Александр Кынев - Особое мнение - 2020-11-23
Е.Бунтман
―
Добрый вечер! В студии — Евгений Бунтман. И сегодня со своим особым мнением у нас Александр Кынев, политолог. Александр, здравствуйте!
А.Кынев
―
Всем добрый вечер!
Е.Бунтман
―
Давайте с Дальнего Востока начнем. Хабаровск, история с ЛДПР — это что, зачем? У вас есть какое-то понимание?
А.Кынев
―
Я так понимаю, что вы имеете в виду сегодняшнюю новость, когда 17 депутатов Государственной думы Хабаровска вышли из ЛДПР, включая спикера. Абсолютно ожидаемо. Это лишний раз подчеркивает, что ЛДПР потеряло Хабаровский край как базовый регион. Всё держалось, по сути дела, на Сергее Фургале, его личном рейтинге. И на выборах прошлого года, когда ЛДПР получила почти все места в городской думе Хабаровска (там только мажоритарная система, там нет партийных списков) и выиграла абсолютно большинство в краевую думу, — это была не поддержка Жириновского, это была не поддержка ЛДПР, а поддержка Фургала.Совершенно очевидно, что в условиях его ареста, когда ЛДПР ничего, по сути, в защиту не сказала — было в первые несколько дней несколько эскапад, на этом всё закончилось, — после этого пошло соглашательство. Согласившись, прислали этого клоуна господина Дегтярева на пост губернатора, которые все эти месяцы занимается, по сути, борьбой с протестами и постоянными эскападами против местных общественников.
Первые уходы начались еще в июле, там, по-моему, буквально два человека ушло. А теперь уже в Городской думе Хабаровские ЛДПР потеряло большинство. И, думаю, что это уже маркер. То есть все понимали, что и так всё уже развалилось, но до какого-то момента терпели. Но сейчас это символический жест, что никаких надежд, что ЛДПР хоть каким-то образом будет думать о своей репутации, нет.
Видимо, выбирая между лояльностью федеральному центру и необходимостью ходить в администрацию президента и решать какие-то нужные вопросы и выражением интересов жителей края выбрали интересы администрации президента. Я думаю, здесь мотив понятен.
Самое забавное, если мы посмотрим последние кадровые перестановки в правительстве, надо сказать, что они показывают, что Трутнев, который полпред по Дальнему Востоку, мы видим, что с его креатурами всё хорошо. Господин Козлов даже повышен. Очевидно, что Трутнев никак не ослаб, даже, наоборот, усилился. Мы видим, что власти Хабаровского края во главе с Дегтяревым ведут себя всё более жестко, количество задержаний и арестов растет.
И вот, пожалуйста, на этом фоне мы наблюдаем демарш депутатов. Это говорит о том, что да, зима, людям, конечно, тяжелее, неудобнее выходить на митинги, протестовать, но протест никуда не делся. И депутаты — это люди, совершенно очевидно, понимающие общественные настроения, это лидеры общественного мнения. И, конечно, если бы они не ощущали, что за ними поддержка людей, то они, конечно, вели бы себя по-другому. Но это означает, что достали, это невозможно в таком виде терпеть. Вопрос: а что дальше?
Понятно, что ЛДПР сама себе угробила репутацию в Хабаровске. Я думаю, что будет какой-то эффект по соседним регионам тоже: по Приморью, по Амурской области.
Е.Бунтман
―
Где традиционно популярна ЛДПР.
А.Кынев
―
Будет негативная волна. Дальний Восток был базой ЛДПР еще с начала 90-х годов. Возникает вопрос: а куда этим людям уходить? Понятно, что за «Единую Россию» в таких условиях голосовать точно нельзя. ЛДПР себя просто дискредитировала, бросив фактически Сергея Фургала в Хабаровске. Кто бенефициар?
Е.Бунтман
―
Коммунисты?
