Алексей Венедиктов - Особое мнение - 2019-08-14
А.Нарышкин
―
Здравствуйте. В эфире телеканала RTVi и радиостанции «Эхо Москвы» программа «Особое мнение», меня зовут Алексей Нарышкин, и сегодня в гостях у нас Алексей Венедиктов, главный редактор «Эха Москвы». Алексей Алексеевич, вас застукали сегодня на Новом Арбате с Дмитрием Песковым. Дайте, пожалуйста, комментарий – потому что обсуждают.
А.Венедиктов
―
А что тут обсуждать?
А.Нарышкин
―
Ну, какой-то странный антураж - стоите у перехода. Позвали бы хоть в редакцию.
А.Венедиктов
―
Если бы мы хотели скрываться, то уверяю вас, как москвичи, у нас есть места, где нас никто не застукает. Мы встречаемся на том месте, где проезжает за этот час тысяча машин, проходят тысячи людей. Ну и журналист «Дождя» нас сфотографировал – действительно, мы стояли у перехода. Просто в обеденный перерыв Дмитрий едет в книжный магазин, который напротив нас. Мне легче было выскочить и поговорить. Он только что вышел из отпуска, я попросил с ним пересечься, если он поедет в книжный закупать очередные книги. С тем, чтобы обменяться – я ему рассказал, где я был, что видел и что наблюдал и свои оценки, а он мне рассказал про свое. И мы это делаем достаточно часто, особенно после отпуска, когда кто-то из нас вдалеке, а кто-то из нас вблизи.Поэтому да, говорили обо всем - о московских митингах, о протестах, об Украине, о семьях – у нас дети подросли и поступают, есть проблемы у обоих у нас со старшими детьми.
А.Нарышкин
―
Просто разговор двух обычных мужиков?
А.Венедиктов
―
Обычный разговор двух мужиков, которые интересуются политикой, - скажем так. И как обычно, договорились через какое-то время еще встретиться и ответить друг другу на те вопросы, на которые не смогли ответить.
А.Нарышкин
―
О Москве вы ему говорили то, что говорили в больших количествах здесь?
А.Венедиктов
―
Ну да. Обычно я не меняю то, что говорю в открытом режиме и что в закрытом режиме. Но я ему высказал свое мнение. Информацией он обладает, я ему высказал свою позицию по тому, что происходит. И рассказал о своем прогнозе, куда это может развиваться. Он мне, соответственно, высказал свое мнение, которое было публичным, но он еще мотивировал каким-то образом.
А.Нарышкин
―
Развёрнуто?
А.Венедиктов: Ни Кремль, ни мэрия не считают это политическим кризисом. И это ответ, почему Путин не прилетел
А.Венедиктов
―
Да, развернуто. Ну, это спокойный разговор не под камеры и не под запись, чтобы понять, чтобы мы понимали друг друга, что мы имеем в виду.
А.Нарышкин
―
Позиция Венедиктова может через Пескова дойти на самый верх, до Путина? Как это работает обычно?
А.Венедиктов
―
Это работает так, что все позиции людей, которых уважают, они каким-то образом собираются в коробочку, смешиваются, интегрируются.
А.Нарышкин
―
Дайджест?
А.Венедиктов
―
Да, такой дайджест возникает, и может дойти. А может и не дойти - не это цель встречи.
А.Нарышкин
―
Кстати, где Путин? Может быть, у вашего товарища была информация?
А.Венедиктов
―
Честно говоря, я не спросил. Потому что это не имеет никакого значения с точки зрения управления. Но, по-моему, в Сочи.
А.Нарышкин
―
Я не про географическое, а про присутствие Путина как политического лидера.
А.Венедиктов
―
Понял вопрос. Он гораздо более серьезный. Насколько я понимаю, из разговоров моих не сегодняшних, а раньше, - но и сегодня ничего не опровергалось. Я не только с Песковым сегодня встречался. И если бы г-жа Монгайт проехала на 20 минут раньше, она бы еще больше удивилась. Кстати, мы там селфились с кем-то, походили люди.
А.Нарышкин
―
Выигрышная точка.
