Человек из телевизора - 2021-01-23
К. Ларина
―
Добрый день, доброе утро! Начинается программа «Человек из телевизора». Ее ведущие на месте — Ксения Ларина и Ирина Петровская. Ира, приветствую тебя, здравствуй!
И. Петровская
―
Всех приветствую — и тебя, и всех остальных!
К. Ларина
―
Всех наших слушателей.
И. Петровская
―
Всех дорогих слушателей.
К. Ларина
―
Значит, сегодня сразу с того начнем, что, конечно же, сегодня непростой день для многих — и для тех, кто на улице, и для тех, кто остается дома. Скажем, что сегодня, конечно же, будут прямые трансляции, прямые включения, бесперебойные, с улиц. Не только Москвы — с улиц многих городов России, и не только России. Вот буквально после нашего эфира, в 12 часов открывает свой прямой эфир уже телеканал «Дождь». И в 12 же часов открывает свой эфир канал «Настоящее время». Это вот то, что я точно знаю. Но я думаю, что. помимо этого, наверняка будут и другие прямые включения. И естественно, на «Эхе Москвы» тоже. Ну вот, собственно, это первое предуведомление. Хотя я так понимаю, Ира, мы с тобой сегодня много будем говорить именно о работе независимых журналистов в такие моменты, когда официальное государственное телевидение молчит. Я могу сразу прочитать наш список, который мы с Ирой составили, дорогие друзья. Но я думаю, что он предсказуем для вас. Итак, главная тема — это возвращение Алексея Навального. Сюда входит всё — полет, арест, суд. Это такая докудрама года. Фильм «Дворец Путина» — это уже фильм, который был показан после того, как Алексей Навальный был помещен в следственный изолятор. Этот фильм вышел уже когда он был в несвободе. Фильм «Дворец Путина. История одной взятки». Следующая большая тема — инаугурация Байдена. Тоже транслировали многие каналы в прямом эфире. Это было очень интересно, есть что обсудить. Дальше теперь уже конкретные выпуски. Это если успеем, дорогие друзья. Поэтому, пожалуйста, понимайте, что всё, что мы сейчас перечисляем — это не только то, что мы сейчас будем обсуждать, но просто, что называется, для ваших заметочек. Вдруг вы что-то пропустили, а нам кажется, что это интересно и стоит посмотреть. Итак, выпуск «Редакции» об истории «600 секунд» Александра Невзорова. Конечно же, с участием главного героя. Второй, еще один, выпуск «Редакции», только я его почему-то не отметила. Ира, как он называется, выпуск «Редакции»?
И. Петровская
―
Я не помню. Это называется спецрепортаж. Это Большие Ижоры, поселок под Петербургом, где неожиданно образовалось двоевластие, похожее на борьбу Трампа и Байдена. Один не хочет уходить, а другой сидит и ждет, когда ему передадут дела. Миниатюра.
К. Ларина
―
На этой неделе вышло. Дальше интервью — целый набор, целая россыпь интервью. Михаил Ходорковский в «Hard Day's Night» на «Дожде». Дмитрий Зимин у Дмитрия Быкова на канале ЖЗЛ — это YouTube. Жанна Немцова у Ксении Турковой — авторская передача Ксении Турковой «Социальная дистанция» на канале «Голос Америки». Не забыть напомнить, что это иностранный агент по версии российского правительства. Вася Обломов у Никиты Рудакова. Это передача «Час пик» на канале RTVI. Алексей Венедиктов у Тины Канделаки тоже на канале RTVI. По-моему, называется эта рубрика Тины Канделаки «Специальный гость». И может быть, анонсы сейчас сразу скажем, а то мы всегда забываем их сказать?
И. Петровская
―
Было еще 2 интервью, которые я хотела отметить. Это интервью Караулова на одной и той же неделе. 2 интервью — одно киевскому Дмитрию Гордону, и второе нашему московскому Максиму Шевченко. Весьма любопытно.
К. Ларина
―
Это очень странно, потому что, зная отношение Ирины Евгеньевны к этому персонажу, я была удивлена, что Ира включила это в список и даже посмотрела.
И. Петровская
―
Я тебя уверяю, я не пожалела.
К. Ларина
―
Ну хорошо, я тебе верю, поэтому придется смотреть. Давайте сразу начнем с анонсов, это правильно. А то мы их всё время забываем, Ира. Значит, 25 января — это день Высоцкого. В связи с этим на Первом канале будет показан фильм… Это будет какого числа — 30-го?
И. Петровская
―
Я тебе написала, да, по-моему, 30-го.
К. Ларина
―
Да, 30-го. «Владимир Высоцкий. Письмо Уоррену Битти». Это документальный фильм, связанный с одним эпизодом из жизни Высоцкого. «Блокада. Дети» — тоже документальный фильм на Первом канале. 27-го числа в связи с очередной трагической датой начала ленинградской блокады. И еще один фильм «Иосиф Бродский. Часть речи». Автор этого фильма...
И. Петровская
―
Александр Степанович.
