Демьян Кудрявцев - Особое мнение - 2020-09-01
Е.Бунтман
―
Добрый вечер! Меня зовут Евгений Бунтман. Я ведущий это программы. И у нас с особым мнением Демьян Кудрявцев. Демьян, здравствуйте!
Д.Кудрявцев
―
Добрый день!
Е.Бунтман
―
Может быть, вы мне объясните, что такое говорит Лукашенко, о каком отечестве от Бреста до Владивостока он говорит едином?
Д.Кудрявцев
―
Вы будете смеяться, я считаю, что Лукашенко прав. Отечество у нас с ним, действительно, единое. Это не касается, к счастью, людей старше 30 уже, наверное, или 29 лет. Но у нас с Александром Григорьевичем абсолютно единое отечество. Там нам с ним не повезло. Российская империя, она же Советский Союз простиралась от Бреста до Владивостока. От Бреста, не забудем, она простиралась благодаря пакту Молотова — Риббентропа, в общем, не так далеко.Но этой территории хватило, чтобы на ней родились вы, я, Александр Григорьевич Лукашенко. Это он и имеет в виду, что мы дети одной страны, наши судьбы, беды, воззрения связаны. Просто природа этой связи мною и им трактуется по-разному. И, вообще, сколько людей, столько мнений. Я считаю, природа нашей связи состоит в том, что мы родились в тотальной несвободе и должны идти к тотальной свободе, а он считает, что где родился, там и пригодился, и там, в несвободе давайте и останемся. И борется за это как может. Вот, собственно, пусть борется.
Цена этой борьбы для него, прежде всего… нет, не прежде всего, это неправильно, меня его цена не так важна, как важны 9 миллионов человек, которые является заложниками его борьбы. Но они, я уверен, победят.
Поэтому для него эта борьба имеет очень высокую цену. Он теряет мир, теряет историю, теряет уважение и в перспективе может потерять жизнь тоже. Мы знаем, такое было с тиранами.
Е.Бунтман
―
А как это воспринимается от Бреста до Владивостока белорусами, мне интересно? Мы вряд ли может залезть в голову белорусам, но мне всегда представлялось, что они представляют свою страну как отдельную суверенную страну со своей историей, культурой и со своим отдельным будущим?
Д.Кудрявцев
―
Разумеется. Но, понимаете, наше будущее — это наш выбор, наше прошлое — это в каком-то смысле, хотя это тоже наш выбор, но это как бы реальность.Каждый белорус имеет право воспринимать всё так, как он хочет. И сегодня все слова Александра Григорьевича Лукашенко, они воспринимаются справедливо как способ, так или иначе, демагогией удержаться у власти, привлечь себе союзников, что угодно такое сказать, но мы же понимаем, что на самом деле никаких ценностей и никаких устремлений, никаких идеологем у Александр Григорьевича нет.
Он потому так раздражал и Путина, и западных политиков, что он совершенно непредсказуем. Это тактическое животное, задача которого — удержаться от власти. Он будет кусать правую руку, левую руку, целовать левый ботинок, правый ботинок — ему совершенно все равно. И говорить он будет поэтому всё, что угодно совершенно. То он заигрывал с белорусским национализмом. Теперь он…
Д.Кудрявцев: Высшая школа экономики — рассадник. Ведь они же там как-то берутся, эти люди
И хотя он в отличие от других лидеров этого пространства или руководителей этого пространства у него есть четкие установки, эти установки являются не идеологическими а скорее бытово тактическими. Например, в Белоруссии не прошла приватизация. Вот если бы ему сказали: «Будет приватизация — будешь править вечно», — она бы завтра прошло. Он просто не понимает, как с приватизированным дело иметь и вообще с частным иметь дело, поэтому он и не делает. Это не потому, что он настоящий идеолог, лучше Зюганова, коммунизма.
Е.Бунтман
―
Потому что это стратегия выживания такого, окказионального?
Д.Кудрявцев
―
Да, это вообще стратегия выживания, которая состоит в том, что ты делаешь то, что у тебя хорошо получается. У него хорошо получается управлять совхозом, значит, надо страну превратить в совхоз.
Е.Бунтман
―
А что сейчас у него хорошо получается?