А.Венедиктов
―
Дело в том, что насколько я понимаю, ни Кремль, ни мэрия не считают это политическим кризисом. И это, собственно, ответ на многие вопросы – почему Путин не бросил все и не прилетел. Почему Собянин каждый день не выступает по каналу «Москва-24» и не предпринимает никаких публичных действий.Потому что ни региональная, ни федеральная власть, насколько я понимаю, не считает эти события политическим кризисом. Являются ли «желтые жилеты» политическим кризисом? Ну, наверное, вначале являлись, но заметим, что выступления «желтых жилетов» не привели ни к смене правительства во Франции, ни к отставке министра внутренних дел, ни к смене президента – ничего. Ну, там были изменения в законах – это правда. Небольшие. Шли навстречу требованиям некоторых «желтых жилетов».
При этом они уже 39 недель выходят, их уже все меньше и меньше, но они выходят все равно. Есть столкновения с полицией, в каких-то городах, в Тулузе, беспорядки действительно. Но история в том, что как политический кризис это не расценивается.
И здесь это не расценивается как политический кризис. Может быть это ошибочная оценка, но она такая. И поэтому, конечно, президент не бросил свои рабочие встречи, свой график, не изменил и не прилетел.
А.Нарышкин
―
Но вы же с этой оценкой не согласны?
А.Венедиктов
―
Да, я с этой оценкой не согласен, но это не политический кризис в том смысле, в котором все говорят. Это на самом деле кризис структурный – не очень уверен, что многие разделяют мою точку зрения, но это управленческий кризис. Это кризис федеральный – имея в виду, что Россия – федерация. И полномочия между городом и столицей должны быть четко разделены.Мы здесь видим, как на определенном этапе федералы вошли в региональную повестку дня и взяли на себя ответственность и умения, которые у них есть, для урегулирования этих событий. Поэтому это серьезная структурная вещь.
Понятно, что одним из поводов этого были токсичные законы по выборам, по избирательному закону о гарантиях избирательных прав граждан, которые очевидно надо менять, и в этом смысле это кризис. Очевидно, что управление городом в какой-то момент было потеряно нынешней командой мэрии, - или передано, или вырвано, - как хотите. Или передано наверх, когда отдельными кейсами, могу сказать отдельными случаями, занимаются вплоть до верхушки администрации президента. Когда нужно заходить и объяснять…
А.Нарышкин
―
Например? Дело о беспорядках?
А.Венедиктов
―
Дело о беспорядках это федеральная история, - нет. Ну, например, кейс с продюсером, режиссером Дмитрием Васильевым смогло быть урегулировано только тогда, когда через московскую власть, которая не могла его урегулировать, но хотела, - пришлось зайти на федеральные структуры. То есть, ну как? - вот отдельный кейс, вот человек.
А.Нарышкин
―
Как с Голуновым – там было то же самое.
А.Венедиктов
―
Да. Но таких кейсов сейчас много. Если не говорить о 212-й, не говорить в принципе о выборах, отдельные случаи - кейс, дело Егора Жукова, - и там можно их назвать 13, кейс неизвестного велосипедиста, кейс человека с ДЦП. Вот это все бьется на конкретные истории и очевидно, что по некоторым нужно включать такие ресурсы, которых не хватает у вполне себе больших федеральных чиновников.
А.Нарышкин
―
А разве это само по себе не является острейшим политическим кризисом – когда ты должен точечно решать каждый вопрос?
А.Венедиктов
―
Дело в том, что это та структура управления, ручная, которая строилась на протяжении 20 лет. Это как раз речь идет о том, что конечно, это кризис, но повторю – он не политический.
А.Нарышкин
―
Получается, нового здесь ничего нет?
А.Венедиктов
―
Да. Просто в тот момент, когда кейсы вдруг посыпались один за другим, когда идут такие столкновения, и мы их видим, и удивляемся «как же так?» А так всегда было. А Голунова как вынимали? Таким же образом - через федеральную власть, в том числе.