К. Ларина
―
Степанович. Это будет 28-го числа. И добавлю к этому премьеру сериала «Топи». Режиссер Владимир Мирзоев, автор сценария Дмитрий Глуховский. Это не на официальном телевидении — это на платформе «КиноПоиск» по подписке. 28 января премьера этого сериала. Очень интересный, обращаем ваше внимание. Я думаю, что имена создателей уже сами по себе являются рекомендацией для просмотра. Вот то, что касается анонсов. Всё! Теперь начинаем. Неделя, конечно, началась с Алексея Навального. Все мы следили за этим драматическим документальным сериалом о его возвращении, Его прилет, его арест...
И. Петровская
―
«Задержание» у них это называется.
К. Ларина
―
Да, задержание, потом суд, и потом в итоге помещение его уже в следственный изолятор. Последние кадры Алексея на свободе, когда он посылает знак победы, victory своим сторонникам и тем, кто пришел его поддержать к Химкинскому ОВД. Казалось бы, что всё, упекли на 30 суток. Но тут вдруг выяснилось, что это такой эффект «мертвой руки» — так это называется. Когда ядерный удар уже нанесен, никого в живых нет, но всё было заранее запрограммировано, и «мертвая рука» отомстит вам, дорогие друзья, где бы вы ни были. Что и продемонстрировал Алексей, когда опубликовал премьеру своего нового расследования — большого фильма «Дворец для Путина. История одной взятки». Простите, я просто напомнила вам ход событий, ну а теперь передаю слово Ире.И.Петровская: Это в высшей степени недальновидность власти
И. Петровская
―
Я абсолютно согласна, что волей-неволей действительно вся неделя, особенно в воскресный день и вторник, когда это было опубликовано, прошли исключительно под знаком Навального. Я давно (а точнее, никогда) не смотрела — в данном случае я говорю про телеканал «Дождь», потому что он для меня был главным поставщиком и источником и эмоций, и информации в первую очередь.
6 часов я просто буквально не отходила от экрана, а если и отходила, то только когда шли какие-то видеоповторы. Я должна сказать, что канал «Дождь», конечно, отработал абсолютно профессионально за все большие каналы. Потому что он усвоил вот эту замечательную традицию, абсолютно утерянную на больших каналах — следить за событием.
Конечно, такого накала драматизма событий у нас, мне кажется, не было. Были очень страшные, были какие-то другие трагические события. Но чтобы вот так, в прямом эфире, мы смотрели, замерев и задержав дыхание, как человек идет в клетку — а это было почти очевидно. И упование на то, что в данном случае кому-то хватит ума не делать того, что была сделано... Конечно, я не могу передать ту степень эмоциональной напряженности и вообще напряжения, которое испытываешь, когда за этим смотришь.
Причем этот эфир... Я даже подглядывала и другие каналы тоже — и «Настоящее время», и «Радио Свобода» (по-моему, все иностранные агенты, кого ни взять, кроме «Дождя»). Они начали еще в Берлине в аэропорту, куда заранее прилетела корреспондент (очень хороший, я считаю, большое приобретение канала «Дождь») Марфа Смирнова. Марфа Смирнова снимала у аэропорта, в аэропорту, в самолете, когда Алексей и Юлия вошли в самолет, и дальше, когда самолет сел.
К. Ларина
―
Она и в самолете летела.
И. Петровская
―
Я и говорю, в самолете. Потом после посадки. А в это время в эфире 6 часов подряд работал абсолютно с колес Денис Катаев, ведущий, который координировал все эти потоки информации, которые поступали постоянно. Который давал слово по скайпу разным экспертам. Показывали вообще историю всей этой драмы. Был, кстати, повтор интервью Тихона Дзядко с Алексеем, который тогда только-только вышел из клиники «Шарите». А в это время во Внуково работали Василий Полонский и совсем молодой, тоже замечательный у них корреспондент Эдуард...
К. Ларина
―
Бурмистров.
И. Петровская
―
Бурмистров. Он мой студент, поэтому мне забыть фамилию совершенно позорно. Которые с самого начала показывали, как стоят вереницы, колонны автозаков, как перестраивается полиция, как люди прибывают встречать, как они видят (это тоже одна из позорнейших историй) нагнанных якобы фанатов Ольги Бузовой. Как не пускают людей. В общем, это была какая-то картина невероятного, абсолютного драматизма с совершенно открытым финалом. Потому что всё равно, хотя было понятно, что, в принципе, ждать нечего (хорошего, я имею в виду), но всё равно была какая-то надежда. Потом этот чудовищный разгон. В общем, я считаю, что… Да, поскольку я, как ты знаешь, дежурный по официальным ящику, то, естественно, у меня всё время был включен официальный ящик, федеральный.
К. Ларина
―
Мертвый ящик.