Д.Кудрявцев
―
О, сейчас у него хорошо получается пугать Владимира Путина очередной балтийской натовской страной у самых наших границ, и вот тогда нам, наконец, транзит стоить денег. Он нам и так стоит денег, потому что у нас транзит практически бесплатный, зато мы кормим Лукашенко ценой на энергоносители. Но это же из разных немножко карманов происходит. На самом деле на цены энергоносители нашей власти глубоко плевать в каком-то смысле и на стоимость транзита глубоко плевать.Не плевать ей на ровно то же самое — на то, куда она распространяет свое влияние, на то, где она может сказать: «Это наше». Да, это борьба, главная задача которых как бы пописать за самым дальним деревом, пометить территорию. Чем большую территорию они пометят, тем, им кажется, их жизнь более состоялась. Просто некоторые из них умнее. Владимир Путин, в частности, умнее, и он не декларирует всё так явно, и, кроме того, под ним сегодня все-таки не горит. А под Лукашенко говорит, поэтому он говорит: «Чего там? Какой символ веры? Символ веры — что? Советский Союз — символ веры и Отечество от Бреста до…».
Е.Бунтман
―
Почти до Хабаровска, да. До Владивостока.
Д.Кудрявцев
―
На всякий случай слово «Хабаровск» тоже не надо произносить, потому что с Хабаровском как-то не до конца понятно. Вот и всё, больше ничего нет за этими словами. И ровно так, я уверен, белорусы, прекрасно знающие своего Лукашенко, это и воспринимают — что он скажет, чего угодно, и что это не имеет никакого значения.И, к сожалению, даже истина в его словах — а истина — это родовая травма у многих поколений имперских, которую необходимо было бы назвать своими словами, чтобы ее пережить, чтобы ее диагностировать и от нее излечиться — тоже в каком-то смысле ее никто не будет слышать, потому что это же Лукашенко говорит, кто его на хрен…? И он сам все сделал, чтобы его не слышали больше.
Е.Бунтман
―
Почему Лукашенко позволяет себе ссориться со всеми внутри страны? Я понимаю, что у него есть какой-то ядерный электорат. Может быть, понимаю, почему он не боится ссориться со студентами: куда они денутся? Если денутся, будут недовольны — в армию заберут. Но почему он, например, ссорится с католиками? Это 15% белорусского населения. А там митрополита Кондрусевича не пустили.
Д.Кудрявцев
―
Вот вы сначала делаете утверждение, Женечка, а потом на основании его какое-то… Вы что, думаете, что он понимает, что он с ними ссорится, что ли?
Е.Бунтман
―
А он не понимает?
Д.Кудрявцев
―
Нет, конечно. Он вообще не понимает, что они есть. Это человек докладных записок — так устроен любой диктатор. Да, ему кажется на самом деле в глубине души, что он ни с кем не ссорится, а что он заслуживает любви, и что его любят все белорусы. А дальше они делятся на три группы: настоящие белорусы, которые немножко ленивые, и вообще им надо работать, и вот они сидят дома и работают, и его очень поддерживают; засланные Западом или Россией — у него в этом смысле аберрации сложные в голове, — в общем, врагами гады; и несчастные люди, которым гады задурили голову. Стоить убрать гадов, и несчастные люди опять придут в лоно любящего батьки.И в этом смысле он не ссорится с католиком — он убирает из католика гада, который ему мутит мозг, и вот ездил сейчас специально в Польшу за инструкциями, как мутить мозг родным белорусам. Потому что он же не верит, что есть католики. Это важно понимать. Он советский человек. Мы же с вами знаем, что бога нет. Поэтому это просто… Ну, католики, казаки, не знаю…
Е.Бунтман
―
Ну, то есть люди, которые называют себя католиками…
Д.Кудрявцев
―
Конечно, другие ряженые какие-то…
Е.Бунтман
―
Ксендзы голову задурили.
Д.Кудрявцев
―
«Дай бог здоровья, я их никогда не притеснял. Что мне, собственно говоря? Они пусть как будут, я с ними не ссорюсь», — он так на самом деле думает. На самом деле глубина рефлексии Александр Григорьевича не очень высока. Он не то что сидит сам с собой вот как я с таким виртуальным вами в экране и думает: «А с кем сегодня ссорюсь?» или «Правильно ли я делаю?» Он же животное, совершенно серьезно. Не в том смысле, что он ужасный…
Е.Бунтман
―
В политическом смысле.
