Особое мнение СПб - Борис Вишневский - Особое мнение - 2020-12-11
11.12.2020
Т. Троянская
―
Добрый день! Я Татьяна Троянская, и сегодня «Особое мнение» депутата ЗакСа Петербурга, фракции «Яблоко» Бориса Вишневского – здравствуйте! Что с Владимиром Путиным? Человек, у которого всегда цифры отлетали от зубов, который всегда отвечал на вопросы чётко, вчера на встрече с Советом по правам человека при президенте начала говорить что-то не то, а потом Пескову пришлось за него извиняться. Речь об Иване Сафронове, его деле, он даже сказал, что он осужден. Что происходит?
Б. Вишневский
―
Коллеги, которые вчера наблюдали за этой встречей, едко писали, что уже сбились со счёту, пытаясь подсчитать, сколько раз он соврал. Что происходит, я не знаю, но совершенно понятно, что к этой встрече он был не готов абсолютно, понятно, что любой разговор о правах человека у президента вызывает аллергию, потому что права человека, также, как и свобода, и демократия – это то, что он глубоко и искренне ненавидит всю свою сознательную жизнь с момента поступления на службу в Комитет государственной безопасности. Я думаю, что он пришёл неподготовленным, решив, что прокатит и так, или, может, помощники халтурно сработали, а может, он хотел этим продемонстрировать, что ему безразличны эти темы, что можно нести всё, что угодно – и может быть, сходу его и не поймают на каком-то вранье.Т. Троянская
―
Ничего себе с ходу не поймают на каком-то вранье! Это дело, о котором постоянно говорят. Хочется понять, действительно, ли что-то происходит со здоровьем не то, или человеку настолько наплевать, что он даже не стал париться и углубляться в это дело?
Б. Вишневский
―
Я не конспиролог, у нас много развелось тех, кто рассуждает о здоровье президента и перспективах в связи с этим – это не моя сфера. Я думаю, что ему просто глубоко наплевать, что он вообще не считал эту встречу для себя важной, воспринимая это как чисто протокольное мероприятие, тем более, что состав этого совета регулярно пересматривается так, чтобы самые зубастые туда не попадали и оттуда уходили, поэтому я думаю, что верна вторая гипотеза.
Т. Троянская
―
Тем не менее вы говорите, что на права ему наплевать, но российский аналог ЕСПЧ может у нас появиться, и идея понравилась президенту.
Б. Вишневский
―
Высказывалась вовсе не эта идея, я думаю, это не самая верная интерпретация. О чем шла речь? Ему сказали, кажется, Евгений Мысловский, что надо что-то делать с беспределом силовиков, что невозможно привлечь силовиков у ответственности за насилие в отношении мирных граждан, которое регулярно происходит, и они остаются безнаказанными, что так называемые правоохранительные органы по сути дела защищают не закон, а начальство – и может быть, нужна какая-то отдельная для этого структура. Но это вовсе не российский ЕСПЧ. Если мы хотим, чтобы соблюдались права человека, то давайте тогда научимся выполнять решения существующего ЕСПЧ, а мы вместо того принимаем поправки к Конституции, а потом законы, которые позволяют не исполнять эти решения.
Т. Троянская
―
Может быть, тот ЕСПЧ неправильный, а мы создадим самый правильный.
Б. Вишневский
―
Эти сказки я периодически слышу: про наш особый путь, про самый правильный в мире ЕСПЧ и про самые большие в мире микросхемы. Мы на данный момент входим в Совет Европы, мы подписали европейскую конвенцию по правам человека и основных свободах, ратифицировали её – дайте научимся исполнять наши обязательства, закрепленные этой конвенцией. И никто не отменял нормы ст. 15 Конституции, по которой установлен приоритет международного договора над российским законодательством, какие бы законы сейчас не принимались Госудумой. Нужно научиться исполнять существующие обязательства и пользоваться механизмами существующего ЕСПЧ. А что у нас происходит вместо этого? Позавчера принимаются в первом чтении поправки к закону о полиции – это же абсолютное безумие. Суть х проста: любой встреченный полицейский может с вами сделать всё, что хочет. Может застрелить, избить, оскорбить – и ничего ему за это не будет, потому что сотрудник полиции не несёт никакой ответственности за всё, что он делал в рамках исполнения своих служебных обязанностей и реализации полномочий. Это индульгенция на безнаказанность. Когда мы принимаем такие законы, а после этого на встрече с президентом обсуждается, как бы нам специальный орган создать, чтобы как-то избавиться от насилия силовиков или их приструнить – это же абсолютно невозможно, невозможно принимать такие законы. Кстати по этому закону можно будет вскрывать машины, врываться в дома, всё, что угодно обыскивать и досматривать без всяких оснований, стрелять на поражение…
Т. Троянская
―
Мне кажется, вы немного передергиваете. Всё-таки основания должны быть.