И. Петровская
―
Мертвый ящик. И я, естественно, кликала на разные программы. Понятно было, что воскресный день, веселуха. Первое сообщение (и последнее) за этот день появилось только в «Вестях недели», когда первый акт этой драмы уже закончился, когда Алексея задержали. И стало абсолютно понятно по тому, как… Вот на «Дожде» они еще всё время докладывали, как прирастает во время просмотра их аудитория. Только на YouTube, как потом доложил главный редактор Тихон Дзядко, 6 миллионов посмотрело вот этот спецэфир.
К. Ларина
―
Они объявили, что 2 миллиона подписчиков.
И. Петровская
―
Да, количество подписчиков увеличилось до 2 миллионов. И стала абсолютно понятно, что то, о чем мы всё время говорили — это еще Парфенов в свое время в своей знаменитой речи на премии Листьева отметил, что повестки расходятся порой абсолютно, как вообще никогда уже не пересекающиеся параллельные линии. Сейчас стало понятно, что линия вообще осталась одна. Она осталась на этих независимых каналах. Телевидение как средство информации, телевидение как средство просвещения (в любом смысле) или донесения до людей чего-то очень важного происходящего, просто умерло. Его нет. Его просто нет. Оно перестало выполнять эту функцию. Оно осталось ящиком для развлечений, ящиком для пропаганды, криков и ора. Но самое главное, то, для чего люди в какие-то самые судьбоносные моменты раньше включали телевизор, исчезло безвозвратно. Мы в прошлом эфире говорили, что они молчали о том, что 17-го числа Навальный возвращается. Я думаю, они растерялись — не только они, но и их кураторы. Плюс они, естественно, помнили эту путинскую мантру, что кому он нужен, этот Навальный. И поэтому, видимо, для них это была тоже такая своего рода, извините за слово, отмазка. На разогреве за всех отдувался только Соловьев в своем «Соловьев-лайв». И то, что он там творил, и как он бесновался, и в какой манере он как бы обращался лично к Алексею, называя его на «ты», оскорбительными именами — это уму непостижимо. Жутко пародируя (знаешь, как фашисты в фильмах — лай) немецкую речь. И тогда же он начал сбрасывать эту идею, что возвращается не Навальный, а иностранный агент, что это измена родине, он предатель. И потом эта линия была усвоена. Или, возможно, это была такая обкатка вот этой линии. Уже во вторник ее озвучили лидеры фракций и Володин как глава Думы.
К. Ларина
―
Ира, можно мне дополнить, просто чтобы мы далеко не уходили от этих первых дней? Особенно первого дня, тяжелейшего и длинного дня, который принес столько страданий и Алексею, и Юле. Сначала надежд, а потом страданий. И то, что это зафиксировано в прямом эфире — вот это возвращение и, по сути, арест и расставание неизвестно куда, неизвестно насколько — это, конечно, фантастическая вещь, которая останется в истории безусловно. Не только в истории телевидения, а в истории. Поэтому к тому, что ты сказала про канал «Дождь», который я тоже смотрела, просто хочу добавить, справедливости ради тоже назвать людей, которые свою работу выполнили просто безупречно, блестяще. Это очень трудно, особенно в наши времена. Вы прекрасно понимаете, почему, дорогие друзья. Это канал «Настоящее время». В прямом эфире в студии в Праге была Ирина Ромалийская, а ее коллега Игорь Севрюгин точно так же, как Марфа, находился в Берлине и оттуда летел в самолете вместе с Алексеем Навальным. Просто молодчина! Это было очень трудно — практически не выключать камеру, телефон всё это время, пока ты летишь. Отключили все средства связи, когда самолет взлетел, и потом включилось само, когда самолет сел. Просто ни секунды человек не отрывался от объектива и всё нам рассказывал. Просто молодец! И дальше назову еще канал «Дойче Велле», который всегда казался мне таким достаточно академичным каналом, как и «Би-би-си». Они всегда достаточно осторожны в оценках, во всём. Ты же понимаешь, это не оппозиционные каналы — это такое, с традициями. Там было 2 ведущих, которые работали в берлинском аэропорту. И это было невероятно интересно. Ты не смотрела?
И. Петровская
―
«Дойче» нет.
К. Ларина
―
Там был очень хороший эфир, поскольку ведущие рассказали нам всю предысторию — и про аэропорт, и про то, как Германия встречала, и как она переживала, и что она писала и говорила про Алексея Навального. И про то, чем всё это кончилось. И про все эти отравления. И про то, что он возвращается, и что его многие отговаривали. В общем, это было очень. И там же, кстати, они тут же брали интервью у тех людей, которые пришли проводить Алексея Навального. Это была, в том числе, и Оля Романова, которая там как ньюсмейкер давала интервью, и очень много точных вещей сказала. И потом, собственно, она и сама из своих съемок тоже сделала целый очерк, небольшой репортаж из берлинского аэропорта.
И. Петровская
―
Кстати, извини, Марфа Смирнова тоже брала интервью у Ольги Романовой для «Дождя».
