Евгений Ройзман - Особое мнение - 2014-10-02
К. ОРЛОВА – Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Меня зовут Карина Орлова. А в студии сегодня Евгений Ройзман, мэр Екатеринбурга.
Е. РОЙЗМАН - Здравствуйте.
К. ОРЛОВА – Первый вопрос у меня про диплом. Про попытку вас лишить должности мэра, признав диплом недействительным. И вот надо же, наш постоянный слушатель Дмитрий Мезенцев пишет: «Евгений Вадимович, не могу понять, к чему придралась прокуратура. Я тоже окончил истфак УРГУ, нынешний УРФУ, только в 2002 году». Вот к чему придрались?
Е. РОЙЗМАН - Послушайте, я историк. Я профессиональный историк исследователь, я окончил Уральский государственный университет. Диплом я защищал 12 лет назад. Нет, 11 лет, 12-й год пошел. Практически год работали после того, как я выиграл выборы, практически год работали силовики в университете, перетряхнули все, вплоть до учебных тетрадей. Все подняли ведомости, все, что можно. В архивах работали несколько недель. И на самом деле ничего не нашли. Надо сказать, что мне в этом плане повезло. Сначала они пытались сказать, что диплом не настоящий. Говорят, подождите, он был депутатом ГД, этот диплом проверялся, поступал в аспирантуру, он проверялся. Последние выборы, официальные запросы делали. Диплом настоящий. Тем более я блестяще защитил диплом, на отлично при большом скоплении народа. У меня была публичная защита, там полфакультета собралось, потому что это было интересно. Тема моего диплома: «Уральское горнозаводское старообрядческое иконописание 18-20 века на примере подписных датированных икон из собрания Музея Невьянская икона». То есть так. Я этот диплом могу сейчас защитить. Просто значительно дальше уже ушел. У меня после этого ряд серьезных публикаций, две монографии по теме и я продолжаю эту работу.
К. ОРЛОВА – Но там основная претензия в том, что у вас слишком долгий был академотпуск.
Е. РОЙЗМАН - Я не знаю, какие претензии. Я обычный студент. Когда у меня в свое время родился ребенок, какие-то были проблемы, я ушел в академку, потом восстановился на заочку. Потом еще раз ушел в академку. Потом восстановился. Потом собрал силы, потом какое-то время не учился, собрал силы и закончил. Так получилось. Жизнь так складывалась, очень много дел было и так далее. Но я закончил и каждый человек, который сейчас слушает, у которого есть высшее образование, он знает, что прежде чем выйти на диплом, ты должен сдать госэкзамены. Госэкзамены я сдавал в общем потоке, открытая публичная история. Но каждый, у кого есть высшее образование, знает, что если у тебя есть хоть малейший хвост, то тебя в жизни не допустят до госэкзаменов. Поэтому я один из основных специалистов России по своей теме. То есть все научное сообщество меня знает, я со всеми коммуницирую. Я работаю, контактирую со всеми. И говорить о том, что у меня ненастоящее высшее образование, это нелепо. Потом прокуратура вышла с какими-то очень странными претензиями. Я простой студент, претензии к университету. А причем тут прокуратура. Университет сам знает, кого допускать, кого не допускать. Поэтому такая история. Но то, что ее выбросили в паблик и так раскачали, слава богу, ко мне эти вещи не прилипают, они меня не мажут, не пачкают. Но Екатеринбург еще такой город, где живут думающие, достойные люди, там вообще эти истории не пролезают. Поэтому ну, так вот, никто же не говорил, что будет легко.
К. ОРЛОВА – Так вы мне и не ответили, может быть у вас адвокат есть или вы сами изучали, действительно ли эта претензия состоятельна по поводу такого долгого срока между окончанием и защитой диплома.
Е. РОЙЗМАН - Карина, я вам скажу честно, я не знаю. Я не знаю, я обычный студент, который обычно учился на общих основаниях, то есть меня в университете все знают, и поэтому я не знаю, допустил кто-нибудь ошибку, не допустил. Но диплом настоящий, то есть историк я настоящий профессиональный. Книги мои настоящие, их можно потрогать, прочитать. Я спокойно к этому отношусь.