Д.Кудрявцев: Александр Григорьевич обречен быть сноской к Алексиевич, и это его, конечно, немножко нервирует
Д.Кудрявцев
―
Он совершает движения инстинктивно. Вот он вырос таким человеком. Вот его сформировало отечество — Советский Союз, и он действует в рамках него как бы инстинктами, так, как его учили, так, как он себя чувствует, так, как он побеждал в каких-нибудь райкомовских спорах, дворовых драках, в разговорах с механизаторами, в своем раннем детстве. Как его несет, так он себя и…
Е.Бунтман
―
Мне кажется, вы упрощаете, потому что в последние годы как раз сложилась у Лукашенко репутация политика хитрого и дальновидного или это не та?
Д.Кудрявцев
―
Одно другому совершенно не мешает. Хитрость — это тактическое свойство. А инстинкт — это как бы направление забега. Лиса тоже очень хитрое животное. Не хочу упоминать крысу — это любимый образ Владимира Путина, — которую загоняют в угол, и она оттуда как-то может укусить. Это всё очень применимо к Александр Григорьевичу Лукашенко. Он человек сложный.Вообще, продержатся у власти столько лет и как-то лавировать между одним блоком и другим… Никто не сказал, что инстинкты — вещь простая. Но просто я имею в виду, что когда вы говорите: «Зачем он ссорится?» — это уже в каком-то смысле рефлексия второго порядка: не только ссориться, но еще и думать, зачем я это делаю, то есть преследовать какую-то выгоду и так далее.
Ничего этого нет. Он видит мир не так, как мы с вами, он видит его через докладные записки, собственные ощущения и воспоминания и ужас того телевидения, которое он сам себе завел, а теперь мы помогаем, чтобы ни в коем случае консистенция не менялась этого дерьма, которое у него из ящика несется. Оно даже уже само возмутилось. Представляете у него в канализации белорусского телевидения возмутился сам поток и хотел оттуда уйти. Но ему не дали: прислали экспертов.
Е.Бунтман
―
Говорят, что прислали. Последнее время стало аксиомой, что у Лукашенко есть некоторые советники, которые ему советуют (что еще им делать?) не делать глупостей, то есть отговаривают, по всей видимости от чрезмерной жестокости. Вы в это верите?
Д.Кудрявцев
―
Абсолютно. Дело в том, что у меня есть некоторая личная история вопроса, связанная с тем, как устроены дела в Белоруссия. У меня есть много друзей там, и некоторые из друзей в разные годы когда-то были советниками белорусской власти. В разные годы в том смысле, что они советовали разное, находились на разных полях политического спектра. Потому что я не очень делю друзей по этому принципу, хотя, конечно, большинство из них со мной совпадают идеологически, но бывают исключения.Так вот такая большая система как советская — не важно, что на самом деле за ней стоит один человек, но у этого одного человека есть области, в которых он понимают, а в которых не понимают, а все равно надо ими заниматься, — вот советская система, он вообще склонна к распределению ответственности. Так она понимает устойчивость. Если демократическая система разделяет власти, но в каждой из них есть вся полнота ответственности, и человек отвечает своим постом, выборами — всё это инструменты ответственности, то советская система делает наоборот — как бы никакой формальной ответственности нет, непонятно, за что можно уволить человека — министра там, не прописано; нет никакого инструмент выборов, в частности, нормальных, на которых можно эту власть отозвать; но при этом она всё время распределяет ответственность путем вычленения таких как бы советов.
Помните Политбюро, бесконечные заседания, совещания. Необходимо посоветоваться, как говорил Брежнев. А Громыко всегда: «Посоветуемся с товарищами». И так далее. Никогда непонятно… Одна из самых важных должностей в советское время была: инструктор ЦК КПСС — в позднее застойное… Это люди, у которых никогда не было фамилий, никто не знал, кто они, и они всё в каком-то смысле решали, готовили решения и так далее.
В этом смысле Лукашенко такой же. Конечно, он очень опирается на советчиков. У него есть разные группы советчиков, которых он не сталкивает между собой, хотя иногда сталкивает, но в основном ходит к одним — послушает, что они скажут, потом уходит к другим. И много последних лет у него есть прозападная группа как бы — это люди, которые считают, что не надо расстреливать на каждом углу и пророссийская группа, которая считает…
Е.Бунтман
―
Которая считает, что мало расстреливают.
