Михаил Барщевский - Особое мнение - 2016-02-09
Т.Фельгенгауэр
―
Здравствуйте! Это программа "Особое мнение". Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я приветствую в нашей студии Михаила Барщевского. Здравствуйте, Михаил Юрьевич!
М.Барщевский
―
Добрый вечер!
Т.Фельгенгауэр
―
Непонятное что-то происходит вокруг сноса московских павильонов. Московские власти, которые это ночью устроили – погром настоящий, «ночь длинных ковшей», как это уже все окрестили – говорят, что закон на их стороне, а владельцы павильонов говорят, что нет, это их должен защитить закон. Так как же тут все-таки право на собственность соотносится с поправками в Гражданский кодекс.
М.Барщевский
―
Что касается, кто прав – мы подождем, когда это дело дойдет до Конституционного Суда. Оно туда точно дойдет. Эти дела дойдут до Конституционного суда. Я сегодня попробую разобраться в ситуации. И давайте, поскольку это "Особое мнение", я выскажу свое особое мнение.Ну, прежде всего, все эти шалманы около станции метро, конечно, надоели, с точки зрения красоты и чистоты города, конечно, они там быть не должны…, ну так… по здравому.
Второе: я хочу напомнить, что когда Собянин убирал рынки – Измайловский, Черкизон, Лужниковский – тоже крику было много, но сегодня вряд ли вы найдете человека в Москве, который бы сказал, что нет, эти рынки, они были хорошие и надо было бы их сохранить. Время прошло, и в общем, оказалось, что Собянин был прав в этом вопросе.
Третье: я Собянина знаю лично с 2001-го года, причем в разных ипостасях, и должен сказать, что он такой, довольно сухой законник, поэтому предположить, что такое решение было принято без достаточно правовой проработки – ну просто, зная характер Собянина, который сам юрист, между прочим, и был председателем комитета по конституционному законодательству Совета Федераций, - что он сам не посмотрел с юридической точки зрения, я в это поверить не могу. То есть наверняка какая-то позиция есть.
Дальше, что я знаю. Я знаком с двумя делами. В обоих случаях схема была приблизительно одинаковая. Люди получили разрешение на строительство в 90-е годы и построили свои эти самые штучки. Причем в одном случае мы говорим про довольно большой центр. Это не какой там… шаурма, а реально…
Т.Фельгенгауэр
―
Не цветочный ларек.
М.Барщевский
―
Да, хороший торговый центр, вполне эстетический. Я видел фотографии. Я не архитектор, я не могу судить, насколько это вписывается в облик города, но, по крайней мере, это не позорно. Построили. Но по сегодняшнему, нынешнему законодательству они свидетельство о праве собственности не получали. Разрешение о праве на строительство есть, а легализации – нет. К обоим в обоих случаях были предъявлены иски соответствующим департаментом правительства Москвы о признании этих строений самовольными и их сносе. В обоих случаях суды отказали. Это вот то, о чем сейчас многие говорят: «У нас есть судебное решение». А суды отказали. Но в обоих случаях, знаете, в связи с чем? В связи в пропуском срока исковой давности. То есть не по существу суды признали эти строения не самовольными, а в связи с пропуском срока исковой давности.
М.Барщевский: Строения не являются легализованными, но и не являются самовольными. Возник вакуум
Что получается? Получается, что эти строения не являются легализованными, с одной стороны – нет соответствующих документов, - но и не являются самовольными. Возник некий правовой вакуум.
Т.Фельгенгауэр
―
Казус.
М.Барщевский
―
Чем правительство Москвы, с мой точки зрения, и воспользовалось, поскольку год назад, в июле 15-го года изменили 222 статью ГК, в силу которой самовольные строения можно сносить, если они стоят на коммуникациях, представляют опасность, бла-бла… Но там говорится о самовольных строениях. А эти строения не являются самовольными, но, с другой стороны, они не являются легальными.И еще несколько дней назад чиновники московской мэрии говорили, что «мы ничего возмещать не будем». Никогда не догадаетесь по какой причине. Потому что нет методики расчета. Очень смешно. Сегодня уже Собянин сказал, что, «конечно, возмещать будем», а как это будет происходить технически – я думаю, что Вышегородцев прав, что надо подавать в суды в данном случае. Но это такая серьезная правовая коллизия.