К. ОРЛОВА – Давайте тогда про «Гражданскую платформу». Вы заявили недавно, что не будете ее покидать, несмотря на то, что Михаил Прохоров всячески отошел от дел. Почему?
Е. РОЙЗМАН - Смотрите, вообще я в «Гражданскую платформу» никогда не вступал. То есть я не партийный человек, я вхожу в федеральный комитет «Гражданской платформы». У меня там ряд соратников очень достойных людей и мне «Гражданская платформа» нравится как явление. Потому что в отличие от всех остальных это партия кормильцев, которые себя так и декларируют. Это партия людей, которые способны создавать бизнес, зарабатывать деньги, это люди, которые платят налоги и всего-навсего хотят понимать, как расходуются эти деньги, и как-то влиять на этот процесс.
К. ОРЛОВА – Это вы сейчас говорите…
Е. РОЙЗМАН - Про «Гражданскую платформу».
К. ОРЛОВА – Я понимаю. Про ее высшее руководство.
Е. РОЙЗМАН - Концепцию. Я тут объехал ряд регионов, просто общался со сторонниками, посмотрел, везде хорошие нормальные люди. То, что Прохоров сколько-то дистанцировался, это не мешает никому работать на местах. Понимаете. То есть партия это флаг, это лицензия на политическую деятельность. Все равно Михаил будет рядом, он создатель этой партии, он все равно будет рядом, он никуда не отойдет. Другое дело, что из повестки сколько-то вышел. Насколько я знаю, в конце октября будет серьезный сбор в Москве по определению концепции и основная задача это выборы 2016 года, зайти в ГД. И я считаю, что хорошая партия перспективная и просто надо сейчас работать по горизонталям, несмотря ни на что, работать каждому в своем округе, регионе, набирать моральный капитал. И выстреливать в ГД. К. ОРЛОВА – А для чего?
Е. РОЙЗМАН - Очень важно представительство в парламенте. Просто людям, которые в партии, легче дышать. Это уже так не задушат, уже не растопчут, катком не переедут, если будет представительство в парламенте. Это очень серьезно. Ну и просто влиять на политику.
К. ОРЛОВА – Имея даже небольшое число мандатов можно повлиять на политику, находясь в ГД? В нашей сегодняшней.
Е. РОЙЗМАН - Послушайте, я был вообще независимым депутатом и как-то умудрялся влиять. Есть своя повестка.
К. ОРЛОВА – Тогда были золотые годы по сравнению с сегодняшним днем.
Е. РОЙЗМАН - Надо признать, конечно, страна меняется. Меняется стремительно. Но, тем не менее, представительство в парламенте это очень важно для любой партии.
К. ОРЛОВА – Еще смотрела ваше интервью с Ксенией Собчак, вы заявили, что вы не политик. А зачем вам тогда принадлежать каким-то образом к партии? Политической.
Е. РОЙЗМАН - Еще раз, партия это лицензия на политическую деятельность. Без партии ты не можешь, допустим, меня выдвигала на выборах главы города «Гражданская платформа». Если человек захочет идти в ГД, он должен примыкать к какой-то партии. Ну не получается по-другому. Это лицензия на политическую деятельность. Хотя я считаю, что на уровне муниципалитетов надо всем идти одномандатниками, каждому от своего округа, вне зависимости от партийной принадлежности. Просто чтобы честно все было.
К. ОРЛОВА – Евгений, вас спрашивает Виталий Авилов: «А что там со спайсами в Екатеринбурге». Потому что сегодня новость о том, что спайсы это наркотики синтетические добрались до Ямала, два человека в коме.
Е. РОЙЗМАН - Послушайте, сразу же, есть наркотики группы JWH и есть наркотики группы MDPV. Наркотики группы JWH это то, что называют спайсы, куреха, движик, миксы, бошки, есть еще, то есть очень много разных названий. Иногда просто движуха.
К. ОРЛОВА – Это синтетические наркотики?