К. Ларина
―
Ну и стримы, которые тоже хочется отметить, хотя мы с Ирой их редко упоминаем, поскольку это всё-таки не телевизионный продукт — это скорее продукт совсем уж такой интернетовский. Там картинка неважна, а важен как бы посыл. Но, тем не менее, важно это отметить: и Евгению Альбац, и нашего коллегу Александра Плющева, который вел многочасовой стрим на своем канале, и МБХ-медиа — у них тоже был такой своеобразный стрим, где они приглашали гостей для интервью. В общем, это было мировое событие.
И. Петровская
―
«И грянул Грэм» то же самое. Они тоже работали. «Новая газета» тоже вела свою трансляцию. Кто еще? Были репортажи из аэропорта нашего с тобой, как сказать — не любимого это неточно — Дмитрия Низовцева, к которому мы испытываем симпатию.
К. Ларина
―
Наш любимый!
И. Петровская
―
Да, который работал в аэропорту в своей манере. Когда там еще почти никого не было, он ходил и подглядывал за тем, как какие люди там организовывают, осуществляют этот так называемый порядок.
К. Ларина
―
Чтобы вы понимали, друзья: мне кажется, очень важно, что мы сейчас этих людей называем. При таком дефиците, такой деформации, девальвации профессии репортерский, журналистской, при том, что совершенно изменились цели и задачи, о чем Ира уже сказала, мне кажется, невероятно важно, что у нас еще существуют профессионалы. Вы поймите: это же не просто какие-нибудь блогеры — повторяю я каждый раз, когда мы об этом говорим. Это профессиональная журналистика — та, которая должна быть, и та, которая когда-то была у нас, на нашем российском (в широком смысле) телевидении. Сегодня она отсутствует. Но она жива, она существует. И между прочим, в прекрасной форме. И это, конечно, ужасно, преступно, что эти люди, которые много чего умеют, вышвырнуты — многие за пределы страны, и многие за пределы профессии.
И. Петровская
―
Прекрасные люди, слава богу, работают. Уже необязательно быть в этом ящике. Более того: в этом ящике, в этом контексте быть позорно. Но я должна еще добавить, что это работа, сопряженная теперь с огромным риском. Того же мальчика, совсем молодого человека Эдика Бурмистрова с канала «Дождь» в прямом эфире, на наших глазах, видя, что человек с микрофоном, повязали, поволокли к автозаку. Он потом рассказал, что там происходило. Его грубо обыскали, поставив на эту растяжку. Но потом всё-таки кому-то хватило ума — посмотрели карту, отпустили. Он вернулся, рассказал, как его задержали, и снова продолжал работать. Вот еще что. Помимо того, что эти люди осуществляют свой профессиональный долг и просто информируют и снимают событие на его протяжении, во всём его многообразии, они еще, безусловно, рискуют. Потому что журналистов, как и в Беларуси, перестали охранять и щадить. Журналисты перестали быть неприкосновенными персонами. Зато в суде мы увидели камеру канала «Россия-1» и заодно «24».И.Петровская: «Задержание» у них это называется
К. Ларина
―
В так называемом суде. ОВД Химки.
И. Петровская
―
Даже не в ОВД Химки, еще до суда. В момент, когда туда привезли Алексея на эту первую ночь до суда. И на следующий день они выпустили на канале «Россия-24» «Вести» абсолютно позорный, мерзотный, почти 13-минутный репортаж, где, конечно, навалили всего. И его связи с иностранными посольствами, и учебу в Йельском университете, и мошенничество в особо крупных размерах, и кражу каких-то средств, и оскорбление ветерана. Но самым гнусным было, когда они показали… Вот его уже задержали, сейчас его поведут в камеру, он сидит — естественно, у него на лице нет радости и воодушевления. Но они комментируют это, что Алексей выглядел подавленным, и единственной просьбой (извини, это цитирую, потому что меня это потрясло вот этой своей мерзостью) — он попросился в уборную. И дают синхрон — что, типа, я долго летел, отпустите. И потом как его ведут в камеру, и полицейский несет постельное белье, что этот корреспондент (я даже записала — Виталий Кармазин, по-моему — просто надо знать) откомментировал, как ему предоставили постельное белье в цветочек — розовое постельное белье в цветочек.И вот тут ты уже понимаешь, что это не просто умершая для них профессия, а уже даже не знаешь, как это объяснить. Это, в общем, пособники, вот этот обслуживающий персонал с другой стороны. Они нам рассказывают со стороны тех, кто задерживал, этих полицейских. Главная задача их — оболгать, дезинформировать зрителя и навалить ему информации, которая у него просто в виде солянки (а всё-таки, естественно, нет дыма без огня), и самое главное, унизить человека, который только что на наших глазах совершил поступок, который, возможно, будет ему стоить многих лет свободы (не будем дальше строить никаких предположений). То есть сам по себе человек уже совершил мужественный, геройский поступок. И хотя бы за это, даже если он ваш враг, наверное, можно было бы его уважать, а не постараться его максимально унизить с этой их чертовой уборной. Хотя они этим, конечно же, унижают себя в первую очередь. А второй сюжет — который тоже показали на следующий день на НТВ в программе «Чрезвычайные происшествия». Это такая известная сливная яма, где время от времени наряду с реальным криминалом показывают вот такие политические заказухи. Он назывался просто «Поделом» и был выполнен примерно в той же стилистике — в стилистике отвратительной, в стилистике оскорбительной. Это я к тому, что вот это они показали. А дальше была тишина, потому что когда вышел фильм, они даже не могут о нем рассказать.
