Виктор Шендерович - Особое мнение - 2020-12-17
17.12.2020
М. Майерс
―
17.08. Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Как обычно по четвергам в 17 - Виктор Шендерович, писатель и журналист. Виктор Анатольевич, здравствуйте.
В. Шендерович
―
Добрый день.
М. Майерс
―
Если вы нас в Ютубе не видите, то приходите в Яндекс-эфир и слушайте нас по радио. У нас все как обычно. Не забывайте про наш чат и sms +7-985-970-45-45. Постараюсь реагировать, читать ваши сообщения. Виктор Анатольевич, как вы провели последние 4 часа вашей жизни? Признавайтесь
В. Шендерович
―
Послеживал.
М. Майерс
―
За чем же вы послеживали?
В. Шендерович
―
Угадайте, да, да. Отраженным светом мне светило это наше нехитрое солнышко. Я, конечно, не смотрел эфир, потому что у меня нервов таких нет. Но по своему фейсбуку главные цитаты отслеживал. Наслаждался.
М. Майерс
―
Понятно. Тогда скажите, что в этом смысле привлекло ваше внимание. Какие именно высказывания главы государства. Я напоминаю, что у Путина несколько минут назад закончилась большая ежегодная пресс-конференция. Он общался с журналистами, с волонтерами. Вопросы от граждан также получил и отвечал на них.
В. Шендерович
―
Ничего нового. 16 лет продолжается эта тягомотина, и как у нас теперь принято без фамилии – пациент. Пациент ничего нового не продемонстрировал. Диагнозы те же. Анализы те же. Повадки те же. Анамнез нам известен. В общем, все тот же пациент. Тут вспоминается, конечно, Эдгар По и его рассказ о том, как сумасшедшие захватили власть в психиатрической лечебнице и надели халаты. Проблема в том, что этот пациент нас лечит. Это наша проблема. О нем говорить смысла большого нет, потому что все то же самое. Его про Фому спрашивают, он про Ерему отвечает. На самых ключевых, было немного конфликтных вопросов, потенциально конфликтных и он продемонстрировал привычный репертуар свой. Его спрашивают про отравление Навального – он отвечает про американские спецслужбы. Его спрашивают про коррупцию – он отвечает про войну цивилизаций, про нашу суверенность. Это обмылок, старый обмылок, он из рук выскользнет. Тут же не про него. Тут про нас.
В.Шендерович: Мы увидели наше достоинство. Сидели паиньки, задавали согласованные вопросы на приеме у барина
М. Майерс
―
Журналистов имеете в виду.
В. Шендерович
―
Про журналистов и в более широком смысле, потому что журналисты – лицо общества. Интонация общества, посыльные общества. Нервы общества, глаза, уши. Но в данном случае достоинство. Вот достоинства там не было. То есть оно проявилось один раз, когда британский журналист ушел после хамства. И замечательная реакция в каком-то проправительственном сайте: после жесткого ответа Путина он сбежал. Он не сбежал, он как человек с достоинством, когда ему хамят в лицо – он не находится там, где ему хамят. Встал и вышел после того как ему схамили. Вот и все.
М. Майерс
―
Эта история про «белые и пушистые». Подождите, Виктор Анатольевич.
В. Шендерович
―
Да.
М. Майерс
―
Давайте разберемся. По сравнению с вами да, мы белые и пушистые.
В. Шендерович
―
Да. Подожди. Чего ты будешь снова цитировать пациента. Не в этом дело.
М. Майерс
―
Работа такая.