Д.Кудрявцев
―
Да, которая считает, что надо как бы расстреливать на каждому углу. Кстати, непонятно, почему Россия этого не делает. То есть она пророссийская, но вот такая. Всё это, конечно, я угрубляю, но у всего этого реально есть фамилии — люди, которые считают, что более эффективный путь такой или сякой, но если бы мы с вами были коллегией, которая занимается страной — вот так они это воспринимают, — как некая компания людей, уже повязанных между собой многолетним, абсолютно никак не ротируемым (нет же другой партии или чего-то, хотя формально есть).
Е.Бунтман
―
Никто даже не помнит, как она называется в Белоруссии.
Д.Кудрявцев
―
Мы бы тоже обсуждали с вами это. Вот вы бы говорили: «Надо показать им, кто законно избранная власть». Я бы говорил: «Ну да, показать надо, но нам же нужен транзит. Давайте им покажем резиновыми пулями». А вы говорите: «Нет-нет, ни в коем случае. Давайте настоящими». Вот уровень сегодняшней дилеммы. И, безусловно, внутри страны, которая нас с вами интересует — внутри России, внутри Москвы — есть люди, которые считают обе стороны нерешительными.Это удивительное свойство. На самом деле такой странный Лукашенко, который до сих пор не стал стрелять из пулеметов в толпу. Где же он? Вот Каддафи и Хусейн давно был стали. Даже мой любимый король Хусейн, не Садам, а иорданский, известно, в этом случае вообще ни секунды не задумывался, положил там всех в «черный вторник», и никогда проблем не было.
У нас, диванных аналитиков есть идея, что XX век, который для нас не закончился — это век решительности, что кто смел — тот и съел…
Е.Бунтман
―
А это не так?
Д.Кудрявцев
―
Вы знаете, у нас нет с вами на это времени. У нас есть важное понимание, что это не так для белорусов. Причем это не так для них с обеих сторон, как это ни удивительно по разным причинам, в том числе, объективным, но, в том числе, очевидно, что в каком-то смысле по причинам национального характера у этих полтора миллиона суммарно проходит через улицу, они бы давно могли взять этот президентский дворец… Никакой ОМОН не в состоянии остановить миллион человек. Это важно понимать. Это азбука не просто революционного, а массового действия. Нет силы, способной остановить миллион человек, из которых десятая часть, сотая часть готовы умереть. Вот такой силы нет, нет такого ОМОНа.Но белорусы этого не делают. Они не хотят силой вскрыть даже СИЗО — маленькая вещь, в которой сидят, мучаются ежедневно их браться. Это естественный инстинкт — их освободить.
Е.Бунтман
―
Может, они запуганы просто этими годами репрессий?
Д.Кудрявцев: То, что Лукашенко сегодня не стреляет — это означает, что он надеется проскочить
Д.Кудрявцев
―
Нет, запуганные люди не выходят на улицы и не становятся большинством. Запуганные люди, выходя на улицу и становясь большинством, становятся агрессивным, диким, злым, безжалостным большинство. В большинстве своем именно так это и происходит.Короче говоря, они не применяют силу, и Лукашенко в каком-то смысле… Ну, понятно, с поправкой на избитых, убитых уже на улице людей, но как бы команды разгонять, стрелять, убивать, наказывать любой ценой еще нет. Ее нет, она может быть, я не буду этого исключать. Но важно, что на сегодняшний день каждая сторона не хочет быть виноватой в том, что произойдет.
Е.Бунтман
―
А оно произойдет?
Д.Кудрявцев
―
Оно может, конечно. Может не произойти. В каком-то смысле ума хватит у Лукашенко — оно может и не произойти. Но это в каком-то смысле обозначает, что они не только нерешительные или решительные, а каждая из сторон видит за собой будущее. Потому что настоящие народовольцы, они же будущего за собой не видели физически, они его видели у страны в целом, но за собой — нет. «Я готов умереть сегодня».То же самое и Лукашенко. Он считает, что если он не откроет огонь и всё как-то рассосется, то он не будет Милошевичем, он удержится не только сейчас, но его и потом судить не будут. А Запад потом всё простит, потом все отъедут. Это мы с вами считаем, что он переходит какую-то значимую линию, ступеньку. Он-то нет. Он уже 20 лет последний диктатор Европы, а с ним все равно все дело имеют. Вот сегодня 3 страны запретили ему въезд, которые ему на хрен не нужны.
Е.Бунтман
―
А остальные — нет.
Д.Кудрявцев
―
А остальные даже еще нет. Он 25 лет нарушает все мыслимые законы в центре Европы…
Е.Бунтман
―
Там пропадали люди, погибали люди, садились в тюрьму люди.