А.Кынев: Видел линию трактовок, что дело Меня чуть ли не какой-то удар по Кудрину. Это абсолютная бредятина
А.Кынев
―
Поскольку у нас уходить голосам особо некуда, они будут уходить в случае с Хабаровском коммунистам. Там, кстати, есть ряд приличных депутатов. Может быть, НРЗБ кто другой, потому что пока другие крупные партии в регионе представлены не были, партии, которые возникли в этом году «Новые люди», «За правду» пока не были представлены там никак. Вот, в принципе, для них есть ниша, третья сила. Если они не зайдут, то их голоса уйдут, скорей всего, коммунистам, тогда мы будем наблюдать усиление КПРФ в Хабаровске, на Дальнем Востоке в следующем году.Поэтому я два варианта вижу. ЛДПР там будет падать, коммунисты будут расти, и возникает ниша для новых проектов, если они там кого-то найдут и захотят на этой территории работать.
А ЛДПР, мне кажется, она сделала свой экзистенциальный выбор…
Е.Бунтман
―
ЛДПР давно сделал этот выбор.
А.Кынев
―
НРЗБ Поэтому какие партии, такая стратегия, такое поведение. В общем, понятно, что из них важнее.
Е.Бунтман
―
Перед ЛДПР стоял такой выбор? Потому что вы так ставите: ЛДПР, репутация, выбор между администрацией…
А.Кынев
―
Я думаю, конечно, стоял. Первые дни Жириновский выступал очень резко, прямо обвинял Трутнева чуть ли не в вымогательстве и так далее. То есть там были очень резкие заявления, потом они закончились. Кончилось это всё торгом по назначению Дегтярева. Но, видимо, федеральный центр, выбирая Дегтярева, ему казалось, что стороной компромисса является ЛДПР, хотя на самом деле нужно было договариваться не с ЛДПР, а с жителями Хабаровского края. Им было важнее, чтобы ЛДПР не бузила в Думе, а находилась в общем фарватере.Есть две истории, связанные с поведением ЛДПР. Гипотеза первая. Что это просто такой договорняк, не надо искать там двойное, тройное дно, а просто-напросто политтехнологам федерального центра показалось, что умиротворение ЛДПР НРЗБ умиротворение края, и они перепутали причину и следствие.
Вторая гипотеза конспирологическая, заключается в том, что Дегтярева сознательно направил туда с целью нагадить ЛДПР, поскольку есть общее желание все старые партийные проекты ослабить, освободить полянку под новые и одновременно с этим назначить максимально неприемлемого исполняющего обязанности, после которого любой другой назначенец будет смотреться как свет в окне, потому что на фоне Дегтярева, конечно, любой другой, даже серый чиновник, но хотя бы не самодур и не хам, будет смотреться как нечто приличное.
Е.Бунтман
―
Мне вторая больше нравится. Она, может быть, абсурдней, но она красивая.
А.Кынев
―
Это история про камикадзе, цель которого довести всё до абсурда, чтобы всё остальное казалось уж здравым смыслом.На самом деле не знаю, может быть, гибрид одного и второго, и третьего. Всё бывает. Но мой опыт общения с чиновниками говорит, что очень сильно сложных схем там часто не бывает. Бывает очень примитивно. Почему, например, могут назначить идиота в какой-то региона? А так получается, что составили список приемлемый для одного, приемлемый для второго, приемлемый для третьего. Обычно самые приемлемые — самые безликие. Те, то оказываются на пересечении интересов, очень часто люди, мягко говоря, не вызывающие энтузиазма людей. То есть думают не об избирателях, а думают, чтобы устроило, условно, ЛДПР, устроило АП, устроило кого-то еще. И на пересечении оказываются фигуры типа Дегтярева.
Е.Бунтман
―
Который, собственно, всех устраивает, кроме большинства жителей Хабаровского края.
А.Кынев
―
Кроме избирателей в итоге, да. На самом деле в жизни обычно вот так работает. Хотя вторая история может получиться несознательно, когда они, таким образом, получают ситуацию, когда один готовит место для другого, условно говоря.
Е.Бунтман
―
Сравнивают иногда тактику властей в Хабаровском крае и в Беларуси. То есть максимальное утомление участников однообразностью их действий плюс неприятие их требований, плюс постепенное ужесточение репрессий.
А.Кынев
―
Есть похожее, да. Но есть некоторая все-таки разница. Она заключается в том, что в случае с Хабаровском есть изначально публичный лидер. И там протест именно вокруг лидера.История белорусская совсем другая. Это протест против, а не за. Это против Лукашенко протест. Тихановская является лидером протеста ситуативно. Она не харизматический политик. В этом смысле генезис протеста немножко разный. В одном случае в защиту, в другом случае — уходи! Разные истории.