А вот дальше, нужно это было делать или не нужно было делать…
Т.Фельгенгауэр
―
Вот перед тем – нужно или не нужно - тут просто очень многие говорят про право собственности. И те адвокаты, которые комментировали сегодня эти новости, они тоже обращают внимание на то, что Конституцией право собственности защищено. Это как уложить сюда?
М.Барщевский
―
Рядышком.
Т.Фельгенгауэр
―
Рядышком, параллельненько, чтобы не пересекалось…
М.Барщевский
―
Да, параллельненько. Почему я вам сказал, что это дело будет в итоге рассматриваться в Конституционном суде. Право собственности должно быть оформлено, должно чем-то подтверждаться. Вот право собственности на машину подтверждается тем-то. Право собственности на квартиру – тем-то. То есть есть определенные документы, легальные формы подтверждения наличия права собственности. У них ни у кого – по крайней мере, насколько я знаю – нет документа, подтверждающего права собственности на это строение, но есть разрешение на возведение этого строения. Дальше логика: если у тебя есть разрешение на возведение строение, если ты построил сам - у тебя возникло право собственности. Но это право собственности надо зарегистрировать, и тогда это не будет самовольное строение. И тогда процедура сноса и изъятия абсолютно другая. Это будет как в Сочи, когда было легально всё. Я имею в виду, если легальные были строения. Тоже можно отобрать, тоже можно снести, но там другая форма компенсации. То, что сейчас происходит втихаря при подготовке чемпионата мира по футболу. Сочинские правила распространили на чемпионат мира по футболу, и изъятия происходят в упрощенном порядке, но все равно все-таки с компенсацией. А самовольное - вообще не требует компенсации.
Т.Фельгенгауэр
―
Но это не самовольное.
М.Барщевский
―
А это не самовольное, но и не легальное.
Т.Фельгенгауэр
―
Нужно ли было это делать? И тут наш слушатель Виталий формулирует так эмоционально: «Можно ли сказать, что со сносом ларьков Собянин крупно попал?»
М.Барщевский
―
Хороший вопрос, очень хороший вопрос. Объясню. Если бы это делалось в 12-м году или в 13-м году, когда не было экономических сложностей, не было безработицы, не было бы озлобления население, то, конечно, это вызывало бы гораздо большую поддержку, понимание. Всем москвичам хочется, чтобы все было красиво, хотя должен вам сказать насчет красоты. Вот вам пример из личного опыта. Помните, где-то года два-полтора начали сносить все ларьки цветочные и прочие…
Т.Фельгенгауэр
―
Да, маленькие овощные киоски…
М.Барщевский
―
Да. Кому овощи, кому цветы. Я работаю в районе Красной Пресни. У меня было пять или шесть ларьков, где можно было на ходу купить цветы. Не осталось ни одного ларька. И более того, ни одного магазина. Один остался. В этом магазине, как только снесли ларьки, цены выросли ну просто до потолка, ну вообще неадекватно. Причем на подмосковные розы – ладно, на импортные – на подмосковные розы. То есть, с моей точки зрения, да, красоту навели, но цветы купить негде. Овощи, наверное, мороженое, газеты… Вы когда видели последний раз киоск «Союзпечати»?
Т.Фельгенгауэр
―
К сожалению, вот этого уже тоже не осталось.
М.Барщевский
―
Нету. Поэтому я много раз уже в этой студии говорил, любая проблема, которая возникает у власти имеет два решения: плохое и очень плохое. Там, с моей точки зрения, было принято очень плохое решение. Это была ошибка мэрии, с мой точки зрения. Мне стало неудобно, красиво, но неудобно. А вот по этим павильонам, с моей точки зрения, очень несвоевременно, ну вот совсем несвоевременно. «Деловая Россия», дала сегодня информацию – на РБК я читал, - что потеря московского бюджета30 миллиардов рублей в год и потеря рабочих мест – 15 тысяч человек.