Д.Кудрявцев
―
А он до сих пор въездной. На мировой саммит приезжал, уже будучи тем, кем он был. Лукашенко, я не хочу вас расстраивать, знает цену не только прекрасному белорусскому народ — просто считает, что его задурили, — но он в каком-то смысле знает цену Западу и России, и нам с вами, демократии как таковой. И то, что он сегодня не стреляет — это означает, что он надеется проскочить.
Е.Бунтман
―
Белорусская оппозиция, не протестующие, а оппозиция, которая сформировала Координационный совет — какое у нее будущее? Потому что там появились идеи насчет партии, конституционных каких-то изменений. Такие немножко тревожные может быть для…
Д.Кудрявцев
―
Мне бы не хотелось ни в коей мере не только учить, предсказывать, но вообще совершать любое действие, которое может быть воспринято как патерналистское или экспертное по отношению к этому сообществу. Оно вызывает невероятное уважение. И там, где я не согласен с ними, я должен засунуть свое несогласие и я это засовываю. Поэтому это прекрасные люди, не требуют никаких доказательств. Есть Светлана Алексиевич. И, собственно, есть у нее будущее или нет у нее будущего — это не нам с вами обсуждать. У нее есть такое настоящие, которое всё уже определило. И она там не одна, в этом Координационном совете оппозиции.
Д.Кудрявцев: Нет силы, способной остановить миллион человек, из которых десятая часть, сотая часть готовы умереть
Помните, кто такой Брежнев? Это незначительный политический Брежнев времен Аллы Пугачевой. В каком-то смысле Лукашенко, пока он не начал стрелять, можно так воспринимать. Да, это человек, при котором в Белоруссии появился первый и, возможно, единственный нобелевский лауреат.
Е.Бунтман
―
Не только у Беларуси — у русскоязычного мира это первый после Бродского нобелевский лауреат.
Д.Кудрявцев
―
Но все-таки, во-первых, у нас был Бродский, во-вторых, за произведения на русском языке еще 5 человек получили премию. Давайте все-таки не будем… И все-таки у России есть большие шансы и в будущем, все-таки очень большой язык, большая страна. То, что Нобелевский комитет когда-либо вернется к Белоруссии на нашей жизни, мы все с вами сомневаемся. Просто потому что там есть ротационный некоторый момент: пока Африке дадут, Антарктида ни разу не получала.В общем, до Белоруссии они не докатятся. И в этом смысле, конечно, Александр Григорьевич обречен быть сноской к Алексиевич, и это его, конечно, немножко нервирует. И в этом смысле… В общем закончим шутки. Самое ценное в белорусском противостоянии — это то, что оно не идет по тем лекалам, которые нам кажутся заданными «цветными революциями» последних лет или «арабской весной» или еще чем-то. Оно не использует стандартные решения — силу и так далее. Оно не использует также те институциональные механизмы, которые нам кажутся или им сегодня кажутся в разговоре или как-то, правильными. Оно ищет единственно верного решения. И мы свидетели этого поиска. Давайте должемся его результата. То, что происходит сейчас, не результат.
Е.Бунтман
―
Демьян Кудрявцев со своим особым мнением. Мы вернемся через несколько минут к этому разговору.НОВОСТИ
Е.Бунтман
―
Это особое мнение Демьяна Кудрявцева. Я Евгений Бунтман. Давайте про Навального теперь поговорим. Отравление Навального — это такая новая реальность: теперь всем можно?
Д.Кудрявцев
―
Александр Литвиненко был убит ядом людьми, которые связаны с российской властью, 14 лет назад. Ну, как сказать… в общем, действительно, с точки зрения истории пустяк, вчера. Но, действительно, говорить о том, что это прямо что-то новое, я бы не стал.Мы ничего не знаем на самом деле про смерть Юрия Щекочихина, но, безусловно, знаем, что была попытка отравления Скрипалей в результате которой погиб гражданский. И это было связано с российскими спецслужбами. И мы знаем, что политические убийства в России происходят не только с помощью ядохимикатов или радиационных веществ, но иногда с помощью вполне себе твердых металлов, например, людям стреляют в спину прямо у Кремля.
