Антон Красовский - Особое мнение - 2019-10-16
А.Нарышкин
―
Всем здравствуйте, в эфире радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала RTVI «Особое мнение», меня зовут Алексей Нарышкин, и мой гость сегодня – Антон Красовский, директор фонда «СПИД.Центр» и журналист, я вас приветствую.
А.Красовкий
―
Здравствуйте.
А.Нарышкин
―
Очень много говорят про отставку грядущую Вероники Скворцовой. Что она плохого сделала?
А.Красовкий
―
Вопрос не в том, что плохого сделала Вероника Игоревна, вопрос в том, что хорошего Вероника Игоревна не сделала буквально ничего. И ввиду того, что она не сделала ничего хорошего, она еще в последнее время стала довольно цинично и жестко общаться с разными людьми, которые в этом обществе, обществе довольно напряженном, бесконечно следящим за разнообразными рейтингами, уважаемом, вроде Нюты Федермессер, начала общаться по хамски. Это очень неправильная ее позиция, и вообще министерство здравоохранения по огромному количеству вопросов, связанных именно с общественными настроениями, общественными интересами, вопросов, очень значимых в этом обществе, вел себя довольно снисходительно по отношению к людям.
А.Нарышкин
―
Например?
А.Красовский: Функция министерства здравоохранения федерального исключительно политическая и контрольная
А.Красовкий
―
Ну вот НРЗБ, помните прекрасный диалог Вероники Игоревны Скворцовой и Нюты Федермессер, когда она, усмехаясь, с трибуны, она стояла на такой трибуне, как она любит всегда, покрытой бархатом, как будто она НРЗБ на заседаниях «Народной воли», предложила Анне Константиновне Федермессер коррегировать речевую продукцию, когда Анна Константиновна в очередной раз сказала, что не надо врать по поводу статистики, не надо врать по поводу закупок, не надо врать по поводу детской смертности, потому что все статистические отчеты здравоохранения в последнее время – абсолютно чудовищное вранье. Как говорил в свое время тогдашний генеральный директор телеканала НТВ Йордан: «Сплошная лжа».Вот, например, за последние 6 лет у нас, благодаря Веронике Игоревне и ее министерству, или 4 года, продолжительность жизни выросла практически на 10 лет, вот сегодня она… За последние 8 месяцев, такой вообще статистики не существует, помесячной, относительно продолжительности жизни, это тоже ноу-хау нашего министерства здравоохранения, она выросла в очередной раз до 73,5 лет.
А.Нарышкин
―
А в чем дело? Почему?
А.Красовкий
―
Почему статистика врет?
А.Нарышкин
―
Нет, почему это все накапливается, в том числе – реакция Скворцовой на Федермессер?
А.Красовкий
―
Вероника Игоревна, очевидно, управляет процессами, от которых она сама устала. Вернее так, она, очевидно, не управляет процессами, от которых она сама устала. Вообще все здравоохранение в нашей стране поделено между не огромным количеством, так сказать, промышленно-финансовых кланов.
А.Нарышкин
―
Если кто лекарства выпускает…
А.Красовкий
―
Кто, скорее, выпускает и продает лекарства. Условно говоря, значимость Вероники Игоревны относительно российского здравоохранения, поверьте мне, относительно меньше, чем, например, конкуренция между каким-нибудь НРЗБ и «Фармстандарт».
А.Нарышкин
―
Вероника Игоревна – лоббист только интересов…
А.Красовкий
―
Она, конечно же, лоббист чьих-то интересов, но это не имеет значения, потому что, когда речь идет о НРЗБ или «Фармстандарте», то интересы находятся на совершенно другом уровне. И лоббисты работают уже на уровне президента. Если вы посмотрите, как выглядят и называются владельцы этих компаний, один из них руководит большим промышленным движением, и оба… Там Чемизов и НРЗБ, «Деловая Россия», это «Р-фарм», вы посмотрите, с какой периодичностью они сидят вместе на какой-нибудь панели с Владимиром Владимировичем Путиным. Я имею в виду не ту панель, о которой подумали вы, а о конференциях. Вот.
А.Нарышкин
―
Так получается…
А.Красовкий
―
Получается, что Вероника Игоревна не имеет к этому никакого отношения. Я, собственно, с чего начал.
А.Нарышкин
―
Не за что критиковать.
