Сергей Агафонов - Особое мнение - 2007-01-04

С. БУНТМАН: Ну что же, здравствуйте, «Особое мнение» ведет сегодня Сергей Бунтман, всем зрителям RTVI, потому что со слушателями я уже таким образом здоровался, а со зрителями нет, с новым годом. У нас в гостях Сергей Агафонов, тоже с новым годом.

С. АГАФОНОВ: С новым годом.

С. БУНТМАН: С новым батькой, сегодня первое высказывание Александра Григорьевича Лукашенко.

С. АГАФОНОВ: Батька-то старый.

С. БУНТМАН: Да, нет, новое, как говорят новое счастье, может быть, с тем же человеком, но новое счастье. Сегодня уже выступил достаточно резко Александр Григорьевич Лукашенко, ждал все это время, ничего не говорил по этому поводу. Сейчас выступил, что это, серьезно для России, пошлины на нефть, или это батькин ход такой, внутриполитический, чтобы выглядеть достойно и грозно?

С. АГАФОНОВ: Я думаю, скорее, второе, поскольку сложно бодаться теленку с дубом, здесь речь не о литературной классике, а, что называется, по факту, поскольку тот набор средств, который существует у одной и другой стороны, несопоставим. И для того, чтобы продемонстрировать собственную независимость и возможность стукнуть кулаком, годится, для того, чтобы сыграть вдолгую и переломить все в свою пользу, ресурс просто ничтожен, поэтому кроме позы я здесь не вижу ничего.

С. БУНТМАН: Уже сейчас надежды высказал ЕС, что это никаким образом не будет влиять на поставки нефти и газа в Европу, российские органы соответствующие тоже заверили, что это никак не будет влиять. Действительно, не будет влиять или здесь?

С. АГАФОНОВ: Не будет влиять.

С. БУНТМАН: Не будет влиять?

С. АГАФОНОВ: Не будет.

С. БУНТМАН: Но все-таки дело, наверное, не в теленке, не в доме, потому что если теленок принадлежит какому-то сообществу, как, например, относительно большой телок такой, как Польша, принадлежа к ЕС, смогла очень многие вещи заблокировать в не приятном для России смысле, на саммите ЕС – Россия.

С. АГАФОНОВ: Польше-то обломали, в итоге, руки, и все, ничего она не смогла толком сделать. То, что Россия хотела сделать, она сделала, то, что Европа хотела сделать, она сделала, а Польша в очередной раз в печальном свете предстала вместе со своими братьями-близнецами, тоже была глупость, но поговорили об этом какое-то время. Но по факту результата это не принесло. И здесь будет то же самое.

С. БУНТМАН: Тем не менее, какие-то ситуации разблокировались, те же самые ситуации с импортном польских продуктов, они несколько разблокировались с помощью ЕС.

С. АГАФОНОВ: Но они разблокировались на российских условиях, да, из-за чего сыр-бор был, из-за санинспекций, которые должны строиться по определенным критериям, на которых настаивала российская сторона. В итоге, так и случилось. Через колено все это пришлось, через нервотрепку, это другое дело, но факту от того, что Польша взбрыкнула, ничего не изменилось. Она просто наполучала с обеих сторон, и все.

С. БУНТМАН: Далее, что означает это, сейчас такая война, не особо горячая война между Белоруссией и Россией? В политической перспективе? Потому что что бы ни произошло, например, органы союзного государства говорят, что все равно союзное государство будет.

С. АГАФОНОВ: Мне трудно здесь всерьез об этом говорить, потому что, опять-таки, как нечто действующее, существующее, приносящее реальную пользу людям, союзное государство, мне как-то в осязательных и иных ощущениях не дается. Есть некий фантом, процесс, со своим бюджетом, который успешно пилят…

С. БУНТМАН: Фантом, очень материальный фантом.

С. АГАФОНОВ: Да, к телу допущенные, к бюджетному телу, набор граждан, они его с удовольствием пилят. Это да. А все остальное – это большой миф. Поэтому я уже, наверное, не буду каким-то оригинальным в суждениях, но нет противоречий между Россией и Белоруссией, есть противоречия между российским руководством и конкретным человеком, который возглавляет властную вертикаль в Белоруссии. Как только этот человек, по тем или иным причинам, сменится другим, вопрос российско-белорусский, он будет снят с повестки дня.

С. БУНТМАН: Каким образом?

