Станислав Белковский - Особое мнение - 2021-02-16
16.02.2021
М. Майерс
―
В эту студию ворвался Станислав Белковский, политолог. Здравствуйте вам!
С. Белковский
―
Во-первых, понимаете, я очень виноват, что я опоздал, но это еще не повод меня оскорблять. Я никакой не политолог.
М. Майерс
―
Это ваши враги из комнаты напротив. Сейчас мы с вами, когда у нас эфир закончится, пойдем отрежем им головы.
С. Белковский
―
У меня врагов нет. Это просто перепутали.
М. Майерс
―
А кто вы? Вы, Станислав Белковский — кто? Давайте уж сразу, с листа.
С. Белковский
―
Писатель.
М. Майерс
―
Писатель Станислав Белковский.
С. Белковский
―
Поэтому я еще раз приношу огромные извинения всей аудитории за то, что я опоздал. Но с другой стороны, вместо меня сейчас в студии был спикер гораздо более авантажный и выигрышный, чем я — Алексей Алексеевич.
М. Майерс
―
Не скромничайте. Смотрите, давайте тогда, раз мы извиняемся перед служителями, со слушателей и начнем. Вопросы, которые задают Станиславу Белковскому, писателю, на сайте «Эха Москвы» и по телефону +7-985-970-45-45. Илья: «Станислав Александрович, как вы прокомментируете почти одновременные статьи-манифесты Явлинского и Богомолова? В чем их скрытый смысл, на ваш взгляд?».
С. Белковский
―
Как говорил Михаил Михайлович Жванецкий устами Аркадия Исааковича Райкина… Там была такая мизансцена «Нет ли здесь второго смысла?». Не помните? Это Ширвиндт с Державиным. Александр Анатольевич Ширвиндт, здравствующий, и спокойно Михаил Михайлович Державин читали эту историю. И Райкин читал. «Нет ли здесь второго смысла?». — «Здесь и первого-то нет». Нет, Григорий Алексеевич Явлинский сформулировал то, что он всегда говорил. Все эти предположения, что он написал это по заказу Администрации президента или имел какой-то корыстный мотив — нет, никакого корыстного мотива он, конечно, не имел. Он всегда так думал и написал это. Просто разница между подходами его и партии «Яблоко» в целом состоит в том, что Григорий Яковлевич считает, что партия «Яблоко» является его частной собственностью.
М. Майерс
―
Партия «Яблоко» это подтвердила своими последующими решениями.
С. Белковский
―
Поэтому он не может навредить партии. Это такая же позиция, которую заявлял в суде по ЮКОСу Михаил Борисович Ходорковский: что раз предприятие является моей частной собственностью, я не могу украсть у него деньги. Как юрист юристу, Мария, я вам хочу сказать, что это не совсем так с точки зрения гражданского кодекса. Потому что есть понятие гражданско-правовой автономии субъектов права и вообще автономии субъектов права. Грубо говоря, у меня есть дети, но это не значит, что я могу апеллировать к аргументу, что раз они мои дети, я могу сделать с ними всё, что угодно. На чем построена ювенальная юстиция. Я не могу делать всё, что угодно, потому что они совершенно отдельные от меня люди, несмотря на то, что они дети.С.Белковский: Алексею Анатольевичу удалось качественно вписаться в это дело
Точно так же предприятие, которое мне принадлежит, является отдельным юридическим лицом. И партия «Яблоко» является чем-то отдельным от Григория Алексеевича Явлинского. И поэтому он, конечно, в прагматическом смысле слова нанес ей огромный ущерб. Но он так не считает. Он считает, что «государство — это я», «Яблоко» — это он, и поэтому он ни с кем не должен советоваться по этому поводу. Избирателей он, конечно, сильно потерял на этом.
М. Майерс
―
Просто у нас через какое-то количество времени было интервью с г-ном Рыбаковым. И как-то так мне показалось, что партия сплотилась в едином рывке. Хотя там некоторые молодежные отделения и прочие позволили себе высказаться против.