А.Красовкий
―
Конечно же, есть за что. Вообще говоря, функции министерства, они политические, они не народно-хозяйственные. Вот Владимир Владимирович Путин как сказал недавно? «А давайте мы…» Слева от него сидел Сергей Владиленович Кириенко. «А давайте мы сделаем из нашего Минздрава корпорацию». И на самом деле… Потому что чего скрывать. Конечно же, есть корпоративные задачи и корпоративные интересы. А есть политическая функция. То есть, у министерства должна сохраняться политическая функция. И функция контроля за такого рода потоком. Есть министерство топлива и энергетики в России. Очевидно, что министр топлива и энергетики значительно менее значимый человек, чем Игорь Иванович Сечин, который юридически находится у него под контролем и в подчинении. И Алексей Борисович Миллер. Здесь ровно та же история. Министерство здравоохранения просто прососало свою политическую функцию. Политическая функция Вероники Игоревны Скворцовой – быть такой старшей медсестрой. Доброй, домохозяйкой, веселой, радушной, обнимающей горюющий народ, плачущей вместе с матерями, теряющими детей, и так далее. Бесконечно стоящая на стороне этого самого обиженного, горемычного, трудолюбивого русского народа.Она всегда против этого русского народа, в этом ее проблема, она против русского народа. И она публично против русского народа. Ее задача заключалась и заключается по-прежнему в том, чтобы публично быть на стороне этого русского народа. А не быть на стороне, так сказать, жуликов, воров и огромных корпоративных лоббистов.
А.Нарышкин
―
Ну, вот смотрите, мне кажется, вы в таких высоких материях рассуждаете. Если мыслить с точки зрения обывателей, которые приходят в поликлиники, очереди, обваливающиеся потолки…
А.Красовкий
―
Вот так и думает, на самом деле, обыватель. Он смотрит на нее, смотрит, как она общается с народом. А она никак не общается с народом. Она в очередной раз, специально в подстроенной ситуации, в какой-то зарубежной поездке «Ношпой» излечила аппендицит у человека, летящего в Индию, или куда там она обычно летела, на глазах у 28 журналистов государственных федеральных агентств.
А.Нарышкин
―
В клиниках, например, это же не конкретно ее проблемы, это отсутствие денег в принципе.
А.Красовкий
―
Это не ее проблема, это просто распределение средств бюджета в поликлиники находится в ведении регионов и муниципалитетов. Соответственно, это проблемы губернаторов и мэров, а не проблемы Вероники Игоревны Скворцовой. Еще раз говорю. То есть, у Вероники Игоревны настолько мало реальных рычагов управления, что ее задача политическая, ее задача – приехать в поликлинику с обваливающими потолками и обнять печалящихся по этому поводу пенсионеров. А Вероника Игоревна вместо этого фотографируется в костюме «Шанель» на трибуне ООН.
А.Нарышкин
―
Я не знаю, костюмы «Шанель» или…
А.Красовкий
―
Как же не знаете, вы можете посмотреть последнюю встречу НРЗБ, у них сейчас вместо депутатских значков, как у Валентины Ивановны Матвиенко… Не брошь, а прямо логотип «Шанель», на костюме. Они уже даже не срезают это. Вот здесь должен висеть значок России…
А.Нарышкин
―
Может, на рынке купили.
А.Красовкий
―
На рынке, Черкизон. А ей говорят: «Валентина Ивановна, Черкизон закрылся, не надо туда ехать, там теперь спортивная школа». Она говорит: «Нет, поедем на Черкизон, я там всегда покупала, там отлично».
А.Нарышкин
―
Ну, министр здравоохранения, даже абстрагируясь от Скворцовой, которая приходит и условно сопереживает, сочувствует простым пациентам… Это то же самое, что Владимир Путин, который приезжал в каждую бедную деревню, где как раз бедность НРЗБ.
А.Красовкий
―
Тебе нечем заняться вообще в принципе, а министру здравоохранения нечем заняться. В этом и заключается политическая функция. Функция министерства здравоохранения федерального исключительно политическая и контрольная, никаких других функций у него нет. Как правило, все закупки по ОМС идут через региональные бюджеты. Более того, по нескольким федеральным программам, у нас есть так называемые федеральные программы, программа «ВИЧ/СПИД», которая финансируется напрямую из федерального бюджета, не через региональный бюджет, все равно уходит в регионы, и регион объявляет тендеры и, так сказать, закупки. Министерство здравоохранения выполняет контролирующую функцию. Например: «А давайте мы внутри нашего федерального министерства посмотрим, что закупают в регионы, и дадим наши рекомендации». Вот чем занимается министерство здравоохранения, и этим занимаются комиссии, возглавляемые их так называемыми внештатными главными специалистами.
А.Нарышкин
―
Получается, насколько я понимаю, если Скворцову сейчас уберут, туда придет какой-то менеджер… Хуже сделает.
А.Красовский: Невиновный у нас только сотрудник Росгвардии. Невиновный у нас только сотрудник ФСБ
А.Красовкий
―
Да, придет какой-то менеджер. А почему хуже? Вернее так, он может быть хуже, может быть лучше. Еще раз говорю. Если министерство сохранит свою политическую функцию и не превратится в корпорацию…
А.Нарышкин
―
НРЗБ.