С. АГАФОНОВ: Я думаю, что как-то не наблюдается вероятности того, что Белоруссия сохранится как суверенное государство в неком независимом будущем. Я думаю, Россия сожрет, в итоге, Белоруссию.

С. БУНТМАН: Все-таки, да?

С. АГАФОНОВ: Без Лукашенко.

С. БУНТМАН: Все-таки. А что скажет мировая общественность на это?

С. АГАФОНОВ: Кто ж это спрашивает, господи?

С. БУНТМАН: Нет, ее никто не спрашивает, но она сама отвечает очень часто.

С. АГАФОНОВ: Сделано будет народное волеизъявление, опять же, существует союзное государство, эти же институты никуда не деваются, может быть, поэтому они и поддерживаются. Просто будет форсирована интеграция, и все.

С. БУНТМАН: Т.е. это, а не гайдаровское учреждение, институт переходного периода?

С. АГАФОНОВ: Это как ты хочешь, это назови, в песне было так.

С. БУНТМАН: Да, скорее так. Сергей Агафонов, я напоминаю. Здесь нам пишет Иван из Москвы, на пейджер пишет – перед новым годом я встречался со своим контрагентом из Белоруссии, это вполне современный человек, на полном серьезе утверждал, что вина в конфликте ложится на Россию. А почему это так удивительно? Чему удивляется Иван? Тут есть, чему удивляться?

С. АГАФОНОВ: Я бы удивился одному слову, «конфликт», что в это вкладывать. То, что Белоруссия получала то же самое наше сырье по ценам, которые ниже во многих случаях в сравнении с российскими регионами, так это не конфликт, а дурь российских властей. То, что она продержалась так долго, это вопросы, опять-таки, не к высокой политике, а к конкретным руководителям отечества, которые всю эту волынку вели, неизвестно, для чего так долго заигрывали с малоприятным партнером. Так что само слово «конфликт» мне, в данном случае, режет ухо, а не «кто виноват».

С. БУНТМАН: Макс спрашивает, а как же транзит нефти через Белоруссию, повысят пошлины процентов эдак на 500, разве это никак на нас не повлияет, Макс пишет.

С. АГАФОНОВ: Начать с того, что это никак не повлияет на западных получателей, потому что контракты подписаны, они будут получать этот газ, чего бы это нам ни стоило. В самом печальном случае, если брать то, что называется пессимистичным развитием сценария, это форсирует прокачку сопоставимых по объемам потоков через Украину, это форсирует строительство газопровода по дну Балтийского моря, все, что угодно. Но никаким образом дивидендов и конечного выигрыша, повторяю, Белоруссии это не принесет. Очень малый выбор ресурсов для того, чтобы воздействовать на Россию, а у России, может, к счастью, может, по факту просто, но колоссальные возможности для того, чтобы привести в порядок этого партнера.

С. БУНТМАН: Николай у нас считает, что Россия, наоборот, за 5 лет развалится на три региона, европейская часть, Сибирь и Дальний Восток, в Сибири будет править «Газпром», в европейской части Путин или Медведев, на Дальнем Востоке – китаец.

С. АГАФОНОВ: Это замечательное совмещение одушевленного с неодушевленным.

С. БУНТМАН: Да, изумительное совершенно.

С. АГАФОНОВ: Нет, теория насчет того, что беды России происходит из-за того, что она недоразвалилась, она существует, и более того, даже в каких-то моментах может выглядеть симпатичной, но то, что это произойдет в ближайшие три года, в общем, горячится, наверное, наш слушатель или читатель.

С. БУНТМАН: Ну да, катастрофический такой сценарий, я не знаю, Николай, может, вам нравится этот сценарий, но, во всяком случае, это мало реально. Другой сюжет, у нас сегодня идет эскалация казни, наверное, сказавши А и казнив Саддама Хусейна, сейчас должны приводить в исполнение другие приговоры. При такой не очень ясной позиции ООН, при инициативе Италии, мало реализуемой, на мой взгляд, я не знаю, это я уже сейчас не вмешиваюсь, здесь, как вам кажется, что и какие это последствия возымеет?

С. АГАФОНОВ: Никаких последствий, я думаю, не возымеет, собрались казнить – казнят, поговорят об этом и забудут. Ничего здесь такого, радикального для человечества, не случится.

С. БУНТМАН: Радикального для ситуации в Ираке, потому что она, в общем, какой-то пульс человечества такой серьезный?