Но методы очень похожи, действительно: выматывание, попытка постепенно замотать. Но и то и другое — это венесуэльский сценарий на самом деле. Это вот то, что делал Чавес, то, что делает Мадуро все эти годы, когда сочетает упорство с жестокостью в отношении оппонентов. А оппонентам чего-то не хватает в этой ситуации. Либо координации не хватает, либо стратегии.
На самом деле, чем похож Хабаровск и Беларусь — тем, что и там и там протест мало структурирован. Он, действительно, носит характер сетевой, однозначных каких-то лидеров нет. Сил в том, что его тяжело задавать, поскольку раз нет лидера, то посадка одного, двух, трех человек ничего не решает, то есть причина не в них. Но в то же время это автоматически ведет к проблеме, которая заключается в том, что, поскольку нет ни четкого штаба, ни четких лидеров, то нет и стратегии. Соответственно, нет четкого плана, а победить без четкого плана, как показывает опыт, практически невозможно.
А.Кынев: Они, знаете, с нами — как с крысами: убить крысу, чтобы остальные испугались
Если мы посмотрим авторитарные страны, вспомним классиков макрсизма-ленинизма, мало иметь революционную базу — надо иметь революционную партию.
Революционная ситуация может сложиться. Если элитной группы, способной сорганизовать массы нет, то ничего не произойдет.
Мне кажется, что история в Хабаровске и Белоруссии говорит о том, что когда нет четкого штаба, который организует стратегию, к сожалению… Понятно, что, наверное, кому-то будет неприятно слышать, что само по себе народное возмущение ничего не рождает — к сожалению, не рождает. Когда нет четкой организации…
Е.Бунтман
―
А Майдан? На Майдане не было четкой организации.
А.Кынев
―
Бывают редкие случаи в истории, когда толпа может что-то сокрушить и режим разваливается. Разваливается он не потому, что толпа пришла, а чаще всего из-за внутренних противоречий, которые режим не может разрешить. Если внутри самого режима есть консолидация, тогда обычно в этих условиях, он все равно выживает.
Е.Бунтман
―
Про другие возможные методы борьбы с протестом. Тут у меня в ленту новостную падает, что в Государственную думу внесен такой законопроект, сякой законопроект — о штрафах, распространении информация об иноагентах, незаконное использование пресс-карты, загадочное для меня, за которое штраф собираются ввести до 30 тысяч рублей.
А.Кынев
―
Там речь идет о том, что они хотят ужесточить аккредитацию представителей СМИ на участке. И там была инициатива, что интересно, Союза журналистов. Многие забыли, что он существует, а он иногда выползает с какими-то инициативами. Я не помню, чтобы он кого-нибудь защищал. Иногда, мы помним, что у нас принимают в почетные члены людей типа Рамзана Кадырова. И тут снова у нас выполз Союз журналистов с инициативой: Давайте-ка мы наведем порядок и сделаем единое удостоверение журналиста по всей стране. И прямо говорится о том, чтобы не было злоупотреблений на выборах и все остальное.То есть идея простая. Мы здесь сделаем единое удостоверение, ужесточим порядок их выдачи, а все остальные пускай на участки не ходят. Просто для понимания: после того, как запретили наблюдателей от общественных организаций, последний шанс, что был эти годы у представителей общественности приходить на участки — это был статус корреспондентка.
Е.Бунтман
―
Ну как… газета «Голос»…
А.Кынев
―
Да есть разные газеты какие-то небольшие, оппозиционные. Не обязательно печатное СМИ, может быть сетевое СМИ. Соответственно, многие наблюдатели работали в качестве корреспондентов. То есть это попытка эту лазейку просто заткнуть. Ввести эти единые удостоверения, чтобы никто получить вообще не мог. И, таким образом, сделать невозможным присутствие свидетелей на участках. И дополнительно ввести санкции, что если кто-то с каким-нибудь удостоверением, которое по инструкции неправильное, не просто не пускать, а еще и наказание для них вводить. Заткнуть рот, чтобы никто не видел, не слышал, не писал.
Е.Бунтман
―
Остальные эти законы про ужесточение митингов, иноагенты опять же, физические лица иноагенты — это в первую очередь против кого?