В. Шендерович
―
Работа такая. Его сегодня все процитировали. Штука в другом. Штука в том, что когда ему задают не вопросы «как вам удается сохранить такую форму» или «что было хорошего в этом году», когда не поддавки песковские, а когда вдруг возникает резкий вопрос - он либо уходит от ответа, вот так просто внаглую. Отвечает не на тот вопрос, который ему задавали. Потому что по сути сказать нечего. Либо хамит. Англичанину еще повезло британцу побольше, чем французу несколько лет назад. Потому что ему не пообещали отрезать, чтобы не выросло. А так в общем привычный репертуар. Возвращаясь к нашим журналистам, которые лицо в данном случае достоинства общества. Вот мы увидели наше достоинство. Национальное. Паиньки сидели, задавали согласованные вопросы, весь боди-контроль – на приеме у барина. Холоп я, на приеме у барина. И даже когда речь подходила к красной черте, дело подходило к красной черте, потенциально серьезным вопросам, мы видели – никаких уточнений, избави боже. Иностранный журналист просто не отдаст микрофон, он будет 10 минут – так 10, 15 - 15. Ловить на лжи. Ау, Владимир Владимирович, мы вас не спрашивали про американские спецслужбы. Мы вас спрашивали: правда или нет, что российские спецслужбы несколько лет пытались отравить Навального. Это правда или нет. Вы можете опровергнуть это. Вы можете опровергнуть, что ваши родственники, а Шамалов стал миллиардером в период, когда он был вашим зятем и не валяйте дурака. И речь идет об этом периоде. Что ваши родственники и друзья, самбисты, дзюдоисты, чекисты входят маршевым шагом в список «Форбс» при вашем участии – это правда? Или вы можете опровергнуть это. Это правда, что яхту вашей любовницы охраняет ВМФ России. Это правда или вы можете это опровергнуть? Это существенные вопросы, касающиеся коррупции и убийств, попытки убийства. Это сущностные вопросы и вы должны на них ответить. И никто не сказал ему: Владимир Владимирович, вы уходите от ответа. И вслед за первым журналистом не встал второй и сказал: Владимир Владимирович, вы не ответили на вопрос. И не встал третий и не сказал: вы так и не ответили на вопрос. А это было бы в любой нормальной свободной стране. Он бы замучился отвечать, катать желваки и бегать глазами. С него бы не слезли. И это бы означало достоинство нации, которая высылает вперед журналистов – это лицо в каком-то смысле, уши, глаза, нервы, информация. Наше общество сегодня нашими журналистами продемонстрировало степень своей деградации. И бывший журналист Колесников…
В.Шендерович: Наше общество нашими журналистами продемонстрировало степень своей деградации
М. Майерс
―
Спрашивал про Ивана Сафронова.
В. Шендерович
―
Да, бывший журналист, а ныне хроникер жизни двора, он не сказал: Владимир Владимирович, вы пять раз соврали во время своего ответа. Вы не в курсе. Ваши показания расходятся с показаниями следствия. Вы путаете шпионаж и государственную измену. Вы путаете все данные, кто ошибается? – следствие или вы. Вы второй раз оказываетесь не в курсе дела Сафронова. Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду. Знаете ли вы, что это, это. Он задал вопрос и притих. Человек, который хорошо относится, еще раз, это частности. Это люди, которые хорошо относятся к Сафронову и конечно хотели бы, чтобы Иван вышел на свободу. Я сейчас говорю об общем тоне. Потому что про пациента чего говорить. Он такой есть. Он лгал в глаза и лгал. И тут ждать краски стыда как-то поздновато. Кстати говоря, «Медуза» незадолго, за день до прямого эфира замечательно провела опрос и результаты опубликовала. Помогите Владимиру Владимировичу выкрутиться в вопросе. Так вот он в точности просто по «Медузе»…
М. Майерс
―
Виктор Анатольевич, у меня сложилось ощущение, что он даже не выкручивается, и тут я пытаюсь понять, во-первых, формат такой, действительно не интервью, когда можно дожимать собеседника. Тебе дали микрофон, ты задал вопрос, у тебя микрофон отобрали. Это формат такой.
В. Шендерович
―
А кто? Ты не отпускай. Секундочку. Маша, что значит отобрали? Мы в детском саду? У тебя лопаточку отобрали, ведерко?
М. Майерс
―
Но там даже в половине случаев, по-моему, в руки не дают.
