскресенье, насколько я понимаю. Но там еще по вечерам иногда выходят люди. Разумеется, нельзя сравнивать это с Украиной. Я и не собираюсь этого делать. Но тем не менее, может быть, дело в том, что нет этого постоянного лагеря, который бы стоял там, потому что люди расходятся?
Е. Ройзман
―
Ирин, там много чего нет. На самом деле, у них есть другое. Вот выхватывают из толпы людей, на задворках берут, когда люди расходятся. Ну так, по-подлому выдергивают. И все же понимают, что такое приемник на Окрестина, все понимают, что может произойти с людьми. И я думаю, что в какой-то момент они или выхватят кого-то не того, и люди выйдут не в воскресенье, а в другой день. Все бросят и выйдут. И это может получиться. Знаешь, дебилам главное не мешать. Они сами себе наскребут. Я так вижу ситуацию. Они что-то сейчас нарушат – и протест не будет таким мирным, потому что люди возмущены все. Я такого единодушия не представлял. Я вот сейчас наблюдаю, по сетям смотрю.Поэтому я думаю, что они сами. Лукашенко действительно нестабилен, он что-нибудь сделает не то. А все эти рассказы, что НАТО у нашего порога… Ну все же понимают, что это хрень. Ну кому надо?
И. Воробьева
―
Да, про Беларусь еще, конечно, очень впечатлило меня видео в Телеграм-канале «Nexta», когда на площади стоят десятки тысяч человек, и едет скорая помощь – и они расступаются. Это потрясающее видео, которое, как мне кажется, олицетворяет вообще весь протест в Беларуси. Именно такой он.
Е. Ройзман
―
Слушай, Ирин, два слова еще. Красивая ситуация, когда парень пишет: «Сидим в автозаке. Нас везут. С нами в автозаке сидит мужик, который делает эти автозаки».
И. Воробьева
―
Да, да, да.
Е. Ройзман
―
И вот в этот момент, конечно, – нагуглите, кто не знает, – знаменитое стихотворение Брюсова. Начинается такими словами: «Каменщик, каменщик в фартуке белом, что ты здесь строишь? Кому? – Эй, не мешай, мы здесь заняты делом, строим мы, строим тюрьму». Нагуглите, посмотрите это стихотворение. Отражает.
И. Воробьева
―
Давай про прием немного еще поговорим.
Е. Ройзман
―
Слушай, очень интересно. Я разговаривал с врачом серьезным. У него 50% поражения легких. Заболел в первый день выхода в отпуск. Работал вообще без выходных с марта. И наконец-то в начале августа отпустили в отпуск. Несколько килограмм весу потерял, очумевший, в «красной зоне» постоянно.Поехал в отпуск. В первый же день его снесло. 50% поражения легких. Вернулся домой. Ну и, по всем правилам, пошел в поликлинику. У него уже ковид показал, уже все. Пошел в поликлинику. Там больничный. Они говорят: «Мы вам ковид не можем поставить». Он говорит: «Это как вы мне не можете поставить ковид, когда у меня тесты показали?» – «Ну вот так. Не можем. Вот такое указание».
Он мне говорит: «Я никогда в жизни не сталкивался. Ну, я в поликлинику не ходил». Я говорю: «И что получилось?» Он говорит: «Мне просто повезло. Врач там, который попал в такую же ситуацию. Только у него не на первый день отпуска, а на второй день отпуска произошло. И он мне все-таки поставил ковид». Я говорю: «А для чего?» Он говорит: «Ну представляешь, я точно совершенно… Я работал с ковидными. Я понимаю, что я заразился именно в “красной зоне”. Но мне же положены страховые выплаты. И вдруг на тебе, свои же медики мне не дают эти страховые выплаты получить».
Е.Ройзман: Нет в России более страшной беды, чем пьянка
И на этом фоне сегодня очень сильная публикация в «Новой газете» по Питеру, что там из 75 врачей, которые погибли от ковида, компенсации получают только 21. А остальные не могут доказать. И такого сейчас в стране будет много. На этом фоне очень хорошо мне сегодня юрист из Пензы отзвонился. Мы на прошлом говорили, что там женская консультация, несколько человек заразились и не могут получить. Там вроде получается по суду у них. Но этого сейчас будет все больше и больше. Врачи начнут отстаивать свои права. Они натерпелись во время пандемии.
И. Воробьева
―
Скажи, а школы у вас завтра открываются? Все идут в школу 1 сентября? Или как это будет работать?