А.Кынев
―
Это против всех нас, вас, меня и всех остальных. Это попытка готовиться к ситуации проста протестов, потому что он неизбежен. Ведь в чем особенность этого года? Мы видим статистику очень плохую социально-экономическую, по безработице. Мы видим плохую социологию: депрессия, пессимизм и всё остальное. Но мы не видим большой протестной активности, потому что эпидемия, запрещены публичные акции. Политическая система в анабиозе, партии молчат. НРЗБ ЛДПР. Проще говоря, договорняки: ходи договариваться обо всем с начальниками.
А.Кынев: Лишать возможности легально протестовать в условиях, когда недовольство будет расти - стратегия тупиковая
НРЗБ ведут себя подобным образом. Получается, что вроде недовольство есть, а субъекта НРЗБ в данный момент нет и выражать его тяжело, потому что всё запрещено. Людей запугивают: «Не общайтесь. Социальная дистанция… Сидите дома». Но это не может длиться вечно. Как только это запугивание людей перестанет работать, пройдет вакцинация дай бог и так далее, и какие-то ограничения будут сниматься, — это же всё рванет. Всё это недовольство, как только оно сможет быть каким-то образом реализовано, будет реализовано. И они к этому готовятся. Они понимают, что долго держать взаперти и запугивать не выйдет. Потому что есть еще НРЗБ экономики. Экономика от этого тоже страдает. Они будут из этой ситуации, так или иначе, выходить, из этих запретов и ограничений. А это автоматически вызовет рост общественного протеста. Потому что у людей будет возможности собираться, говорить, выступать и так далее.
И они пытаются превентивно заткнуть рты. Но, мне кажется, что из этого ничего хорошего нее выйдет, потому что есть вариантов всего два. Либо они начнут применять это всерьез, то есть жесткие меры в условиях реального роста протеста ни к чему кроме взрыва привести не могут. То есть когда масса людей начинает выходить, протестовать, и вдруг власть начинает вести себя жестко, ну, это кончится эскалацией. НРЗБ как это было в Хабаровске. Понапринимать и ничего не делать. Потому что когда людей реально много, бороться с ними себе дороже.
Е.Бунтман
―
В Хабаровске довольно эффективно боролись.
А.Кынев
―
Если они будут вынуждены делать вид, что да, приняли, но ничего не происходит, либо, если они начнут его принимать, то они сами сделают хуже, потому что это будет ситуация: дразнить собаку, загнанную в угол.Поэтому, я думаю, что история с этими запретами, она не от большого ума. Озлоблять людей, лишать их возможности легально протестовать в условиях, когда, скорей всего, недовольство будет расти, эта стратегия тупиковая. Это провоцирование кризисной ситуации. В таком случае они будут вынуждены либо говорить, что «мы приняли правила, которые не работают», либо их применение вызовет протест.
А.Кынев: Ввести единые удостоверения, чтобы никто получить не мог. И сделать невозможным присутствие свидетелей на УИК
Е.Бунтман
―
Я не очень понимаю, как можно говорить об эскалации, когда были летние протесты в Москве. Всех побили. Кучу народа пересажали, уголовные дела. И последующей эскалации после этого, безусловно, экстра-насилия для последних лет — ничего не произошло.
А.Кынев
―
С другой стороны, НРЗБ. Все акции в Хабаровске до одной были несанкционированные. И когда протестует весь город, НРЗБ. Отдельные попытки арестовывать отдельных блогеров, журналистов кончались компаниями поддержки. Эти люди становились героями.История в Куштау. Башкирия. Там была хоть одна санкционированная акция? Ничего там не было санкционировано. Кончилось тем, что власть отступила, всё отменила, сделали эту территорию охраняемой, заявила, что ничего там разрабатывать не будут.
Поэтому когда есть реальная массовость, все эти запреты, они тихо засовываются в карман и деликатно делается вид, что они не существуют. Поэтому надо прекрасно понимать, что только активное гражданское поведение в состоянии вернуть ситуацию в некое нормальное, конкурентное русло. Если будут выходить полторы калеки, конечно, они будут всё это применять. Ведь у нас все эти жесткие статьи применяются выборочно, то есть их цель — запугивание.
Вот есть эта «дадинская статья». На самом деле было бы желание, по ней можно посадить сотни людей.