С. АГАФОНОВ: Весьма относительный, потому что вся заморочка возникла из-за того, что пребывающие в разных исторических плоскостях образы мысли и государственные институты, общественное устройство, пытаясь подскрести под некую универсальную гребенку, происходят такого рода коллизии. Не надо забывать все-таки, что приговор выносил иракский суд, они так там мыслят, этими категориями. Эти категории понятны людям, которые населяют эту страну. Другое дело, что эти представления, быть может, далеки от наших возвышенных европейских или каких-то других, об этом можно говорить, но они живут по этим законам.

С. БУНТМАН: Тогда чего соваться было?

С. АГАФОНОВ: Это другой вопрос, я же говорю, из-за того, что случилось, эта попытка привести под одну гребенку, мы все это имеем. Но это уже другая тема.

С. БУНТМАН: Это уже другая тема, тема, в какой-то степени, историческая. Я напомню, что мы будем принимать по телефону ваши звонки, достаточно скоро. Но здесь возникают еще другие вопросы, рядом, рядом Иран, а Иран – это международная тема, Иран сказал, что очень скоро будет производить и радиоактивное топливо, и будет производить в промышленных масштабах все то, что собирались они производить. Плюс появилось сообщение, что Россия может поставлять или уже поставляет противовоздушные комплексы для защиты ядерных объектов. Ситуация становится все более напряженной или это тоже некая региональная проблема, которую мы зачем-то универсализируем?

С. АГАФОНОВ: Это интересный вопрос насчет Ирана, интересный в связке с Россией, в том числе, потому что, если вы помните, впервые заговорили об этом весной, если мне не изменяет память, когда даже назывались даты, чуть ли ни начало военных ударов американцев совместно с израильтянами по Ирану, увязывались они, если мне память не изменяет, с началом поставок наших «Торов» туда. Сейчас, видимо, контракт выполняется, поставки будут производиться, поэтому, в принципе, то, что возникла сейчас эта тема, я думаю, тут ничего нового нет, а просто по факту это увязано с фактическим перемещением тех оборонительных единиц, о которых известно уже давно. Другое дело, что справедлив, безусловно, вопрос о том, зачем это делает Россия, надо ли.

С. БУНТМАН: Да, и как это поменяет обстановку, как это поменяет отношение к России.

С. АГАФОНОВ: Совершенно верно. Об этом стоит, наверное, говорить, потому что при всех очевидных плюсах, которые несет особый диалог с Ираном, как экономические плюсы, так, возможно, и политические, но тот набор негатива, который может повлечь увлеченность таким иранским проектом в его нынешнем измерении на фоне того, что происходит и в регионе, и в мире вообще, здесь спорный, мне представляется, не может быть однозначен выбор в пользу того, что делается.

С. БУНТМАН: Каким должно быть разумное поведение России сейчас, стратегически выстроенное?

С. АГАФОНОВ: Я думаю, разумным здесь было бы при том гигантском количестве ошибок, которые наделаны и нами, и Западом в этом конкретном районе, единственный выход для всех – это консолидированная позиция, в данном случае, по иранскому вопросу. Нам нельзя противопоставлять себя в этом случае Западу, нельзя говорить о том, что у нас свои собственные отношения, мы будем вести свою линию и работать медиатором, кем угодно, проводником, это тупиковый путь. Здесь Россия должна выступать как ответственный член западного клуба, в конце концов, она входит в восьмерку, это ядерная держава, она несет ответственность, в том числе, и за судьбы мира, как ни высоко это звучит. И надо быть вместе.

С. БУНТМАН: Но этот велосипедный пилотон, который должен быть вместе, он еще все время боится, и особенно Россия, боится пропустить вперед Китай, дать Китаю уйти в отрыв, в региональном отношении тоже. Здесь эта проблема есть?

С. АГАФОНОВ: Этой проблемы нет, она намного надумана, почему, потому что Китай при всей мощи, ныне существующей, при всем завидном темпе, который взят китайцами в движение, в том числе, экономическом, прежде всего, вперед, продолжает оставаться колоссальная ниша технологическая, прежде всего. И затем достраивающая все остальное, по линии общественного развития и т.д. Китай пока не представляет угрозы ни для кого, это развивающаяся страна. Другое дело, что темпы этого развития, повторяю, они не просто завидные, они фантастические по нынешним временам. И надо выстраивать некую перспективу лет через 15, что делать с этой страной.