Е. РОЙЗМАН - Это синтетические наркотики, синтетические аналоги каннабиноидов, но во много раз мощнее. А есть наркотики группы MDPV, то что в просторечье называется «скорая», «соли» и так далее. Это еще более страшные наркотики. Изначально они к нам шли из Китая. Но сейчас все ингредиенты, все прекурсоры закупаются на базе химреактивов вот здесь в Подмосковье. Рассылаются они посылками, торгуются через Интернет. Основные потребители - с 1990 по 2002 год. Последствия зачастую необратимые. Эти курительные смеси основная причина подростковых суицидов. Проблема там заключается в следующем. Сразу говорю для всех родителей. Только курящий человек может употреблять эти наркотики. Если человек не курит, он не сможет употреблять, потому что обжигает гортань, слизистую, курить невозможно это дерьмо. То есть это может только курящий человек. То есть курение является основной ступенькой к употреблению этих наркотиков. Так, чтобы у родителей не было никаких иллюзий. Кстати, на всякий случай говорю, кто с Интернетом, просто наберите «Ройзман. Памятка для родителей». Я полгода эту памятку разрабатывал, там с первого раза можно определить. Это первое. Проблема основная в том, что когда человек курит это дерьмо, он никогда не знает, что он курит. Он не знает, какой поступил реагент, концентрат. Как им опыляли, как его разводили, один к десяти, один к двадцати или один к тридцати. То, что сейчас произошло эти отравления массовые, там был наркотик Альфа-pvp. И кто-то их продал как курительные смеси. И пошла волна. На самом деле много же людей за эту декаду погибло, человек 17 насчитывается. Кто официально. Один в Ханты-Мансийске МЧСовец обкурился, сам себя изрезал всего, то есть случаев очень много разных. И на самом деле полной статистики нет. Еще раз говорю, основная причина подростковых суицидов и не всегда подросток хотел самоубиться, иногда он хотел просто полетать. Есть анализаторы, сейчас эти наркотики определяются. Обычными тестами не определяются, определяются анализаторами. Но эти люди очень тяжело поддаются реабилитации. На самом деле этими подростками забиты все токсикоцентры в стране. То есть везде. Проблема очень серьезная. И по Москве серьезная и по Москве кстати по элитным школам. Бывали серьезные проблемы.
К. ОРЛОВА – А это дорогой наркотик?
Е. РОЙЗМАН - Нет, он недорогой. Мало того, он торгуется достаточно просто через Интернет. Он молодым доступен очень просто, в школе идет торговля, на крыльце. Причем торгуют, в руки не берут основные торговцы. Торгуют через закладки. То есть где-то прячут, sms друг другу скидывают, подбирают и так далее. Но работать против них можно. Героин занимает сейчас на этом рынке, дай бог может быть 30%, все остальное это курительные смеси и скорость.
К. ОРЛОВА – А кто крышует спайсы? – спрашивает Н.К. из Москвы.
Е. РОЙЗМАН - Объясню всем. Наркотиками торгуют только в двух случаях. Или при попустительстве правоохранительных органов, или при прямом покровительстве. Там, где правоохранительные органы работают, там наркотиками не торгуют. Но здесь случай очень серьезный. Потому что очень много распространяется взакрытую. Невозможно перекрывать все аськи, разные каналы, когда разговаривают по скайпу. Ну невозможно это все отследить. Потому что слишком широкий поток идет и одновременно все происходит. Здесь конечно, должно включаться общество, здесь одними полицейскими методами не справиться. Конечно, требуется мощная антинаркотическая пропаганда, требуется позиция государства. И на этом фоне, конечно, имеет смысл введение закона об уголовной ответственности за употребление наркотиков.
К. ОРЛОВА – Внесен в ГД законопроект.
Е. РОЙЗМАН - В ГД внесли, но он немножко в усеченном виде. Предполагается за употребление наркотиков, если ставят диагноз «наркомания», от 4 до 6 месяцев лишения свободы. А если человек сам приходит и говорит, что я собираюсь лечиться, то он ответственности не подлежит. Он имеет смысл этот закон как тренд, потому что введение закона об уголовной ответственности за употребление это достаточно мощное понуждение к прохождению лечения – раз. Второй очень важный момент. Вот сегодня это не уголовное преступление, а просто как шалость. Тут становится уголовным преступлением. Уже это сложнее, это барьер, который переступить уже сложнее. Он сразу отсекает начинающих и любопытных. Это становится уголовным преступлением. То есть это достаточно мощная профилактическая мера.