Е.Бунтман
―
А так только два случая, и вот третий сейчас…
А.Кынев
―
Сажают-то не сотни… Сейчас вот дело Галяминой, дело Котова. То есть буквально какие-то символические жертвы, чтобы другим неповадно было. Они, знаете, с нами — как с крысами: убить крысу, чтобы остальные испугались. Вот они пытаются такие символические жертвы: А мы вас напугаем.
А.Кынев: Это против Лукашенко протест. Тихановская - лидер протеста ситуативно. Она не харизматический политик
Поэтому, я думаю, что все эти проекты, которые они написали, — цель ровно такая же. Работать ничего не будет. В блокировки всех этих сайтов я совершенно не верю, потому что они уже столько лет борются с блокировками, и все заблокированные сайты спокойно работают. У всех нормальных людей стоят всевозможные программы, стоит «Опера» какая-нибудь, и люди совершенно замечательно всё это читают.
Поэтому кончится это только тем, что даже человек, который это еще не установил, установит. Вот и всё. То есть зарыть рот у них не получится.
Попытки кого-то арестовывать и сажать закончится тем, что они кому-то добавят символический капитал и люди получат дополнительный ореол жертвы борьбы с режимом.
Е.Бунтман
―
А просто не выпускать на выборы и объявить иноагентами?..
А.Кынев
―
Это не последние выборы, мы же понимаем прекрасно. Конечно, они на эти выборы не пустят Галямину. Наверняка организуют судимость. Организуют судимость еще какому-то количеству людей.
Е.Бунтман
―
НРЗБ
А.Кынев
―
НРЗБ Никаких сомнений. Ну, и что? Вся история авторитарных режимов говорит о том, что попытка запретить известное зло кончается тем, что побеждают ноунеймы. По-другому не бывает. Все равно вас не полюбят. Силу любить нельзя. Если есть запрос на обновление, найдут, как обойти.
А.Кынев: Это лишний раз подчеркивает, что ЛДПР потеряло Хабаровский край. Всё держалось на Сергее Фургале
Как вода. Если поток воды мощный, то закроешь в одном месте — она протечет в другом. Вот здесь абсолютно то же самое. Как было в Москве в прошлом году. Будут никому не известные люди избираться. Ничем другим это кончиться не может.
Е.Бунтман
―
А почему нельзя поставить всех условных единороссов? Просто создать несколько партий и поставить всех удобных.
А.Кынев
―
Это слишком сложная для них схема, они так не умеют работать. Это, во-первых, а, во-вторых, как только сделать несколько колонн, управляемость, действительно, прикажет долго жить. Потому что на самом деле все представления жесткости этой вертикали мифологичны. Они не учитывают, что люди искренне верующих и поддерживающих очень мало. Это как собака на поводке. Она в поводке и в наморднике будет вести себя по-одному. Стоит поводок выпустить, намордник снять, то очень может быть, что собака вас же и загрызет.Так что, мне кажется, они это понимают. Они настолько боятся прецедента, они настолько бояться отпустить вожжи, чтобы создать конкуренцию, потому что любая конкуренция внутри может из управляемой стать неуправляемой.
Е.Бунтман
―
И привести к внутривидовой борьбе.
А.Кынев
―
НРЗБ. Выход из-под контроля — это базовый сценарий авторитарный режимов. В этом смысле наш ничем не отличается. У нас уже была управляемая партийность нулевых, когда было всего 7 партий. Все спокойно ходили в Кремль, согласовывали списки. Но только стало меняться общественное настроение — вспомните 10-й, 11-й год — НРЗБ члены партии друг на глазах стали борзеть. И потом они несколько лет всё это назад вводили в чувство через уголовные дела
Е.Бунтман
―
НРЗБ
А.Кынев: Это история про камикадзе, цель которого довести всё до абсурда, чтобы остальное казалось уж здравым смыслом
А.Кынев
―
Попутно с этим раздавали посты губернаторов, увеличивали финансирование партий. У нас в 11-м году партии получали 20 рублей за голос ежегодно, а уже к 17-му году — 152. То есть за 5 лет госфинансирование партий выросло в 7 раз. Кнут и пряник. Одних запугивать, других подкупать. Но они 4,5 года потом восстанавливали эту систему потом взад. Хотя уж она не настолько была сильно фрондерской.А здесь будет пожестче, очень может быть.