Б. Вишневский
―
Эти основания устанавливает сам полицейский, и неизвестно какие он там усмотрит: он не обязан даже никому объяснять. Я очень внимательно читал закон: можно оцеплять территории, всех обыскивать – повторяю, это закон об абсолютно беспределе полиции, о неограниченном и бесконтрольном расширении её прав и о безнаказанности полицейских. Что это такое?!
Т. Троянская
―
А вы говорили с коллегами из других партий, почему они принимают такие законы?
Б. Вишневский
―
Я могу сказать, каким было голосование по этому закону. 294 «за» – это практически вся «Единая Россия» и ещё несколько депутатов из других фракций. «Против» голосовала большая часть коммунистом, ЛДПР и «Справедливая Россия» по большей части в голосовании не участвовали, даже не воздержались. Вот такой расклад. Единороссам в нашем ЗакСе я регулярно говорю: «Уважаемые коллеги, вам ещё очень понадобятся и свобода, и демократия, и честные выборы, и защита от беспредела полиции, и правозащитники, и главное, справедливый суд – так зачем вы сейчас всё это уничтожаете? Потом сами попадёте в яму, которую сами вырыли для других». Они делают вид, что не понимают, хотя я думаю, что многие понимают.
Т. Троянская
―
Но ничего сделать не могут?
Б. Вишневский
―
Таня, я могу привести классический пример, что регулярно слышу на комиссиях ЗакСа, на которых я участвую, когда я высказываю свою критическую точку зрения о происходящем. Они говорят: «Тебе-то хорошо, ты можешь себе позволить говорить то, что думаешь, а мы не можем». А я говорю, мол, попробуйте один раз, может за это вам ничего не будет, потому что: что самое худшее, что может с вами случиться? Вас переведут на другую работу? Нет, всё равно страшно, потому что они абсолютно зависимые от своего начальства люди и пикнуть бояться против генеральной линии и против губернатора.
Т. Троянская
―
Потому что в другой раз они не будут депутатами, и привычная жизнь отступит, а на это они не согласны.
Б. Вишневский
―
Пусть посмотрят, какую я веду жизнь.
Т. Троянская
―
Согласитесь, вы совершенно другой депутат, но давайте не будем уходить в эту сторону. У меня ещё вопрос про Владимира Путина, что он удивился, что некоторым гражданам России не хватает денег даже на продукты, и Мишустин придумал очень интересную штуку: зафиксировать цены на хлеб, сахар и прочее. Это вообще что происходит в XXI веке?
Б. Вишневский
―
После 20 лет правления Путина, Путин выяснил, что у граждан не хватает денег на продукты – это лучшая иллюстрация 20-летнего правления. И тут же принял велел принять меры, тут же правительство задумалась, как бы нам ограничить цены на сахар и подсолнечное масло. У меня совершенно другие рецепты решения этих проблем. Во-первых, давайте отмените эти идиотские антисанкции, прекратите бомбить Воронеж, как в том анекдоте, потому что как только вы запретили ввоз из-за границы качественных продуктов и организовали импортозамещение, было понятно, что тут начнут расти цены при ухудшении качества: как только кого-то избавляют от конкуренции, сразу цены растут и цены поднимаются. Представьте себе, что мы завтра запретим импортные автомобили, и будут вокруг сплошные лады.
Т. Троянская
―
Пожалуй, я лучше пешком похожу.
