Виктор Ерофеев - Особое мнение - 2017-10-04
А.Нарышкин
―
Всем здравствуйте! В эфире радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала RTVi программа «Особое мнение», меня зовут Алексей Нарышкин, и писатель Виктор Ерофеев напротив меня только что впорхнул в студию. Спасибо вам за то, что вы, все-таки, пришли. Вас приветствуем.
В.Ерофеев
―
Да, спасибо.
А.Нарышкин
―
И ваше «Особое мнение» в ближайший почти что час. Знаете, что? Нестандартно начну. Скажите, пожалуйста, может быть, за новостями я что-то упускаю, за нашими какими-то традиционными, да? Вечные темы. Вот, есть ли какой-то сюжет в российской действительности, который вас волнует, действительно, вы переживаете?
В.Ерофеев
―
Ой, меня волнует то, что у меня 10 дней назад вышла моя книга новая, которая называется «Розовая мышь».
В.Ерофеев: меня 10 дней назад вышла моя книга новая, которая называется «Розовая мышь»
А.Нарышкин
―
Так, мы с Ерофеевым не сговаривались: это, вот, он сам сейчас придумал. Хорошо.
В.Ерофеев
―
Это главная тема.
А.Нарышкин
―
Поздравляю вас.
В.Ерофеев
―
И, кстати говоря, через час в Доме книги будет ее презентация. Так что вот уж совсем не сговариваясь, ну, просто после «Эха Москвы» побегу туда.
А.Нарышкин
―
Смотрите, сейчас толпы выстроятся, не пройдете туда.
В.Ерофеев
―
Эта книга написана от лица 11-летнщей девочки. И вы знаете, я вам должен сказать, я писал ее, все-таки, не последние месяцы с самого начала, а писал 3 года, и вот там, даже там в 11-летней девочке зарождается протестное движение. Она своего мальчика спрашивает: «Слушай, а если ты был бы невидимкой, что бы ты сделал?» Он говорит: «Я бы сделал беспорядки в Кремле», - говорит ее мальчик.
А.Нарышкин
―
Какой-то экстремизм у вас там.
В.Ерофеев
―
Это где-то год назад, представляете? Вообще просто, вот, разговор, а им 11 лет. А на площади вышли уже 14-летние. Но в головах это... И я совершенно не держал в голове то, что где-то в марте произойдут такие события.
А.Нарышкин
―
Ну, слушайте, вам уже никто не поверит. Все подумают, что вы просто насмотрелись на эти акции протестные и решили написать после этого книгу.
В.Ерофеев
―
Нет, конечно, не поверят. Но я-то сам себе верю, и поэтому я...
А.Нарышкин
―
Я вам тоже верю, ладно.
В.Ерофеев
―
(смеется) Спасибо.
А.Нарышкин
―
Слушайте, вот, про протестное. Ну, самое интересное – это выход книги, понятно. А кроме этого? Какой-то сюжет. Мы про протесты еще поговорим.
В.Ерофеев: Дерибасовская превратилась в какую-то берлинскую красивую праздничную улицу
В.Ерофеев
―
Да. Дело в том, что я просто сейчас объездил как сумасшедший довольно большое количество разных городов. Я был в Благовещенске на «Амурской осени» и оттуда ездил в Китай. На меня огромное впечатление произвело то, что Амур теперь такая река, где 2 города танцуют друг перед другом. Благовещенск танцует перед Хэйхэ (это Черная река так называется)... Кстати говоря, Амур по-китайски это река черного дракона, да? Вот. А Хэйхэ танцует перед Благовещенском. И там 2 мира, 2 кумира и 2 Шапиро, потому что поразительно видно, как наш город повернут назад и головой назад, и смотрит на тот купеческий, милый, симпатичный, хорошо развивающийся (еще об этом Чехов говорил). Там Чуров такой купец, который построил весь этот город, да? Чехов просто сказал: «Они тут развиваются лучше, чем в Европе». И вот так поразвивались. И остановились.А напротив вырос миллионный город с какими-то поразительными устремлениями в будущее. Там всё сделано китайскими руками. Приходишь в магазин – там всё бесплатно.
Мы пошли такой большой компанией ужинать, наелись, напились и каждый заплатил 400 рублей в переводе на китайские деньги. И мы сказали: «Ничего себе. Догоним ли их когда-нибудь? Вот вопрос».
А.Нарышкин
―
В Китай не собираетесь переезжать пока?
В.Ерофеев
―
Не знаю. В Китай не собираюсь, хотя, у меня там вышли уже 4 книжки.
А.Нарышкин
―
В Китае? И как спрос?
В.Ерофеев
―
Ну, вот, 2 книжки считались бестселлерами, «Хороший Сталин» и «Русская красавица». И вот только что они просили (китайцы) снова переиздать «Сталина» и даже деньги какие-то платят в таких, каких-то серьезных валютах. Нет, это поразительное.А второе впечатление – я только что из Одессы вернулся. И это, конечно, абсолютно... Там был международный литературный фестиваль, и это такое солнечное настроение. Мы выходили там в море и вообще всё было хорошо, и я подумал, что а догоним ли и этих? Потому что эти потихоньку, но верно идут в какую-то другую сторону. И когда у меня...