Е.Бунтман
―
Александр Кынев, политолог со своим особым мнением. Сегодня будем говорить про дело Меня и про новых губернаторов после перерыва.НОВОСТИ
Е.Бунтман
―
Особое мнение у нас сегодня высказывает политолог Александр Кынев. Как обещали, про дело Александра Меня. Что это за дело, почему оно возникло?
А.Кынев
―
Я выскажу свою оценку, тем более, что за эти несколько дней я обратил внимание, каким количеством всякой бредятины наполнились социальные сети. У кого-то, может быть, искренне, кого-то по причине незнания, но мы наблюдаем активный увод в сторону. И некоторые вдруг НРЗБ.Мне кажется, что это, мягко говоря, сильное преувеличение. Например, я видел целую линию всяких трактовок, что это чуть ли не какой-то удар по Кудрину. Это абсолютная бредятина. Потому что, хоть он и аудитор Счетной палаты, но надо понимать, что Счетная палата не назначается… Аудитор с председателем вообще никак. НРЗБ назначается персонально. Назначается она примерно так, как Совет Федерации. Зачастую это статусные чиновники, которых куда-то надо было деть.
Е.Бунтман
―
Я слышал еще версию, что это очередной удар по медведевским.
А.Кынев
―
Это более вероятно. Потому что Кудрин не формирует счетную палату. Он работает с теми аудиторами, которых ему назначили. И там и Светлана Орлова, бывший губернатор Владимирской области, и Мень там и так далее. То есть там куча таких уважаемых людей, которых надо было куда-то деть.То есть это то же самое, что сказать, что Матвиенко формирует Совет Федерации. Матвиенко не формирут Совет Федерации. Она работает с тем счастьем, что ей досталось. И Кудрин работает с тем счастье, что ему назначили. Поэтому это попытка свалить с больной головы на здоровую.
А вот что касается самого Михаила Меня, я знаю его очень давно, потому что я в конце 90-х годов работал в аппарате фракции «Яблоко», занимался там регионами. А Михаил Александрович Мень в это время был депутатом этой фракции. Мы неизбежно общались, я общался с его окружением.
И вообще надо сказать, что во фракции «Яблоко» было несколько странных людей, которые в дальнейшем себя вполне понятно повели, то есть тогда же и Мизулина была во фракции «Яблоко» и Мень, которые, мягко говоря, в ядро фракции никогда не входили и смотрелись изначально инородным телом.
Е.Бунтман
―
Нет, ну вы сравнили: Мизулину и Меня. Мень все-таки…
А.Кынев
―
Они очень разные по своей природе, но они одинаково далеки от той политической цели, которая всегда была в «Яблоке».
А.Кынев: Подмосковные выборы — это история про крыши
Мень был такой типичный попутчик. Он был депутатом от одномандатного округа Московской области. Но надо понимать, что такое Московская область и 90-й год особенно. Это территория, где главная ценность была и есть — это недвижимость. То есть мы знаем, что как бы область поделена между группировками, разными крышами и так далее.
Е.Бунтман
―
Там афганцы, да.
А.Кынев
―
Подмосковные выборы — это история про крыши. Соответственно, избираться в одномандатном округе Московской области без контактов с этими прекрасными людьми было нельзя физически.Контингент, который тусовался вокруг приемной господина Меня был, мягко говоря, крайне специфичный. Я буду деликатно говорить, чтобы люди понимали, о чем идет речь. То есть когда надо было по каким-то делам идти туда, на этот этаж, там такие крепкие молодые люди специфического социального типажа там встречались неизменно. Это был единственный депутат фракции, у которого было такое окружение. НРЗБ сидело абсолютно не случайно.
Потом господин Мень из «Яблока» в 2001 году на выборах губернатора был взят в коалицию Громова , просидел там вице-губернатором. Потом его взял к себе Лужков. А потом его посадили в Ивановскую область губернатором.
В Ивановской области, что сделал господин Мень? Он привел с собой НРЗБ Московской область Сергиево-Посадского района.
Е.Бунтман
―
Так всегда бывает, когда губернатор куда-то приезжает.
А.Кынев
―
То есть туда приехали подмосковные друзья господина Меня.
Е.Бунтман
―
Ну, Белых тоже своих привез в свое время.