М.Барщевский: Любая проблема, которая возникает у власти имеет два решения: плохое и очень плохое
Т.Фельгенгауэр
―
В разгар кризиса – самое то.
М.Барщевский
―
Поэтому, мне кажется, что это несвоевременно. С другой стороны, пройдет год, пройдет два, и мы увидим эти красивые площади в том виде, как их планировали архитекторы.
Т.Фельгенгауэр
―
Если доживем. Делаем перерыв три минуты. Это особое мнение Михаила Барщевского. Мы скоро к вам вернемся.РЕКЛАМА
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается программа "Особое мнение". И это особое мнение Михаила Барщевского. Так еще немного про вот этот снос…
М.Барщевский
―
Еще одна вещь. То, что у нас не афишируется – надеюсь, что меня не привлекут к ответственности за разглашение гостайны – московские сети находятся в ужасном состоянии. Я имею в виду в Старой Москве. Особенно коммуникации старого метро. Эти все ларечки строились на сетях. То есть не приведи господи пробьет горячая вода, и все, кто там в ларечке находились, сварятся в кипятке. Не приведи господи, пробьет газ – и все это взлетит на воздух. Ни приведи господи, что-то в метро – не подберешься. То есть те ларьки, которые сносятся, как говорят, что сносят только то, что стоит на коммуникациях – говорят…
Т.Фельгенгауэр
―
Ну это говорят только.
М.Барщевский
―
Говорят. Свечку не держал. Правда, я видел документик о том, что такой-то ларек, строение подлежит сносу, поскольку находится в зоне прохождения троллейбусных проводов. Вот почему надо в зоне прохождение троллейбусных проводов сносить, я не очень-то понимаю. Сносить то, что стоит на трубе с горячей водой или газовой коммуникации, я логику понимаю, не обсуждая законности, компенсации и прочего.В общем, я думаю так: недели на две будет о чем поговорить журналистам. На год будет чем заняться судам. Где-нибудь годика через полтора докатится либо до Верховного, либо до Конституционного Суда. Но к этому времени все забудется.
М.Барщевский: Недели на две будет о чем поговорить журналистам. На год будет чем заняться судам
Т.Фельгенгауэр
―
Мне просто интересно. Как бы Сергей Собянин не первый год работает мэром Москвы. Почему-то раньше не было никаких претензий. Налоги они наверняка радостно собирали со всей этой истории.
М.Барщевский
―
Собянин изначально сказал, что он будет город приводить в божеский вид. Надо сказать, что там, где он был губернатор – вот люди, которые бывали в этих городах – они говорят, что фантастические города. Но я не все его решения поддерживаю. Первое решение по плитке… То есть, если бы я был женщиной, то я бы точно стоял в пикете возле мэрии Москвы, потому что женщины рассказывают, что ходить на каблуках по плитке невозможно.
Т.Фельгенгауэр
―
А вот эта история с наледью, когда две недели пошли поломанные ноги.
М.Барщевский
―
Да. Но вы знаете обратную сторону? Если асфальт надо было ремонтировать в среднем раз в два-три года, то эту плитку надо будет ремонтировать в 20-30 лет.
Т.Фельгенгауэр
―
Да ну что вы! Ее перекладывают раз в полгода.
М.Барщевский
―
Нет-нет-нет.
Т.Фельгенгауэр
―
Чего «нет»? Я вижу это регулярно. Может быть ее не ремонтируют, а просто перекладывают?
М.Барщевский
―
Это другое дало. Мы же сейчас с вами про надежность и про освоение бюджета. Это же разные темы.
Т.Фельгенгауэр
―
Да. Нет, формально, конечно, не подкопаешься. Очень хорошая, надежная плитка.
М.Барщевский
―
Я же вам сказал, два решения: плохое и очень плохое. Мне история с плиткой не нравится.
Т.Фельгенгауэр
―
А с торговыми павильонами?
М.Барщевский
―
А с торговыми павильонами – как-то поэстетичнее, больше нравится. Закрытие рынков однозначно поддерживаю. Но, слушайте, не может быть никакого мэра, никакого губернатора и даже никакого президента – страшную вещь скажу, - который бы все делал так, чтобы нам всем нравилось. То, что Собянин добился того, что по Москве, в общем, стало можно ездить на машине… А да-да-да! Я-то езжу очень много.