А.Нарышкин
―
«Этих» - в смысле украинцев?
В.Ерофеев
―
Да. «Эти» - одесситы.
А.Нарышкин
―
А! Одесситы – это не украинцы, хорошо.
В.Ерофеев
―
Нет, наверное, они не так слишком за правительство, но за Украину точно. И когда я вылетал из Одессы, летел сюда, тебе надо же лететь через что-то, да? Значит, через Варшаву. То...
А.Нарышкин
―
Это так специально – чтобы посмотреть мир.
В.Ерофеев
―
Ну... Да. То пограничница открыла мой паспорт как, действительно, как у Маяковского, как афишу коза. То есть у нее теперь канадский паспорт, американский, немецкий паспорт, польский паспорт более понятны, милее и понятнее, чем я достал свой российский паспорт. Так посмотрела на меня внимательно: «Ничего себе».
А.Нарышкин
―
«Дерзкий какой».
В.Ерофеев
―
Да, да. «Дерзкий такой прилетел сюда на фестиваль».
А.Нарышкин
―
С книжками, наверное, еще?
В.Ерофеев
―
С книжками, да, вот, и с «Розовой мышью» тоже. И кстати говоря, меня поразило, что это был... Вот, я второй раз приехал в Одессу, потому что я был тогда в системе музыкального фестиваля. Слушайте, там 800 человек пришли на мой вечер в филармонию. 800 человек, которые пришли и хотели слушать русского писателя, и задавать вопросы, и никаких бунтов не было ни в ту, ни в другую сторону. Просто хотят литературы.
А.Нарышкин
―
Это в Одессе спрашивают?
В.Ерофеев
―
В Одессе, да.
А.Нарышкин
―
А что спрашивают в Одессе? Что интересует?
В.Ерофеев
―
В Одессе, конечно, спрашивают «А вы любите наших одесских писателей, Бабеля и Олешу?» Это да. И показывают все дома, всё у них там табличками.
А.Нарышкин
―
То есть, все-таки, по литературе, не по политике?
В.Ерофеев
―
Они по культуре вообще. И эта Дерибасовская, которая прям превратилась в какую-то берлинскую такую красивую праздничную улицу. Да, конечно, живут бедно. Ясно, что и зарплаты, и всё прочее. Ну, вот, потащили меня, только сейчас был на телевидении. Они не спрашивали про политику. Они про политику теперь поняли, что политика – это, вот, как вы правильно сказали, это вечные вопросы, на которые, в общем, даются вечные ответы.Конечно, они навсегда ушли от нас. Они ушли от нас навсегда, и в этом мы виноваты.
А.Нарышкин
―
Как вы это чувствуете? В чем это проявляется?
В.Ерофеев
―
Во-первых, даже молодые люди уже как-то начинают сомневаться вот в этих вечных вопросах. Они знают, что там затяжная война, там, Донбасс, туда в госпиталь привозят парней с оторванными ногами, называется это у них «боевая ампутация». Там просто в Одессе об этом... Они, кстати говоря, готовы показать эти ужасы свои.Но с другой стороны, они понимают, что всё уже, так сказать, туда смотреть нечего, там какой-то хаос, застой, вообще непонятно, сажают режиссеров и вообще почему? Ну, как бы, понимаете, страна потеряла свою привлекательность. Наша страна привлекательность потеряла, потому что у нас была культура, теперь и за культуру хватают за задницу и куда-то тащат. «Матильда», Серебренников – эти вопросы это какой-то государственной возникает вообще. Но почему-то в Германии этого не происходит, в Польше этого не происходит, а тут вообще людей, которые делают хорошее, добротное кино... Учитель – прекрасный...
В.Ерофеев: Нам кажется, что мракобесие – это часть нашего тела
А.Нарышкин
―
Вам на это могут сказать, что в Германии вообще фашисты побеждают. Ну, не побеждают на выборах – занимают третьи места на выборах.
В.Ерофеев
―
Ну, да, да, у них есть свои проблемы, и об этом тоже был разговор, безусловно. Было достаточно много немцев, которые встревожены 13-тью, почти 14-мя процентами. Безусловно, безусловно.Нет, но мы же не говорим, что там всё хорошо, а здесь всё отвратительно. Мы говорим просто о том, что когда смотришь глазами какого-то одесситского молодого, там, журналиста или писателя молодого, поэта... Там вот я уже говорил когда-то в передаче, там замечательная Влада Ильинская, русскоязычная поэтесса молодая. Замечательный поэт просто. И так далее, и так далее.
Когда людям в глаза смотришь, то они как-то: «А почему это? Зачем это надо делать?» То есть, понимаете, когда мозги, так сказать, немножко распускаются от свободы, то: «А зачем это? Ну, чего вы там это? Почему вы там в «Матильду» вообще вцепились? Чем она плохая?» Понимаете? А мы тут такие зашоренные, потому что изнутри и нам кажется, что мракобесие – это часть нашего тела.
А.Нарышкин
―
Минута до небольшого перерыва. А о чем думают больше всего российские жители, вот, в глубинке, скажем так? Ну, вот, в Благовещенске?
В.Ерофеев
―
В Благовещенске они такие... Они как будто из прошлой жизни, даже дореволюционные. Ходят такие бабушки и молодые, уже тоже похожие на бабушек. И слушают, слушают.