А.Красовкий
―
Подождите, дайте… Слушайте, это организация, в которой работает в общей сложности в российском здравоохранении несколько миллионов человек. И там трудно сделать корпорацию, это не делается за один год, за полгода, это у нас продолжительность жизни может с 62 до 73 лет за полгода подрасти, поскольку ты купил новый принтер, и он начал печатать бессмысленные цифры, которые ты можешь отправить в администрацию президента. Но превратить такую сложную историю как Почта России или российское здравоохранение в корпорацию нельзя за полгода. То есть, менеджерам потребуется лет десять, как потребовалось Кириенко, чтобы НРЗБ превратить в Росатом.
А.Нарышкин
―
Перерыв мы сейчас сделаем, у нас в гостях сегодня Антон Красовский.РЕКЛАМА
А.Нарышкин
―
Журналист Антон Красовский сегодня в эфире «Эха Москвы», у нас идет трансляция на Ютубе, дополнения какие-то…
А.Красовкий
―
Причем у меня нет, все время меня обвиняют, в частности, сотрудники Минздрава в том, что мы такие враги с Минздравом. Во-первых, мы не враги, а оппоненты. У меня вообще от большинства людей с правого и левого фланга нет такого представления, что любой человек, с которым ты не согласен, является твоим врагом. Я действительно по огромному количеству вопросов не согласен с действующим руководством министерства здравоохранения, но, во-первых, я точно знаю, что там есть люди хуже, чем Вероника Игоревна, и лучше, чем Вероника Игоревна, в руководстве этого министерства. А, с другой стороны, еще раз говорю. Наши оппоненты не являются нашими врагами, то есть, я не согласен с ними, так сказать, по вопросам борьбы с наркопотреблением, по вопросам борьбы с ВИЧ-инфекцией, те вопросы, в которых я более-менее как-то понимаю. Наверняка там огромное количество онкологов не согласны в вопросах реорганизации онкологической отрасли в России, протоколов, закупок и так далее. Паллиатив, как мы знаем, вообще уже выведен из министерства здравоохранения на федеральную программу и отдан Анне Константиновне Федермессер, это надведомственная, практически, комиссия.У меня лично к Веронике Игоревне довольно как бы симпатичное отношение. Она – симпатичная и несчастная женщина, оказавшаяся в трудных обстоятельствах. В наших… Вам так кажется, что никто не держит, вы же не знаете, держит или не держит, это тоже такая история, когда вам кажется со своей колокольни, что: «Ну а что они там сидят на своих позициях, никто не держит». Вы не знаете, держат или не держат, вы попробуйте уйдите оттуда. А если вы уйдете, вы не думаете, что на вас сразу возбудят четыре уголовных дела?
А.Нарышкин
―
За что? За «Шанель»?
А.Красовкий
―
За все. просто от того, что вы не вовремя уйдете. Это все не так просто делается в системе. И она, конечно, вынуждена была на протяжении многих лет подстраиваться под эту систему, не будучи политической фигурой. Ей очень тяжело в этом смысле, а нужно быть заметной. Понимаете, здравоохранение это как культура. Ты как бы ничего не решаешь, ничего не делаешь, но тебе приходится быть заметным, потому что на тебя все смотрят. Никто же не знает, чем там занимается министр Новак, например. А у нас есть еще какое-нибудь министерство сельского хозяйства. Все уже забыли, что его возглавляет сын Патрушева, потому что никто не помнит, какой Патрушев, никто этим не интересуется в принципе.А министерство здравоохранения и министерство культуры всегда на виду. Человек, который из возглавляет, должен быть с народом. И это вот их главная задача, этих людей, не превращаться… Не думать, что они какие-то менеджеры, а понимать, что они за русский народ.
А.Нарышкин
―
Это вопрос амбиций?
А.Красовкий
―
Это не вопрос амбиций, это вопрос твоего позиционирования.
А.Нарышкин
―
Слушайте, тот же самый Владимир Мединский, мне кажется, при любом удобном случае рад выйти в паблик…
А.Красовкий
―
Конечно, и Вероника Игоревна рада выйти в паблик. Но это вот история позднего путинизма, сформулированная Сурковым. Это вот такие люди… Эта система считает, что именно такие люди в условиях позднего путинизма, они пригодны. В реальности они абсолютно непригодны, как Дмитрий Олегович Рогозин. То есть, с таким же успехом человек мог бы возглавить свалку в Шиесе. Но, к сожалению, это слишком ответственный пост для того, чтобы его доверить. Поэтому приходится возглавлять Роскосмос. Ну, то есть…
А.Нарышкин
―
Подождите, за Рогозина хочу заступиться. Если Рогозин перемещается с одной должности на другую, мы помним, что НРЗБ вдохновителем России при НАТО. Значит, он востребованный…
А.Красовкий
―
Так и Вероника Игоревна, если окажется… Вернее, если подаст в отставку с позиции министра здравоохранения, она тоже никуда не денется, поверьте мне, она сохранится внутри этой системы вполне. Зампредом Совфеда, например.