Б. Вишневский
―
Да, и я о том же. Кстати если посмотреть, на каких машинах ездят все любители импортозамещения, которые одобряют антисанкции, какую одежду они носят, то сразу будет понятно, что сами они не очень поддерживают отечественного производителя. Отменить антисанкции – сразу упадут цены на продукты, поскольку резко усилится конкуренция. И совсем фантастический совет: может, как-то воровать прекратите, может, прекратите ситуацию, при которой у нас друзья и знакомые Путина приватизируют целые отрасли экономики, может, прекратить ситуацию, где всё лучшее для друзей президента?
Т. Троянская
―
Тут я вспомню Анатолия Папанова в «Бриллиантовой руке»: «На это я пойти не могу».
Б. Вишневский
―
Я уже прямо с трибун ЗакСа в среду цитировал известного политика Ли Куан Ю, который сказал, что очень просто победить коррупцию: надо посадить трёх своих лучших друзей, потому что вы точно знаете за что, и они знают за что. Но я боюсь, что посадить трёх друзей президента будет недостаточно, там же сплошные тайные и явные миллиардеры. Зятья президента, которые обнаруживают колоссальные успехи в бизнесе – с какой стати, если хотя бы немного ограничить это воровство, то, может, регулировать цены на подсолнечное масло не понадобиться.
Т. Троянская
―
А кто во власти останется тогда? Давайте к Петербургу, потому что, говоря об этих, так называемых антикоронавирусных мерах: в Петербурге они самые жестокие. И статистику только что поступила: за последние сутки выявили 3779 новых случаев заражения, и если говорить вообще о том, то в России новый рекорд по числу умерших от коронавируса за сутки – 613 человек. Театры, рестораны в новогодние праздники будут закрыты, дети вообще лишены культурных мероприятий, несмотря на то, что у них каникулы. При этом Церковь продолжает функционировать, метро продолжает работать. Это что?
Б. Вишневский
―
Это неспособность городской администрации управлять городом, она хаотически с самого начала пандемии вводит какие-то ограничительные, запретительные меры, она никак не объясняет, почему такие меры надо вводить, все решения принимаются в закрытом режиме, под ковром, мы узнаем о них постфактум, в ЗакС вводятся законы с приложением постановления правительства, датированное днями, когда правительство не собиралось, и потом на сайте Администрации пишут, что было рабочее заседание губернатора с членами правительства, а нам присылают постановление правительства об одобрении проекта закона и внесении его к нам – это что за режим работы? У нас в ЗакСе законы принимаются на пленарном заседании, а не на рабочем заседании спикера с депутатами – это абсурд. Мы понимаем, почему принимаются те или иные меры, и любые попытки объяснить Администрации, что эти меры неправильные встречают глухое раздражение: «Уходите, не мешайте, мы лучше вас знаем, как делать». Я в среду говорил об этом с трибуны ЗакСа: чем ресторан, кафе, бар, театр или музей опаснее метро или магазина? Я думаю, что куда безопаснее. А тут, чтобы ещё увеличить вероятность заражения, интервал увеличили в метро.
Т. Троянская
―
Чтобы побольше людей собиралось.
Б. Вишневский
―
Если хотите, чтоб в общественном транспорте меньше была опасность, надо уменьшить интервалов, пустите больше поездов, выведите больше автобусов на линии, чтобы они ходили менее загруженные – это же понятные вещи, но они ничего этого делать не хотят. Запретили кафе и рестораном работать после 19.00 – вирус после этого времени особенно опасен? Это же бред. Но тем не менее на все эти вопросы Администрация отказывается отвечать. Про Церковь – отдельная тема. Наши правоохранительные органы, когда надо одного одиночного пикетчика задержать у Гостиного двора – тут сразу пять автозаков и 20 полицейских. А когда Церковь открыто чихает на введенные правила, то они, как зайчики, ничего не могут сделать. У нас Церковь отделена от государства – прекрасно, но отделитесь от государства полностью, прекратите требовать возвращения вам имущества, то, которое вам никогда не принадлежало, получать всевозможные налоговые льготы и преференции, тогда и отделяйтесь целиком, прекратите требовать от государства какие-то деньги, сами их собирайте через кассу и с налоговой отчетностью, чтобы возможно было бы вас проверять. И это будет называться отделением от государства. Естественно, никакие правила религиозной организации не освобождают её от необходимости соблюдать закон светского государства. Но наезжать на церковников наши власти явно опасаются, с ними же ссориться нельзя, это можно поссориться с теми, кто руководить театрами, музеями, ресторанами или кафе, а с этими нельзя. Вчера читаю, что у нас, оказывается, митрополита Варсонофия наградили за большой вклад в борьбе с коронавирусной инфекцией.