А.Нарышкин
―
Еще скажите «с коромыслом».
В.Ерофеев
―
И слушают тебя, слушают. Там была вот эта «Амурская осень», фильмы смотрят. Ну, чудесные.
А.Нарышкин
―
Ну, про проблемы какие, вот, основные?
В.Ерофеев
―
Проблем никаких нет.
А.Нарышкин
―
Нет проблем? Просто по течению плывут? По Амуру?
В.Ерофеев
―
Просто блаженство. Амур, кстати говоря, никакого отношения к любви не имеет, Амур – это просто большая река. Плывут по большой реке.
А.Нарышкин
―
Давайте сейчас сделаем перерыв. Виктор Ерофеев, писатель в программе «Особое мнение». Алексей Нарышкин зовут меня. Скоро вернемся.РЕКЛАМА
А.Нарышкин
―
Писатель Виктор Ерофеев со своим особым мнением в эфире «Эха Москвы» и телеканала RTVi. Про тот сюжет, который у вас, в принципе, в книге в новой будет, уже есть.
В.Ерофеев
―
Уже есть, да.
В.Ерофеев: Ситуация всё больше и больше напоминает Россию перед революцией
А.Нарышкин
―
Протесты в марте, в июне были, вдохновителем которых был Навальный. И, вот, Алексей Анатольевич, сидя под арестом, сейчас оттуда, из неволи пишет такой очередной текст, в общем, говорит: «7-го октября давайте-ка будем выходить. Нечего сидеть. Давайте за Навального, чтобы меня регистрировали кандидатом». Боязно вам, что, вот, в третий раз за год, наверное, снова пойдут молодые люди, наверное, будут уголовные дела или какие-то ушибы, аресты, вот это вот всё?
В.Ерофеев
―
Вы знаете, дело в том, что эта ситуация всё больше и больше напоминает Россию перед революцией, напоминает вообще предреволюционные годы. Посмотрите, академики выступили с какими-то своими мыслями, ТЭФИ, которая, с одной стороны, вызвала у всех шок, а, с другой стороны, Познер выступил против ТЭФИ. Это всё такие вещи, которые каким-то образом начинают затрагивать людей, не включенных в список Навального, наших революционеров, правда? Это уже какие-то люди, которые прижились в этом режиме, как-то, в общем, поняли, что где-то надо промолчать, а что-то сказать такое, примирительное.
А.Нарышкин
―
Ну, вот, вы же сами говорите, что в Благовещенске прекрасные бабушки ходят и вообще ни о чем не думают, и застряли где-то там в позапрошлом-прошлом веке. Их, значит, это не волнует?
В.Ерофеев
―
Я думаю, что их не волнует до поры до времени. Там, кстати говоря, тоже «Эхо Москвы» слушают с большим удовольствием, и я выступал на их местном «Эхо Москвы». Я хочу сказать, что они блаженны до тех пор, пока не придет еще какой-то Навальный или их местный Навальный и не скажет «Бабушки, а как у вас там с пенсией и прочее?»То есть это такие, знаете, это заснувшие сосуды, ну, может быть, если не совести, то, в общем, довольно здравой и культурной жизни. Если они проснутся, то они не будут счастливы от того, что идут такие скандалы, судорожные скандалы.
А.Нарышкин
―
А надо ли?.. Слушайте, вот, Навальный же катается по регионам, открывает штабы, проводит, как он говорит, предвыборные акции. А надо ли вообще будить людей?
В.Ерофеев: Я целиком поддерживаю Навального в его движении к новой России
В.Ерофеев
―
Ну, это вопрос вечный. Дело в том, что смотря во имя чего. Если мы говорим о том, что мы будим людей, потому что этот режим дряхлеет, он становится склеротичным, маразматичным, а более того начинает опираться на мракобесие, что, в общем, я просто решительно рекомендую этому режиму этим не заниматься, потому что это ускорит только падение его.Так вот если, с одной стороны, думать о том, что этот режим, вот, все эти в себя вбирает, то, конечно, надо его менять. Ну, понятно: с этим жить невозможно, с таким режимом жить невозможно, надо двигать его куда-то в сторону от истории и что-то искать новое. И я целиком поддерживаю Навального в его движении к новой России.
Другое дело, что просто огромное количество людей не понимает, что если ты политик, то надо уметь еще и лавировать там. Например, не всегда высказывать свое мнение по отношению, там, к Крыму или еще к чему-то, потому что есть куча людей, которые думают иначе, и с этими людьми тоже надо иметь дело.
А.Нарышкин
―
А он не умеет лавировать?
В.Ерофеев
―
Не, ну про Крым он как-то чего-то такое про бутерброд сказал вполне бутербродное. Нет, он умеет лавировать. У него просто, вот, его встреча с этим Гиркиным показала, что философское его образование как-то такое, не очень сильное. То есть опора на какие-то принципы, я бы сказал, метафизические не видна. А так политик он ловкий.
А.Нарышкин
―
Слушайте, ну, вот, вы говорите как такой, типичный интеллигент. У него, значит, какой-то... Значит, он не очень ориентируется в этих вопросах. А простым людям нужно ли вот это?
В.Ерофеев
―
Нужно. Не простым людям...