А.Нарышкин
―
К другим темам перейдем, новые фигуранты в «московском деле», сегодня арестовали троих человек. Какая цель глобальная у следствия и политического блока?
А.Красовкий
―
Смотрите, я долго размышлял по этому поводу. НРЗБ личная трагедия, потому что я в этом не замешан ни с одной, ни с другой стороны. Но я на это смотрю буквально со слезами, потому что ничего более разрушительного для нынешней России, чем то, что они учинили с этими делами по этим протестам я, честно говоря, не видел. Ну, то есть, даже дело «6 мая» было не так омерзительно и не так разрушительно по отношению к системе. А проблема заключается в том, что нынешняя государственная система, вот если раньше ее обвиняли в том, что она корпоративная, то есть, управляется не как государство, горизонтальными связями и принципами, а как корпорация, связями вертикальными, сверху вниз, интересами исключительно «начальник-подчиненный» и баблом. То сейчас, в позднем путинизме, обращаясь к НРЗБ, она превратилась в такой огромный семейный бизнес. То есть, когда уже нет истории про то… Вот есть корпорация, есть папа, а у папы есть три сына. А под этими сыновьями куча заводов, фабрики, какие-то женщины вьетнамские шьют джинсы, кто-то там еще упаковывает какие-то соки тетрапаком и так далее. И все это миллионы людей, которые управляются тремя сыновьями. У «папы» нет к общим сыновьям вопросов больше про лояльность. И так понятно, что они лояльны, они никуда не денутся.Поверьте мне, между Владимиром Владимировичем Путиным, Дмитрием Анатольевичем Медведевым, Игорем Ивановичем Сечиным нет вопросов «не хочешь ли ты меня предать?». Это невозможно предать, счет в банке один. Его нельзя предать.
А.Нарышкин
―
Вы видели этот счет в банке?
А.Красовкий
―
Не видел я, но это точно, называется он «Центральный Банк Российской Федерации», каких-то других счетов там нет. Вот. Но все уже внутри, так сказать, этих кланов, старший сын, средний, дурачок, есть уже какие-то интересы, истории про лояльность, группы, дворы и так далее. Как всегда бывает при позднем умирающем короле. В данном случае король никуда не умирает, а просто ездит в Саудовскую Аравию, ему абсолютно на все наплевать. И когда мы говорим про «московское дело», это же история не про следствие, а то, что какие-то одни силовики… Я бы хотел сказать, что это какие-то башни Кремля друг с другом спорят. Нет. Это одни силовики против других силовиков, конечно же. Это одни силовики сначала сказали: «А давайте мы не будем мочить всех поголовно». И решили не мочить, пока те силовики были в отпуске.
А.Нарышкин
―
Выбор как в случае с Устиновым, даем условно или даем…
А.Красовкий
―
Конечно. Сейчас, как вы видите, выбор… Невиновный у нас только сотрудник Росгвардии. Невиновный у нас только сотрудник ФСБ.
А.Нарышкин
―
Кстати, в понедельник был на обжаловании приговора Константину Котову, которого судят по НРЗБ статье, ему подтвердили эти четыре года. Это довольно было грустное зрелище, потому что там 12 адвокатов было, и дело даже не в количество… Адвокаты, которые с именем.
А.Красовкий
―
Это же помните, Сергей Шаргунов внес эту поправку в Государственную думу, она прошла, что сначала надо административку дать, а уже потом получить уголовку. Вот, собственно говоря, к чему она привела. Тогда предупреждали, собственно…
А.Нарышкин
―
Шаргунов тогда не был.
А.Красовкий
―
Конечно, дадено не было, а вот эта поправка…
А.Нарышкин
―
Нет, он про экстремизм говорил.
А.Красовкий
―
Да, она же та же самая, там тоже административка-уголовка, она к этому и приводит, что на самом деле… Это хуже чем то, что было. То есть, ничего улучшающего законодательство и отношения между государством и человеком, нет. Когда вы видите новый закон, который принимает Государственная дума и Совет федерации, любая инициатива, это всегда ухудшение жизни русского человека. Никакого улучшения нет, кем бы эта инициатива, как бы условно не преподносилась, потому что в любом случае эта инициатива идет из администрации президента, а в администрацию президента она идет из контрольно-правового управления.
А.Нарышкин
―
пытаюсь в голове покопаться, мне кажется, что иногда все-таки бывает что-то такое. Некоторое время назад принимали закон о защите животных.
А.Красовкий
―
Защитили?