К. Ларина
―
Онемели.
И. Петровская
―
Именно! Потому что если они вообще будут это как-то упоминать, то придется рассказывать, о чем кино. Только опять один Соловьев отдувается. Но почему-то это всё происходит в эфирах, посвященных инаугурации в Америке. И вдруг ни с того ни с сего там всплывают вот эти куски — вообще непонятно о ком, о чем. Какой дворец, кто чего сказал?
К. Ларина
―
Давайте на этом пока остановимся. Про фильм мы обязаны поговорить, поскольку это действительно тоже останется в истории как, конечно, шедевр документального искусства. Фильм, который, повторю, называется «Дворец для Путина. История одной взятки». Так, по-моему? Остановимся на этом. Программа «Человек из телевизора».НОВОСТИ. РЕКЛАМА.
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Человек из телевизора». Ксения Ларина, Ирина Петровская. И вот, продолжая главную тему не только недели, но, наверное, года (а может быть, и не одного года), хотела перейти к такому важному разговору. Ира, сам Алексей и Юля — всё-таки мы же ради них всё это смотрели, да? Какое на тебя произвело впечатление их поведение? Как они держались, как вообще они звучали во всех этих драматических кадрах?
И. Петровская
―
Это на самом деле совершенно ошеломительное впечатление. потому что оба демонстрировали невероятную выдержку. В ситуации, когда, мне кажется, по крайней мере, на месте жены, на месте женщины и матери двоих общих детей, в принципе, можно было бы, не знаю, рыдать. Волей-неволей человек всё-таки не всегда может управлять своими эмоциями, впасть в отчаяние на наших глазах. То, как они перенесли это — по их лицам, когда они летели в самолете, когда они ехали в автобусе, было очевидно, что они к этому готовы. Там было, несмотря на маски, несколько каких-то невероятно трагических крупных планов. Когда они оставались на несколько секунд как бы наедине со своими мыслями, каждый по отдельности, было понятно даже по этим глазам, (даже маски усиливали это впечатление, как ни странно), что они всё прекрасно понимают. Что они всё просчитали. Что они не такие, как некоторые хотят показать, какие-то наивные идиоты, которые думают, что их встретят хлебом-солью и цветами. Кстати, во Внуково их сторонники их бы встретили цветами и хлебом-солью, но им не дали этого сделает. И это понимание, которое у них в глазах, и это предвкушение ужасного — оно заставляло… Ты знаешь, я не любитель таких сильных патетических выражений, но правда, это просто до какого-то задыхания от предвкушения того, что ожидает в ближайшие 5 минут. Особенно когда представляешь, как ты прилетаешь, как ты устал. Этот паспортный контроль. Когда все мысли: скорее, скорее домой, где мы давно не были… И дальше вот это вот. И то, как Юля держалась после задержания, когда она сидела с адвокатом — по-моему, с Кирой Ярмыш. Всё равно она нашла в себе силы, когда она садилась в машину, сказать какие-то важные и точные слова. Тут у меня нет слов, потому что, мне кажется, опять же, практически нет аналогов (главное, аналогов того, что мы всё это видим, опять же, в режиме реального времени) того, как ведут себя люди, у которых какая-то совсем иная и мотивация, и цель, и, главное, целеполагание. То есть люди какого-то для меня абсолютно космического мужества — не скажу спокойствия. Алексей был спокоен, хотя и удручен, как было видно по кадрам, когда его уже снимали в этой кутузке.И.Петровская: Журналисты перестали быть неприкосновенными персонами
К. Ларина
―
Да, явно человек эту внутреннюю черту для себя перешел. Не просто выбор конкретного момента, выбор конкретного дня — это выбор жизни, это выбор судьбы. И это уже понимает не только он сам про себя, но и, естественно, и его близкие, и его совершенно замечательные коллеги и соратники, которые, блин, все арестованы!
Вот мы еще не знаем, скольких еще арестуют, но всех арестовали. И Албурова, и Киру Ярмыш, и Любу Соболь. Ну, ее арестовать нельзя — ей присудили баснословный штраф. И это еще не финал, мы это видим. И понятно, что они все были внутренне к этому готовы.
Но действительно, с каким мужеством! Тут просто поддержу Иру, естественно, потому что другого и быть не может. Но мой следующий вопрос. Объясни мне, пожалуйста, откуда у наших людей — как публичных, в телевизорах, и в принципе публичных, в политической жизни, официальных, легальных, и в жизни социальных сетей, которые мы сейчас тоже все читаем — откуда у наших людей такое презрение, такое глумление над чужим героизмом?