Т.Фельгенгауэр
―
Я знаю.
М.Барщевский
―
Что?
Т.Фельгенгауэр
―
Что вы ездите много. Я тоже езжу много. У нас как-то не совпадает, видимо, с вами маршрут.
М.Барщевский
―
А я вам скажу… Вы посмотрите Яндекс, отчет по Яндексу-пробки. Очень интересная штука. Где-то с 7 до 9, с половины 7-го до половины 9-го зашкаливает в 6 баллов, в 7 баллов. А когда вы последний раз 9 баллов видели, ну кроме дня снегопада?
Т.Фельгенгауэр
―
Я вас умоляю!
М.Барщевский
―
. Да, поумоляйте. Когда? Не было. Новый год, естественно, и в день снегопада.
Т.Фельгенгауэр
―
Слушайте, мне циферка, которая в Яндекс-пробках стоит, она абсолютно мне ничего не говорит…
М.Барщевский
―
А напрасно!
Т.Фельгенгауэр
―
Потому что я вот стою и стою. Я тут на Кремлевской набережной тут месяц назад – это было уже после Нового года- стояла 2 часа вообще мертво, никуда не двигаясь.
М.Барщевский
―
Слушайте, я на Волгоградке сейчас тоже стою и стою, потому что там эстакаду строят.
Т.Фельгенгауэр
―
Со мной это происходит регулярно. На Кремлевской набережной ничего не строят. Там уже давно всё построили и все построили.
М.Барщевский
―
Вам нужно в самый центр, вам нужно в Кремль? Вы часто ездите в Кремль? Я - реже.
Т.Фельгенгауэр
―
Я езжу мимо.
М.Барщевский
―
Ах мимо кремля, да? Вы мимо Кремля пролетели. Объективно – лучше стало.
Т.Фельгенгауэр
―
Так что нет, про пробки не рассказывайте мне.
М.Барщевский
―
Такси – проблема такси решена: 5-10 минут - такси у тебя. А проблема «скорой помощи» не решена так, как мне бы хотелось. Дороги стали заметно лучше. Ну стали лучше, Таня, ну лучше!
Т.Фельгенгауэр
―
Позавчера чуть колесо в яме не потеряла.
М.Барщевский
―
Я не говорю, что они стали идеальные, но они стали лучше. Они, действительно, стали лучше. Поезжайте в Подмосковье и сравните дороги здесь и там. Поезжайте в другие города.
Т.Фельгенгауэр
―
Вы меня еще в Кировскую область отправьте, ну честное слово!
М.Барщевский
―
В Кировскую область – туда Маша Гайдар, а потом на Украину. Я предлагаю вам: поезжайте в Рязань… Кстати, вот к вопросу… Я недавно был во Владимире. До сих пор в себя прийти не могу: американские дороги во Владимире, ну просто американские!
Т.Фельгенгауэр
―
Переезжаем все во Владимир.
М.Барщевский
―
Так что всё по-разному, я совершенно не сторонник защиты…, но если вы у меня спросите, как у москвича – я же и при Гришине жил в Москве, и при Лужкове жил Москве…
Т.Фельгенгауэр
―
Там еще Попов вроде был.
М.Барщевский
―
Нет, Попов – это так, это проходная была фигура. Это начало 90-х, там ничего не делалось. Он только сохранил город от разрухи. Значит, при Лужкове жил и при Собянине. Субъективно могу сказать, что при Собянине город становится замечательно лучше, заметно лучше.
Т.Фельгенгауэр
―
Давайте еще одну тему до середины часа успеем обсудить. Тут все продолжается же арбитраж в Гааге и вся эта история вокруг ЮКОСа и этого иска на 50 миллиардов долларов. Так вот сегодня на общественных слушаниях адвокат российской стороны заявил, что арбитраж в Гааге вообще не имел юрисдикции по делу ЮКОСа. Объясняет он это тем, что Россия не ратифицировала энергетическую хартию на основе которой было принято решение.