А.Венедиктов: Это на самом деле кризис структурный, это управленческий кризис
И это кризис управления, безусловно. Просто это демонстрация кризиса управления. Это так выявило с помощью определенных химикатов, массовых мероприятий, массовых шествий и митингов выявился этот кризис.
Ну, могу сказать - а что храм в Екатеринбурге? Это же Путин должен был вмешаться. А Шиес? Это же глава администрации Вайно, который провел совещание и сказал «заморозить это». А казалось бы – тьфу.
Я уже не говорю о том, что федерация, что у субъектов должны быть определенные полномочия и определенная ответственность. Но нет, у нас верхушка занимается вплоть до мусора, - вот такая история.
А.Нарышкин
―
Делаем небольшой перерыв. Алексей Венедиктов сегодня со своим «особым мнением». Оставайтесь с нами.РЕКЛАМА
А.Нарышкин
―
Наш эфир продолжается. Алексей Венедиктов со своим «особым мнением». Предложение Ильи Яшина по организации новых выборов – как оно вам?
А.Венедиктов
―
Оно декларативно и политически очень хорошее, юридически практически неисполнимо.
А.Нарышкин
―
Но красивое же решение?
А.Венедиктов
―
Красивое. Но оно невозможно.
А.Нарышкин
―
И волки сыты…
А.Венедиктов
―
Ничего подобного. Оно как предложение красиво, а не как решение. Потому что на самом деле выборы будут проводиться по тем же законам, отбираться теми же окружными комиссиями с тем же составом, тем же МГИКом во главе с Валентином Горбуновым, тем же ЦИКом во главе с Эллой Памфиловой. Алло, гараж?
А.Нарышкин
―
А им бы сверху настучали: ребята, если будете так же считать…
А.Венедиктов
―
Нет, почему? На самом деле это красиво как декларация, но недаром практически никто из подвижников Яшина его не поддержал. Во-первых, это юридически, на этой стадии, когда еще не началось голосование, на этой стадии возможно только если президент объявит военное или чрезвычайное положение - тогда выборы откладываются. Вы этого хотите? Думаю, что Илья Валерьевич имел в виду ровно это.
А.Нарышкин
―
Может быть, он просто не знал?
А.Венедиктов
―
Ну да, наверное, не знал. Но когда пришло это письмо, и когда я позвонил Элле Александровне и попросил подготовить ответ, я поговорил с юристами ЦИКа, с известными адвокатами, которые поддерживают протестующих, попросил мне дать комментарий юридическим службам больших корпораций, независимых. И получил один и тот же ответ: на этой стадии либо президент объявляет военное или чрезвычайное положение, либо суд признает само объявление выборов с нарушением, - что, собственно, и было сделано в Барвихе. Но тогда уже шло голосование – они это сделали в момент досрочного голосования, то есть, это был другой этап.Но при этом выборы можно отменить. И я хотел бы напомнить, что на предыдущих выборах, президентских, мэрских, в 2018 году, по предложению нашего штаба МГИК как отменял участками – там, где мы видели нарушения и видели, что невозможно установить результаты волеизъявления – отменял участками. Там просто говорилось: нет, не состоялось. Кому мешают, тому же МГИКу по всем округам отменить? Может быть, к этому надо идти?
Но я вижу, что у протестующих другая тактика, поэтому что обсуждать теоретически?
А.Нарышкин
―
Большое количество в Москве людей, которые немножко разочарованы.
А.Венедиктов
―
Чем?
А.Нарышкин
―
Разочарованы тем, что они оставляли подписи и все это куда-то в трубу улетело.
А.Венедиктов
―
Да.
А.Нарышкин
―
Возникает вопрос, что делать 8 сентября?
А.Венедиктов
―
Каждый политик, каждая политическая сила и политическая партия будет уходить в свою тактику. Я уже говорил, что мне кажется, что наибольший бенефициарий всего этого конфликта на выборах 8 сентября, или в результате выборов 8 сентября будет Коммунистическая партия Российской Федерации. Это первая оппозиционная партия в отсутствии «Яблока», потому что «Яблоко» еще пять лет назад составляло им конкуренцию.И поэтому очевидно, что в случае, если представители власти – а их нет фактически, они самовыдвиженцы, - я имею в виду «Единую Россию», которая идет под маркой самовыдвиженцев. Они могут проигрывать коммунистам – в первую очередь коммунистам. Конечно, 45 округов и надо смотреть отдельно, но они бенефициарии.