В. Шендерович
―
Нянечка наказала. Что такое. Ты кто тут. Тут ты младшая группа детского сада, которую нянечка наказала. Или журналист. Дайте, пожалуйста микрофон, я хочу еще спросить, нет, вы не ответили. Есть второй журналист, третий на этот случай. Пятый, десятый. Еще раз, это частности. Я сейчас говорю, мысль твоя была интересная вот в каком смысле. Я ее услышал. Он не оправдывался. Правильно, потому что оправдание это жанр, на который можно вынудить. Это на допросе, поставят тебя на привинченную лавочку и не выпустят, пока не дашь показания. Ты должен отвечать. Это другой жанр. Любой западный менеджер должен был бы отвечать на вопросы. Он действительно может себе позволить просто молоть вот эту, отстреливать эти тепловые шары, просто не отвечать. Про Фому, про Ерему. Тупо. Хамить и ничего, обратной связи нет. В этом смысле ты права, что он не должен оправдываться. Уже перед нами. Кто мы такие. Мы холопы. Чего перед нами оправдываться будет. Он что-то такое сказал, а потом раздал по 5 тысяч на новый год детям. Барин.
М. Майерс
―
Да, это было трогательно. И тост поднял за Россию, Виктор Анатольевич.
В. Шендерович
―
Это мы умеем.
М. Майерс
―
Это вы пропустили. Это вы там водичку попиваете или что у вас в стакане. А вы представляете себе, может быть, как его готовят к подобным пресс-конференциям.
В. Шендерович
―
Ну как готовят.
М. Майерс
―
Я почему задаю этот вопрос. Потому что мои ощущение, я не увидела какой-то яркой ноты. То есть мне не показалось, что он хамил. Мне не показалось, что он шутил при этом. А где же анекдоты скабрезные ГБшные, а где же тонкий троллинг. Я этого не заметила. Может быть заметили. У меня создалось ощущение, что он не готов отвечать на вопросы.
В. Шендерович
―
Нет, послушайте…
В.Шендерович: Он не уйдет. Точка. Он это сказал. Почему? - в интересах России
М. Майерс
―
Может Песков недорабатывает.
В. Шендерович
―
Нет, послушай меня, Песков делает… Раз это прокатывает… Он первое время пытался произвести на нас впечатление. Первые годы. Это еще была полулегитимная история, его все-таки интересовало, а сейчас этот поезд ушел. Ему, собственно, неинтересно…
М. Майерс
―
Ему скучно?
В. Шендерович
―
Конечно, ему скучно. Он просто здесь пожизненно, он говорит в интересах России, его спрашивают, да, сама формулировка: почему вы решили изменить Конституцию. Что за холопская формулировка? Этот же вопрос можно задать: вы отдаете себе отчет, что новый вариант Конституции был принят с существенными нарушениями закона. Что он нелегитимен, что мы живем в государстве с отсутствующим легитимным основным законом. Что вас сподвигло. Это мемуарный вопрос. Но еще раз, это про нас. Про него. Он может себе позволить такой тон. Спроса с него нет, у него СМИ под контролем большие. И ОМОН тоже под контролем с нацгвардией. Больше его ничего не интересует. По большому счету. Он не уйдет. Точка. Он это сказал. Почему? - в интересах России.
М. Майерс
―
На благо. Будьте точны.
В. Шендерович
―
Какая разница.
М. Майерс
―
Он сказал: «Я еще не решил, но буду принимать решение, исходя из того, что именно на благо России могу сделать я».
В.Шендерович: Уход от ответа – есть форма вранья. Форма лжи
В. Шендерович
―
Маша, по поводу цитат у Шекспира сказано: бред сумасшедшего не Святое писание. Я не должен цитировать это дословно. Смысл передаю. Он не уйдет и нам об этом говорит. Поэтому у него нет забот Макрона или кого-то еще. Байдена сейчас или Трампа раньше. У него нет задачи нас обаять, убедить, что он лучше, чем другие. У него этих проблем. Он нас уведомил, что он останется, если захочет. А если не захочет – то не останется. Вот о чем он нас уведомил сегодня. А то мы до него не знали.
М. Майерс
―
А вы услышали, например, прямое вранье. То есть вы можете сказать, уходил от ответа - это одно, не готов – это другое, ошибался – третье. Можете сказать: Путин врал.