Е. Ройзман
―
Смотри, у нас идут в школу 1 сентября. Но такая закрытая информация, что через некоторое время всех выведут на удаленку. У нас сейчас продлили режим самоизоляции до 7 сентября. Но у нас уже давно все забыли про режим самоизоляции. У нас каждый день человек на 100 официально уменьшается количество заболевших коронавирусом. Одновременно с этим в больших пропорциях растет количество заболевших ОРВИ. В Москве другая ситуация – там воспаления легких растут. Поэтому мы все понимаем, что это игры со статистикой. Но знакомых вокруг много продолжает болеть. И конечно надо беречься. Это серьезно.
И. Воробьева
―
Очень просят про Ефремова спросить.
Е. Ройзман
―
Ирин, давай я все-таки скажу про Ефремова.
И. Воробьева
―
Давай.
Е. Ройзман
―
Я наблюдал за ситуацией. И это было действительно по-человечески нормально, когда он в первый день, придя в себя, сказал: «Что я натворил… Я убил человека. Я виноват. Что я натворил… Простите меня, пожалуйста, если можете». Это был сильный человеческий поступок.То, что стало происходить потом… Адвокат непрофессиональный, на мой взгляд, совершенно. Адвокат занимался тем, что убивал ему репутацию, получал с него деньги и набалтывал Ефремову срок. Но то, что Ефремов пошел у него на поводу… Я считаю, что он деморализован, что он, на мой взгляд, делает просто глупости и те вещи, которые делать нельзя. И изначальное поведение было честное и правильное. Это все, что я могу прокомментировать. Но там уже все сама понимаешь.
И. Воробьева
―
Ну буду больше.
Е. Ройзман
―
Хочу всем сказать, нет в России более страшной беды, чем пьянка. Абсолютное большинство убийств в России – 82% убийств – совершается по пьянке. Абсолютное большинство убийств совершается между знакомыми людьми за дружеским столом. Остается куча инвалидов, куча сирот, детей-инвалидов рождается, распадаются семьи. Нет в России более страшной беды, чем пьянка. Ну конечно, и нельзя пить тем более за рулем.
И. Воробьева
―
Давай поедем дальше. Вот буквально когда мы с тобой начинали эфир, стало известно, что во время съемок расследования Фонда борьбы с коррупцией в Татарстане машину заблокировали люди на квадроциклах, у сотрудников Фонда пригрозили изъять всю технику. Об этом обо всем пишет Георгий Албуров, который там. Это тоже привычная история уже для ФБК?
Е. Ройзман
―
На самом деле, все национальные республики живут по своим правилам. То есть есть общее законодательство российское, а есть свои понятия в каждой республике. Судя по всему, был какой-то серьезный объект, охрана. Им по рации передали: «Нас тут снимают». Они бросились на квадроциклах. Потому что закон для них – это что-то где-то далеко, а хозяин – это где-то вот здесь близко. Но то, что сразу же на стороне вот этой частной охраны выступают правоохранительные органы… Я Албурова знаю. То есть 100%, что флешку уже вытащили, что это флешка совершенно точно попадет туда, куда надо, и расследование мы увидим. Ну, они объектив свинтят, что-нибудь сломают, испортят.Но я считаю, что ФБК – это самая мощная на сегодняшний день народная организация. И конечно им надо помогать. Если, не дай бог, что-нибудь изымут, я сам буду донатить и призову к этому всех, чтобы им как-то быстро скомпенсировать.
Но в первую очередь ситуация говорить о том, что они где-то попали в точку, и для владельца всего этого ситуация крайне болезненная. Вот, в общем-то, и все. Меня вон летай, показывай. Я изнутри могу сам все показать. Я не боюсь, ты не боишься. Нормальные люди не боятся. Если человек боится, скорее всего, это связано с тем, что что-то неправедно нажито. Ну, аксиома.
И. Воробьева
―
Да. Ну и чтобы завершить эту тему, хочется коротко прочитать то, что написал Албуров у себя в Твиттере. Он примерно следующим образом все описал. «Краткое содержание дня: мы снимали дачу с дрона под Казанью; охрана объекта заблокировала нас квадроциклами и повредила арендную тачку; охрана объекта написала на нас заявление; тут же приехала полиция и СК, которая изымает всю нашу технику в рамках заявления».Не очень понятно, о чем это заявление, о чем вообще могут они написать заявление, кроме как, возможно, полеты дрона без соответствующего плана. Но изымать всю технику на этом основании, как мне кажется, нельзя.
Е. Ройзман
―
Насколько я понимаю, флешка давно уже находится в другом месте. И все результаты съемок мы увидим.
И. Воробьева
―
Ну это просто добавляет еще интереса к будущему расследованию.