Почему люди отказывают человеку в его праве совершить поступок? Почему мы видим в основном только какое-то глумление, издевательство, насмешку? Как вот ты рассказывала об этом сюжете в «Вестях». Это же, к сожалению, так. Почему, объясни? Это зависть?
И. Петровская
―
В данном случае глумление в «Вестях» — это чистый заказ. Это даже не обсуждается. Я даже не исключаю, что некоторые из людей, которые это делали и выдавали в эфир, на самом деле отдают должное мужеству и мужественности этого решения и поступка. А что касается остальных, наверное, это отчасти зависть, отчасти неверие в то, что у человека могут быть иные, кроме коммерческих и каких-либо материальных, мотивы. Это называется, меряют по себе. У меня, кстати, в ленте не так много глумящихся или неверящих.
К. Ларина
―
Нет, у меня тоже. Но мы же видим — некий обзор существует, правда же?
И. Петровская
―
Наверное, существует. Но, опять же, я повторю, что телевизор до такой степени онемел от всего этого, что даже на глумление у них не остается никаких сил и резервов. Я, опять же, не говорю про нашего главного глумливого и бесконечно выбешивающегося персонажа — не хочется его лишний раз называть по имени. Но раз я упомянула Караулова, я всё-таки скажу. Вдруг неожиданно в эфире… Это тоже не эфир, а видеоблог Максима Шевченко, который, кстати, тоже эволюционировал.
К. Ларина
―
YouTube-канал.
И. Петровская
―
YouTube-канал, да-да, извини. Максим Шевченко отчасти неожиданно для нас (но это уже некоторое время продолжается), эволюционировал из такого упертого государственника в человека, который кое-что начал подвергать сомнению. И вдруг я вижу Караулова, которого я не видела уже незнамо сколько, и не могу тебе сказать, что я страдала в разлуке. Но вдруг я вижу, как они обсуждают вот эту историю задержания именно с этих позиций. Что это невероятный беспредел, безумие. Это в высшей степени недальновидность власти. Караулов впрямую говорит, что называть Навального засланным из Германии иностранным шпионом или агентом со стороны Володина и всех остальных — это очевидная глупость. Он вместе с Максимом Шевченко. Правда, дальше они проводят такую линию. Значит, одна линия пропаганды — это то, что его выкинули из Германии (я имею в виду Навального), потому что налогоплательщикам он дорого обходится. И вторая составляющая у них — что его сюда заслали, чтобы дискредитировать Путина, Россию и так далее. И он в прямом (не переносном, а именно в прямом смысле) иностранный агент и агент всех возможных разведок. Тут проводится совсем неожиданная для всех этих пропагандистов мысль — что это действительно дискредитация Путина. Только это не со стороны западных агентов, а это внутренний ползучий заговор. Что это осуществляют такие безумные… Ну, тут как бы априори не обсуждается, что Путин про это не знает. Путин якобы не всё знает или не понимает, как это в реальности происходит. Но главная цель этих заговорщиков внутри всей этой его системы — это как можно скорее отправить Путина на пенсию, потому что он стал очевидным препятствием для развития страны и, в частности, развития бизнесов и собственных дел вот этих людей, которые, опять же, якобы стараются вот такими способами, используя Навального вслепую... Навальный вроде как, конечно же, в этом заговоре не участвует, но он является средством, которое приближает этих неведомых людей к цели. Вот, а ты говоришь: зачем ты смотрела? Я как раз смотрела даже иногда временами просто открыв рот, потому что там содержались некоторые такого рода легенды, или не знаю, что это, которые мне показались заслуживающими внимания. Особенно в исполнении прежних очень ярых… По крайней мере, Караулов был таким защитником Путина и таким человеком, который считает, что это наша слава боевая и солнце ясное.
К. Ларина
―
Ну не знаю. Я, конечно, посмотрю.
И. Петровская
―
Посмотри, это любопытно.И.Петровская: В этом ящике, в этом контексте быть позорно
К. Ларина
―
Если будет свободное время. Потому что столько событий, которые жалко пропускать. Но что-то я не знаю... Боюсь я. Откуда у него такие озарения? Там же давным-давно уже летучая мышь не ночевала, в этой голове.
И. Петровская
―
Дело в том, что Караулов, помимо всего прочего, дает нам всем понять, и в этом интервью, и в прошлом, в интервью у Гордона (ну, оно прошлое по факту поступления ко мне), что он где-то на вершине принятия решений. Что он советует.
К. Ларина
―
Да ладно! Но это же уже похоже на Поприщина.
И. Петровская
―
Это похоже скорее на Ивана Александровича Хлестакова.
К. Ларина
―
Нет, Хлестаков — у него всё-таки была голова на плечах. А это Поприщин, это безумие. Понимаешь, это «в Испании есть король, и этот король - я».
И. Петровская
―
Нет, не до такой степени. Хотя у Гордона там есть прекрасный эпизод, когда Гордон спрашивает: «А вы бы хотели быть президентом?», а он на полном серьезе говорит: «А мы с тобой уже президенты».