С. Белковский
―
Нет, Мария, то, что вы сказали, не противоречит тому, что сказал я. Он избирателей потерял, а не своих соратников по партии. Понимаете, ведь как была устроена партия «Яблоко» все эти годы? Все люди, которые высказывали какое-то несогласие с Григорием Алексеевичем, как правило, из партии исчезали. Включая Алексея Анатольевича Навального, кстати, который был в партии «Яблоко» когда-то давно. А тот, кто не исчез из партии, тот априори согласен с Григорием Алексеевичем.
М. Майерс
―
Принимается. А что касается момента...
С. Белковский
―
Про Константина Юрьевича Богомолова вы хотите спросить?
М. Майерс
―
Про Константина Юрьевича мы сейчас, давайте с «Яблоком» закончим. Очень многие люди, которые согласны с Явлинским де-факто...
С. Белковский
―
Да я тоже с ним согласен.
М. Майерс
―
…и фактически признают его позицию, обвиняли его в том, что он сделал это не вовремя.
С. Белковский
―
Это правда. Есть такой принцип уместности, который относится только к политикам. Вот к неполитикам, как я, это не относится. То есть я могу сказать любую бестактность, потому что я не политик. Потому что у меня нет избирателей, меня никто не выбирает. Я абсолютный одиночка. Но политик так говорить не должен.Я, кстати, здесь в эфире, в моей программе «Время Белковского», то же самое говорил про Алексея Анатольевича Навального, который очень ругал Ивана Сафронова, журналиста «Коммерсанта», когда того посадили. Я сказал, что, может быть, по смыслу Алексей Анатольевич и прав. И то, что он инкриминирует какие-то проблемы Ивану Сафронову что тот уже давно работал на Рогозина — на уважаемого Дмитрия Олеговича Рогозина — может, это так и есть. Но зачем об этом говорить, когда человека посадили? Вот ту же самую ошибку (именно политическую) совершил Григорий Алексеевич.
М. Майерс
―
Умышленно или случайно?
С. Белковский
―
Нет, абсолютно закономерно. Не умышленно и не неслучайно, а закономерно. На мой взгляд, я защищаю Григория Алексеевича Явлинского, потому что, конечно, это было не конъюнктурное высказывание. Он не хотел ни к кому тем самым подлизаться или выбить 3% на выборах, как ему инкриминируют. Нет, он действительно всегда так думал. Он лично мне это говорил. Я помню, мы с ним это обсуждали. Когда были выборы президента в 2018 году, мы были на дебатах. Я вел с ним, вы будете смеяться, дебаты. Я не был кандидатом в президенты, но я был доверенным лицом кандидата в президенты Ксении Анатольевны Собчак, и вместо нее выступал на дебатах как доверенное лицо. А Григорий Алексеевич сам выступал. И вот мы еще тогда это обсуждали. Он говорил мне ровно то же самое, что было в этой статье, абсолютно. Но конечно, с точки зрения политических интересов партии «Яблоко», наверное, сейчас не нужно было так делать. Впрочем, я не имею никакого отношения к партии «Яблоко», и не мне судить.
М. Майерс
―
Принимается. А что с Богомоловым? Времени-то у нас нас самом деле всего минут 6 осталось. Так что сильно не растекаемся мыслью по древу.
С. Белковский
―
Константин Юрьевич, мне кажется, изложил абсолютно то же самое, что сказал Владимир Владимирович Путин на Давосском форуме. Только другими словами — красиво, для богемы. А что?
М. Майерс
―
А зачем?
С. Белковский
―
Вы можете допустить, что человек искренне любит Владимира Владимировича Путина?
М. Майерс
―
Могу.
С. Белковский
―
Всё.
М. Майерс
―
Но он всё-таки не в любви к Путину признается. Хотя если опосредованно — знаки, символы...