К. ОРЛОВА – А это вообще правильно? Это выбор человека.
Е. РОЙЗМАН - Я считаю, что за последнее время это самое правильное, что вообще ГД могла сделать. То есть это очень верный ход и многие цивилизованные страны, когда боролись с наркокатастрофой шли по этому пути.
К. ОРЛОВА – То есть временно они вводили.
Е. РОЙЗМАН - Нет, вводили, в общем, в принципе, но если на одном конце создается мощное полицейское давление, в частности принимается закон об уголовной ответственности за употребление, то она другом конце открываются широкие ворота в медико-социальную реабилитацию. Но в России это не получится, потому что у нас нет широкой сети государственных мощных клиник реабилитационных по типу ЛТП, чтобы закрытые помещения. У нас нет. И у нас некуда этих людей, понуждать-то можно, а куда отправить, никто не знает. Поэтому здесь все должно быть взвешено и все надо в комплексе. Но я вам скажу один очень простой резон. Человек, который употребляет наркотики в своем кругу, который сядет на 4 или 6 месяцев, он хотя бы будет жив. И когда он освободится, он вдруг обнаружит, что кое-кого из его прежних друзей уже в живых нет. Поэтому я считаю, что этот закон разумный.
К. ОРЛОВА – Евгений, но мы же понимаем, что не построят никакие реабилитационные…
Е. РОЙЗМАН - Карина…
К. ОРЛОВА –…центры, все они в тюрьму пойдут.
Е. РОЙЗМАН - Послушайте. Я так далеко сейчас не буду, давайте чуть-чуть короче. Смотрите, вот сейчас ко мне приходят люди на прием и говорят: Женя, спаси, помоги, сын в овоща превратился. Или наоборот агрессивный, разломал всю квартиру. И говорят, пойти некуда, пожаловаться некуда. И в таком случае родители, чтобы не похоронить ребенка, идут и пишут на него заявление, и стараются посадить. Потому что тогда у него появляется шанс. А так у него шанса нет. Он все равно погибнет.
К. ОРЛОВА – Некоторые идут в тюрьму, потому что там можно есть. Хотя бы один раз в день.
Е. РОЙЗМАН - Когда речь идет о спасении человека, родители имеют право попытаться посадить его в тюрьму, чтобы он хотя бы остался жив. Ты когда тащишь человека утопающего за волосы, ты же не спрашиваешь, ему удобно, неудобно. Хочет он, нет.
К. ОРЛОВА – Но тюрьма это разве решение, так лечат наркоманию.
Е. РОЙЗМАН - Умереть или в тюрьму, то лучше в тюрьму. То есть хотя бы пауза. Самое главное здесь – чтобы возникла пауза. Пауза дает шанс. И каждый день, проведенный без наркотиков, к этому шансу что-то прибавляет. Ну вот хотя бы так.
К. ОРЛОВА – Но если коротко ответить на вопрос, в таком виде, в каком он сейчас внесен, можно принимать такой закон. Притом, что количество тюрем не увеличивается. Реабилитационные центры не построены. Вот как есть, в тюрьму.
Е. РОЙЗМАН - Можно. Он уже кого-то остановит и кого-то спасет этот закон и хотя бы задекларирует позицию государства. То есть это очень важно. Он будет нести еще и профилактическую. Это будет профилактическое значение еще иметь. Можно. Дальше государство может перестроиться, просто это все долго происходит и другие приоритетные есть задачи. Хотя я считаю, что это прямая угроза национальной безопасности, потому что эти наркотики вышибают мозги. И похоже, что имеют необратимые последствия.
К. ОРЛОВА – В продолжение темы Дмитрий из Екатеринбурга спрашивает: «Евгений, сохранится ли фонд «Город без наркотиков» или его закроют, как предлагает Андрей Кабанов».
Е. РОЙЗМАН - Нет. Даже не сомневайтесь. Фонд конечно сохранится. Потому что фонд это народное восстание против наркоторговцев, то есть он может как-то менять форму, может, будет меньше оперативной работы, больше аналитики. Но фонд в любом случае сохранится, и конечно мы будем работать.