А.Кынев: Вертикаль ведет себя примитивно. Ей хочется полного контроля, но чем больше его достигает, тем себе делает хуже
А.Кынев
―
Она посту губернатора провел жесткую зачистку региона с избиениями журналистов в приемной, с уголовными делами против журналистов. Загнобил местную оппозицию. Сократил в два раза почти количество депутатов областной думы. В результате от оппозиции избираться было почти невозможно, потому что НРЗБ округов выросли в несколько раз. Соответственно, чем больше округ, тем нужно больше денег и так далее. В результате получилась полная монополия. И он НРЗБ региональную автократию в Ивановской области.И оттуда потом за большие успехи в подавлении протестного региона был забран в Москву. То есть он ушел в отставку, немножко поотдыхал и потом уехал работать министром…
Е.Бунтман
―
Но судят-то его не за всё это.
А.Кынев
―
Судят его формально не за это. Судят его за историю с кредитом группы компании «Продо». За это дело раньше был арестован его преемник на посту губернатора господин Коньков, который при мене же был первым замом.То есть сначала они посадили первого зама. Было, мне кажется, изначально понятно, что это подкоп под него самого. Вот теперь дело дошло до самого господина Меня.
Так что господин Мень совершенно точно никакой не борец ни за какую правду. Господин Мень — это предельно прагматичный, циничный человек, который делал всю свою карьеру, мягко говоря… То есть, конечно, умиляться, что он приходил где-то потусоваться с интеллигенцией, попеть под гитару. Но политическая жизнь господина Меня говорит совершенно о другом — что его друзья и попутчики всё это время были людьми, бесконечно далекими от демократической интеллигенцией, мягко скажу.
Е.Бунтман
―
А какой вывод из этого сделать?
А.Кынев
―
Я могу сказать еще одну вещь. Когда он был на посту губернатора в конце 2010 годов, я неоднократно, в том числе, высказывался о том, что там происходит, в том числе, по поводу дел с журналистами, которые были в Ивановской области и так далее.Мне, например, после одного из моих интервью на «Радио Свобода» звонил из тогдашних замов губернатора господина Меня. Это были не то что прямые угрозы, это была попытка, мягко говоря, воспитывать по телефону. То есть ощутите контекст, что называется, политический.
Я думаю, несомненно, за эти годы у Меня врагов было достаточно, но он очень хорошо был эшелонирован всегда. Он умел вписываться в разные концепции. И то, что в Московской области умудрялся избираться в этом округе, и то, что он вписался в команду Громова, очень специфическую, а потом в команду Лужкова еще более специфическую.
В общем, вряд ли искренний, честный замечательный человек мог вписываться в такие дружные трудовые коллективы. Поэтому, я думаю, что НРЗБ. Так что мне господина Меня совершенно не жалко.
Е.Бунтман
―
А поделом ему, что ли? Какой вывод мы из этого делаем?
А.Кынев
―
Я считаю, что абсолютно.
Е.Бунтман
―
Жестоко.
А.Кынев
―
Не факт, что он именно за это дело. Я думаю, реальные причины не фигурируют например поверхности. Арестовали за то, на что могли накопать фактуру. Потому что если вы читали материалы то, что публиковала пресса по этому делу, там прямо говорится о том, что когда дело касалось по этому кредиту, в эти дни Мень уходил в отпуск, назначал исполняющим обязанности Конькова, и он все эти документы подписывал.
Е.Бунтман
―
Но у Фургала, с которого мы начали эфир, тоже были интересные истории.
А.Кынев
―
У Фургала совершенно другая история. Ему навешивают убийство, к которому он не мог иметь никакого отношения, потому что он был не того уровня, не того ранга в те годы и так далее.А здесь человек был вполне себе хозяином региона. В нужные моменты исчезал, вместо него подписывал все бумаги Коньков. Посмотрим, чем это кончится. Во всяком случае, на разрушение того мифа, который господин Мень себе старательно пытался все эти годы выстраивал, я надеюсь, что эта история подействует. Потому что мне-то про Меня давно всё понятно. Я думаю, что и общественникам и журналистам из Иваново тоже давно было понятно, что это такое, и людям с его округа, и людям в «Яблоке», которые с ним работали в эти годы, тоже было понятно, что это такое. Но, как говорится, не тронь… — вонять не будет.