А.Нарышкин
―
Есть политические силы, которые уже посмотрели по всем 45 округам - «Умное голосование», которое предлагает Навальный - это хорошая идея?
А.Венедиктов
―
Для кого?
А.Нарышкин
―
Для тех самых разочарованных людей, которые выходят на акции.
А.Венедиктов: Самое страшное это раскол элиты сейчас для Путина и его окружения. Потому что элита имеет ресурсы
А.Венедиктов
―
Не знаю. Например, как в этом «умном голосовании», мне очень интересно, скажем, в 8 округе Навальный и ФБК будут рекомендовать голосовать? За Дарью Беседину, которая поддерживается «Яблоком» или за Вадима Кумина, который поддерживался КПРФ? А как они будут поддерживать г-на Митрохина, если он дойдет до стадии бюллетеня – вроде он дошел - который боролся с Соболь в 43 округе? Или там коммуниста будут поддерживать? Это такая штука…
А.Нарышкин
―
Про Беседину он говорил месяц назад, 14 июля, что она, конечно, спойлер мэрии, спойлер для Жданова.
А.Венедиктов
―
Ну да. Но надо посмотреть, кого они будут поддерживать. Я никак не мог понять, как это будет технологически – наконец, спасибо, что Любовь Соболь объяснила, а Леонид Волков добавил. Значит, после 1 сентября каждый, кто записался на сайте «умное голосование», оставил свои координаты, в своих округах будут получать СМС, за кого голосовать. Кого этот штаб «Умного голосования», - но хватит лицемерить, давайте называть своими именами - штаб Навального будет в каждом округе призывать поддерживать.Вот в 1 округе такого, во 2-м – такого, в 45-м – такого. Вот будет интересно. Помнишь, был «список Лужкова», а теперь будет "список Навального». Будет интересно посмотреть. И тогда это можно будет анализировать.
А.Нарышкин
―
Получаются какие-то странные выборы – это Навальный за тебя решает?
А.Венедиктов
―
Почему? Это же рекомендация.
А.Нарышкин
―
Понятно, не зря же ты регистрировался, ты должен играть в эту историю.
А.Венедиктов
―
У Алексеева в блоге, который стоит на «Эхе», написано, что было 60 тысяч на митинге, и если каждый приведет 10 человек, это 600 тысяч. А это очень много на муниципальных выборах, где явка может составить 20-25%. Но все-таки 20-25%, если честно говорить, это порядка от полутора до двух миллионов. И 600 тысяч разделить на 45 округов - это серьезная добавка.
А.Нарышкин
―
В телеграм-канале у Олега Кашина вспомнился пост Навального от 14-го года, когда были прошлые выборы в Мосгордуму, где Алексей Анатольевич говорил, что надо стоять скорее на моральных позициях, чем на политтехнологических. Потому что после отстранение его товарищей уголовными способами участвовать в выборах, пойти на выборы аморально. А сейчас получается совсем другая история?
А.Венедиктов
―
Ну, люди взрослеют.
А.Нарышкин
―
А это признак взросления?
А.Венедиктов
―
Видимо, да. Теперь он будет как остальные, политтехнологичен. Но если цель победа, то конечно, нужно применять политтехнологии, а не какую-то там мораль.
А.Нарышкин
―
Судьба Навального, его соратников, какой вам видится – в связи с тем, что есть дело на ФБК и в принципе, как будто бы над многими маячит эта история с делом о беспорядках.
А.Венедиктов
―
Маячит. Поначалу это высказанная угроза – я напомню, что 212 статья по массовым беспорядкам – сначала ее никому не предъявили, просто ее повесили над всеми. Сейчас начали предъявлять. Маячит. Если федеральная власть, - потому что 212 статья это федеральная власть, - будет чувствовать в Навальном реальную угрозу своему будущему – посадят. Кого-то это удивит? Меня – нет.