К. ОРЛОВА – Вам на сайт Olper прислал вопрос: «Евгений, почему в Екатеринбурге не прошел Марш пира?» Немножко с места в карьер, но как есть.
Е. РОЙЗМАН - В Екатеринбурге собирались, был митинг, причем такой достаточно многолюдный. Прошел он мирно, просто никто никуда не ходил. А это было в одном месте. Поэтому Екатеринбург реагирует на такие события и в Екатеринбурге, слава богу, это свободный город и есть какая-то свобода мнений.
К. ОРЛОВА – Но вот вас еще спрашивают: «Есть ли беженцы в Екатеринбурге и встречались ли вы с ними, не врут ли, что они действительно спасаются от хунты или просто приехали?»
Е. РОЙЗМАН - Послушайте. Беженцы, как правило, разумные. Слово «хунта» они не употребляют. Я с беженцами разговаривал, очень интересно, у нас беженцы, которые идут из Краматорска, кто работал на заводе, их берут сразу на Уралмаш. Потому что квалификация позволяет, плюс Краматорск это конкурент Уралмаша. То есть они работу находят.
К. ОРЛОВА – Подождите. Сразу вопрос. А что на Уралмаше очень много свободных мест? Или они приходят на место тех…
Е. РОЙЗМАН – Краматорское то же самое производство и краматорские квалифицированные. Их берут. Им находят место. Но это надо еще отдать должное руководству Уралмаша, которое к этому вопросу подходят так, что просто помогают трудоустраивать людей.
К. ОРЛОВА – Эти беженцы не отнимают рабочие места у жителей? В Ростове и Ростовской области жаловались на это.
Е. РОЙЗМАН - Когда нам приходится устраивать детей в садик или в школу, они действительно кого-то отодвигают в очереди, но мы находим, ищем, и люди относятся с пониманием. Приходится это делать. Ты же не оставишь людей на улице. Потому что они попали в такую ситуацию. Но люди, с кем я сталкивался, когда ко мне приходят беженцы, я разговариваю, смотрю за ситуацией, кто-то в шлепанцах уехал. Надо одежду искать. Кому-то надо помочь с жильем. Люди, как правило, разумные. Один парень разговаривал, я говорю: что у вас как. Он говорит: ну пока вы нас спасать не пришли, у нас все более-менее нормально было. То есть так открытым текстом сказал. Мы стараемся, помогаем, но у нас при правительстве Свердловской области постоянно штаб действует. Прибывают, не так может быть много, но мы справляемся у себя.
К. ОРЛОВА – Но вот Евгений, я конечно, вам верю с одной стороны, с другой стороны я точно знаю, как факт, что в Ростовской области, возможно, потому что там больше всего беженцев, там местные жители очень недовольны тем, что у них отнимают рабочие места, их подвигают в детсады.
Е. РОЙЗМАН - Послушайте, Карина, у нас, во-первых, не критично, у нас не так много беженцев. Во-вторых, те, которые приезжают к нам, как правило, имеют родственников. У очень многих родственники есть и им помогают на первом этапе. Ну а дальше у нас народ нормальный. Екатеринбург, живут достойные думающие люди. Народ, как правило, незлобливый. То есть такой с душой. Потому что только я сказал, что вещи нужны, нас завалили вещами. И мы сейчас, когда надо, просто приходим выбираем. Народ нормальный, отзывчивый.
К. ОРЛОВА – Спрашивает вас Дексаметазон слушатель: «Евгений, правда ли, что вас поддерживает партия «Единая Россия» в Екатеринбурге и ваше отношение к Украине. Ополченцы или террористы, украинская армия или каратели, майдан или бандеровский бунт».