А.Нарышкин
―
Разве простым людям не нужны очередные фильмы, где показывают недвижимость, дорогие кроссовки?
В.Ерофеев
―
Нет, нет-нет. Я имею в виду, что ему самому нужно, видимо, определиться с тем, зачем он это всё делает? Словом, почему у него всё в порядке? Но со словом «Зачем?» там, видимо, не всё в порядке. Это ему нужно, здесь не нужно людям эти «Зачем?» задавать с точки зрения дальнейшей политической жизни. Но себе задать нужно. И надо сказать, что русские либералы и революционеры... Я не беру, в общем, Ленина, в котором было большое количество догматизма. Хотя, я его считаю... Чем больше я им занимаюсь... Вот, с Инессой Арманд... Меня попросил Forbes написать, я написал. Я считаю, что он тоже герой Серебряного века и интересен сам по себе. Но вообще, в принципе, революционеры выдвигали какие-то свои философские принципы и защищали их – я имею в виду те, которые делали конституционный строй в России.
А.Нарышкин
―
В субботу ближайшую вы в России будете, в Москве?
В.Ерофеев
―
В субботу ближайшую я буду недалеко от России в Париже.
А.Нарышкин
―
Хорошо. Я просто хотел вас спросить. Вот эти мероприятия протестные, которые анонсируются сейчас, они насколько для вас привлекательны?
В.Ерофеев: Щука еще не сила, щука – это сказка
В.Ерофеев
―
Я не выхожу на улицу.
А.Нарышкин
―
Вообще никогда?
В.Ерофеев
―
Нет, я был, вот, на Сахарова в тот самый день 24 декабря, когда было 100 тысяч человек, и даже на подиуме.
А.Нарышкин
―
Это было 6 лет назад почти.
В.Ерофеев
―
Да. И потом на Болотной тоже был.
А.Нарышкин
―
И всё?
В.Ерофеев
―
Ну, после этого я понял, что у меня какая-то своя собственная программа жизненная.
А.Нарышкин
―
Мне просто показалось, что вы Навальному-то симпатизируете, но, видимо, не настолько, чтобы выходить и рисковать, например, здоровьем.
В.Ерофеев
―
Да нет, тут не в риске дело, просто каждый занимается своим делом. Ну, есть люди, которые выходят. Мне кажется, что если я напишу книгу под названием «Розовая мышь» о том, что 11-летняя девочка думает о протесте, то, наверное, это даже интересней будет, чем просто на улицу выйти.
А.Нарышкин
―
Вы своей книгой раскачиваете лодку?
В.Ерофеев
―
Нет, укрепляете Россию, укрепляю лодку России. А раскачивают ее, мне кажется, совсем другие люди.
А.Нарышкин
―
Кто?
В.Ерофеев
―
Те, которые уверены, что они как раз против раскачивания лодки. Они ее раскачивают.
А.Нарышкин
―
Кто, кто? Кто это, кто это? Ну, например?
В.Ерофеев
―
Ну, вот эти кремлевские патриоты. Ну, я думаю, начиная с Путина. Ну, а кто ж еще-то у нас?
А.Нарышкин
―
У Путина в субботу день рождения. И если бы вас пригласили в Кремль на какие-то мероприятия официальные по случаю его 65-летия, что бы вы ему подарили?
В.Ерофеев
―
Ну, во-первых бы...
А.Нарышкин
―
Новую книгу?
В.Ерофеев
―
...наверняка бы не пригласили. И у меня у самого было день рождения, и русская власть промолчала и даже не промычала ничего по поводу моего юбилея. Так что я думаю, что уж не пригласили бы точно и на его.
А.Нарышкин
―
А вы Войновича знаете, да? Написал на сайте, обиделся на Светлану Медведеву.
В.Ерофеев
―
Ну, он не обиделся, он довольно остроумно так сделал всё как полагается.
А.Нарышкин
―
А вам, вот... Слушайте, а вам не хватает вот этого официального поздравления от Путина или от Медведева?
В.Ерофеев
―
Нет, дело в том, что совершенно правильно они сделали, потому что, мне кажется, мы остались в правильных ситуациях. Они не должны были меня поздравить, я не должен был получить их приглашение. Всё правильно.
А.Нарышкин
―
Ну, хорошо. Все-таки, пофантазируем, создадим некую конструкцию. Вот, вас приглашают.
В.Ерофеев
―
Ну, я просто бы не пошел туда. Вот и всё.
А.Нарышкин
―
Как? Ну? Ну, это же президент.
В.Ерофеев: Надо просто-напросто идти к нормальному демократическому государству
В.Ерофеев
―
А вы бы пошли, интересно?
А.Нарышкин
―
Я бы пошел.
В.Ерофеев
―
Ну, вот это разница между нами.
А.Нарышкин
―
С журналистской точки зрения как минимум мне было бы интересно посмотреть.
В.Ерофеев
―
Ну, это разница между нами. Нет, я был один раз в этом, в Форуме валдайском, и было интересно посмотреть, как играют в Кошки-Мышки с иностранцами. Вот это интересно. А на этих-то чего чиновников смотреть? Я всю жизнь на них насмотрелся, у меня папа оттуда, из этих. Это вам интересно.
А.Нарышкин
―
Я еще зеленый, да, понятно.