В. Шендерович
―
Я не изучал стенограмму, поэтому случаи прямого вранья навскидку не приведу. Но уход от ответа - это есть форма вранья. Потому что он ничем не опроверг участие спецслужб доказанное, участие спецслужб, его спецслужб в слежке и попытке отравления Навального. Он ничем не опроверг коррупцию тяжелейшую своего бывшего зятя. Про яхту любовницы у него правда, Лайф не спросил. Лайф.
М. Майерс
―
Лайф спросил: кто отравил Навального.
В. Шендерович
―
Понятно. Я об этом и говорю. Лайф, столь охочий до подробностей личной жизни, столь без мыла влезающий в постель, вдруг как-то обошел эту тему. Бог с ними. Еще раз. Уход от ответа – есть форма вранья. Форма лжи. Так, чтобы он сказал «дважды два – пять», - наверное, изучив стенограмму, можно будет найти какую-то и прямую ложь, разумеется.
М. Майерс
―
Тогда я не понимаю, то есть мы с вами решили, что ему просто скучно. То есть он 4 часа скучал.
В. Шендерович
―
Он работал.
М. Майерс
―
То есть что следует за этими высказываниями. Условно говоря, все журналистское сообщество в течение года ждет ответов на свои вопросы. Президент отвечает, а на выходе пшик. Так получается.
В. Шендерович
―
Кто ждет ответов? Ты чего-нибудь ждала от Путина в этот год?
М. Майерс
―
Нет, слушайте, в конце концов, вот смотрите, по-моему, по Свердловской области был вопрос, его спросили, что там такое, а, волонтеры собирали обращение и вот в одном из городов области недоплачивают врачам. Тут же на информационных агентствах: СК завел дело, проводит проверку по факту неоплаты врачам и так далее в такой-то больнице. Так это должно работать?
В. Шендерович
―
Мы об этом говорим, начиная с 15-летней давности, когда он елочку в Биробиджане мальчику ставил. А также чинил водопровод, газопровод в Ставрополье, водопровод в Воронеже. Он создал систему, при которой можно, есть один-единственный шанс – прорваться к телу. Чтобы допустили к телу через какие-то хитроумные ходы, через Пескова, через службу прорваться к его величеству и тогда его величество скажет и тут же будут заведены уголовные дела, выделены сметы. Это только означает, что мы живем в глубоком феодализме, где вопросы решаются так. Доступ к телу хозяина, барина. Это феодализм. Представить себе, что Макрону из какой-нибудь Аквитании дозваниваются, что нет воды или кому-то недоплачивают. Братцы мои, для этого есть суды, профсоюзы, свободная пресса, право выйти на улицы, митинги, СМИ. Не работает ничего. Парализовано. Обызвествление сосудов. Все работает только так. Он сам создал эту систему. Он сам сделал себя решалой. Он сделал себя решалой по крупным вопросам. Деньги без него не делятся, посты без него не делятся. Ничего без него не происходит. Он сделал себя решалой. Ты говоришь президент, это не президент – это решала… Дальше, поскольку вся система работает так, то да, для того чтобы доплатить врачам – нужно пробиться… Не пойти в суд, не пойти в профсоюз, секундочку… Суд, профсоюз, свободные СМИ – я перечисляю инструменты, которые существуют в нормальных странах. Надо пробиться к Путину. В прошлый раз, если взять список всех, кто к нему за эти 16 лет пробивался. Самые замечательные люди по самым замечательным поводам. Повторяю, от елочки в Биробиджане мальчику до обезболивания паллиативного, до Нюты Федермессер. До важнейших вещей. Но по-другому не работает. Он создал, создана система. Это диагноз, конечно. Наш диагноз.
В.Шендерович: Он создал эту систему. Он сам сделал себя решалой по крупным вопросам. Деньги и посты без него не делятся
М. Майерс
―
Хорошо. Илья пишет, вопрос с сайта: по прошествии очередной пресс-конференции, как вы думаете, остались ли у Путина «сладкие пилюли» для народа? Кроме тех 5 тысяч, которые в конце. Выглядели, простите, Владимир Владимирович, как подачка.
В. Шендерович
―
Так подачка и есть. Больших уже нет подачек. Жирные нулевые кончились, когда можно было воровать и делиться. Когда они воровали и делились. И народ был счастлив, потому что можно было, оказывается, в Турцию поехать. Можно было машину иномарку купить. Когда можно было со 120 долларов за баррель можно было с барского плеча побольше кидать. Сейчас пряники кончились. Кнут отлично остался. Это единственное, что по-настоящему работает. И держит очень хорошо.