М.Барщевский
―
А дальше, что он говорит?
Т.Фельгенгауэр
―
Логично? «Арбитраж, созданный при посредничестве постоянной палаты третейского суда в Гааге по ряду причин не обладал юрисдикцией для организации данного разбирательства».
М.Барщевский
―
Плагиатор.
Т.Фельгенгауэр
―
Что, вас послушал? Ну расскажите.
М.Барщевский
―
Я думал, что моя конструкция не была принята на вооружение, честно говоря. А моя конструкция абсолютно железобетонная. Значит смотрите, я уже как-то здесь рассказывал подробно, но попробую коротко рассказать. Судебная власть возникает всегда в порядке делегирования от других ветвей власти. Ну, например, Верховный Суд работает в соответствии с законом о судебной системе, принимаемой законодательным органом. Председатель Верховного Суда - вносится кандидатура президентом, утверждается Советом Федераций, и отсюда возникают полномочия, то есть всегда одной власти полномочия делегирует другая власть. Энергетическая хартия была подписана исполнительной власть, российским правительством и исполнялась исполнительной властью. Но ратификация не произошла. Поэтому все, что касается деятельности исполнительной власти, мы должны были исполнять вплоть до выхода из Энергетической хартии. А вот судебные полномочия Гаагского арбитража, предусмотренные Энергетической хартии могли возникнуть только в том случае, если бы Государственная дума, то есть законодательный орган, ратифицировала Энергетическую хартию. Тогда получилось бы, что судебный орган, предусмотренный хартией, получил полномочия от законодательной власти. Не может судебная власть получить полномочия от власти исполнительной. Так не бывает. И вот эта вот причина, по которой Гаагский арбитражный суд не имел юрисдикций.
Т.Фельгенгауэр
―
То есть там, условно, тоже существует разделение властей в этом делегировании. Или как это работает?
М.Барщевский
―
Таня, уйдем очень далеко. Ну хорошо, давайте возьмем не в России, давайте возьмем в США. Как формируется Верховный Суд США. Президент вносит кандидатуру и Сенат, по-моему или Конгресс – не помню точно – ее утверждает. И вот это человек с момента утверждения, он наделяется судебной властью, судебными полномочиями – он наделяется законодательной властью. То же самое, как создание судов. Вообще образование суда любого – в России или где-нибудь – происходит по решению законодательной власти, по предложению исполнительной… Вот даже мировой суд создается – принимается специальное постановление Госдумы. Так вот Гаагский арбитражный суд сам по себе может существовать сколько угодно, но судебные полномочия в отношении России у него могли появиться только в том случае, если законодательная – не исполнительная, а законодательная - власть России эти полномочия признала бы путем ратификации хартии. А ратификация хартии не состоялась.
Т.Фельгенгауэр
―
Сейчас сделаем перерыв несколько минут. Это особое мнение Михаила Барщевского. Оставайтесь с нами!
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается программа "Особое мнение". Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. В гостях у меня сегодня Михаил Барщевский. Про должников давайте поговорим. Тут в Госдуме рассказали, что в ближайшее время появится законопроект, который передаст контроль за деятельностью коллекторов федеральной службе судебных приставов. Насколько, вы считаете, это предложение разумным?
М.Барщевский
―
Я него не считаю разумным.
Т.Фельгенгауэр
―
Почему?
М.Барщевский
―
Знаете, начался предвыборный год, и началось черти что в этом плане: предложения одно за другим. Недавно на встрече с президентом Сергей Михайлович Миронов…
Т.Фельгенгауэр
―
Есть такое человек.