С. Белковский
―
Можно любить Владимира Владимировича искренне?С.Белковский: Оппозиция полностью недееспособна. Ей бы хотелось раскачать лодку, но сил у нее нет
М. Майерс
―
Можно. Но тогда надо писать "Вова, я тебя люблю", а не «проклятая Европа».
С. Белковский
―
Нет, Константин Юрьевич обрушился на новую этику. Как будто бы. Новая этика — я согласен, что с новой этикой есть определенный подвох. Подвохов ней масса — сейчас просто, как вы говорите, у нас нет времени обсуждать. Но, например, когда Алексей Анатольевич Навальный выступал в суде по поводу ветерана, почему-то прогрессивная общественность сделала ошибочный вывод, что Алексей Анатольевич выглядел там как-то очень достойно. Мне кажется, что когда человек употребляет слово «баба»... Вы знаете, что он публично употребил это слово по отношению к Екатерине Фроловой, прокурору? Я просто с ней немножко знаком — неважно, почему.
М. Майерс
―
Хорошая?
С. Белковский
―
В каком смысле? Хороший ли она прокурор? Я не юрист, поэтому не берусь судить.
М. Майерс
―
Но вы говорите, что знакомы.
С. Белковский
―
Ну неважно. Это сейчас не имеет значения. Тратим время, что называется. Называть даму «бабой» — это, с точки зрения новой этики и всего современного права, совершенно недопустимо. Публично. А дальше он сказал: «Не надо облизывать пальцы». На мой взгляд... Я просто, помимо того, что сильно опоздал в студию, не успел позвонить своему адвокату в Нью-Йорк и забыл у нее спросить, не успел задать вопрос, какая это статья уголовного кодекса в Соединенных Штатах. 88 лет тюрьмы можно получить за такие высказывания.
М. Майерс
―
Ну, как неуважение... Не знаю, какое-нибудь неуважение.
С. Белковский
―
Неуважение к человечеству. Нельзя публично заявлять: «Зачем вы облизываете пальцы?».
М. Майерс
―
Вот тут вас просят уточнить: "Как вы думаете, Станислав, кому адресован манифест Богомолова, и кто его получатель?". Вы ответите «Путину», или Путина мы оставим за скобками и попробуем понять, кто адресат?
С. Белковский
―
Это как с Григорием Явлинским. Он изложил свою точку зрения, Константин Львович — свою. Кому она адресована? Аудитории.
М. Майерс
―
Аудитории, окей. Хорошо, принимается. Как вы думаете, кто сейчас больше раскачивает лодку — оппозиция или власть?
С. Белковский
―
Власть. Потому что оппозиция полностью недееспособна. Ей бы хотелось раскачать лодку, но сил у нее нет. А власть совершает огромное количество стратегических и тактических ошибок, потому что у нее есть ресурсы для этого. У нее есть войска, СМИ, пятое, двадцатое. Конечно, в гораздо большей степени лодку раскачивает власть.
М. Майерс
―
Ошибки — назовите что-нибудь такое, самое вкусненькое, стратегическое и тактическое.
С. Белковский
―
Например, посадить в тюрьму Алексея Анатольевича Навального — на мой взгляд, с точки зрения интересов власти это большая ошибка. Интересов власти.
М. Майерс
―
То есть мы представляем себе, что он из аэропорта прошел бы вот этот пограничный контроль и пошел бы гулять по Москве?
С. Белковский
―
Нет, мы себе этого, конечно, не представляем, потому что мы прекрасно понимаем логику Владимира Владимировича Путина и его жизненную философию. Владимир Владимирович очень обиделся на то, что Алексей Анатольевич обвинил его в своем убийстве, которого, как считает сам Владимир Владимирович, он не совершал. Это немножко оскорбительно. Это такая пацанская логика, которой всегда следовал Владимир Владимирович. А с точки зрения политической логики это неправильно.
М. Майерс
―
Дмитрий спрашивает: "Может ли Нобелевская премия мира стать гарантом безопасности для Алексея Навального?".