А.Нарышкин
―
Не знаю, насколько защитили, а закон приняли.
А.Красовкий
―
Я не вижу, чтобы животным стало лучше.
А.Нарышкин
―
Антон, согласитесь…
А.Красовкий
―
Давайте вернемся к «московскому делу».
А.Нарышкин
―
Подождите, согласитесь, есть у нас с вами, у человека свойство весь негатив собирать. Я не пытаюсь как-то обелить деятельность Госдумы, они без меня справятся.
А.Красовкий
―
Нет никакого у человека свойства собирать негатив. У человека есть разные свойства…
А.Нарышкин
―
Говорить про «московское дело», про Скворцову – это мой выбор, вы это поддерживаете. Но мы не можем говорить о цветочках, о том, как у нас собирают урожай с полей, потому что это никому не интересно. Это не нужно.
А.Красовкий
―
НРЗБ про цветочки.
А.Нарышкин
―
В третьей части программы.
А.Красовкий
―
И про урожай с полей ничего не понимаю. Но, возвращаясь к «московскому делу» конкретно, к Котову, которому подтвердили четыре года. И вообще ко всем переговорам, которые сейчас есть, не только по Московскому делу. Вот, например, президиум Верховного суда отменил решение о возврате дела Кирилла Серебренникова в прокуратуру. Соответственно, дело снова отправляется в суд. То есть, все отправляется на нулевую точку. Все… Дали Кириллу Семеновичу тогда три месяца для того, чтобы уехать, и все говорили: «Кирилл, собирай вещи и уезжай, нечего тут делать, не надо сидеть и ждать». Вот, дождался.
А.Нарышкин
―
Вы бы поехали на месте Серебренникова?
А.Красовкий
―
Вообще без вопросов. Не просто поехал бы. Алексей, если бы я просидел под домашним арестом столько, сколько просидел Кирилл, в ровно тот день, когда мне бы вернули загранпаспорт, вообще любой паспорт, по которому я бы мог свалить, я бы это сделал в течение суток. Вот как Иосиф Бродский, высланный из страны. У меня не было бы никаких сомнений. Более того, я не просто бы это сделал, я бы еще публично выступил НРЗБ, как я обычно это делаю. Здесь нет никаких сомнений. Я бы поступил именно так. Это все время такая бесконечная надежда, что все обойдется. Нет, не обойдется, ни у кого не обойдется. И я уверен, что и у меня в конечном итоге не обойдется. У меня нет вообще больше…
А.Нарышкин
―
Получается, то ли вы менее принципиальный, чем Серебренников, или вы считаете Серебренникова очень наивным человеком, который хочет доказать свою невиновность.
А.Красовкий
―
Во-первых, я, конечно, менее принципиальный, чем Кирилл Семенович, во-вторых, НРЗБ что терять сейчас. У меня нет никаких государственных обязательств, не было никаких государственных обязательств, у меня нет никаких государственных денег, кроме, разве что, контракта с RT и программы НРЗБ. Но если бы у меня была история про аресты, суды бесконечные, ФСИН, наручники, браслеты, прикрепляемые к ногам на протяжении полутора лет или там двух лет, сколько Кирилл сидел. Я бы вообще нет, я бы настолько…
А.Нарышкин
―
Вы бы уехали и при каждом удобном случае говорили: «А, это тот Антон Красовский, который свалил из-под домашнего ареста, значит, правильно мы его судили».
А.Красовкий
―
Да мне плевать, что про меня здесь говорили. В случае Кирилла это абсолютно понятная ситуация, самый востребованный сейчас восточноевропейский режиссер на планете. Это человек, у которого был бы контракт до 2028 года НРЗБ, как у пианиста Трофимова. Идите, попробуйте этих людей поймать по миру. Вот такая же история с Кириллом. Это абсолютно понятно, почему Кирилл остался – вот это мне непонятно. И, так сказать, вот эта вся история про то, что я не могу бросить свой коллектив, «Гоголь-центр» и так далее, это все, конечно, очень мило. Но то, что вы видите сейчас на самом деле, все вернулось на ту же самую точку. Это говорит только о том, что не надо, пожалуйста, надеяться. Не будет ничего лучше. Никогда не будет так… Вот я в прошлой программе говорил: «Может быть, победят силовики, которые не такие звери». Нет, не победят, здесь нет никакой надежды. Посмотрите на историю судов после 75-го года в России, чем это все закончилось. Не будет другого, будет такое же.
А.Нарышкин
―
Перерыв мы сейчас сделаем небольшой, у нас сегодня в студии Антон Красовский.НОВОСТИ
.
А. Нарышкин
―
Наш эфир продолжается. Вы слушаете «Эхо Москвы», смотрите телеканал «RTVi» и трансляцию на Ютюб-канале «Эхо Москвы». Я Алексей Нарышкин. И Антон Красовский, журналист и директор фонда «СПИД.Центр», сегодня мой гость. Про «московское дело» давайте поговорим.