В.Ерофеев
―
Да.
А.Нарышкин
―
Что бы пожелали Путину?
В.Ерофеев
―
Я б пожелал бы ему хорошего отдыха, хорошей пенсии?
А.Нарышкин
―
В смысле? Уже пора или в отдаленной перспективе?
В.Ерофеев
―
Ну, 65 лет – уже можно. Уже можно отдыхать.
А.Нарышкин
―
Ну как уже можно? У него силы есть.
В.Ерофеев
―
Откуда вы знаете? Чего-то не видно по его политике.
А.Нарышкин
―
Ну, летом мы же видели вот эту вот щуку, торс подтянутый.
В.Ерофеев
―
Ну, щука еще не сила, щука – это сказка.
А.Нарышкин
―
Вот, вам сколько лет?
В.Ерофеев
―
Мне ровно на 5 больше.
А.Нарышкин
―
Ну вот видите? Вас же никто на пенсию не отправляет. А что же вы с Путиным так?
В.Ерофеев
―
Но дело в том, что я никогда не был президентом России и никогда нигде не работал. Работал только писателем. Меня просто не понятно, откуда отправить на пенсию.
А.Нарышкин
―
Или вы считаете, что Путин уже измотан и какие-то признаки наблюдаются?
В.Ерофеев
―
Я считаю, что просто эта политика зашла в тупик. Надо что-то делать другое.
А.Нарышкин
―
Какие-то варианты? Кто дальше?
В.Ерофеев
―
Такие простые варианты! Надо просто-напросто идти к нормальному демократическому государству с европейскими правами и с европейскими ценностями.
А.Нарышкин
―
Ну, это какая-то банальность, ну слушайте. Ну, правда?
В.Ерофеев
―
А, вот, не хватает нам этой банальности. У нас только антибанальность.
А.Нарышкин
―
Слушайте, это такая же фантазия как, вот, я вам предложил представить, что вы приходите в Кремль...
В.Ерофеев: Падает уровень жизни и ничего такого радостного не предвещает будущее
В.Ерофеев
―
Нет, почему? В России это было. В России это в начале XX века к этому всё шло, и могли бы мы развиваться, не будь революции. И не было никакой банальности. Мы бы сохранили свою абсолютно четкую, которую не перечеркнешь, самобытность, мы бы были всё равно ни на кого не похожи. Но, все-таки, у нас были бы независимые суды и был бы вполне нормальный парламент. Почему банальность? Это для вас, молодой человек, банальность, а для нас, я бы мог сказать, это мечта золотая.
А.Нарышкин
―
Вот, вы говорите о том, что для вас это мечта, а я возвращаюсь к вашим словам о том, что в том же Благовещенске бабушки, в общем, женщины в возрасте – они вообще ни по какому поводу не переживают.
В.Ерофеев
―
Они не переживают, потому что они поняли, что если выживать, не переживать. Это понятное дело. Когда ты выживаешь, не включай стрессовые моменты, живи так, как у тебя получится, вот, плыви по этой реке.
А.Нарышкин
―
Нет, просто, может быть, это в Москве с жиру бесятся?
В.Ерофеев
―
Я не вижу тут жира никакого.
А.Нарышкин
―
Ну, слушайте, ну, в Москве же лучше живется, чем в том же Благовещенске?
В.Ерофеев
―
Ну, это не удивительно.
А.Нарышкин
―
В «европах» лучше живется, чем в Благовещенске. Люди, которые катаются в Европу, им, наверное, вдвойне кисло, когда они приезжают сюда и видят, что происходит.
В.Ерофеев
―
Нет, это не так.
А.Нарышкин
―
Тем более когда они могут это сравнить.
В.Ерофеев
―
Это не так. Дело в том, что просто существует некоторое количество разных «россий», да? И есть Россия, которая связана с творчеством, с культурой, которую притесняют сейчас, которая гораздо интересней, чем, например, какие-нибудь другие страны, которые нас окружают. Они традиционно были (эти ценности) интереснее у нас, и они развиваются. Ну, как же? Вы что, не знаете, что ли? Вы же журналист, окунитесь в культурную жизнь: она интересная. И я тут живу, потому что мне тут интересно.А что касается того, что они с жиру бесятся (москвичи), я чего-то этого жира не вижу, потому что мне кажется, что сейчас как раз падает уровень жизни и ничего такого радостного не предвещает будущее.
А.Нарышкин
―
Довольно пессимистично.
В.Ерофеев
―
Ой, то слишком оптимистично! На вас не угодишь: то оптимистично, то не... Вы выберите свою позицию. Это банальность. Вы, наверное, за монархистов, вы за Поклонскую? Вы за кого?
А.Нарышкин
―
Да-да-да. Сейчас у нас будет небольшой перерыв, я вам расскажу, как, на самом деле, нужно отвечать на мои вопросы.
В.Ерофеев
―
Хорошо.
А.Нарышкин
―
Виктор Ерофеев, писатель со своим особым мнением в эфире «Эха Москвы», телеканала RTVi. Можете присылать свои вопросы тоже на номер +7 985 970-45-45, скоро продолжим.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
Писатель Виктор Ерофеев в студии «Эха Москвы», телеканала RTVi. Приветствую вас еще раз. Переживаете за Испанию?