К. Ларина
―
Я же тебе говорю!
И. Петровская
―
Там очень смешно наблюдать за выражением лица Гордона. Он как бы внешне всё время демонстрирует такое благоговение к мэтру, а видно, что сейчас еще немного, и он просто упадет с кресла и захохочет сатанинским смехом.
К. Ларина
―
Ну вот про сатанинский смех. Про фильм мы с тобой еще не говорили. Последняя часть передачи — собственно, про фильм «Дворец для Путина». Мы не будем его пересказывать, поскольку при наличии нескольких десятков миллионов просмотров глупо рассказывать его содержание. Но я бы так вопрос поставила: в чем, как тебе кажется, главный смысл этого произведения? Чем он больше всего потрясает? В чем его целеполагание? Что он сделал очень важное, что привело к такому невероятному интересу, к такому просто триумфальном количеству просмотров?
И. Петровская
―
Ну, в первую очередь, конечно, это фигура, персона главного героя, которого, надо сказать, Алексей Анатольевич впрямую в такой форме никогда еще до этого не задевал. Когда он говорил о всех прочих безобразиях, которые творятся у разных людей в разных сферах, было понятно, естественно, что это всё не просто так, а кто-то весь в белом сидит и действительно ничего не знает. Поэтому это в первую очередь. Второе — конечно, сам факт возвращения Алексея, его задержания и в дальнейшем совершенная неопределенность его судьбы. Это, конечно, добавило просмотров. И отдельное мужество, сидя за решеткой, в ожидании уже непонятно чего (то есть, понятно — будет только хуже, лучше не будет почти наверняка), вот в этой ситуации выпускать эту абсолютную бомбу… Это даже больше чем бомба. Я не знаю, какая-то ядерная, атомная бомба. Меньше всего это напоминает безумие. Понятно, что это абсолютно просчитанный факт. Ну и, конечно, что вылезает из каждого кадра — это абсолютно квалифицированное, доказательное в каждом кадре расследование, которое еще и смотрится как такая абсолютная история разоблачения одного (хотя и не одного), но абсолютно невероятного строительства, скажем так, которое производится специально для одного человека. И тут волей-неволей создается образ вот этой беспредельной, безграничной власти, которая позволяет сегодня делать всё что угодно, но при этом меньше всего эти люди хотели бы, конечно, вот этой открытости. А она произошла. И опять же, утечка информации, утечка карты вот этого дворца.
К. Ларина
―
Да, из самого ближайшего окружения!
И. Петровская
―
Она происходит. Потому что я думаю, что и в этом ближайшем окружении, а тем более среди людей, которые заняты на этом строительстве, конечно же, тоже… Вообще мне кажется, что первая нормальная реакция обычного человека — это шок от того, как и заказавший это строительство, и тот, кто будет этот заказ принимать, представляют себе вот это вот благосостояние. В общем, это образ власти и образ вот этого абсолютного всесилия. Какая власть, такой и образ. Когда мы ходим и смотрим глазами тех, кто снимал интерьеры этого дворца, мы понимаем и запросы, и представление о себе. И вот это всё, конечно… Послушай, сейчас уже 46, что ли, миллионов просмотров.
К. Ларина
―
Не говори этих цифр! Потому что уже сейчас — вот мы с тобой сидим за несколько часов до эфира, записываем передачу — а сейчас уже почти 60 миллионов.
И. Петровская
―
Уму непостижимо!
К. Ларина
―
Я не знаю, сколько будет в течение субботы-воскресенья.
И. Петровская
―
При том, что многие говорят, что это можно еще и умножать. Многие смотрят коллективно, многие смотрят вдвоем, втроем, семьями, с друзьями и так далее. Это не то, что какой-нибудь один человек сидит и раз за разом тыкает в эту галочку, чтобы начать просмотр. Нет, учитывается 1 просмотр c 1 гаджета.
К. Ларина
―
Ну да, профессионалы рассказывали. Я бы еще добавила к тому, что ты говоришь о значении этого фильма, почему он так потряс общество — как я понимаю, не только российских зрителей. Потому что мы знаем, сколько людей посмотрело во всём мире, где он вышел в топ просмотров во многих странах мира. Во-первых, то, что говорил Алексей в начале, если ты помнишь — что это не столько расследование, сколько психологический портрет.
И. Петровская
―
Вот я и говорю, да — это образ.И.Петровская: Это была картина невероятного, абсолютного драматизма с совершенно открытым финалом
К. Ларина
―
То, из чего этот человек вышел — условно говоря, вот эта комната для грязи, которая всех потрясла. Вот из этой грязи во всех смыслах — из нищеты, из грязи, из этого тыканья всё время, что ты никто и ничто. И вот он наконец дорвался. И вот, собственно, когда тебе можно всё, вот тут-то тогда всё и обнаруживается — чего «всего» ты хотел. Ты хотел это. Я, кстати, вспоминаю книжку Гольдфарба, по-моему, про восхождение Путина, как его готовили. Там он рассказывает, что Путин сначала не хотел становиться президентом. И когда Березовский ему сказал: «Володя, мы сделаем из тебя президента» (я так пересказываю по памяти, это цитата), он сказал: «Я не хочу». Березовский спрашивает: «А чего ты хочешь?». А он отвечает: «Я хочу как ты».