М. Майерс
―
В каком смысле? Что вы имеете в виду под кнутом?
В. Шендерович
―
Репрессии. Все, кому не нравится, все, кто будет протестовать… Нет, не нравится - это разрешается. Не Северная Корея еще. Не нравится – это можно. Но для всех, кто активно протестует, то есть выходит в политическое поле – для них есть кнут. Кнут работает. Пряников все меньше. Соотношение кнут-пряник с нулевых в десятые перешло уже с акцентом на кнут безусловно.
М. Майерс
―
Кстати, про репрессии было очень мало острых вопросов. Про выборы. Я слышала один вопрос в самом начале от корреспондента Ура.ру, больше вопросов про выборы не было. Хотя мы вроде входим в электоральный 21-й год.
В. Шендерович
―
Какой-какой электоральный год? Подожди. Все-таки мы должны оговариваться, что мы всякий раз ставим кавычки. У нас будут выборы – в кавычки. Ничего же не будет. Вот про репрессии давай подробнее. И то немногое, что мы можем сделать, мы с этой стороны. Неделю назад был день прав человека. Тем не менее, каждый день можно, каждый день не лишне. Вот я советую, прямо сейчас пока слушаете, с какого-нибудь другого девайсика зайдите на сайт Политзеки.ру. Там висит сбор на политических заключенных. Их сотни в России. Сегодня. Политических заключенных. Съеживается благотворительность, все труднее поддерживать. Все меньше этих денег.
В.Шендерович: Соотношение кнут-пряник с нулевых в десятые перешло уже с акцентом на кнут безусловно
М. Майерс
―
Денег вообще меньше в принципе.
В. Шендерович
―
Да, у людей меньше денег.
М. Майерс
―
Это не политзекам, собачкам с кошечкам тоже меньше. Вчера на Знаке цифра была - на 20-30% просели благотворительные фонды по взносам.
В. Шендерович
―
Совершенно верно. И поэтому в фейсбуке, вот мое нехитрое СМИ, не успеваешь публиковать крики и помощи. В этот раз я прошу, Политзеки.ру. Там идет постоянный сбор на политических заключенных. Не поленитесь сделать постоянную подписку. Я обращаюсь к своим слушателям.
М. Майерс
―
А зачем вы сейчас это делаете в эфире. Я раньше не замечала за вами попыток использовать эфир «Эхо Москвы» для того чтобы…
В. Шендерович
―
Для чего?
М. Майерс
―
Для того чтобы собирать деньги, благотворительный сбор объявлять.
В. Шендерович
―
У меня доли там нет, Маша в этих сборах. Будьте спокойны.
М. Майерс
―
А я-то думала. Извините.
В. Шендерович
―
А вы-то думали. Нет, у меня нет там доли. А повод хороший. Как ответ на сегодняшнюю прямую линию. Соберите немножко денег на путинских политических заключенных, пока балаболит, они сидят. Многие. Вот один вчера вышел Константин Котов, а многие сидят. А многие еще сядут. И я предлагаю сделать постоянное пожертвование, пускай сто рублей, но это работает. Я кончил свою рекламную паузу, Маша.
М. Майерс
―
А на что именно идут эти деньги, уточните. Чтобы люди понимали, как вы хорошо живете, Виктор Анатольевич.
В.Шендерович: Владимир Путин - политик и Алексей Навальный – политик. Они работают на одном поле. Они конкуренты
В. Шендерович
―
Да, я жирую с этих денег, конечно. Эти деньги идут на адвокатов, на помощь, на посылки. Поддержку политических заключенных. Адвокаты работают очень часто бесплатно, но все равно какие-то деньги нужны. Просто на помощь. Кому это интересно, там очень подробно на этом сайте рассказано, на кого, на что, список политических заключенных. Вы можете выбрать, это важная история.