Е. РОЙЗМАН - Меня на самом деле поддерживают добрые люди, вне зависимости от какой-то партийной принадлежности. Это наш город, мы все здесь родились и выросли, и поэтому можем себе позволить относиться друг к другу так, как мы этого заслуживаем. Без разных партийных флагов. Это первое. Второе. Я по Украине изначально ничего не комментировал, потому что нельзя, ты будешь подливать или туда или туда. Ты просто будешь керосин подливать в огонь. И мне неохота говорить про Украину, давайте я вам про Афганистан скажу три слова буквально. Вот когда наши зашли в Афганистан, в 1979 году. Против похоже, был только один академик Сахаров. Естественно Елена Боннэр, которые за это натерпелись. А всем остальным нравилось. Посыл был такой: что если не мы, то туда войдут американцы. Надо обязательно туда заходить, иначе туда зайдут американцы. Это просто вколачивали в головы. Ну и второй момент - мы выполняли интернациональный долг. Мы же не можем оставаться в стороне, когда… Что когда – никто толком не понимал. Но выполняли интернациональный долг. Результат вторжения в Афганистан – 15 тысяч погибших. 15 тысяч молодых мужиков погибших. Представляете, у каждого бы сейчас было по двое детей и так далее. Идите сейчас их матерям расскажите, за что они погибли. Пусть кто-нибудь попробует объяснить. Но это еще полдела. Вторжение в Афганистан было, это я как историк просто думаю, было одно из основных звеньев в цепи событий, которые привели к развалу Советского Союза. К холодной войне и развалу Советского Союза.
К. ОРЛОВА – Сейчас я вас вынуждена прервать. Может быть, это было и к лучшему. Точно, наверное, продолжим через несколько минут.
НОВОСТИ
К. ОРЛОВА – Мы продолжаем программу «Особое мнение». И закончили мы на распаде Советского Союза.
Е. РОЙЗМАН - Смотрите, то есть вторжение в Афганистан наше привело к холодной войне, к агрессивной активной работе сообщества западного против нас, в конце концов, это привело к распаду Советского Союза. Но дальше произошло, на мой взгляд, совсем конкретно страшное. С нашим вторжением в Афганистан мы открыли героиновые ворота. Поток пошел настоящий. Не тот, что в цинковых гробах военными рейсами. Это еще так были семечки. А потом пошло по-настоящему. По нарастающей года с 1994, пик пришелся на 1999-2000, и погибало по данным, это уже ФСКН озвучил с 2000 года, в 2000 – 132 тысячи человек от употребления героина, а в 2013 году считается 84 тысячи. То есть в среднем сто тысяч человек в год на протяжении долгого времени молодых людей погибало от этого героина. Это результаты вторжения в Афганистан. Поэтому сейчас мы смотрим, время прошло, и мы понимаем, что делать этого было нельзя. Поэтому те решения, которые принимались сейчас, я не берусь критиковать. Я не знаю, как бы я себя повел, если бы решение надо было принимать мне. Я просто не знаю. Но мы будем понимать через некоторое время, что было правильно, неправильно, но то, что два братских народа, то, что вдруг вспыхнула взаимная ненависть и то, что СМИ и пропаганда сыграли в этом такую огромную роль, это конечно нехорошо. Это ужасно.
К. ОРЛОВА – А если коротко по формуле «да» или «нет», распад Советского Союза это хорошо или плохо было?
Е. РОЙЗМАН - К сожалению, распад Советского Союза это было закономерно. Это я как историк.
К. ОРЛОВА – Очень хитрый ответ. Валерий Панюшкин написал про вас книгу «Ройзман. Уральский Робин Гуд». И вот есть там такая тема, Панюшкин пишет: «Есть тема в Екатеринбурге, которая наркотиками заслоняется. Уральская цивилизация - ну реально по-другому у людей мозг работает. Здесь люди делают странные вещи, потому что иначе представляют себе устройство мира. Мне кажется, эта тема станет важной в ближайшее время, когда все тут станет разваливаться, сепаратизм и все такое». Это из интервью Валерия Панюшкина журналу «Афиша» по поводу этой книги. Есть там сепаратизм какой-то?
Е. РОЙЗМАН - Сепаратизма не может быть в центре страны. Просто его по определению быть не может. Есть самосознание, есть приверженность и любовь к месту, понимание этого места. Понимание значимости в русской истории. То есть это есть, это конечно люди, которые живут в Екатеринбурге, они своим городом гордятся, у города никогда не было губернского подчинения. Он подчинялся только напрямую столице. То есть достаточно мощный самостоятельный город. С огромным потенциалом. То есть сепаратизма нет. Для него нет географических и исторических предпосылок.
К. ОРЛОВА – А общественных и политических?