Почему я вспомнила цитату из этой книжки? Потому что там есть эпизод, который о многом говорит. Когда они получили свои первые квартиры — уже такие «жирные», хорошие, в Москве, он пришел в квартиру Сечина — помнишь? — и спросил, сколько у него метров. И он ему отвечает: столько-то. И вдруг оказалось, что это больше, чем у Путина! И он ему говорит: «Ну поздравляю...». И Алексей Навальный говорит, что он это «поздравляю» сказал таким тоном, как будто бы хотел его задушить. Вот в этом читается человек, в таких мелочах. Сейчас закончу. Второе, что мне очень важно, Ира — думаю, что ты тоже согласишься. Почему такая реакция — не только «ах!», но и смех? Потому что здесь абсолютная, что называется, десакрализация этого персонажа. Как мы говорим: царь, царек, королек. И я понимаю, что это для него самое смертельно опасное. Он этого больше всего боится — он боится выглядеть смешным. Он хочет быть мачо, сильным, вертеть весь мир. Как в фильме «Диктатор», помнишь, Чарли Чаплин — эпизод с этим шаром, глобусом, который он вертит. Это предел его мечтаний. А оказывается, нет. Оказывается, просто корона набекрень, как кто-то правильно сказал. Маленький человек на этой огромной постели под балдахином. Это, конечно, важнейший момент.
И. Петровская
―
Другой вопрос, как они от этого отмазываются. «Мы знаем, что этого нет, потому что этого не может быть никогда». «Это не его, ему это всё не нужно». Соловьев, опять же, прекрасно — идет разговор об Америке, и вдруг ни с того ни с сего, за что-то зацепившись, он говорит: «Во-первых, у него нет никаких дворцов. Во-вторых, я там был, но это не его дворец. С кальянной смешно, потому что он не курит. И вообще я сам ему однажды задал вопрос (вот это прекрасный аргумент, почему этого быть не может). Я задал вопрос: «Вот говорят, у вас яхты и дворцы». А он сказал: «А зачем мне это?»». И он говорит: «Он аскетичен в быту».
К. Ларина
―
Как Сталин, у которого вся страна была в собственности, и он тоже был очень аскетичен.
И. Петровская
―
Но я должна тебе сказать, я была на одной из дач Сталина. На Валдае, которую ему построили. Очередную дачу — как бы дальнюю, по сути. И он там побывал всего два, что ли, раза, потому что ему там показалось, что с безопасностью как-то не всё хорошо. Ну, я не говорю, что это не идет не то что ни в какое сравнение с этими дворцами. Это темная, страшная, обитая — как это называется? — ДСП, вот такими досками.
К. Ларина
―
Может, разворовали? Может, там раньше было красное дерево?
И. Петровская
―
Нет, это всё принадлежит теперь, по-моему, управделами. Там туркомплекс. И вот там эту дачу можно, в принципе, спокойно снять и переночевать. Более того, когда мы там были на одном из конкурсов, мы все жили в одном корпусе, а председателя жюри Владимира Владимировича Познера поселили на даче Сталина. Он там еле одну ночь перенес, потому что там только гробы не появлялись. Такая страшная, темная...
К. Ларина
―
Но здесь тоже есть страшные места. Какие-то тоннели, которые показывали. Потом меня совершенно потряс, мне кажется, такой страшный подземный хоккейный дворец. Это что-то совсем жуткое, такой почти бункер. Там, наверное, бункер-то, собственно, и есть, скорее всего.
И. Петровская
―
Наверное. Скажи, а машинки — как трогательно!
К. Ларина
―
Да, трогательные машинки. И шест, который выдвигается.
И. Петровская
―
А театр?
К. Ларина
―
Крепостной театр. Всё как в лучших домах.
И. Петровская
―
Я тебе должна, опять же, сказать, что если ты проедешь (ты давно не ездила) по Рублевке, в Архангельском, в Ильинском — вот это представление людей о прекрасном. Ты увидишь дворцы, конечно, ни в какое сравнение не идущие, но представить, чтобы человек по доброй воле, имея собственные деньги, это построил… Даже за собственные деньги — это безумие.
К. Ларина
―
Комната грязи. Все мы вышли из комнаты грязи, это называется. Мы заканчиваем. У нас песня в конце — конечно же, Владимир Высоцкий, поскольку 25 января — день Владимира Высоцкого. Песня, которую мы выбрали для сегодняшнего эфира — песня сегодняшнего дня, безусловно. Это «Баллада о борьбе». Ну и желаем всем перенести сегодняшний день с честью, с достоинством и без самых страшных последствий.
И. Петровская
―
Берегите себя!
К. Ларина
―
Берегите себя, будьте осторожны, дорогие друзья! Пока!