М.Барщевский
―
Сказал следующее – что вот их фракция внесет законопроект, по которому надо вообще всех коллекторов убрать и вообще запретить – слушайте внимательно – запретить передачу долга от одного банка другому без согласия должника. Ау! Мы чего, гражданское право отменим, начиная с Древнего Рима? Перевод долга – кредитор имеет право перевести долг на другого кредитора, переписать долг другому кредитору без согласия должника. Должник может перевести долг на другого должника только с согласия кредитора. Ну это основы. У нас популизм зашкаливает уже.Я не очень понимаю. Значит, когда мы обсуждаем преступную деятельность коллекторов, журналистов, адвокатов, врачей, мы говорим о преступниках. Должны говорить о преступниках. Мы не должны говорить о профессии или о роде деятельности. Естественно, что среди коллекторов не может не найтись несколько идиотов или преступников, как и среди представителей любой другой профессии. Коллекторы получают долг, и они его пытаются получить. Почему, вообще, говорим о коллекторах, а не о должниках? Кто виноват? Заплати свои долги, и тебя коллекторы не будут волновать. Коллекторы волнуют тех, кто не возвращает долги. Это что такое?
М.Барщевский: Верни долги – и методов не будет. Коллекторы получают просроченные долги
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, может быть, здесь речь идет о методах, которыми действуют коллекторы.
М.Барщевский
―
Верни долги – и методов не будет. Коллекторы получают просроченные долги.
Т.Фельгенгауэр
―
Так.
М.Барщевский
―
По долгам надо платить.
Т.Фельгенгауэр
―
Хорошо, но они все равно должны действовать как-то в рамках закона.
М.Барщевский
―
Закона. Так вот их не надо никому контролировать. Вот судебные приставы – у них своя работа. Если бы судебные приставы могли исполнять судебные решения, то никакие коллекторы были бы не нужны. Они просто были бы не нужны. Вот банк выдал кредит. Пошел в суд, получил исполнительный лист. Пришли судебные приставы и получили это самое, что надо получить.У меня смещение сознания. Мы все время жалеем должников и ненавидим коллекторов и банки. Слушайте, ну не берите в долг. Не можете вернуть – не берите в долг.
Т.Фельгенгауэр
―
Так. Я подозреваю, что когда речь зайдет о валютных заемщиках, вы скажете то же самое.
М.Барщевский
―
Еще хуже скажу.
Т.Фельгенгауэр
―
Зачем вы брали ипотеку в долларах?
М.Барщевский
―
Слушайте, ну а это вообще… Вот вы приходите в банк. У вас есть ипотека в рублях, условно говоря, под 17% годовых и ипотека в долларах под 7%. У вас, блин, доходы в чем, в рублях? Какого черта вы берете в долларах? Вы что, не понимаете, что беря ипотеку в долларах, вы принимаете на себя риски валютно-курсовой разницы? У вас доходы в рублях – берите в рублях. Вы знаете, что умные люди, которые не рассказывают про экономику, а понимают в экономике, делали весной 14-го года? Весной 14-го года – мне уже в октябре-декабре 13-го года – было понятно, что произойдет, я, правда, бизнесом не занимаюсь, - но очень многие где-то с октября, с ноября 13-го года где-то до июля 14-го года брали кредиты в рублях, - нормальные кредиты под высокие проценты, под 20% процентов годовых – конвертировали все в доллары, и доллары спокойно клали в банк. Уже было понятно, что с рублем это произойдет, задолго до декабря 14-го года.
Т.Фельгенгауэр
―
Но люди, которые уже оказались в такой ситуации, им что делать-то? Вот уже всё.
М.Барщевский
―
А люди, которые попали на «МММ», которые попали на «Хопере» - им что делать? Нет, я понимаю, что у нас социальное государство, мы должны всем помогать, дурь поощрять всячески.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну что, ну ЦБ же выдал рекомендации: пересчитать долги по курсу 39.
М.Барщевский
―
О’кей! Значит, представьте себе… а вот скажите, пожалуйста, как вы думаете, а банки, когда давали эти кредиты в валюте, они эту валюту напечатали или сами где-то взяли в кредит на межбанке? Вот я банкир. Я вам дал кредит в 100 долларов. Вы мне сегодня говорите: «Я вам не могу вернуть 100 долларов, я вам верну 80 долларов, или 70 долларов, или 50 долларов». Я говорю: «Таня, но я ваши 100 долларов, которые я вам дал под 7% - я, банкир, взял их в кредит, то есть одолжил сам по 3%. Да, я заработал разницу между 3-мя и 7-ю. Но если вы мне вернете 50 долларов, я своему кредитору чего буду отдавать-то?» Или мне пойти в Bank of America от имени "Сбербанка"? Вот я "Сбербанк", я иду в Bank of America, я говорю: «Ребята, у меня тут ситуация плохая, вы спишите часть долга». Или банк банкротится, потому что вы в свое время решили сэкономить на процентах, не понимая, что вы берете в валюте, которую вы не получаете.