Т. Троянская
―
Я думала это коронавирус его наградил за распространение.
Б. Вишневский
―
А губернатор, он попал в число тех, чьи заслуги были особо отмечены, что как-то они помогали в борьбе с пандемией. Это издевательство.
Т. Троянская
―
Это из серии нарочно не придумаешь.
Б. Вишневский
―
Самая простая вещь: вы вводите какие-то запреты и ограничения для бизнеса, я готов допустить, что часть ограничений правомерна, потому что опасность серьезно, но тогда компенсируйте убытки.
Т. Троянская
―
Губернатор же сказал, как пишут газеты, что они думают, как компенсировать убытки: «прорабатывает Смольный вопрос о дополнительных мерах поддержки».
Б. Вишневский
―
Интересно, сколько они будут прорабатывать меры поддержки. На последнем заседании ЗакСа принимался закон о третьем пакете мер поддержки на следующий год: налоговые льготы. Я назову цифры: общий объем всех налоговых льгот – 8,5 млрд рублей потерь дохода для бюджета. Это примерно 1% с общего числа доходов, которые собирает Петербург в виде налогов с граждан и с организаций, где работают те же самые граждане. Вот и вся помощь, которую готовы оказать бизнесу, который страдает от запретов и ограничений – это же капля в море.
Т. Троянская
―
Я думаю, они прорабатывают меры, как бы сделать так, чтобы никто этими мерами не смог воспользоваться.
Б. Вишневский
―
И летом было сложно. Надо доказать, что ты пострадал от ограничений. Они экономят деньги.
Т. Троянская
―
Это как в басне Крылова «Лисица и виноград»: виноград далеко и зелёный – не воспользуешься.
Б. Вишневский
―
Вся эта деятельность – это для того, чтобы деньги не тратить, чтобы продолжать магазины и вино-водочные, общественный транспорт, но, чтобы не работали рестораны, бары, кафе, выставки, музеи, чтобы дети не могли на новогоднюю елку пойти даже при соблюдении всех мер безопасности, и при этом никому и ничего не компенсировать, не платить. Уже сказали в Смольном, мол, на каждый чих не на здравствуешься.
Т. Троянская
―
Да, это Елин сказал, и он же предложил ресторанам выйти на улицу, продавать в ларечках. Я сразу представила Россию прошлого века: барыни ходят с пирожками на деревянных подносах. Как вам кажется, ресторанам как это?
Б. Вишневский
―
У нас погода всё-таки не такая как где-то в Южной Европе, где можно реализовывать такие меры, у нас не очень-то долго на улице поторгуешь и не всем поторгуешь, и понятно, что это не может заменить нормальную работу заведению. При выполнении мер безопасности и рестораны, и кафе, музеи и выставки куда более безопасны, чем общественный транспорт и магазины, которые работают, и их никто не закрывает. Я не понимаю, почему Администрация отказывается принимать эти простые вещи.
Т. Троянская
―
Видимо, что-то ей мешает, тем более, когда ешь на улице, больше шансов грязными руками трогать еду. Хочу еще обсудить подарок для патриарха – Музей городской скульптуры. Смольный предложил Музею городской скульптуры перевести редкую коллекцию в подвал с текущей водой на Новгородской улице. Церковь отделена, но постоянно просит и чего-то хочет.
Б. Вишневский
―
У меня позиция очень простая: музей не трогать вообще, тем более городской скульптуры. Любая попытка передать Церкви помещение, где он находится, приведет к уничтожению музея. Один раз при активном участии депутатов ЗакСа, в том числе и вашего покорного слуги, это уже остановили, сейчас мы ждём ответа на ещё одно наше обращение, чтобы не трогали музей: это совершенно не мешает Церкви проводить какие-то богослужения. Вообще музеи должны быть абсолютно защищены. И почему у нас реституция начинается с церквей, с РПЦ? Давайте сначала вернём гражданам всё, что у них отняли после революции, а потом уже перейдем к общественным организациям. Почему возвращают только Церкви, с какой стати? Огромное количество граждан лишилось своего имущества, были выселены, репрессированы, погибли – никому и ничего не вернули. Но зато Церковь всё время требует себе вернуть то, что ей никогда не принадлежало, как Исаакиевский собор. Так что дырку от бублика, а не Музей городской скульптуры должна получить РПЦ – у меня жёсткая позиция, от музея руки прочь.