М. Майерс
―
Виктор Анатольевич, минутка рекламы закончилась. Тем более что у нас новости на «Эхо Москвы». Мы к вам вернемся скоро после небольшой паузы.НОВОСТИ
М. Майерс
―
Мы продолжаем. Мы в эфире в Ютуб-эфире, Яндекс-эфире, и пожалуйста, наши средства связи +7-985-970-45-45. Виктор Анатольевич, не только вы не следили, скажем так, внимательно за трансляцией. Но и Алексей Навальный написал в твиттере: это что такое, сейчас пойду, послушаю. Потому что якобы был на допросе в немецкой прокуратуре по факту его отравления. Что вы можете сказать по факту расследования СМИ. По отравлению Навального. И как вы это воспринимаете, что вам кажется здесь истинным что вызывает, может быть, какие-то вопросы, подозрения и прочее.
В. Шендерович
―
Я не разбирался, я не следователь, чтобы проверять каждый факт.
М. Майерс
―
Я верю, что вы очень внимательно его прочитали.
В. Шендерович
―
Я внимательно прочитал. Отсутствие реакции, отсутствие проверки, отсутствие опровержений – это и есть ответ. Базовый ответ. Потому что если бы это было неправдой, мы бы уже услышали очень и очень многое. Уже бы Навального приперли бы к стенке. Хлестали бы по щекам. Пока ничего кроме того, что это легализация американских разведданных, ничего кроме попытки дискредитировать источник информации. А меня не интересует источник. Хоть бы американская разведка. Меня интересует, правда это или нет.
М. Майерс
―
А какая разница. Журналисты ссылаются на разные источники.
В.Шендерович: Он хочет, чтобы Навальный струсил. Он запугивает. Навальному дают понять – сиди там. Теряй авторитет
В. Шендерович
―
Да, на здоровье. Там еще очень важная вещь. Вот это постоянное позиционирование Навального, как человека «да кому он нужен», «да хотели бы, отравили бы». Очень интересную вещь написал в этом смысле наш коллега Сергей Пархоменко. 13 с лишним миллионов просмотров за 5 дней у этого расследования Навального. За несколько дней. 13,5 миллионов. Давайте сверим, добровольно посмотрит, не из телевизора как облучательного прибора, который работает у всех включенным .А вот кто сам сколько россиян захотят послушать, что сказал Владимир Владимирович Путин. Захотят послушать это. И потом сверим числительные. И тогда мы поймем, кому нужен Навальный, кому интересен, а кому интересен Путин. Нас ждут очень любопытные арифметические открытия. Собственно, они не открытия.
М. Майерс
―
Знаете, Виктор Анатольевич, если вы сравните с каким-нибудь Моргенштерном, например, то вы тоже удивитесь, что там может быть еще больше десятков миллионов просмотров. К сожалению или к счастью в Ютубе это ни о чем не говорит.
В. Шендерович
―
Нет, стоп. Это другое поле. Давайте сравнивать подобное с подобным. Давайте не сравнивать консерваторию со стадионом. На стадионе больше. Мы сравниваем, извините, артиста, выходящего в консерватории с другим артистом, выходящим в консерватории. Одного скрипача с другим скрипачом. Владимир Путин - политик и Алексей Навальный – политик. Они работают на одном поле. Они конкуренты. Вот и посмотрим, поглядим числительные и увидим, кому интересен один политик, а кого просто пережидают. Кого ждут, кто с опасением, кто с интересом, кто с надеждой. А кого пережидают как пережидают время года затянувшееся. Безнадежную осень, которая затянулась на 20 сезонов.
М. Майерс
―
А как вы думаете, Путин позволит Навальному вернуться в Россию?
В. Шендерович
―
Он очень хочет, чтобы Навальный струсил. Конечно. Он запугивает. Это же буквально один из месседжей, собственно, и возбуждение новых уголовных дел. И вот комариное зудение вокруг Навального – выпьют кровь всю. И они дают ему понять – сиди там. Теряй авторитет. Потому что политик в изгнании – это политик в изгнании. Он может быть очень хорошим, но это политик в изгнании. И он прекрасно понимает, что Навальный как Антей опирается о землю. Что когда Навальный в России – это совсем не то, что Навальный в Германии или Америке. Он прекрасно понимает. И они делают всё, они не могут запретить Навальному вернуться в Россию. Но они делают все, чтобы запугать его и сделать так, чтобы он, намекнуть ему, что лучше не возвращаться. Они его запугивают совершенно очевидно.