Е. РОЙЗМАН - Смотрите, есть чувство собственного достоинства у людей, это очень важно, когда люди обладают достоинством. Когда они понимают, что они не дадут себя сломать через колено, но готовы разговаривать со всеми разумными силами, выслушивать, дискутировать и так далее. То есть в этом плане Екатеринбург действительно мощный интеллектуальный город, в котором живут достойные люди.
К. ОРЛОВА – Но если это интеллектуальный город, наверняка, екатеринбуржцы должны ощущать удушение политических свобод, и такие элементарные вещи как рост цен. Инфляция.
Е. РОЙЗМАН - Удушение политических свобод можно игнорировать. То есть, есть море моментов, когда их можно игнорировать. Просто. То есть уходишь в свой мир. Смещаешься на кухню, живешь в своем пространстве. Невозможно игнорировать удушение личных свобод.
К. ОРЛОВА – Да. Личные свободы у нас тоже удушаются.
Е. РОЙЗМАН - Это немножко другое. Понятно, что надо противостоять, надо свое отстаивать. Конечно до конца. Рост цен мы видели всякий. Это можно переживать.
К. ОРЛОВА – Как-то это все вместе очень печально выглядит.
Е. РОЙЗМАН - Оно на самом деле действует на всех, так или иначе. То есть у кого-то уныние. У кого-то желание сопротивляться. Но мы ровно в той же ситуации, что и вся остальная страна.
К. ОРЛОВА – Нет, вы говорите, что екатеринбуржцы интеллектуальные люди.
Е. РОЙЗМАН - Там интеллектуальность же не просто так возникла. Огромный был корпус горных офицеров. Это высокообразованные люди. Очень много технической интеллигенции. Во времена Отечественной войны очень много приехало в эвакуацию еще технической интеллигенции. Очень много вузов в городе. Молодежи, студентов. То есть он действительно интеллектуальный город.
К. ОРЛОВА – Хорошо.
Е. РОЙЗМАН - Да вообще я про Екатеринбург горазд долго разговаривать. Я люблю его.
К. ОРЛОВА – А давайте чуть про Минводы. Вам задали вопрос на сайте, попросили прокомментировать убийство в Минеральных водах и кажется, вам есть что сказать.
Е. РОЙЗМАН - На самом деле ситуация дикая. Дикая она уже по той причине, что гонится толпа и догоняют в больнице. И забивают в больнице. Этому нет оправдания. Это уже синдром толпы. Это мерзко. Мерзко по-настоящему, там еще возникла проблема, что те, кто гнались, те, кто забивал, это армяне. Потому что если украдет русский, скажут, - вор украл, а украдет кто-то другой, цыган украдет, скажут, - цыган украл. Понимаете. А не вор украл. Поэтому каждый представитель своего народа и по нему по этим представителям могут судить весь народ. Я думал об этом, конечно очень болезненная история. У меня есть человек один, единственный, пожалуй, человек в жизни по-настоящему которому я завидовал. Знаете знаменитую историю про Шаварша Карапетяна. Парень армянин, чемпион мира был по подводному плаванию и тренировался возле озера Севан и у него был момент там, к чемпионату мира готовился. Пробежать еще один круг, он с отягощениями бегал или не пробежать. Решил пробежать. И выбегает на дамбу и на его глазах с дамбы срывается троллейбус и погружается на огромную глубину. И он представьте себе ситуацию, был единственный человек в мире, который мог этим людям помочь, он оказался в эту секунду на этом самом месте. И он нырял и доставал, пока не достал всех. Представляете, этому человеку можно позавидовать. Так что представители разные бывают. Есть о чем подумать. Но единственный способ избежать в таких ситуациях какой-то национальной розни, волнений, это быстрое и справедливое расследование и жесткое справедливое наказание виновных. Нет другого способа никакого.
К. ОРЛОВА – Но я так понимаю, там не особенно торопятся расследовать это дело. Случилось убийство не вчера. В 20-х числах.
Е. РОЙЗМАН - Помните, как было в Бирюлево. Из-за одного подонка там вспыхнула такая волна, всего-навсего найди и накажи. И все. И все успокоятся.
К. ОРЛОВА – Давайте поговорим про вашу книгу. Книга называется не очень мудреным образом «Город без наркотиков».