В.Ерофеев: Кого вы учите чему, если вы не знаете Кьеркегора?
В.Ерофеев
―
Да. Да. Люблю Испанию и переживаю. И хотел, чтобы она бы осталась целостной. Но понятно, другое дело, что и Каталония тоже та самая вещь, которая, наверное, дорогого стоит, и поэтому они это знают и хотят отделиться. Но я бы, все-таки, я бы предпочел, чтобы Испания оставалась, как и король испанский.
А.Нарышкин
―
Как вы думаете, если бы в России были бы разрешены референдумы о независимости, у нас бы страна быстро бы рассыпалась?
В.Ерофеев
―
Ну, я не думаю, чтобы она рассыпалась быстро. Но медленно, наверное бы, рассыпалась.
А.Нарышкин
―
Потрясающий ответ. Моя беседа, которую я провел с вами в перерыв, она вас ничему не научила, как нужно правильно отвечать на вопросы, вот так вот кучеряво, развернуто. Нет, ну, на самом деле, какие-то сепаратистские настроения в России – они есть?
В.Ерофеев
―
Сепаратистские настроения есть в каждой человеческой душе, поэтому и Россия в этом смысле не отличается от других наций, других людей. Они везде есть, и у вас есть сепаратистские настроения.
А.Нарышкин
―
В чем они у меня выражаются, если вы меня так сканируете хорошо? От кого я хочу отделиться?
В.Ерофеев
―
Они выражаются тем, что вы отделились от Кремля, например, от...
А.Нарышкин
―
Нет. Вы уж, знаете, как-то надо... В приговоре суда могла бы такая формулировка появиться: «Противопоставил себя Кремлю».
В.Ерофеев
―
Ну, подождите, уж сами себя не оговаривайте. Вот, не торопитесь. Вас и так...
А.Нарышкин
―
Это полковник под диктовку пишет.
В.Ерофеев
―
...оговорят, если понадобится.
А.Нарышкин
―
Хорошо. Оставим сепаратистов. Скажите мне про Нобелевскую премию. Нобелевская неделя началась. Что для вас интереснее, по литературе или Нобелевская премия мира?
В.Ерофеев
―
Да и то, и другое интересно. И по физике тоже интересно. Я как-то один раз был в Стокгольме, когда было 100 лет Нобелевской премии, и они меня попросили (этот Нобелевский комитет) рассказать о том, что такое Нобелевская премия для России. Я там выступал в этом зале, где все нобелевские лауреаты выступают перед этой самой комиссией по Нобелевской премии по литературе. Они там меня поразили тем, что знают русский язык и всё прочее. Я ночевал в той комнате, где там ночевали нобелевские комитеты. Ужин у нас был. Вот.Так что я прошел всё, только Нобелевскую премию не получил. И надо сказать, что они, действительно, произвели на меня сильное впечатление. Это умные, яркие люди, которые, в общем, какие-то вещи, действительно, пытаются соединить. Потому что мир настолько многообразный, и придумать, чтобы какие-то люди в разных странах получили нобелевские премии за разные вещи, да?.. Потому что в Швеции пишут не так, как в Лаосе. Они молодцы. Я преклоняюсь перед ними.
А.Нарышкин
―
А я не понял. Еще раз. Вот, Нобелевская премия...
В.Ерофеев
―
Так. Значит... Как вас зовут?
А.Нарышкин
―
Алексей.
В.Ерофеев
―
Значит, слушайте, Алексей...
А.Нарышкин
―
Лёша можно.
В.Ерофеев
―
Лёша.
А.Нарышкин
―
Да.
В.Ерофеев
―
Лёша, смотрите. Значит, давайте сначала выясним, что вы не поняли?
А.Нарышкин
―
Нобелевская премия – зачем она сейчас нужна тем, кто ее получает, кроме того, что это деньги? Это разве является знаком качества?
В.Ерофеев
―
Дело в том, что есть вещи, которые на первый взгляд не имеют большого значения, но, с другой стороны, все-таки, в мире, где существует, в общем, турбулентность довольно мощная как сейчас, мнение людей с Нобелевской премией до сих пор имеет какое-то значение, да? Они что-то говорят или по своей области, да? Вот, физики говорят о физике, там, например, Светлана говорит о том, что она делает в литературе.
А.Нарышкин
―
Алексиевич?
В.Ерофеев
―
Ну да, вы правильно догадались. Вот. Ну, все-таки, вот это образованный человек, выясняется.
А.Нарышкин
―
Да где-то видел по новостям. Не переоценивайте меня.
В.Ерофеев
―
Лёша прикинулся таким, в общем, ну, я не сказал бы «придурком», это было бы неправильно. Ну, таким, аккуратным журналистом.
А.Нарышкин
―
У меня еще будет возможность раскрыться: у нас с вами 9 минут.
В.Ерофеев
―
Я уверен. Я уверен, что вы раскроетесь полностью. И навсегда.Я вот думаю о том, что Нобелевская премия иногда кажется нам ошибочной (той дали, этой не дали), но, с другой стороны, в общем, они же не клянутся в том, что они выступают от имени истины, они говорят о том, что этот нобелевский проект, в общем, существует для гуманизма, а с гуманизмом в нашем мире еще плоховато и поэтому они, вот, насколько могут, настолько его и выполняют. Да? Вы читали вот это, так сказать, за что дают Нобелевские премии по литературе? Лёш, ну, вы меня удивляете.