М. Майерс
―
Они его запугивают, потому что сами боятся? Сегодня Путин довольно подробно действительно, не отвечая на вопрос Лайфа относительно того, кто отравил Навального, а, на мой взгляд, я все-таки заступлюсь за коллег, вопрос был сформулирован достаточно резко и четко. И если корреспондент спрашивает: кто отравил Навального. А Путин говорит, ну вы понимаете, это не то чтобы на моем уровне это обсуждать.
В. Шендерович
―
Понятно.
М. Майерс
―
То есть он тем самым, называя его «пациент», он даже не берлинский пациент, а «пациент из берлинского госпиталя». Но это выглядело как довольно искусственная конструкция.
В.Шендерович: Этой гнили хватит еще на конец моей жизни и следующее поколение – запросто
В. Шендерович
―
Конечно. Кстати говоря, к вопросу о журналистах, раз вы вспомнили. Второй не встал с этим же вопросом. А третий не спросил: Владимир Владимирович, можно вас попросить, скажите слово «Навальный». Потому что есть подозрение…
М. Майерс
―
Это было бы забавно.
В. Шендерович
―
Есть подозрение, что вы язычник и боитесь, что он материализуется. Как только скажете слово «Навальный» - просто за вашим креслом появится Навальный и ударит вас чем-нибудь тяжелым по голове. Что вы язычник, вы боитесь этого слова, что он материализуется. И никто этого не спросил. Еще раз. Дело не в нем, он пытается выглядеть президентом, лидером нации.
М. Майерс
―
Он 20 лет им является, Виктор Анатольевич. Мы не будем отрицать факт.
В. Шендерович
―
Он не является. Лукашенко не является лидером белорусской нации.
М. Майерс
―
Последние несколько месяцев мы можем это подвергать сомнениям. Но все-таки четверть века был.
В. Шендерович
―
Он лидером не был.
М. Майерс
―
А кем он был?
В. Шендерович
―
Он был главой режима. Полицейского режима. Очень давно. С первой крови. Он был главой полицейского режима. Он был в 1994 году избранный президент. Ну и все. Дальше уже выборов не было. Поэтому будем точны в терминологии. Еще раз, очень важно, чтобы мы, мы не можем выковыривать его из Кремля, из бункера. Но то, что можем мы – это называть вещи своими именами. И сегодняшняя в прямом эфире пресс-конференция была замечательным шансом для свободных людей. Вдруг раз, как Таня Малкина встала когда-то и спросила в августе 1991 года: «Вы отдаете себе отчет, что вы совершили государственный переворот». И мы увидели, как они все задрожали. И они проиграли в этот момент. Это сила телевидения. Сила вот этого - …знай свое место. Это мощнейшая вещь. Никто не воспользовался сегодня, как можно было предполагать. Те, кто могли бы это сделать – их близко не подпустят в этот зал. Это надо просто понимать, что мы упустили. Мы – общество упустило сегодня шанс десакрализации очень серьезной. Упустили. Сами. Путин тут ни при чем. Да, Песков, можно конечно, отсечь всех, но кто-то же был там. Кто-то мог. Не воспользовались. Затруднив, мы собственное гниение продлили сегодняшним днем.
М. Майерс
―
Надолго, как вы думаете?
В. Шендерович
―
Ой, я на этот вопрос отвечаю бог знает с какого года.
М. Майерс
―
Вам не надело, Виктор Анатольевич?
В. Шендерович
―
Исторически – не надолго. Исторически все закончится очень скоро. А то, что хватит еще этой гнили на конец моей жизни и на следующее поколение – запросто. Потому что история - это в пределах погрешности. Но надеюсь все-таки, что история-матушка над нами смилостивится и все-таки счет уже не пойдет на десятилетия.