Т. Троянская
―
У вас есть прогнозы, чем закончится эта история?
Б. Вишневский
―
У меня нет прогнозов, есть уверенность в том, что мы будем бороться за то, чтобы музей не трогали.
Т. Троянская
―
Хорошо, я уже произносила неприятную цифру по заболеваемости в Петербурге, и про павильон в Ленэкспо, там проводят тюнинг и серьезную подготовку – внушает ли это вам доверие?
Б. Вишневский
―
Я несколько дней назад был в Ленэкспо вместе с начальником госпиталя Максимом Кабановым. Был в скафандре, в полной защите, всё, что только можно, на меня надели. Я был в красной зоне, разговаривал и с больными, и с медиками, всё посмотрел собственными глазами. Там готовят ещё три павильона, в общей сложности еще тысяча коек там может быть оперативно развернуто, есть уже договоренность, что есть и медики, которые будут там работать – это ребята из клинических ординатур медицинских вузов, которые уже прошли переподготовку. Сказать, что ситуация в Ленэкспо сильно улучшилась по сравнению с тем, что было в самом начале – это не ад и не концлагерь. Да, это не санаторий, но там, где я ходил и что видел: у каждого места подключённый кислород, освещение, электричество, большое количество медицинского персонала, огромные запасы СИЗ, нет дефицита лекарств, там собственная реанимация. И из разговоров с больными я делаю вывод, что самая большая претензия, которую мы услышали, касалась того, что в туалете недостаточно течет горячая вода, а в душе всё в порядке – люди не жалуются на отсутствие медиков, лекарств, недостаточное внимание. Я хочу сказать, что если люди находятся не в тяжелом состоянии, им предлагают из дома поехать в Ленэскпо или из какой-то больницы предлагают туда перебраться, поскольку там лучше, то им следует это делать, чтобы освободить койки в обычных больницах, где скоро может начать не хватать. Надежнее и безопаснее находиться во временном госпитале в Ленэкспо, потому что там всё есть, чем дома в многочасовом или многодневном ожидании врача, пока вы дозвонитесь в поликлинику, или пока приедет скорая. Лучше быть под присмотром. Я опасаюсь, что нас ждет увеличение числа заболевших, и чтобы все больницы города не были переведены только на коронавирусный режим, видимо, придется разворачивать павильоны в Ленэкспо. Ничего страшного там нет, конечно, лучше быть дома и не болеть, но если люди себя чувствуют не лучшим образом, то лучше быть под присмотром. Есть ситуации, когда из-за того, что люди вовремя отказывались от госпитализации в том числе туда, потом происходили трагические ситуации.
Т. Троянская
―
Тут тонкая грань, потому что одном человеку кажется, что всё, он умирает, что достаточно лёгкое течение болезни, а другой, наоборот, терпит до последнего и ему кажется, что всё нормально.
Б. Вишневский
―
В любом случае нельзя терпеть до последнего, я это могу сказать как человек, у которого много лет бронхиальная астма, которая 30 лет назад доигрался до реанимации, и до аппарата искусственной вентиляции легких, почти до клинической смерти, потому что терпел – нельзя терпеть, ни в коем случае, дорогие петербуржцы.