С. БУНТМАН: Выстраивать надо сейчас уже?

С. АГАФОНОВ: Повторяю, с чего мы начали разговор, о том, не обойдет ли нас на этом повороте Китай, не обойдет.

С. БУНТМАН: А на другом?

С. АГАФОНОВ: Потому что на этом повороте Китай не есть конкурент, партнер и что угодно. Это все-таки такая производная, это второй, может быть, даже третий фронт. А лет через 15-20 такая постановка вопроса будет справедливой. К этому рубежу надо подойти именно сейчас, отстраивая то, что называется консолидированной позицией, потому что в одиночку с такой махиной, как Китай, если там не произойдет коллизий и не будет, что пророчил наш слушатель для России, т.е. если она не развалится на три части за это время за эти 20 лет, тогда надо быть всем вместе.

С. БУНТМАН: Сергей Агафонов. Тут же возникает вопрос, консолидированная позиция в каких рамках, сейчас со сменой руководства в ООН вопрос о рамках возникает все более настоятельно. Что собой представляет ООН, у Пан Ги Муна есть ли, нового генерального секретаря, есть ли шансы осуществить свое собственное намерение консолидировать эту организацию, сделать ее толковой и добиться хоть нескольких конкретных достижений за эти 5 лет?

С. АГАФОНОВ: Никаких шансов нет ни у Пан Ги Муна, ни у любого другого человека, который будет сидеть на этом посту, потому что ООН была задумана и функционирует как абсолютно придаточный институт, в рамках которого осуществляется политика сверхдержав, как хотим мы того или нет, по факту, путем согласованных процедур. ООН – это действенный механизм в решении мелких конфликтов и серьезных проблем в третьем мире, это то, с чем можно бороться, учитывая мировые эпидемии, голод в слаборазвитых странах, скажем, введение контингента для разведения воюющих сторон в локальных конфликтах, но никаких серьезных проблем эта организация не решала.

С. БУНТМАН: А что такое серьезные проблемы здесь?

С. АГАФОНОВ: То, о чем мы говорим.

С. БУНТМАН: Такого типа проблемы, да?

С. АГАФОНОВ: Такого типа проблемы, мы говорим о консолидации позиции, о выстраивании некой общей линии, которая будет вектором развития нашей цивилизации, если угодно, потому что, в конце концов, никто не отменял замечательной формулы, что безопасный мир – это единообразный мир. Это единообразие и должно быть выстроено, но не в рамках ООН, а в рамках диалога серьезных держав, называйте это восьмеркой, называйте ядерным клубом, как хотите, но это там будет решаться.

С. БУНТМАН: Кстати говоря, когда мы говорим о гуманитарных проблемах, решаемых ООН, о некоторых, в отдельно взятой стране разведение конфликтующих сторон, что-то у меня и здесь есть сомнения тоже, что ООН в последнее время достаточно действенна здесь. То Франция в бывшие колонии свои самостоятельно вмешивается, то американцы.

С. АГАФОНОВ: Другого-то, по большому счету, нет, да? Ну что, есть контингент СНГ, который, скажем, стоит на определенных рубежах в бывшем Союзе, мы это знаем. Во всех других местах стоят ооновские силы. Это механизм, который придумали. Лучшего нет. Будет изобретено нечто лучшее, возможно, будет и это, пока нет.

С. БУНТМАН: Здесь, если, например, Пан Ги Мун, он сейчас занимается оздоровлением, он пришел с такими планами, хочет сделать что-нибудь конкретное, то все равно это будет такой только, подстраивание так, тонкая подстройка той же самой организации, никакой у нее более действенной функции не будет уже?

С. АГАФОНОВ: Безусловно, потому что организация создана в таких рамках и на таких условиях, что она не предполагает никакой сольной партии для генерального секретаря ООН по переустройству организации и приданию ей нового смысла. Это не заложено ни в структуру, ни в устав, никуда. Поэтому можно быть романтиком, можно приветствовать Пан Ги Муна, он замечательный человек, я встречался с ним, он славный, он, видимо, будет конструктивным политиком и адекватным, как принято сейчас говорить, но революционером и строителем нового здания всеобщей согласованной цивилизации в рамках ООН, этого не случится.