М. Майерс
―
Давайте еще какие-то темы обсудим. Потому что уже сколько можно, то есть мы просто пришли к выводу, что ничего нового, что по большому счету журналисты себя не проявили. Кстати, еще тот факт, что эту пресс-конференцию, по-моему, впервые перемешали журналистов с волонтерами, с обращениями от граждан. Это такое размывание некое. Как это понимать, это же новый формат.
В.Шендерович: 16 лет продолжается эта тягомотина. Диагнозы те же. Анализы те же. Повадки те же. Анамнез нам известен
В. Шендерович
―
Лидер нации общается с этими, этими. Это такое театрализованное представление.
М. Майерс
―
Это называется пресс-конференция. На пресс-конференцию пускают по журналистскому удостоверению.
В. Шендерович
―
Правильно. Но еще раз, у нас же все закавычено. Я все цитирую Декарта, надо договариваться о значении слов. Это называлось пресс-конференция, но это не было пресс-конференцией. Это было театрализованное представление по поддержанию сакральности власти. Вот что это было. Это была процедура утверждения очередного ритуального, 16 раз подряд утверждения сакральности. Ну вот такое утверждение сакральности. Это мы наблюдали. И все в этом поучаствовали. И Путин, и так называемые, большая часть - журналисты. Все поиграли в этот театр. Все сыграли в этого лидера нации. И благодарную аудиторию. Ну единственное, что можем – давать этому какую-то человеческую нормальную оценку.
М. Майерс
―
Виктор Анатольевич, а вот что касается десакрализации власти, вот эта история с ограничением цен, с установлением предельных значений цен на социально значимые продукты питания. Она в определенном смысле играет на власть или против власти?
В. Шендерович
―
Она играет на приближение к карточкам. Продуктовым. Для тех, кто понимает.
М. Майерс
―
Это как это.
В. Шендерович
―
Ну очень просто. Потому что мы это все проходили, Маша. По-моему, даже и вы застали. Немножко. Мы знаем, что когда цены начинают администрироваться, чем это заканчивается. Тут не надо быть большим экономистом. Надо просто память чтобы не отшибло. Про это замечательно уже подробно рассказывали, в том числе на «Эхе». Нет, в данном случае это просто такие экономические старые грабли.
М. Майерс
―
Это агония в экономическом смысле.
В. Шендерович
―
Ну он же сказал в ответ, что мы опора, он фактически северокорейскую формулу сегодня сказал. Он сам не знает. Опора на собственные силы. Когда его спросили про санкции. Что мы должны гордиться санкциями. Опора на собственные силы. Это Северная Корея. Опора на собственные силы. В сегодняшнем глобальном мире на собственные силы опирается Венесуэла, Беларусь, Северная Корея, Туркменистан. Это все страны, опирающиеся на собственные силы. Вот он сказал: ничего страшного, на собственные силы. Опора на собственные силы – это ничего хорошего. Это голодуха. У нас не то что буквально голодуха пока что. Но съеживание, конечно, экономики. Итог путинского, по крайней мере, уже с 14-го года понятно, да в каком-то смысле с 12-го, когда кончилась уже легитимность по большому счету. Мы становимся страной изгоем. Мы сами себя выпихиваем на обочину. В компанию вот эту. Туркмено-белорусско-венесуэльскую. В эту и все наши партнеры, все, кто нас поддерживает. И он настаивает на этом. Его понять можно. Ему поздно пить Боржоми. Нас трудно понять. Вчера еще европейскую державу, вчера еще члена G8, вчера еще полноправного участника все-таки нового мира свободного мира. Да, со сложностями, но нас воспринимали как трудного партнера. Но партнера. Сегодня мы – враги. И хамство сегодняшнее. Очередное хамство в адрес Запада – «на себя посмотрите» – вот это всё. Это очередной показатель нашей деградации.
М. Майерс
―
Виктор Анатольевич, не забудьте на новый год, пожалуйста, поднять бокал шампанского и выпить за Россию. Я надеюсь, что вы хотя бы в этом смысле будете ближе к нашему президенту Владимиру Владимировичу.
В. Шендерович
―
Я думаю, Маша, что мы разное имеем в виду под словом «Россия».
М. Майерс
―
Это уже неважно. Писатель и журналист Виктор Шендерович - герой программы «Особое мнение». Спасибо большое.