С. Белковский
―
Гарантом безопасности для Алексея Навального должно стать, чтобы он не допускал высказываний типа «не облизывайте пальцы». Потому что на тюрьме таких высказываний не любят. Гарантия безопасности Алексея Анатольевича Навального — это ему надо немножко усмирить гордыню. Если он уже решил сесть в тюрьму — а решил он так сам... Было же совершенно понятно, что его арестуют. Может быть, ему это было непонятно, и он рассчитывал, что он такой великий, что его не арестуют, но Владимир Владимирович Путин давно доказывал, что для него великих не бывает. Это очень похоже на казус Ходорковского 2003 года: «Нет, ты не великий, я — президент».
М. Майерс
―
Он просчитался, как вам кажется?
С. Белковский
―
Мне трудно об этом судить. Я же не могу залезть ему в голову. Мне просто показалось по выражению его лица во время процесса, что он не совсем правильно оценивал ситуацию. Но это чисто спекуляция, которая не имеет никаких доказательств.
М. Майерс
―
Вот Дмитрий, вопрос: "В чем символизм акции с фонариками, на ваш взгляд? Как вы ее оцениваете?".
С. Белковский
―
Это неплохая акция, потому что «Навальный — любовь". Дело в том, что если мы посмотрим на все процессы, в которых участвует Алексей Анатольевич Навальный, он скорее транслирует ярость, а не любовь. Особенно сейчас. Я не хочу говорить «ненависть», но отчасти да. А любовь — это лучше, чем ненависть. Всё-таки народ это больше любит. Кроме того, Алексей Анатольевич Навальный очень хорошо умеет примазываться (извините за этот термин) к любым чужим успехам. Например, в свое время было очень смешно, когда был культовый рэп-батл рэперов Оксимирона (Мирона Яновича Федорова) и Гнойного (Славы КПСС, Машнова). Рэп-батл был очень успешный, и потом фан-клуб Алексея Анатольевича Навального начал объяснять всем, что это потому рэп-батл был успешный, что Алексей Анатольевич Навальный его посмотрел и отпиарил. Это было на самом деле не так, но Алексею Анатольевичу удалось качественно вписаться в это дело. Поэтому он вписался в день святого Валентина. Нормально, хорошо. То есть он повел себя как грамотный... Эта акция не имела никакого массового значения, но то, что удалось немножко сместить акценты с ненависти и ярости на любовь — это неплохо.
М. Майерс
―
Бекки спрашивает: «Станислав, издание «Проект» утверждает, что люди из окружения Путина купили ему крупный комплекс недвижимости в Крыму — бывшую дачу Брежнева. Это может быть правдой?". Много знаков вопросов и возмущений нашей слушательницы.
С. Белковский
―
Нет, эта вилла «Глициния», дача «Глициния» давно принадлежала. Это государственный объект. Мы даже с Алексеем Алексеевичем Венедиктовым в 2014 году это обсуждали сразу после аннексии Крыма — в этой студии. Во многом конфликт между Владимиром Владимировичем Путиным и бывшим президентом Украины Виктором Андреевичем Ющенко был построен на том, что Ющенко пытался отобрать у Путина дачу в Глицинии. Тогда Алексей Алексеевич, сидя на вашем месте, говорит: «Ну не может же быть такой мелкий повод для конфликта?». Я сказал: «Алексей Алексеевич, да нет, может быть такой мелкий повод для конфликта». Он и был. И потом Владимир Владимирович вернул эту дачу себе. А что, она же государственная. Он же не украл, не приватизировал эту дачу.
М. Майерс
―
Дорогие друзья, что успели! Время уже 19:47. Поэтому писатель Станислав Белковский с подробностями будет уже в собственной программе «Время Белковского».
С. Белковский
―
Спасибо за понимание!
М. Майерс
―
Спасибо вам, меня зовут Маша Майерс.