С. БУНТМАН: Нет, этих иллюзий, как таких вильсоновских иллюзий Лиги наций, как великого интеллектуального сообщества, этого, наверное, не будет. А вот такая цель, кстати говоря, коль вы знаете Пан Ги Муна, такая его цель заветная, она есть все-таки или мы придумали, объединение Корей конкретное?

С. АГАФОНОВ: Основная задача, в общем, тоже немножко романтично полагать, что его избрали именно потому, что на его время придется исторический факт объединения Корей, хотя этого нельзя исключать. Но, во-первых, существовала очередь, должен был прийти азиат, из набора азиатов выбиралась наиболее приемлемая кандидатура. И дальше шло согласование позиций, консенсус. Консенсус пришелся на Пан Ги Муна, никакой специфической, опять-таки, миссии в его избрании не закладывалось, хотя повторяю, он авторитетный, он очень образованный человек, эрудированный, грамотный, я думаю, никаких глупостей не должно произойти.

С. БУНТМАН: Т.е. здесь, скорее, сыграло то, что он представитель Азии, то, что это очень опытный ооновский дипломат и чиновник?

С. АГАФОНОВ: Конечно.

С. БУНТМАН: Т.е. знающий все и знающий, как это все дело поддерживать, этот механизм.

С. АГАФОНОВ: Да.

С. БУНТМАН: Понятно, мы сейчас успеем принять 1-2, все зависит от вашей краткости, от вашей лаконичности, 2-3 звонка, напоминаю, что Сергей Агафонов у нас в гостях, задавайте вопрос, добрый день, мы вас слушаем. Собственным эхом отдается, наверное, не успели еще разобраться. Пожалуйста, телефонный звонок, мы все равно вас сейчас послушаем. У меня еще один такой вопрос, сейчас интересно, несколько вещей были заморожены перед самыми каникулами, перед парламентскими в России тоже. Кстати, интересно, какие, по вашим ощущениям, будут разблокированы самые первые вопросы при возвращении с каникул? Ведь, например, тот же самый СФ, он у нас отправил проблему с Конституционным судом, еще несколько было, т.е. не успели уйти таким, с чистой квартирой, не успели уйти, дума на каникулы.

С. АГАФОНОВ: Нет, все, чего хотели, по-моему, они приняли, ничего такого судьбоносного.

С. БУНТМАН: Кроме КС.

С. АГАФОНОВ: С КС что, понятно, погорячилась дума, в том виде, в котором был принят думский закон, он безобразный, это, действительно, так, впрямую то, что называется нагнуть КС. Даже при желании иметь этот институт постоянно прописанным в Питере, в том виде, как это было исполнено, выглядит некрасиво.

С. БУНТМАН: Фактически подписка о невыезде.

С. АГАФОНОВ: Совершенно верно, да, это, естественно, подправит, поэтому нет, я не думаю, что по каким-то политическим высоким истинам произошла заморозка этой вещи, а больше, все, что хотели, то и сделали.

С. БУНТМАН: Понятно. Сейчас у нас тут господин Юдин здесь на пейджере, у нас затевает новую тему, но мы ее после новостей, т.е. после перерыва, мы как раз, у кого новости, у кого нет, после перерыва мы эту тему рассмотрим. А сейчас я еще хочу все-таки принять телефонный звонок, алло, добрый день, алло, здравствуйте. Что же такое, раньше говорили, махновцы повалили водокачку, поэтому нет, нет связи. Тогда одна из ближневосточных тем, сейчас эти переговоры, которые то идут, то не идут, то намечается у них позитивный ход, то не намечается, об обмене палестинских заключенных на захваченного в заложники израильского военнослужащего. Это что, это рутинная деятельность или некий поворот все-таки в ситуации?

С. АГАФОНОВ: Здесь как раз я склоняюсь к тому, что это какой-то поворот, наверное, существенный, потому что история с капралом явно затянулась, последствиями имела она совершенно неожиданные, как мне представляется, для обеих сторон, участвующих в этом конфликте, вещи, необходимость провести какой-то промежуточный итог, она назрела давно. И это, я думаю, случится, потому что это будет символично со всех сторон, т.е., грубо говоря, тут материализованная причина конфликта, с чего все началось, все должно быть восстановлено.

С. БУНТМАН: Т.е. устранение такой событийной первопричины?

С. АГАФОНОВ: Да.

С. БУНТМАН: Здесь мы сделаем, хорошо, Сергей Агафонов, мы продолжим, кстати, с ваших вопросов начнем через 5 минут.