А.Нарышкин
―
Но не сажали же сколько раз.
А.Венедиктов
―
Значит, не была угроза серьезной. С их точки зрения серьёзной.
А.Нарышкин
―
А какую реально Навальный может нести?
А.Венедиктов
―
Не знаю. Навальный, например, может собирать вокруг себя часть недовольной элиты. Вернее, не собирать вокруг себя, - он не лидер недовольной элиты.
А.Нарышкин
―
Элиты?
А.Венедиктов
―
Элиты. Хочу напомнить, что на «Болотной», там, где выступали соратники Навального, его сторонником выступал Алексей Кудрин. Все уже забыли, но было.
А.Нарышкин
―
Давно это было.
А.Венедиктов
―
И, безусловно, что самое страшное это раскол элиты сейчас для Путина и его окружения. Потому что элита имеет ресурсы – силовые, моральные, финансовые, стратегические, связи внутренние и внешние.
А.Нарышкин
―
Но, извините, будучи действующим чиновником, вписаться за Навального – это как подписать себе смертный приговор.
А.Венедиктов
―
В открытую – да. Но люди же присматриваются, прищуриваются. Не все довольны той политикой, которую проводит вот эта часть Путинской элиты, так называемая мобилизационная, которая сейчас перехватила повестку дня - ее называют силовой, а я ее называю мобилизационной. Не все довольны тем, что рулит реально ситуацией в стране группа во главе с Патрушевым, Сечиным, Ковальчуками, и так далее. Не все довольны.Поэтому войти в раскол элиты – собственно, все в России, в предыдущий переворот, 91-й год, предыдущая революция – это был раскол элиты. Но там, конечно, был человек из Политбюро, его звали Борис Ельцин - это правда. Но, тем не менее, такой факт.
А.Нарышкин
―
С Артемием Троицким сегодня мы вспоминали о том, что Путин был назначен 20 лет назад премьер-министром.
А.Венедиктов
―
Да.
А.Нарышкин
―
Я видел много публикаций, может быть, довольно странных «а если бы Ельцин не назначил, в какой бы мы замечательной России жили». Вы в этих рассуждениях где себя ставите?
А.Венедиктов
―
Я пессимист в этом смысле. Поскольку мы видим, что любая революция проходит стадию революционных изменений, затем усиление авторитарной власти, затем приходит контрреволюция через какое-то время, реформация, контрреволюция, которая иногда на себя забирает революционные лозунги и революционные действия. И поэтому после 91-го года было очевидно, что после турбулентных лет, от которых люди устали, нужно было некое новое качество. И это новое качество было найдено Ельциным и его окружением в Путине: русский, военный, молодой, не пьющий, рыночник, государственник – много они в нем чего видели.
А.Венедиктов: Корень всех проблем у нас – это суды
И было совершенно ожидаемо, что должен прийти человек, который прекратит потрясения. А эти 10 лет ельцинские были потрясением – с 1991 по 1999, восемь лет. Поэтому люди устали реально, народ устал от потрясений - ну хоть что-нибудь давайте зафиксируем.
Это было неизбежно. И второе, что хочу сказать - собственно, на мой взгляд, разные Путины за эти 20 лет были. Был наследник Ельцина, был умеренный консерватор во втором сроке, был человек скорее реакционных взглядов в третьем сроке, а сейчас мы видим абсолютно мракобесное окружение Путина, вот эта та самая мобилизационная партия, которая очевидно, - чего не было в третьем сроке, - в четвертом сроке тащит Россию в такой псевдо-Советский Союз. С такими же правилами.
А.Нарышкин
―
Получается, что Путин больше прислушивается к этому мракобесному окружению? Вряд ли оно как-то принципиально поменялось.
А.Венедиктов
―
Думаю, что если говорить о том, к чему он прислушивается – мне трудно сказать, я в этом не эксперт. Но то, что ему в этом скорее комфортнее, чем в первом сроке, что это отвечает, скорее, его видению правил жизни, чем когда он был наследником Ельцина – для меня это очевидно.