Е. Ройзман
―
Конечно.
И. Воробьева
―
Про Любовь Соболь тоже просят спросить. Видишь, сколько самых разных историй вокруг ФБК буквально за несколько часов.
Е. Ройзман
―
Ирин, что касается Любы Соболь. Я сегодня вынужден был написать специально текст. Все СМИ выходят с заголовком, что суд заблокировал на счетах Соболь 34 миллиона. Представляешь, люди читают и думают: «Как это так? Простой юрист. 34 миллиона на счетах». Я об этом вынужден был специально написать: «Пожалуйста, поймите все, у Любы таких денег на счетах не было никогда вообще ни разу. Она такие деньги не представляет». Там просто обратили взыскание, заблокировали счета. И все, что будет на счета поступать, пока 34 миллиона не напоступает, этими счетами она не сможет пользоваться – все деньги будут изыматься. Вот, в общем-то, все.Но я считаю, что платить Пригожину нельзя ни копейки. И они к этому все готовы. Они не будут платить Пригожину просто по принципиальным соображениям. Ну представляете, они нашли, что детей некачественно кормят, дети травятся, рассказали об этом вслух. В результате, с них пытаются получить 88 миллионов. Правильно, что они не платят. И не будут они платить. И есть возможность не платить. И они все юридические возможности для этого тоже используют.
И. Воробьева
―
То есть ты считаешь, что они правильно делают, что не кидают клич, чтобы собрать деньги? А им соберут деньги точно.
Е. Ройзман
―
Смотри, это позиция и Любы Соболь, и это позиция Навального. Я с ними разговаривал. Они говорят: «Да мы никогда в жизни не будем собирать народные деньги, чтобы отдать их конченному мерзавцу». Это их позиция такая. Они будут биться сами, искать возможности. Понятно, что они станут невыездные, еще что-то. Куча вариантов с ними бороться. Но они будут сопротивляться. И это позиция, достойная уважения.
И. Воробьева
―
А как тебе выступление Пригожина на прошлой неделе, что он будет отрезать мясо от кости и вот эти жуткие какие-то заявления?
Е.Ройзман: Все национальные республики живут по своим правилам. То есть есть общее законодательство российское, а есть свои понятия в каждой республике
Е. Ройзман
―
Ирин, поскольку я живу уже давно, я считаю, что это попытка переключить внимание на себя, попытка переключить внимание с хозяина на себя, перетянуть, стать мишенью, чтобы немножечко убрать от хозяина. Я эту ситуацию вижу ровно так.
И. Воробьева
―
Есть время. Давай еще про прием поговорим.
Е. Ройзман
―
Слушай, ну у меня по приему… У нас хоспис начал работать. Первые 9 пациентов в хосписе. Заехали на рынок, там Масис Назарян дал арбузов, дынь. Привезли в хоспис и врачам, и пациентам. Было очень приятно. Сейчас он будет наполняться. Сейчас там у нас 55 коек. То есть возможности такие. Снова хоспис начинает работать.И как раз девчонка позвонила. В Тагиле мама-диабетик, 180 килограмм. Не ходит. А она сама еле работает. И у нее дочка еще, которую надо в садик. Она говорит: «У меня никаких денег нет, чтобы нанять сиделку». Ну просто еле выживает. – «Сама не могу, потому что дочку надо в садик водить. И просто с голоду умрем». Ну и вот тоже сейчас будем искать, с кем-то договариваться, чтобы маму куда-то приняли. 48-го года рождения. В общем-то, уже так не молодая.
И. Воробьева
―
Очень просят спросить, вдруг есть новости по истории с мамой, у которой забрали детей и у которой нужно было сделать ремонт.
Е. Ройзман
―
Слушай, нормально. Парень, Дима зовут, договорился. Там ставят кухню, сейчас они делают ремонт. И на этой неделе ремонт закончат. Как только они закончат ремонт, у опеки не будет вообще никаких аргументов забирать детей. То есть детей должны будут вернуть. Но дети уже там 12-й месяц. И, кстати, нахождение там детей 12-й месяц – куча вопросов у Уполномоченного по правам человека, у разных органов, потому что в этом приюте точно что-то не в порядке.
И. Воробьева
―
Совершенно не понятно, зачем детей держать в приюте, когда есть живая мама. В общем, не понимаю.