А.Нарышкин
―
Не, не надо. Слушайте, мне...
В.Ерофеев
―
Вы выступаете...
А.Нарышкин
―
Не надо, спокойно. Виктор, сейчас тут уже потому что есть призывы «Отомсти за Бычкову». Не-не-не, я вот это...
В.Ерофеев
―
А Кьеркегора вы читали?
А.Нарышкин
―
Нет, ну, слушайте, я как Бычкова... Тем более мы с ней в одном эфире по утрам сидим, ну что вы!
В.Ерофеев
―
Бедный. Ну, и кого вы учите чему, если вы не знаете Кьеркегора?
А.Нарышкин
―
Не-не-не, я не ведусь на это. Скажите, пожалуйста, а насчет Боба Дилана были согласны?
В.Ерофеев
―
Да, Боб Дилан прекрасен, конечно.
А.Нарышкин
―
Согласны.
В.Ерофеев
―
Я вообще практически со всеми был согласен. Там почему я должен был возражать этим ребятам, которые вполне вообще сами по себе вообще знатоки литературы? Это наше такое, вот, российское провинциальное мнение: «А ты согласен с Бобом Диланом?» Да если я не согласен, какая разница? Если я вам дам премию, то мне плевать, кто будет возникать по этому поводу: дал ее, захотел и дал.
А.Нарышкин
―
Видел статистику как раз вот...
В.Ерофеев
―
Бычкову вспомнили, на ночь глядя. Боже мой!
А.Нарышкин
―
Хорошо. Привет ей могу передать завтра от вас.
В.Ерофеев
―
Да. Ну, это я... Это вечный привет.
А.Нарышкин
―
Хорошо. Видел статистику – она довольно удручающая – по поводу того, сколько лауреатов, из каких стран. США опережают Россию на, по-моему, 100 или даже 200 человек. Вот, то, о чем вы говорите, некий такой?..
В.Ерофеев
―
Удручающую для вас?
А.Нарышкин
―
Ну, а для вас не удручающая?
В.Ерофеев
―
Нет.
А.Нарышкин
―
Почему?
В.Ерофеев
―
Там просто больше открытий, вот и всё.
А.Нарышкин
―
Ну?
В.Ерофеев
―
У нас же как? У нас в конце XIX-го века и в начале XX-го было больше писателей, чем у них. И чего, это удручающая для американцев планка?
А.Нарышкин
―
А сейчас?
В.Ерофеев
―
Ну, Лёш, вы что, не знаете, что писателей у нас мало сейчас?
А.Нарышкин
―
Не, ну это же грустно.
В.Ерофеев
―
Так, давайте поговорим о том, что вы знаете, а не о том, что вы не знаете.
А.Нарышкин
―
Давайте-давайте. Сейчас вот этот стресс-тест. Хорошо.
В.Ерофеев
―
Давайте.
А.Нарышкин
―
А! Я думал, с вашей стороны вопрос.
В.Ерофеев
―
Так не, ну какой? Нет, ну почему стресс? Я как раз вас щажу.Я хотел просто спросить, а что удручающее? Ну что? Я считаю, мы все – это единая цивилизация, просто разошлись сейчас по разным углам.
А.Нарышкин
―
То есть вы считаете, можно, на самом деле, радоваться за американцев?
В.Ерофеев
―
А вы считаете, что нельзя?
А.Нарышкин
―
Нет, мне грустно, потому что американцы получают премии, наверное, не по каким-то политическим соображениям, потому что Америка – сильная, большая страна, и вот мы должны как-то, там не знаю, американцам подлизнуть (так, возможно, кто-то интерпретирует решения Нобелевского комитета).
В.Ерофеев
―
Ну, тут стоит вопрос, кто мы просто?
А.Нарышкин
―
Кто? Кто мы? В смысле?
В.Ерофеев
―
Ну, вот, «мы должны подлизнуть». Кто «мы»?
А.Нарышкин
―
Нет, я пытаюсь вам представить некую логику людей, которые не согласны с решениями, когда американцы получают Нобелевские премии. Мне-то грустно, потому что эти открытия совершаются не у нас. Если открытие совершается в Америке, то, значит, у нас нет таких условий.
В.Ерофеев
―
О, как вы меня утомили! Я так и не понял, что вы хотели сказать. Ну, что грустного-то? У нас нет оснований делать такие открытия, потому что у нас просто не работает эта наука.
А.Нарышкин
―
Почему? А Академия Наук для чего?
В.Ерофеев
―
Ну, вот, она для того, чтобы работала, но не получается. Ну, у нас нету таких возможностей, нет таких лабораторий. Вы бывали в США?
А.Нарышкин
―
Нет.
В.Ерофеев
―
Ну, тогда что ж с вами разговаривать?
А.Нарышкин
―
Ну, вы бывали. Расскажите.
В.Ерофеев
―
Ну, я бывал, я там читал лекции 4 года и могу себе представить вообще, что у них, какие лаборатории, какие библиотеки.
А.Нарышкин
―
Ну, это вопросы денег?
В.Ерофеев
―
Это вопросы денег тоже. Но и мозгов. И денег, и мозгов.