Поэтому нет, никакая не новая реальность и ничего не может. И я невероятно уважаю деятельность, точнее решимость, решительность и последовательность во много Алексея Навального, и безусловно, считаю попытку его отравления ужасающим, невероятной важности событием российской политической жизни. Но сказать, что я удивлен — нет, я не удивлен. И сказать, что это что-то принципиально новое — нет, это не принципиально новое. Мне кажется, что новизна в данном случае не особо значима.
Е.Бунтман
―
Вы на кого возлагаете ответственность? Это государство или, как это принято говорить, аффилированные с ним лица?
Д.Кудрявцев
―
Я много раз в вашей передаче говорил: у меня есть особое мнение на эту тему: я считаю, что Российского государства не существует. Российская власть является разделенной между сложно организованным конгломератом частных лиц и частных интересов. Некоторые из этих частых лиц и частных интересов носят на себе идеологический характер, но в основном все они, так или иначе, делят возможности и управление ресурсами огромной страны, которая просто не может быть устроена не иерархично в силу своего гигантского размера, тяжелой истории и всякого того, не способна сегодня, как мы видим, быть устроена структурно демократично. Поэтому она вместо это является как бы полигоном тех или иных сил.Безусловно, если мы под властью имеем в виду Владимира Путина, но, он мощная сила. Есть силы поменьше, находящиеся в его тени. Есть силы совсем маленькие, находящиеся не в его тени, а в его… попустительстве, что называется. И это не потому, что я не хочу тыкнуть пальцем. Там не в кого тыкать пальцем. Это чавкающее жадное, отвратительное болото, которое ничем не может управлять. У него ничего не летает в космос. У него протекают трубы, теряются ядохимикаты. При этом всем, что к ядохимикатам имеет доступ любой, не означает, что ими не захочет воспользоваться тот, кто должен пользоваться по основному направлению. Это всё ничего не означает. И в этом ответственность, безусловно, на российской власти. Не важно, убила она Навального или нет, оно она допустила ситуацию, при которой главный оппозиционер страны может быть убит безнаказанно и даже без возбужденного расследования. На кого тут еще можно указывать пальцем?
Е.Бунтман
―
С этим сложно поспорить. По Немцову хоть расследование какое-то было, хотя ни организаторов, ни заказчиков, собственно, не было. И предполагаемый организатор просто мог не открыть дверь.
Д.Кудрявцев
―
И это просто от бездарности. Не смогли найти физическое объяснение, при котором пуля вылетела из пистолета сама. С Навальным как бы гораздо… Безусловно, сам совершенно отравился, нырнул специально в маленькую томскую реку и там, на дне съел ингибитор, выплыл и полетел.
Е.Бунтман
―
У него просто фантазии не хватило.
Д.Кудрявцев: Лукашенко человек докладных записок — так устроен любой диктатор
Д.Кудрявцев
―
Опыт же приобретается. Вот Немцов — все-таки прошло много лет. Мы как бы понимаем, как это делается. Мне кажется, что мой тон и мое амплуа, в котором я всегда шучу, домысливаю за эту виртуальную российскую власть, сейчас не уместен даже не потому, что Алексей Анатольевич лежит в Германии в коме и вокруг него семья, которой совершенно не нужны мои шуточки, хотя я уверен, что они не слушают. Но это не важно, я в общем плане говорю. А неуместны потому, что мы с Алексеем Анатольевичем последние годы являемся оппонентами, и, как известно, он говорил обо мне много плохого.И моя ирония горькая может быть воспринята как какое-нибудь проявление радости и равнодушия. Нет. Поэтому мне хочется — извините, что я использую вашу программу в таком прямом смысле — сказать это совершенно прямолинейно: вся человечность, которая во мне была и осталось сегодня, с Алексеем и Юлей, когда-то моими друзьями, как мне кажется, и в любом случае очень важными для нас для всех людьми, которых совершенно подло и, возможно, необычайно болезненно пытались убить. И это не стоит никаких разногласий и никаких сомнений в том, что такие преступники от низа до верха когда-нибудь должны быть найдены и наказаны если не нами и нашими потомками, то историей. И они будут.
Е.Бунтман
―
Мне кажется, это совершенно необходимое было предуведомление такой, постуведомление, дисклеймер про Алексея Навального. Здоровья и выздоровления, конечно.Еще один историю хотел с вами обсудить — это историю с Высшей школой экономики и с дальнейшим, даже, может быть, не закручиванием гаек, а тонкой настройкой уже приборов. Зачем это нужно?