А. Красовский
―
Ну вот я, собственно говоря, что хотел сказать про «московское дело» и вообще про всю систему. Почему система сама себя уничтожит таким образом? Здесь нет у меня уже абсолютно никаких сомнений. То есть ее не спасти.
А.Красовский: Инерция режима огромная. Но закончится все это очень печально, как это уже заканчивалось
А. Нарышкин
―
Нет, подождите, Антон, вы сейчас, как многие прогнозисты уважаемые, которые выступают на «Эхе» не первый год и говорят о том, что всё, система прогнила насквозь, этот режим скоро падет. Ну только в это не залезайте.
А. Красовский
―
Во-первых, я не говорю о том, что он скоро падет.
А. Нарышкин
―
Не скоро, хорошо.
А. Красовский
―
Инерция режима огромная. Но закончится все это очень печально, как это уже заканчивалось. Как только в стране уничтожаются уже выданные свободы, как только принципы этих свобод растаптываются… Вернее так. Как там Песков-то говорил? Раскатываются печенью об асфальт? Как только попытка создать свободный или более-менее независимый суд подменяется абсолютно марионеточным полицейским судилищем…Такого, кстати, не было даже в годы вот всех этих казней и народовольческих судов, знаменитого «процесса пятидесяти», по которому был оправдан, по-моему, один человек. Это я про 19-й век все говорю. Даже тогда всегда были состязательные суды после реформы 62-го – 65-го годов. И всегда была возможность каким-то образом хотя бы донести свою точку зрения. И суд был независим от административной системы. Сейчас это не так.
В любом случае, государственная система, которая неспособна создать независимые от администрирования поддерживающие эту государственную систему механизмы, как только государственная система начинает относиться к стране, в которой она неизвестными чудесами управляет, как к своему семейному бизнесу, а не как к государству, где все равны и равны перед законом, и равны друг перед другом. Поскольку это не так… А скорости увеличиваются, то есть сейчас скорости не 19-го века.
И вы видите разницу между «делом 6-го мая» и «московским делом», а прошло всего 7 лет. Как по-другому, во-первых, распространяется информация, а, во-вторых, как по-другому общество начинает к этому относиться. Тогда, в общем, всем было наплевать. Только слушателям «Эха Москвы», может быть, нет. А сейчас там целые корпорации артистические, писательские…
А. Нарышкин
―
Адвокатские, кстати.
А. Красовский
―
Ну, тоже, кстати, нет. Никакой корпорации не существует. Я все время про это говорю. Какие-то адвокаты там что-то делают. Ну, это их задача, это их бизнес.Нет, я имею в виду людей, который раньше всегда говорили: «Мы далеки от политики. Мы не про это». А теперь это самый главный хайп. То есть быть против этого государства – это сейчас самый главный хайп. То есть ты не можешь уже быть модным, если ты за государство, понимаете. То есть еще 7 лет назад можно было быть модным, будучи доверенным лицом Путина. А 2 года можно еще было говорить: «Ой, я – вне политики», и быть модным.
Сейчас нельзя говорить, что ты – вне политики и быть модным. Если ты вне политики, ты – лох. И вот это важно понимать в администрации Президента. Админка это не понимает. Она вообще это не улавливает, потому что, на самом деле, это тоже как бы огромное сборище пожилых людей. И они не понимают, что они уже ничего не могут сделать для того, чтобы хоть как-то понравиться людям младше 40. Это невозможно. Невозможно. Причем независимо от того, кто эти люди.
А.Красовский: Быть против этого государства – это сейчас самый главный хайп
Вы думаете, что вот эти росгвардейцы, которые бьют дубинками мальчиков и девочек на московским площадях, им это очень нравится? Ну, может быть, кому-то и нравится. А в реальности, на самом деле – нет. Вы думаете, они сейчас сидят на кухне, а все над ними ржут, что в них бутылкой кинули…
А. Нарышкин
―
Я думаю, не все ржут над ними. Слушайте, вы думаете, во Владивостоке, где вот скоро будут уже просыпаться утром, кто-то думает о кинутой бутылке в Москве?
А. Красовский
―
Вы знаете, да, думают.
А. Нарышкин
―
Но мы это не можем померить, в любом случае.
А. Красовский
―
Во Владивостоке как раз все время про это думают. Там другой край. Там все время голосуют за ЛДПР. Там вообще против этих. Нет-нет, не надо про Владивосток. Надо вот про Омск, Екатеринбург, про Челябу. Вот это.
А. Нарышкин
―
Не, я не про то, что невежды и неосведомленные. Просто, есть какие-то, я думаю, другие интересы.