Е. Ройзман
―
Ирин, я работаю с рукописью своей книги. Я думаю, что она выйдет в начале ноября. Книга будет называться «Личный прием». Но она сейчас набирает 400 страниц. Я буду укорачивать. Вот я ее читаю. У меня то комок к горлу подкатывает, то мурашки по коже, то я смеяться начинаю. Представляешь, у меня за то время, пока я был мэром, прошло около 13 тысяч человек через личный прием. Ну и я часть успевал записывать. И я потом про эту книгу расскажу. И у меня куча там ситуаций с опекой – то такая, то такая ситуация.Вот я сейчас просто расскажу коротенькую историю. Девчонка пришла и с ней маленькая дочка. Она говорит: «Это не моя дочка. Я ее взяла в приюте. Но я ей рассказала, что я ее взяла в приюте». Я говорю: «А почему? Зачем? Надо ли ей знать?» Она говорит: «Очень надо. Я сама выросла в детдоме. Я всю жизнь хотела найти свою маму». Я говорю: «И что, нашла?» Она говорит: «Нашла. Мама только освободилась. Она парализованная. И вот ухаживаю теперь за ней». Представляешь? Никогда в жизни не видела. Вот познакомилась, ухаживает. То есть и такие истории бывают.
И. Воробьева
―
А у тебя еще какая-то встреча планируется в сентябре. Я видела у тебя в Твиттере в закрепе сообщение.
Е. Ройзман
―
Слушай, да. Посмотрите по моим соцсетям. Мне предложили прочитать лекцию публичную. Я говорю: «А тема какая?» Они говорят: «Свободная тема, но с привязкой к сегодняшнему дню». И я вдруг решил прочитать лекцию на тему, уроки какие я в жизни получил, какие я сделал выводы, какой жизненный опыт, ну и какой ряд правил для себя выработал. Это будет интересная лекция 17 сентября. Я буду в Москве. И если что, приходите. Во всех соцсетях стоит. Тебя, кстати, тоже приглашаю.
И. Воробьева
―
Спасибо большое. Я надеюсь, что мы увидимся, когда ты будешь в Москве, и сможем провести эфир в студии, вдруг совпадет. Есть буквально еще пара минут. Давай еще про прием.
Е. Ройзман
―
Давай быстро про прием историю расскажу коротенькую. Женщина одна из Москвы. Ей 45 лет. Ну и она уехала из Москвы в Екатеринбург и нашла мужика, который ее на 10 лет моложе. И они поженились. Ну, нормальная пара. Они говорят: «Ну вот только детей нам не хватает».И они пришли в детский дом. Накупили фруктов. Мужик вот такой арбуз тащит, она с пакетами. И они заходят в прихожую, и вдруг ковыляет маленькая девочка с ДЦП, вот ножки такие, еле-еле ковыляет. Подходит, мужика обнимает за ногу и говорит: «Папа, папа». Ей 3 годика. И мужик жене-то говорит: «Ну-ка подержи-ка арбуз», и берет девчонку на руки. И она к нему щекой прижимается, сопит носом и говорит: «Папа, папа пришел». И он говорит: «Все, мы ее берем». А женщина говорит: «Ну у нее же ДЦП». А мужик на нее посмотрел и говорит: «Все, мы ее берем. Это наша дочка». Они говорят: «А чья она?» Она говорит: «Да ничья. Мать бросила и оставила здесь у нас».
И они ее забрали. И представляешь, девочка такая славная оказалась. Ей компьютер купили. Она развивается. И она сделала их счастливыми. А они сделали счастливыми ее. Вот представляешь, как жизнь сложилась? Вот так вот.
И. Воробьева
―
Вот видишь, нас просили хоть какие-то хорошие истории рассказать в этом эфире, и вот Евгений Ройзман рассказывает хоть какие-то хорошие истории. Полминуты до конца программы. Чуть побольше, но тем не менее все твои. Как всегда, твои слова в конце.
Е. Ройзман
―
Слушайте, зайдите на сайт Фонда Ройзмана, посмотрите, где с нами можете в этой работе поучаствовать. Буду признателен. Всем скажу, когда книга выйдет. Про лекцию сказал. Ну и просто хочу вам всем пожелать добра и удачи и сказать, что, как бы то ни было, все равно в конце концов все будет хорошо. Темные времена не навсегда. Добра вам и удачи.
И. Воробьева
―
Темные времена не навсегда. Евгений Ройзман в программе «Личный прием». Напомню, что далее в эфирах «Эха Москвы» после 22 часов в программе «Разбор полета» вы услышите эфир с писателем, создателем Мобильного художественного театра Михаилом Зыгарем. В 23 часа – программа «Футбольный клуб», с Максимом Курниковым и Василием Уткиным. После полуночи «Битловский час» с Владимиром Ильинским.Спасибо большое всем за эфир и до встречи ровно через неделю в программе «Личный прием» с Евгением Ройзманом.