НОВОСТИ

С. БУНТМАН: И мы продолжаем «Особое мнение», ведет эту программу Сергей Бунтман, а в гостях у нас Сергей Агафонов. Господин Юдин и многие другие в Интернете, Юдин на пейджере, остальные в Интернете, как раз о коррупционных скандалах в Израиле спрашивают, на фоне новогоднего отсутствия новостей, Израиль взялся что, операция «оборотни в Кнессете», что ли, в кабинете министров? Сейчас огромный коррупционный.

С. АГАФОНОВ: Песня была какая-то, приходит время, с юга птицы прилетают. У них это случилось на новый год.

С. БУНТМАН: У них это случилось на новый год. Стоит ли здесь кричать о насквозь коррумпированности государства Израиль, здесь нам господин Никифоров вспоминает США и кражу 42 млрд. долларов на восстановление Нового Орлеана, с какой-то плохо скрываемой радостью здесь нам пишет – вот видите.

С. АГАФОНОВ: Радуется человек, что где-то поймали, тоже можно понять. Видимо, есть…

С. БУНТМАН: Нет, такая радость – это хорошая радость.

С. АГАФОНОВ: Конечно.

С. БУНТМАН: Поймали взяточников – это хорошо.

С. АГАФОНОВ: Так трактую.

С. БУНТМАН: Добрый человек, да, добрый человек, хорошо. Здесь у нас есть еще одна экономическая такая новость, мы начинали с Белоруссии и России, но здесь есть еще Россия и ЕС, Ангела Меркель, вступив тоже в должность, она как-то озаботилась асимметричностью экономических взаимоотношений между российскими и западными компаниями, европейскими, ЕС-овскими. Здесь как это можно сказать, что это нам сулит? И каков разумный ответ? Сегодня у меня все вопросы такого толка.

С. АГАФОНОВ: Нормальные совершенно вопросы, справедливые. То, что сказала Меркель, представляется бесспорно, как истина, здесь невозможно опровергать и препираться. То, насколько это справедливо в деяниях как с той и с другой стороны, сам посыл, здесь есть сюжет для разговора и достаточно обширного, потому что, с одной стороны, и мы безобразничаем у себя дома, если хотим, вспомните хоть «Сахалин-2», хоть что угодно, и Запад в этом смысле не безупречен, потому что, предъявляя некие права на допуск к тем или иным секторам российским, в общем, нет адекватных действий по тому, чтобы открывать полностью шлюзы для российского участия в аналогичных или в том, что интересно нам.

С. БУНТМАН: Госпожа Меркель как раз и объясняет, мы не хотим открывать, потому что в России нет никаких предпосылок, у нас уже есть предпосылки, а у вас нет. Это что, бесконечное препирательство будет?

С. АГАФОНОВ: Это бесконечный будет спор о яйце-курице или телеге и лошади, обзовите, как угодно, но это на уровне теоретическом. А на уровне практическом мы же помним, это замыкается на несколько конкретных вещей, в частности, это газораспределительные сети в Европе, стратегические месторождения у нас, раз. Это, скажем, российское участие в европейском авиаконцерне, соответственно, допуск к тому, что называется авиационной корпорацией у нас. Мы объявляем это стратегической отраслью, иностранцам туда ни-ни, тем не менее, Внешторгбанк покупает пакет в европейской компании. Там это, естественно, вызывает переполох, потому что мы явочным порядком вторгаемся на чужую территорию. Это нормально, я исхожу из того, что это нормальные вещи, когда происходит притирка, когда новый игрок, а Россия – новый игрок на европейском рынке, безусловно, пытается каким-то образом там закрепиться. И здесь устами Меркель нам в очередной раз напоминают, что все возможно в том случае, если есть паритет, паритет, хотите к нам, ради бога, но давайте и мы к вам. Т.е. это нормальное такое воспитание добрым манерам. Если относиться к этому без раздражения, а с должным вниманием и с учетом интересов партнеров, не будет не то, что никакой трагедии, а кроме пользы взаимной ничего это не принесет. Так что нормально.

С. БУНТМАН: Такие полюса ответов, которые обычно кажутся нашим и слушателям, и зрителям очень часто, судя по их вопросам, или мы сдаемся, или мы говорим – идите все к чертовой бабушке. Что здесь правильно было бы сделать? По каждому конкретному случаю переговариваться, заявлять или все-таки здесь речь идет о контексте, о создании рамки такой?