Т. Троянская
―
Только бы скорые быстро приезжали, а то мы слушаем, как ни дозвониться, как не могут приехать…
Б. Вишневский
―
Я этим занимаюсь изо всех сил, жду ответа на свой депутатских запрос, почему так и не работает электронный сервис, который должен позволять вызвать на дом врач. Потрачены огромные деньги, почти 300 млн рублей, но из 23 сервисов для пациентов, у нас работает только 9 – это же безумие. Естественно, человек должен иметь возможность простейшим путем, нажав три кнопки на компьютере, введя имя и адрес, пару строчек состояния, вызвать себе врача, не дозваниваясь много часов до поликлиники. Со скорыми тоже проблема, это вопрос логистики, которую нормально наладить в экстренной ситуации так и не могут, хотя я ещё летом губернатору предлагал определенные меры, но, к сожалению, от них отмахнулись. Опять же, чтобы потом много часов не дозваниваться до поликлиники или два дня не ждать скорую, если предлагают врачи то же самое Ленэкспо, там точно безопаснее и надежнее, чем дома, потому что там вы под присмотром врачей и там меньше вероятность, что в сами что-то произойдет.
Т. Троянская
―
Что происходит с муниципальными депутатами, что это за внезапные гонения?
Б. Вишневский
―
Администрация пытается пересмотреть результаты выборов, она пытается лишить мандатов самых активных оппозиционных муниципальных депутатов, уже лишили двух моих коллег по «Яблоку». Лишили мандата Светлану Уткину, ещё по другим идут проверки. Я благодарен коллегам из питерского штаба Навального, которые обнаружили, что у 22 единороссов в муниципальных депутатах оказывается нет никакого жилья – бедные, бездомные люди. Мой коллега, председатель «Яблока» Николай Рыбаков по этому поводу направил обращение и предложил прибегнуть к помощи организации «Ночлежка», если бездомный единороссам совсем негде жить.
Т. Троянская
―
Вы имеете Фольцваген Поло, в котором ютится семья единоросса.
Б. Вишневский
―
Было бы смешно, если бы не было грустно, потому что к мельчайшим деталям, к 1000 рублей на счёте у оппозиции придираются и принимаются решения о лишении мандатов, а когда единоросс скрывает имущество и доходы, то им просто грозят пальчикам и говорят «ай-ай». Понятно, что происходит, Администрация пытается, проиграв конкурентную борьбу со своими кандидатами от «Единой России» в целом ряде муниципалитетом, теперь взять реванш таким путём. Только так я это и расцениваю.
Т. Троянская
―
А что большой ЗакС по этому поводу делает?
Б. Вишневский
―
Не реагирует. Я и мои коллеги об этом говорили с трибуны не один раз, и всё, что мы слышим, мол, единороссов тоже проверяют, только мы никак не можем узнать, кого проверяют и лишили ли мандата хотя бы одного из них за какие-то нарушения. Но вообще этот принцип не должен применяться: если депутат что-то не указал в своем имуществе или доходе, то не должно быть такого, что за это его лишают мандата, а избирателя избранного депутата. Тут может быть штраф, снятие с муниципальной должности, которую он занимает, но не лишение полномочий, потому что это нарушение прав избирателей. Это ко всем должно относиться, а не только к оппозиционным депутатам. Я не говорю уже о том, что губернатор, направляя представление о лишении депутатов мандатов, он грубо нарушает существующее правила, потому что те нарушения, которые им инкриминируются, являются несущественными, они дают оснований для лишения мандата, а он все равно предлагает лишить мандатов, а единороссы, в частности господин Беликов в Финляндском округе, господин Каптурович Нарвском округе, говорят, мол, как же они могут сомневаться в позиции губернатора, как же можем с ней не согласиться. А если у губернатора незаконная и неверная позиция? Нет, всё равно, какая бы не была позиция, мы с ней соглашаемся.
Т. Троянская
―
На ЗакС.ру забавная публикация о том, что выписывают в ЗакСе Санкт-Петербурга, в частности «Домашний очаг, «Караван историй», журнал «Вокруг света», «Elle» и «Бурда». А вы что читаете или выписываете? Тут, правда, есть «Деловой Петербург», «КоммерсантЪ»…
Б. Вишневский
―
Ничего не выписываю, у депутатов уже много лет нет никакой индивидуальной подписки на газеты и журналы, они только в библиотеке.
Т. Троянская
―
А кто решает?
Б. Вишневский
―
Я думаю, что аппарат ЗакСа это определяет, я не выписываю отдельно ничего. Мне достаточно «Новой газеты» и «Эха Москвы».
Т. Троянская
―
Спасибо большое! И приятно, что в ЗакСе интересуются ЗОЖем, здоровьем и красивой жизнью.