Е. РОЙЗМАН - Слушайте, это на самом деле хорошая книга. Первая книга разошлась огромным тиражом. По нынешним временам 50 тысяч экз. Я ее написал в 2004 году. И у этой книги был один очень серьезный эффект. Те люди, которые сейчас слушают, если кто-то читал, Аллена Карра «Легкий способ бросить пить» или курить…
К. ОРЛОВА – Я читала. Курить, конечно.
Е. РОЙЗМАН - Каждый знает, что она действует эта книга. У меня вдруг оказалось, что эта книга точно также действует в отношении наркотиков. Ко мне стали подходить родители, парни молодые. Говорят, Жень, прочитали в свое время твою книгу, и подействовало как иммунитет. Ну потому что я пишу о тех вещах, о которых знаю. Пишу очень жестко своими словами. И оно дает алгоритмы сопротивления, появляется действительно иммунитет и неприятие. И я понял, что эту книгу надо делать. И я за последние 10 лет работы фонда просто собрал всю информацию, потихонечку обобщил. Марина Кудимова составляла эту книгу, и делало издательство «Центрполиграф». Она в Москве есть, продается. Я ее писал уже для этого специально. Хорошая книга получилась. Дима Быков сказал, что это роман. Но я не знаю. Он говорит новый тип романа, но читать ее интересно. И ее покупают специально, чтобы подросткам давать. Она работает по-настоящему. Я на самом деле этой книгой доволен.
К. ОРЛОВА – Хорошо. Еще такой вопрос. Раз мы вернулись к «Городу без наркотиков», то вас спрашивает AnnaGraFa: «Расскажите, как обстоят дела в реабилитационном центре и как-то повлияло ваше мэрство на жизнь ваших подопечных?» Я уж не знаю, в какую сторону.
Е. РОЙЗМАН - У нас весь разгром начался, пришли чужие люди к власти в регионе, и у нас разгром фонда начался в 2012 году. На реабилитации было до 300 человек. Сейчас у нас осталось чуть больше 50 во всех реабилитационных центрах. Тем не менее, все реабилитационные центры работают и детский, и женский. Мы все равно стараемся, стоим. Но я меньше конечно принимаю участие в работе, хотя я помогаю с финансированием, во всем. Но я как глава города понимаю, насколько важен фонд «Города без наркотиков» в Екатеринбурге. То есть это очень важно. Потому что сейчас одними полицейскими методами не справиться. Обязательно должна включатся общественность, должна быть позиция государства.
К. ОРЛОВА – Но 10 минут назад вы говорили, что нужно вводить уголовную ответственность за употребление.
Е. РОЙЗМАН - Да, но я сказал, что требуется еще поддержка общественности и позиция государства. Здесь все вещи, все, что касается борьбы с наркотиками, все надо делать в комплексе.
К. ОРЛОВА – А почему в Нидерландах, где разрешено употребление легких наркотиков, марихуаны и нет уголовной ответственности, там меньше наркоманов.
Е. РОЙЗМАН - Послушайте, на самом деле голландцы очень переживают. Они из своей страны сделали притон. Мало того, у их соседей на границах огромные проблемы. Но сами голландцы не употребляют. Вы их видели…
К. ОРЛОВА – Я вообще не была в Голландии.
Е. РОЙЗМАН - Под два метра здоровые люди, которые ездят на велосипедах, они не употребляют. И к тем, кто употребляет, относятся с презрением. То есть здесь есть свое. Но у нас есть ситуация в Денвере, я разговаривал с помощником Обамы, который занимается борьбой с наркотиками, спичрайтер его Кевин, и он рассказывал, с чем они столкнулись в Денвере после того как легализовали. Он говорит, чуть с ума не сошли. У нас увеличилось количество смертей от алкоголя, количество смертей в ДТП, мало того, мы думали, что, легализуя марихуану, наркомафию усадим на задницу, ничего подобного. Оказалось, что взрослые могут купить, и наркомафия не нужна, а дети не могут купить, и они все переключились на детей. И на школы.
К. ОРЛОВА – Евгений Ройзман, «Город без наркотиков», мэр Екатеринбурга был в студии «Особого мнения». До свидания.