Т.Фельгенгауэр
―
Делать-то чего сейчас?
М.Барщевский
―
Банкротиться.
Т.Фельгенгауэр
―
Людям физически.
М.Барщевский
―
Есть закон о банкротстве физических лиц. Признавать себя банкротами – все долги списываются.
Т.Фельгенгауэр
―
А это, что для человека означает, если он признается…
М.Барщевский
―
В тюрьму не посадят.
Т.Фельгенгауэр
―
А если у него нет жилья…
М.Барщевский
―
Жилья не лишают, нет. Но, если у него есть две квартиры, две машины и пять дач, то останется одна квартира.
Т.Фельгенгауэр
―
А все остальное забирают.
М.Барщевский
―
Да. По долгам надо платить. По долгам надо платить – вот простая вещь. Это по поводу предыдущей темы, по поводу этой. По долгам надо платить. Жить надо по средствам. По одежке протягивай ножки. Если вы не хотите, чтобы с нашей экономикой не случилось то, что случилось с американской в 2008-м.
Т.Фельгенгауэр
―
Послушайте, а что делать людям, которым фактически навязали эту валютную ипотеку…
М.Барщевский: По долгам надо платить – вот простая вещь
М.Барщевский
―
Неправда.
Т.Фельгенгауэр
―
Потому что многие говорят, что банки, они всячески подталкивали именно к валютной ипотеке. Здесь нет части ответственности банкиров.
М.Барщевский
―
Ну если лоха разводят, кто виноват? Тот, кто разводит, если лох виноват?
Т.Фельгенгауэр
―
Я думала, мошенников должны тоже как-то…
М.Барщевский
―
Мошенников – да.
Т.Фельгенгауэр
―
А тех, кто лохов разводит – нет.
М.Барщевский
―
Слушайте, моя задача – продать. Задача банка – заработать деньги. Банк не хочет нести на себе валютные риски. Он вам говорит: «Хотите под 7%, а те – под 17. Я вам очень рекомендую. Но в валюте». И банк тем самым свои деньги, валюту, которую он вам дал, он застраховал от всяких рисков, что он ее получит назад в том виде, в котором она есть. А вот по рублевым кредитам банк рискует, потому что, вы понимаете, что тот, кто одолжил миллион рублей – это было, условно говоря 30 тысяч долларов, а сегодня это полторы тысячи долларов…
Т.Фельгенгауэр
―
Деньги в рублях выдавали все равно.
М.Барщевский
―
Но процент-то они ставили под валюту. Процент-то, который они на эти рубли выдавали, они же ставили под валюту. Дешево хорошо не бывает. Если тебе предлагают сегодня в банке, говорят: «Вот у нас депозитная ставка по рублевому вкладу 25% годовых. Приносите деньги». Сколько лет было, что все несли деньги в такие банки. Сейчас уже поумнели. Сейчас большинство уже понимает, что если тебе дают нереально большой процент, значит, у этого банка скоро отзовут лицензию, банк лопнет.
Т.Фельгенгауэр
―
Сейчас уже вообще у всех подряд отзывают лицензию.
М.Барщевский
―
Не подряд. На самом деле в два раза сократилось количество банков. Но я думаю, что это правильно. У нас было полторы тысячи банков.
Т.Фельгенгауэр
―
Нет, ну когда без лицензии оказывается банк из первой сотни, согласитесь, уже тревожно.