А. Красовский
―
Я вам говорю, они все время думают про это. Они как раз все время думают. Именно поэтому у них в свое время, если вы не помните, когда у них начались протесты против отмены правого руля, их местный ОМОН просто отказался разгонять. Им привозили прям самолетами чужой ОМОН, потому что местные менты просто сказали: «Нет, чуваки. Нет, мы так не будем». Вы можете посмотреть, как там всегда Дальний Восток голосует. Поэтому мы имеем там тех губернаторов, которых имеем. Поэтому мы имели во Владивостоке второй тур с Кожемяко. И поэтому мы имеем сейчас ЛДПР-шного губернатора в Хабаре.
А. Нарышкин
―
Неудачный пример. Хорошо, Сибирь. Даже Московская область.
А. Красовский
―
Нет, не Московская область.
А. Нарышкин
―
Слушайте, у нас есть результаты опроса, по-моему, ВЦИОМа. На прошлой неделе замерил интерес аудитории к «московскому делу». И выяснилось, что 40% считают приговоры несправедливыми.
А. Красовский
―
Пожалуйста.
А. Нарышкин
―
Но это не значит, что все переживают.
А. Красовский
―
Нет, вообще никто не переживает.
А. Нарышкин
―
Вот.
А. Красовский
―
Никто вообще не переживает. И никто вообще про это не знает. Я не про это говорю. Я говорю о том, что в аудитории 20-40, которая является движущей силой вообще любого развития любой страны… Я же сказал, что ты не будешь модный для людей до 40. Это не значит, что тебя бабка перестанет поддерживать или пенсионерка твоя. Пенсионерка-то умирает. И вы не верьте Скворцовой, она же не 74 года живет. Нет, 63 по-прежнему. Она не стала дольше жить. Не верьте.Но дело даже не в этом. Дело в том, что в какой-то момент скажут: «Ну правильно их там мочат. Правильно». А потом, потому что менты будут заниматься только какими-нибудь посадками или обысками у Навального, у них убьют какого-то очередного ребенка у гаражей, потому что менты вообще этим не занимаются.
А. Нарышкин
―
Ну, кстати, вот.
А. Красовский
―
И у вас будут народные волнения. И все вот эти 30-40-50-летние мужики колхозники, работяги, они выйдут на эти митинги к этим гаражам. И никого там не задержат, потому что они точно знают, что вот это их электорат и это и есть народные волнения. И так будет везде. Вот это важно понимать. Система разрушает себя не одномоментно. Система разрушает себя последовательно.Система разрушает себя в тот момент, когда абсолютно все ключевые позиции и под ключевыми позициями все другие ключевые позиции, то есть буквально все, на самом деле, управляющие позиции заняты людьми не профессиональными, а лояльными, то есть когда людей набирают по принципу верности, а не по принципу таланта.
А.Красовский: Ты не можешь уже быть модным, если ты за государство
А набирать по принципу таланта тоже некого, потому что все уехали или никто не хочет с ними работать. Вот то, что сейчас, на самом деле, они увидят. Вернее, сейчас они не увидят, а будет в 24-м году, в лучшем случае. Но вот если б сейчас попросили стать кого-то из нормальных людей доверенными лицами, скажем, Путина, если б выборы были завтра, вы как думаете, кто бы там оказался бы?
А. Нарышкин
―
А что такое «нормальные люди», подождите?
А. Красовский
―
Это те люди, как они пишут в своих отчетах за 238 миллионов рублей, как мы теперь видим, «ломы», как они пишут, на рекрутирование которых какой-нибудь там фонд бывшего руководителя какого-нибудь отдела в администрации Президента берет 60 миллионов.
А. Нарышкин
―
Это вы про переписку Костина?
А. Красовский
―
Ну, я как бы про переписку Костина.
А. Нарышкин
―
Как бы.
А. Красовский
―
Но поверьте, таких фондов, как у Костина, еще 20. То есть не то что бы Костин какой-то в этом смысле на эксклюзиве.
А. Нарышкин
―
Чулпан Хаматова была доверенным лицом.
А. Красовский
―
Когда?
А. Нарышкин
―
Ну, была.
А. Красовский
―
Когда?
А. Нарышкин: В 2012
―
м году.
А. Красовский
―
Вот и больше ее там не будет. И останется там только Тимати, останется там только Лепс и еще, если, дай бог, доживет, а он конечно доживет и еще всех переживет, Василий Лановой, Герой Социалистического Труда Российской Федерации.
А. Нарышкин
―
Подождите, Чулпан, по-моему, не раз объясняла…
А. Красовский
―
Что она это сделала тогда и больше не будет никогда, простите, пожалуйста. И более того, если вы посмотрите сейчас…
А. Нарышкин
―
Но если ты преследуешь какую-то цель, в том числе благую цель, наверное, можно в это дело залезть.