Д.Кудрявцев
―
Там всё очень просто. Ну, опять — просто не бывает, но в том смысле, что есть простая совершенно история. Идет борьба не за ВШЭ, разумеется. Идет, с одной стороны, борьба против рассадника — есть такой советский, а до этого царский термин, — когда некоторые люди считают, что что-то происходит не естественным путем, а искусственным. Вот как Лукашенко считает, что есть гады, которые что-то формируют, и эти гады иногда не впрямую какие-то два конкретных человека, иначе бы уже арестовали, а какая-то как бы сложившаяся атмосфера — вот там клуб, вроде его хозяин ни при чем, но все приходят и красят волосы красным цветом — его надо закрыть. Потому что благодаря этому клубу все красят волосы. Вот так происходят. В советское время у меня так было: «Вот давайте рок-клуб закроем. А то они поют какие-то неправильные песни». Не то что они поют неправильные песни и поэтому приходят в рок-клуб, а наоборот. И в каком-то смысле они правы, между нами говоря. Очень трудно петь неправильные песни, если тебе негде их услышать.То же самое ВШЭ. Высшая школа экономики — рассадник. Ведь они же там как-то берутся, эти люди, они именно из ВШЭ все, поэтому надо их всех прикрыть. Это одна сторона.
А вторая сторона — я с грустью это констатирую — не защищают ВШЭ как институт. Вот знаете, когда кто-то призывает к маленькому компромиссу, но говорит: «Зато мы сохраним… газету «Коммерсантъ»…».
Е.Бунтман
―
Газету «Ведомости».
Д.Кудрявцев
―
Да, газету «Ведомости» и так далее. И будете смеяться, если это реально маленький компромисс или это сумма разнонаправленных компромиссов, иногда что-то удается сохранить. Я бы не хотел вступать в эту дискуссию прямо сейчас. Но, по крайней мере, есть люди, которые делают это, даже если глубоко заблуждаются, они делают это из высоких соображений. В ВШЭ это не так. В ВШЭ это прямая политическая трансляция воли, которая связана с госпожой Касамарой, у которой существуют некоторые амбиции, связанные с ее выдвижением в Государственную думу, и это сложные политические пассы с администрацией. Но еще наиболее важно — господин Кузьминов, ректор ВШЭ, который защищает не ВШЭ, защищает даже не свое кресло во главе этой ВШЭ, а защищает свою жену, главу Центрального банка Российской Федерации.
Е.Бунтман
―
Он никогда не скрывал своей интегрированности в околовластные какие-то…
Д.Кудрявцев
―
Это не вопрос интегрированности. До того, как Эльвира Набиуллина стала главой Центрального банка, он был гораздо менее уязвим. К этому моменту в стране давно был авторитаризм, моими терминами: Александр Литвиненко давно был убит, более того, даже Крым был захвачен, а направления целые, для того, чтобы убрать одного студента, все-таки в ВШЭ не закрывались.
Д.Кудрявцев: Я считаю, что Лукашенко прав. Отечество у нас с ним, действительно, единое
Просто Кузьминов стал еще более уязвим. Он теперь уязвим не только собственным креслом, но и тем, что на Набиуллину покажут и скажут: «А ее муж там разводит фронду. У нас главной Центробанка является супруга революционера». Вот приблизительно так мыслят люди, которые пишут докладные записки. Никогда не скрывавший интеграции во властные структуры Кузьминов, знает, как пишут эти докладные записки, и понимает, что там всё мультиплицируется, умножается на 10, и поэтому надо самому бежать вперед и немедленно умножить свою реакцию на 10, закрыть всё к чертовой матери, чтобы ничего не бежало, потому что место, которое занимает его супруга, для него, действительно, идеологически важно. Это удивительно.
Не за зарплату и даже ни за коррупцию ни за какую — я никогда в жизни об этой семье этого вот так не скажу — она там сидит. Они всю жизнь хотели быть экономическими, монетарными реформаторами России. Они готовы принести в жертву этой своей мечте либеральной всё, включая будущее этой России, студентами ВШЭ. Извините меня, пожалуйста. Так бывает. У человека бывает идея фикс, и она становится важнее всего того, на что эта идея фикс работает.
Вот что происходит в ВШЭ, и это ужасно жалко.
Е.Бунтман
―
Спасибо большое! Демьян Кудрявцев и его особое мнение. В 20 часов будет программа «В круге Света». В 21 час — «Статус» с Екатериной Шульман. И в 22 часа — программа «Кейс».Спасибо и всего доброго!