А.Нарышкин
―
Ну, мозги-то есть в России.
В.Ерофеев
―
Да, но эти мозги не выделяются, потому что просто нет таких лабораторий, опять-таки, нет таких денег и нет таких функций у ученых, потому что там им разрешают заниматься чистой наукой и делай, и на тебе еще для этого деньги. И не надо грустить. Слава богу, что хоть в Америке есть люди, которые умеют о чем-то мечтать и делать. Америка, действительно, великая страна. Вы правильно сказали.
А.Нарышкин
―
Но, ведь, есть же у того же Путина, наверняка, какая-то...
В.Ерофеев
―
Да что ж вы с Путиным с этим?
А.Нарышкин
―
Ну а как? Ну, подождите, слушайте вот... Виктор, несколько минут осталось, я вас отпущу на презентацию в Дом книги, где вы будете о литературе говорить, о философии. А здесь...
В.Ерофеев
―
Я просто посижу вместе с моими друзьями-продавцами книг.
А.Нарышкин
―
Ну вот смотрите. Ведь, есть же, наверное, у Путина какое-то желание, чтобы здесь тоже наука развивалась. Он на различных площадках говорит какие-то умные слова про инновации, про, не знаю там... Про криптовалюты он, по-моему, не говорит, но всё равно. Вот, создается впечатление, что он, все-таки, заинтересован.
В.Ерофеев
―
Слово разведчика – это очень сложное слово.
А.Нарышкин
―
Разведчик?
В.Ерофеев
―
Ну, он же разведчик по образованию. Слово разведчика...
А.Нарышкин
―
Это в прошлом.
В.Ерофеев
―
Ну, разведчик прошлым не бывает. Слово разведчика – это слово-функция. И здесь опираться на эту функцию очень сложно. Я бы не спешил на вашем месте опираться на слова Путина. Он одно говорит так, а потом говорит другое.
А.Нарышкин
―
Путин всех обманет.
В.Ерофеев
―
Он не обманет, он просто ведет свою линию разведчика. Ему, наверное, хотелось бы, чтобы, действительно, Советский Союз образовался. Он такой собиратель земли как тот самый князь... Ну, кто собирал у нас земли?
А.Нарышкин
―
Кого вы спрашиваете, я умоляю! Ну, слушайте.
В.Ерофеев
―
(смеется) Калита такой был. Помните Калиту?
А.Нарышкин
―
Нет-нет-нет.
В.Ерофеев
―
Боже мой, что вы делаете с Бычковой в утреннем эфире! Ничего не знаете. Ладно, всё. О политике знаете и замечательно. Это шутка была. Я к вам очень хорошо отношусь, правда.
А.Нарышкин
―
Взаимно. Про американцев и история с расстрелом вот этим в Вегасе. Когда это прекратится, кто виноват?
В.Ерофеев
―
Это не прекратится, потому что человеческая натура так создана, что... Знаете, первую мою работу я написал в Советском Союзе о Маркизе Де Саде «Маркиз Де Сад. Садизм. XX-й век». И после этой работы я понял, что это никогда не прекратится: люди получают удовольствие от того, что уничтожают других людей, унижают, сексуально домогаются и насилуют, и всё прочее.Мы все выходцы из французского просвещения и вы, наверное, тоже. Вы считаете, что человек хорош, а обстоятельства плохи и надо менять обстоятельства? Знаете, кто это сказал, «Человек хорош, обстоятельства плохи»? Это Тургенев сказал в романе «Отцы и дети».
А.Нарышкин
―
А то, что американцы очень часто используют оружие, которое у них разрешено, и себя убивают часто и гигантское количество жертв?
В.Ерофеев
―
Ну, это же понимаете, да? Это же получается так: если не давать оружие, значит, тебя будут убивать. Если давать оружие, ты тоже можешь убивать.
А.Нарышкин
―
С той стороны будут убивать?
В.Ерофеев
―
Тут не понятно.
А.Нарышкин
―
Так это же проблема в том, что слишком много свободы, наверное, в Америке и каждому разрешено купить и потом...
В.Ерофеев
―
Слишком много свободы не бывает – бывает слишком мало свободы. А много свободы не бывает. Просто дело в том, что человек, который владеет оружием, он тоже бывает разный. Если, как мы знаем про этого психа, он получил огромное количество оружия, накупил и стрелял, то, значит, тут вот Маркиз Де Сад тоже ему аплодирует: «Я был прав», - сказал Маркиз Де Сад.
А.Нарышкин
―
Хорошо. Сейчас закончим эфир, обязательно посмотрю, кто это.
В.Ерофеев
―
Маркиз Де Сад?
А.Нарышкин
―
Ну что? Ладно, я пошутил! Ладно, я пошутил! Всё, времени нет, времени нет.
В.Ерофеев
―
Да. Это когда я первый раз принес статью о Маркизе Де Саде, они сказали: «Это что, доктор, который описал садизм?» - сказали мне в Советском Союзе.
А.Нарышкин
―
Писатель Виктор Ерофеев в эфире «Эха Москвы» и телеканала RTVi. Вас с новой книгой поздравляю. Алексей Нарышкин провел этот эфир. Счастливо.
В.Ерофеев
―
Спасибо.