Поэтому вот Мень делал свою карьеру, а люди, которым он испортил жизнь, жили как-то по-своему. Но всё до поры до времени. Поэтому меня очень удивляют те люди, которые никогда в жизни с ним не сталкивались и вдруг начали видеть в этом борьбу чуть ли не… борцом с какой-то там коррупцией. Уж кем-кем, а борцом с коррупцией Мень не был никогда
Е.Бунтман
―
Особое мнение Александра Кынева, политолога. Про новых губернаторов вы тоже хотели сказать. Белгородский…
А.Кынев
―
В Белгороде назначили господина Гладкова, который исторически из Пензы, потом работал в Ставрополе, теперь его высадили в Белгород. И в Мордовии назначен Здунов, который из Татарстана исторически, был там министром экономики. Потом, при Васильеве его забрали в Дагестан премьер-министром. Он там отсидел, по-моему, 4 года. И теперь его направили в Мордовии. Он вроде бы не местный. Формально по биографии написано, что он эрзя. Просто мордва, она состоит из двух субэтносов эрзя и мокша. Вроде как, получается, что он этнический мордвин. Какое-то отношение есть.Тем не менее, если взять общую статистику с учетом этих последних назначений, то получается, что если взять 16-й год, то есть четыре года подряд — почти уже 5 лет, — что за эти годы у нас произошло 70 смен губернаторов в 61-м регионе — 72%...
Е.Бунтман
―
О чем это говорит?
А.Кынев
―
Основная часть уже после выборов Государственной думы. Это означает, что у нас более, чем в двух третей субъектов за электоральный цикл после прошлых выборов поменялись главы.
Е.Бунтман
―
Ну, это же, хорошо, когда меняются.
А.Кынев
―
Из 61 регионов в 9 регионах они поменялись более 1 раза за это время. То есть всего 70 замен в 61 регионе. Что это означает?Во-первых, это означает очень сильную, резкую перетряску состава депутатов следующего созыва, потому что, как правило, новые губернаторы меняют под себя всю местную номенклатуру, в том числе, на выборах местных пытаются перетряхнуть депутатский корпус, потому что им некомфортно работать с наследие прежних чиновников. Возвышать людей, который им лично обязаны, а не мириться с теми, кто возвысился до них. Это очень часто ведет к обидам, конфликтам, когда людей задвигают просто ни за что, просто потому, что с ними некомфортно новому начальнику.
И мы видим, как уже по ряду регионов при новых губернаторах постепенно начинают расти элиты со странными элитами. Это снижает управляемость территориями, потому что админресурс — это вещь, которая зиждется на неформальных связях. То есть сегодня мы помогаем вам — завтра вы помогаете мне. Для этого нужно сидеть долго, быть человеком интегрированным.
Поэтому, естественно, технократы, они НРЗБ по инструкции — вы с ними по инструкции. Есть плюсы. Плюсы в том, что обычно при таких технократах лучше работает всё, что связано со всевозможными нормативами, регламентами и так далее. То есть формальное выполнение приказов при них будет лучше. Но реальной связи с населением будет меньше, опоры на население будет меньше. И когда ней дай бог дело дойдет до какого-нибудь кризиса, как правило, такие люди, не будучи интегрированными, не являются тему субъектами, которые могут выйти толпе и о чем-то с ней договориться. Как показывает опыт, скорее наоборот, они своими действиями чаще провоцируют дополнительные недовольства, чем их разрешают.
Вот я сказал, что эти 70 замен. Из этих 70 замен 3 были избраны НРЗБ выборах — это уже арестованный Фургал, Коновалов и Сипягин. Остается 67, которые были чисто назначены. Из них варяги за эти годы 73%. То есть у несколько поменяли две трети губернаторов, из этих двух третей две трети — варяги. То есть это показательная совершенно история.
НРЗБ. Вертикаль она ведет себя удивительно примитивно. Ей хочется полного контроля, но чем больше она достигает полного контроля, тем сама себе делает хуже. Бойтесь своих желаний это называется.
Е.Бунтман
―
Спасибо большое! Это особое мнение Александра Кынева. Спасибо большое, Александр.В 20 часов — программа «Полный Альбац», в 21 час — «Личный прием» с Евгением Ройзманом. И в 22 часа в программе «Разбор полета» — Владимир Углев, ученый, один из разработчиков известного вам «Новичка».
Спасибо большое, всего доброго!