А.Нарышкин
―
Делаем перерыв. Напомню, что сегодня в программе главный редактор «Эха» Алексей Венедиктов. Оставайтесь с нами.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
Наш эфир продолжается. Алексей Венедиктов сегодня со своим «особым мнением». Про возможную альтернативу тогда, 20 лет назад, Путину, хотел спросить. А она была?
А.Венедиктов
―
Были истории. Был Бордюжа, - если кто-то помнит эту фамилию. Был Степашин, Аксененко, был генерал Николаев – были.
А.Нарышкин
―
А Немцов был тогда?
А.Венедиктов
―
Нет, не рассматривался. Судя по тому, что оговорит об этом Валентин Юмашев и Анатолий Чубайс – не рассматривался. И Борис Березовский мне рассказывал. Нет, все двигались в сторону военного, человека, который перед хаосом ставит «орднунг». Борис, конечно, воспринимался как хаос.
А.Нарышкин
―
Представляли себе когда-нибудь, что Немцов действительно был бы вместо Путина?
А.Венедиктов
―
Нет. Я не занимаюсь политическими фантазиями.
А.Нарышкин
―
Хорошо. Хочу вернуть вас к московским событиям. Вопрос от Александра Тяжкороба: «Заставят ли ОМОН снять маски и повесить нагрудные номера?»
А.Венедиктов
―
Нет, заставить ничего невозможно. И думаю, что, собственно говоря, как раз после «Болотной», когда я был членом Общественного совета при МВД у Колокольцева – мы – Муратов, я, Ремчуков – рассказывали Колокольцеву о необходимости идентификации. И тогда приказом министра были введены жетоны. Я помню эту первую историю. И потом это распространилось на всю Россию. Муратов в основном с этим работал и продолжает работать – он член Общественного совета при Колокольцеве. Но дело в том, что у «Росгвардии» нет таких обязанностей. Нету.
А.Нарышкин
―
Но должны быть? Так, по-хорошему?
А.Венедиктов
―
По-хорошему – должны. А по плохому?
А.Нарышкин
―
А по-плохому мы видим каждый выходной.
А.Венедиктов
―
Да, каждые выходные. Вот пока идет по-плохому.
А.Нарышкин
―
А тут к кому обращаться?
А.Венедиктов
―
Ну, на это нужен приказ министра. Приказ Золотова, приказ министра. Если юридически – это приказ министра. По полиции – приказ министра, а по «Росгвардии» - Золотова.
А.Нарышкин
―
Мне, как москвичу, которому больно смотреть каждую субботу на то, как людей дубасят и грубо задерживают, - мне как на эту процедуру повлиять? Просто не смотреть и не огорчаться?
А.Венедиктов
―
В авторитарном государстве трудно влиять. Но думаю, что требование идентификации бойцов должно быть громким, публичным и массовым. Значит, надо забрасывать письмами прокуратуру, которая надзирающий орган, надо писать президенту, который гарант Конституции. Надо давить и говорить об этом публично.И я тебе говорю, как член Общественного штаба по наблюдению за выборами, на нас висит вот эта идентификационная вещь – мы все не скрываем лиц. И объяснение, почему люди скрывают – хотя спецслужбы в других странах тоже бывают, - мы это видим в той же Франции. Тем не менее, у них у всех идентификационный номер. Лица скрыты, но номер есть.
И хорошее предложение Пархоменко: если вы уж так боитесь за имя, фамилию и отчество своих детей, - что реально, и угрозы реальны, - давайте так говорить тоже. Ну, меняйте жетоны перед каждым выходом. Начальство будет знать, кто, начальство не будет искать, Поэтому мне кажется, что предложение Пархоменко заслуживает внимания.
А.Нарышкин
―
Вы поддерживаете усилия сетевых активистов по деанонимизации? Найти всех, кто хватал и бил?
А.Венедиктов: Мы сейчас видим, что выборы, которые казались имитационными, сейчас перестают быть имитационными
А.Венедиктов
―
Это должны начальники находить.
А.Нарышкин
―
А если начальники этим не занимаются, а какое-то чувство справедливости у людей есть.