А. Красовский
―
Всё, уже нет никаких благих целей.
А. Нарышкин
―
Ну как, все благие цели выполнены?
А. Красовский
―
Нет, никакая цель больше не оправдывает средства. Ты не можешь быть доверенным лицом и брать детишек с паллиативом…
А.Красовский: Система разрушает себя не одномоментно. Система разрушает себя последовательно
А. Нарышкин
―
Ну подождите, ну Нюта Федермессер – это та же самая история.
А. Красовский
―
Нет, Нюта Федермессер не является доверенным лицом.
А. Нарышкин
―
А зачем она в Общероссийский народный фронт вступала?
А. Красовский
―
Ну, это как бы другая история.
А. Нарышкин
―
И она тоже говорила, что это больше возможностей.
А. Красовский
―
Послушайте, давайте так, когда будет предъява по поводу, скажем, выборов, мы посмотрим, от какого фронта Анна Константиновна куда пойдет. Анна Константиновна уже сходила сейчас на выборы в Московскую городскую думу. Мы помним, чем это закончилось. Анна Константиновна не выдержала тех реальных обстоятельств, в которые ее погрузила вот эта связь. Думаю, что дубля 2 Анна Константиновна в своей жизни уже не допустит. И так будет с любым реально уважаемым в обществе человеком, которого они захотят рекрутировать. Поэтому они понимают, что ничего такого не будет.
А. Нарышкин
―
Сказали вы про то, что к Навальному и Фонду борьбы с коррупцией приходят с обысками. Как раз в суде по Константину Котову, по его жалобе, одна из адвокатов (по-моему, Мария Эйсмонт) говорила, что «вместо того, чтобы заниматься надзором за человеком, который убил девочку в Саратове, вы бегаете за Котовым и ловите его по разным акциям». Я у вас про смертную казнь хочу спросить. Почему все так всполошились?
А. Красовский
―
Я, кстати, хочу сказать, что в некотором смысле это, конечно, спекуляционное заявление. Но правда остается правдой. Посмотрите, какое количество следователей работает по делу Фонда борьбы с коррупцией.
А. Нарышкин
―
Сложно поспорить.
А. Красовский
―
Вот и всё. Просто положите руку на сердце и скажите, вы правда хотите, чтобы лучшие следователи… Ну, если есть лучшие следователи в нашей стране. Вы правда хотите, чтобы столько следователей занималось не поиском убийц по нераскрытым делам, а поиском 50 тысяч рублей, которые якобы перевел какой-то испанский гражданин на какой-то счет Фонда борьбы с коррупцией?
А. Нарышкин
―
А вы думаете, это подстава?
А. Красовский
―
Я ничего по этому поводу не думаю. Более того, я даже думаю, что, может, не подстава. Ну и перевел 50 тысяч испанский гражданин со своей испанской карты на эквайринг Фонда борьбы с коррупцией. И что?
А. Нарышкин
―
Полторы минуты у нас. Почему так смертная казнь всех завела?
А. Красовский
―
Я не знаю, почему она завела. Потому что в очередной раз люди хотят поспекулировать по этому поводу. Честно говоря, существует много людей с ослабленными психическими и интеллектуальными свойствами вроде вечерних мудозвонов. Они все время кричат: «Казнь, казнь. Давайте кого-нибудь казним». К ним обычно прилагаются какие-нибудь главные врачи московских больниц, которые должны людей лечить, а они казнить их хотят. Потом они педерастов с каннибалами мешают. Ну, это, видимо, их ближайшее окружение. Это я могу понять – какие-то такие профессиональные травмы.Но у меня в данном случае к этим людям нет никаких вопросов. У меня есть вопросы… Вот, например, есть Евгений Примаков – внук другого Евгений Примакова и депутат Государственной Думы. Он тоже тут же написал: «Надо вернуть смертную казнь». Евгений, вы тут за день до этого, рассказывали в интервью радио «Комсомольская правда» о том, что нам, в общем, нужно ПАСЕ и нужно состоять в международных организациях, «другого ООН у нас для вас нет».
А. Нарышкин
―
Вы удивляетесь, как это умещается в одном флаконе?
А. Красовский
―
Ну да. Вы либо крестик снимите, либо трусы наденьте. То есть либо – ПАСЕ, либо – смертная казнь. То есть давайте мы даже не будем возвращаться к Зорькину, к решениям Конституционного суда нашей страны 2009-го года и так далее. А просто вы сами для себя определитесь, вы хотите в ПАСЕ, в Цюрих? Где он там ПАСЕ этот находится? Хотите за границу? Или только в Иран?
А. Нарышкин
―
Время вышло. Спасибо огромное! Антон Красовский, журналист и директор фонда «СПИД.Центр», был сегодня в нашем эфире.