М.Барщевский
―
Тревожно – согласились. Согласились, потому что, на самом деле… Я повторяю: есть плохое решение и очень плохое. То, что делает ЦБ, это тоже из категории «плохое и очень плохое». Сегодня непонятно, в каком банке хранить деньги, потому что стабильные банки, ведущие консервативную политику, у них очень маленький процент, АСВ страхует миллион 400, то есть те, у кого есть большие деньги, это ничто. Это все равно, что не застраховано. А разложить в разные банки – отзывается то там лицензия, то здесь лицензия. То есть это наведение порядка в банковском секторе, на самом деле приводит к отзыву вкладов серьезных вкладчиков.Решение Собянина – вот мы о нем говорили – ну, конечно, это удар по малому бизнесу. Конечно, сегодня очень многие задумываются, вкладываться ли в Москве во что-нибудь. Помните, когда запретили парковку по Тверской, как стало хорошо ездить по Тверской, только позакрывались все магазины и рестораны по Тверской.
Т.Фельгенгауэр
―
Да, конечно.
М.Барщевский
―
Все имеет обратную сторону. Я к чему веду, Таня, вот всю передачу об этом. Любое решение власти всегда имеет свой позитив и свой негатив.Возьмите Никитскую – бывшая улица Герцена, -где бразильское посольство, ЦДЛ, - было движение в два ряда в обе стороны. Просто я только что похвалил Собянина, а сейчас могу сказать конкретно, где дурь сделали собачью. Движение в две полосы было. Сейчас сделали движение в одну полосу, зато ширина тротуара с одной стороны метров 7, с другой – метров 15, притом, что это улица непроходная, по ней народ не ходит. На ней ничего, кроме бразильского посольства и ЦДЛ нет. Ну есть пара ресторанов, которые ближе к Площади Восстания. По улице никто не ходит, улица пустая.
М.Барщевский: Любое решение власти всегда имеет свой позитив и свой негатив
Т.Фельгенгауэр
―
Теперь еще – и не ездит.
М.Барщевский
―
Теперь и не едет. Стоят в пробке. Никто не ходит. Но самое забавное не это. Там, где ширина тротуара 15, там проложили велодорожку. Вообще, в Москве велодорожки, конечно, они очень нужны круглый год. И на велодорожке нарисовали направление движения: вот в эту вот сторону. Но я же любопытный. Я перешел на другую сторону, имея в виду, что там будет велодорожка в обратную сторону.
Т.Фельгенгауэр
―
Но она в ту же самую сторону.
М.Барщевский
―
Ее нет, ее просто нету. А ширина этой велодорожки, она подразумевает движение только одного велосипеда. То есть получилась улица с огромным тротуаром, который никому не нужен и с велодорожкой в одну сторону. Гениально!
Т.Фельгенгауэр
―
Еще одну тему хотела затронуть. Про депутатов мы уже немножко сказали. Но раз предвыборных год, может быть, они будут как-то поактивней работать в связи с выступлением Владимира Путина, который говорил, что нужно поддерживать Верховный Суд в предложении декриминализации ряда уголовных статей. Но это новости конца прошлого года, и ничего произошло.
М.Барщевский
―
Это вы просто не знаете, что происходит. Верховный Суд внес предложения по декриминализации, небесспорные. Там есть два пункта, по которым лично я не согласен. Путин поддержал их публично в своем послании – и тишина. А тишина потому, что эти предложения всячески торпедируются правоохранителями, потому что, если декриминализировать эти составы, то «палки» так называемые ставить будет негде, не на чем.
Т.Фельгенгауэр
―
А система работает по-прежнему палочная?
М.Барщевский
―
Она непобедима. Ее просто иначе стали называть. Непобедима. Палки некуда будет ставить. Это очень простые составы, и по ним очень легко отчитаться: раскрыты 254 преступления. А тут – бац! – и 254 оказываются уже не преступлениями, а этих только 5 преступлений, а остальное – это уже «административка», а это уже другая отчетность. И сейчас происходит ужасно интересная ситуация – имеет место быть – когда есть мнение президента, выраженное в послании и полный саботаж в плане разработки реального закона.
Т.Фельгенгауэр
―
Ирину Яровую надо на них, видимо, как-то спустить…
М.Барщевский
―
Вы будете смеяться: таки да – она этим занимается.
Т.Фельгенгауэр
―
Спасибо большое! Это был Михаил Барщевский в программе "Особое мнение".