С. АГАФОНОВ: Я истолкую это заявление конкретно Ангелы Меркель как предложение неких рамочных условий взаимодействия, неважно, в какой сфере, в экономике, в двустороннем диалоге вообще. Т.е. допустимо и приветствуется партнерство на равных условиях. Если оно, если этот принцип соблюдается, то, соответственно, и диалог движется вперед. Если нет, то нет, а воспринимать и вставать в позу некую максималистскую, к себе ни шагу, а там мы хозяева, неумно. Это, может быть, трудности роста у какой-то части нашего истеблишмента, если это проявляется, а это проявляется, подрастут или научат, может быть, с пинками и шишками, придется и через это пройти. А куда деваться, научат. Научат, потому что так живет весь мир.

С. БУНТМАН: Сергей Агафонов. Про весь мир здесь очень интересный вывод такой, возвращая нас к первой теме, мы поссорились с Лукашенко, что же у России, это то, что я больше всего люблю, что же у России, теперь остается один союзник в мире, Ахмадинежад. Гениально, по-моему.

С. АГАФОНОВ: Конечно, гениально. Конечно, гениально, сегодня какое, 4-й день праздника?

С. БУНТМАН: Да.

С. АГАФОНОВ: Надо посмотреть, что будет на 6-7-е, это чувство может усугубляться, если ушли уже все гости, а осталась закуска и теплая, эта самая, тогда и появляется, не надо обращать внимание.

С. БУНТМАН: Хорошо, ну что же, тогда что мы можем, как в конце года мы спрашивали, что главное было в прошлом году, что, главные вехи у нас какие, все-таки, прежде всего, выборы, наверное, что еще?

С. АГАФОНОВ: По прошлому году?

С. БУНТМАН: Нет, прошлый год мы уже как-то так, все. Главные в 2007-м.

С. АГАФОНОВ: То, что нас ждет?

С. БУНТМАН: Уже 2007.

С. АГАФОНОВ: Нас ждет масса юбилеев, мы будем праздновать 90 лет сразу двум российским революциям. У нас будет юбилей 37-го года. Нам есть масса, чего вспомнить, в этот год. И я думаю, с некоторым испугом думаю, возвращаясь к воспоминаниям о том, как праздновали 100-летие Леонида Ильича Брежнева, что произойдет на фоне этих юбилеев, в условиях нашей вертикали, в общем, как-то с содроганием я даже все это себе представляю, какую новую интерпретацию истории мы получим. И это, наверное, будет самым занятным. Чего-то радикального, не знаю, если честно, пока не вижу я, что произойдет.

С. БУНТМАН: С юбилеями я сомневаюсь, что отмененного ныне 7 ноября будет официальный парад с тачанками и конными матросами.

С. АГАФОНОВ: Я не о действии как таковом, не о красных бантах в петлицах, я о восприятии и том общем фоне, который может появиться неожиданно для многих. Может, например, возникнуть опять идея о том, что была предпринята попытка великая переустройства мира, которая была блага в своих тыры-пыры, не удалась по таким-то конкретным причинам, это же запросто может возникнуть. Я так подозреваю, что так оно и возникнет. А раз так, то возникнут и разговоры о великой роли мессианской русского народа, со всеми вытекающими, всем прочим. Это будет упоительный год в этом смысле, так мне кажется.

С. БУНТМАН: Как-то вы так предвкушаете очень серьезно. Но мы в этот год уже внедрились, посмотрим, помимо того, что это год юбилеев, год выборов, это еще и просто год, я надеюсь, какой-то политической жизни. Есть ли надежда на оживление политической жизни перед выборами? Или это такая будет?

С. АГАФОНОВ: Поскольку сейчас праздники, да, настроение немножко романтическое, да, я поделюсь, я очень тоскую по новым лицам. Мне хочется, чтобы появились какие-то новые лица, пускай на разных флангах, но пускай они будут новые. Я уже не говорю о том, что, как правило, с новым лицом должны приходить новые мозги, идеи, суждения, все прочее, но хочется этого нового.

С. БУНТМАН: Хочется новых лиц, дайте нам новых лиц, пожалуйста, в студию. Спасибо, Сергей Агафонов.

С. АГАФОНОВ: Спасибо.

С. БУНТМАН: С новым годом всех, это была программа «Особое мнение».