А.Венедиктов
―
В этом смысле конечно поддерживаю.
А.Нарышкин
―
А здесь есть признаки нарушения закона?
А.Венедиктов
―
Не знаю здесь признаков нарушения закона.
А.Нарышкин
―
Потому что не ограничиваются же самим фактом деаномизации - потом начинают поступать угрозы.
А.Венедиктов
―
А вот за угрозы надо наказывать. Это разные истории. Это разные истории – деаномизация и угрозы.
А.Нарышкин
―
Получается, что в очередной раз мы в неравных условиях. Простые граждане и силовики. У них оружие, обмундирование, они дубасят людей. Потом, случись что, скажи им, что не так - они тебя засудят и посадят.
А.Венедиктов
―
Да. Это ваши риски. Потому что государство это аппарат насилия. Потому что нет никаких равных прав у служителей правопорядка и у манифестантов. Нигде. В самых законопослушных странах они все равно служители порядка. И мы видим, как в самых законопослушных странах полицейские то какого-нибудь парнишку застрелят - потому что им показалось, что он потянулся не за тем.
А.Нарышкин
―
Это в США.
А.Венедиктов
―
Во Франции погиб один от руки полицейского – один «желтый жилет», - правда, не в Париже. То есть на самом деле для этого нужны суды. Корень всего, корень всех проблем у нас – это суды. Зависимые сейчас от исполнительной власти, подконтрольные президенту Российской Федерации, которые не могут выносить решения согласно нормальным законам. Обычным, нормальным законам. Мы это видим.Послушайте, - история с Дубновым, - когда его задержали, когда он у нас в эфире в 13.42 из автозака – еще ничего не началось, и ему вменяют, что он в 17.30 что-то там кричал и скандировал. Но у него алиби. И судья, тем не менее, имея все основания для того, чтобы отказать протоколу полицейских – ровно потому, что это был не Дубнов, который сидел в автозаке с 13.42, - выносит абсолютно заведомо неправедное решение. Ну, что тут можно сказать? Вот корень здесь.
А.Нарышкин
―
Но это же тупик. Это же не первый раз у нас, мы уже не в первый раз столкнулись с этим.
А.Венедиктов
―
Ну, тупик.
А.Нарышкин
―
Ну и все, апатия.
А.Венедиктов
―
Где же апатия?
А.Нарышкин
―
Тогда объясните мне – зачем выходить на улицы, если все упирается в суды?
А.Венедиктов
―
Я каждую субботу сижу на работе, я не выхожу. Я работаю.
А.Нарышкин
―
Вы понимаете людей, которые выходят?
А.Венедиктов
―
Абсолютно понимаю и их поддерживаю при этом.
А.Нарышкин
―
Но вы понимаете, что это ни к чему не приведет?
А.Венедиктов
―
Это не так. Хотел бы напомнить, что даже «Болотная», о которую говорят, что протест слили – ничего подобного. Именно после «Болотной» было изменено законодательство, были возвращены выборы губернаторов. И мы сейчас видим, что выборы, которые казались имитационными, сейчас перестают быть имитационными. Потому что на прошлых выборах, в единый день голосования, четыре губернатора прошли на второй тур, и два из них проиграли, - поддержанные властью.В этот раз 16 губернаторов баллотируются. Пока рейтинги показывают, что 8 из них пойдут на второй тур. А выборы губернаторов были возвращены – да, по дурацкой схеме, с муниципальным фильтром, да – но именно после «Болотной».
Регистрация партий – после «Болотной». Муниципальные выборы изменены после «Болотной». То есть, вот это массовое давление заставило власть отступить от части, отдать часть того, что они забрали.
А.Нарышкин
―
Ну, отдала часть, а сколько она забрала? Нам не хватит с вами пальцев рук и ног.
А.Венедиктов
―
Забрала. А что, после этого были массовые митинги? Выходили после 6 мая 2012 года за шесть лет?
А.Нарышкин
―
Ну да, соглашусь.
А.Венедиктов
―
Да, не было. Поэтому я поддерживаю тех людей, понимая еще, что люди выходят за несправедливость. Они не за Мосгордуму выходят. Значительное число молодежи - 40% - были до 30, - был такой опрос у «Ведомостей». Новое поколение, которое не помнит «Болотную», когда им было 14-15 лет. Эти люди выходят не за куском хлеба, не потому, что повысили пенсионный возраст. И я говорю это без всякой иронии – те люди, которые выходят из-за пенсионного возраста и из-за куска хлеба тоже заслуживают уважения.Но это просто новое качество. Новое качество не в 60 тысячах. Новое качество в этих 40%. Пока протест не сильно расширяется – опять же, по тому же опросу, лишь 17% вышедших вышли в первый раз. Не в два раза, а на 17% больше.
Но повторю – это новые требования, которые вызывают новую солидарность. Напомню, что впервые с 1905 года, - а один, более продвинутый историк мне сказал, что с 1911 года – студенты стали солидарными. Хочу сказать, что студенчество никогда - почти никогда - в массовом порядке не проявляло эту солидарность.
И впервые после задержания трех студентов – ну, сначала двух, вот вчера был Костенок, третий, а то были Егор Жуков и Даниил Конон – в их вузах студенты объединяются с профессурой. Это совершенно новая история, совершенно новая сила.
А.Венедиктов: Это не «осмелели», это называется словом «солидарность»
А.Нарышкин
―
Это опасно? Путин же знает историю, подписан на «Дилетант», читает «Дилетант».
А.Венедиктов
―
Это правда тоже. Но насчет «знает» - еще раз повторю – мое знание в том, что власть не считает, что это политический кризис. А с моей точки зрения это имеет все признаки политического кризиса. Не только кризис управления, который власть признает, и он есть. Но и политический кризис, потому что новые социальные группы туда втягиваются.Вот мы, например, знаем, что отец Егора Жукова, Сергей Александрович Жуков, он в отряде космонавт, ион космонавт. Он не летал, но он космонавт. До сих в отряде космонавтов. И в отряде ведется разговор о том, что надо поддержать Сергея Александровича. Представляешь - петиция космонавтов? Новый социальный слой совершенно, например.
Или скажу тебе другое: в конце августа будет ученый совет Высшей школы экономики, и значительная часть поставит первым вопросом поддержку студентов и Егора Жукова. Новый слой, вполне лояльный власти. Космонавты – вполне лояльны к власти. Профессорско-преподавательский состав элитных вузов вполне лояльны к власти.
А.Нарышкин
―
Все осмелели?
А.Венедиктов
―
Это не «осмелели», это называется словом «солидарность». Это солидарность, потому что затронули не их имущественные права, а их природные права. Это так же как с «Болотной» - «справедливость и свобода». Сначала была «справедливость», а после избиения дубинками – «свобода».А поскольку это люди высококвалифицированные и с большим уровнем самоуважения – они этого не могут принять. Даже когда их там не было. Отцы этого не могут принять.
Собственно, говорят о Майдане – это правильно. Потому что я просто напомню, что после того, как 30 ноября 2013 года разогнали студентов – уже все, майдан как бы заканчивался, там было 350 человек, - защищать своих сынов вышли отцы, приехавшие со всей Украины. Такие мужики, 45-летине – семьями выходили. Но это случилось только после силового разгона 30 ноября 2013 года. А дальше – читайте.
А.Нарышкин
―
А солидарность силовиков с народом – мы такого дождемся когда-нибудь7, Когда они возьмут, сбросят с себя все это, и скажут: мы не хотим никого задерживать.
А.Венедиктов
―
У нас сейчас силовики формируются в отдельное военное сословие.
А.Нарышкин
―
Привилегированное?
А.Венедиктов
―
Конечно. Со своими привилегиями. И тут надо пониматься, что их зарплата, их пенсия, их служебное положение объединяет их по совершенно другому принципу, нежели студентов или космонавтов. Поэтому я бы не стал на это делать большую ставку.
А.Нарышкин
―
Мы вынуждены завершать Спасибо огромное. Алексей Венедиктов, главный редактор «Эха Москвы» был со своим «особым мнением». Спасибо.