Михаил Барщевский - Особое мнение - 2013-10-22

С.КОРЗУН –Всех приветствую! В студии Сергей Корзун. Напротив меня Михаил Барщевский – герой сегодняшней программы "Особое мнение".

М.БАРЩЕВСКИЙ – Добрый вечер!

С.КОРЗУН – Вопросов много и любопытных много от наших слушателей, и, вообще, тем довольно много. Начнем мы с того, наверное, что Госдума на этой неделе – это вчерашнее было сообщение – может рассмотреть сразу во втором и третьем чтении президентский проект, предлагающих возмещение вреда, причиненного террористами за счет них самих или их родственников. Там есть оговорки в этом законопроекте. Многие политические деятельности, в том числе, наш несравненный Владимир Вольфович Жириновский высказался о том, что должны отвечать. На сегодняшнем «Развороте» на "Эхе" люди, звонящие – некоторые из них – говорят, что раз живут они кланами, то и отвечать должны кланами за совершенные преступления.

М.БАРЩЕВСКИЙ – А, если террорист русский, а русские кланами не живет, то, что тогда делать? Это, вообще, в истории России была круговая порука, помните, да? Сергей, вот, когда мы о чем-то рассуждаем, есть определенная система координат, находясь в которой, мы об этом говорим. Мы живем в рамках, скажем, европейской культуры норм права, зародившихся еще во времена Древнего Рима, потом еще развитых во Франции во времена Наполеона, потом в Германии.

С.КОРЗУН – Не оптимистично смотрите на вещи? Действительно, живем в рамках европейской цивилизационной модели?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Модели, да. В рамках этой модели юридически возник принцип индивидуальной ответственности за вину. В англосаксонском праве, например, есть уголовная ответственность юридических лиц, например, что для любого российского юриста кажется дикостью.

С.КОРЗУН - Действительно, странно, как юридическое лицо может нести уголовную ответственность? Магазин, ООО…привлечен…

М.БАРЩЕВСКИЙ – Да, лишение свободы. Так вот, просто надо понимать, что когда мы говорим – вот, вы меня спрашиваете – у меня есть определенное: бытие определяет сознание. Вот, мое бытие, начиная со студенческой скамьи и далее, в рамках этой правовой концепции, оно не подразумевает возможности ответственности за кого-то. Равно, как и принцип объективного вменения, например. Древнерусская модель круговой поруки – эта общинная ответственность – она подразумевала, но мы от нее со времен, как минимум, Петра Первого отошли – это первый пассаж. Пассаж второй: Борьба с терроризмом, в принципе, в рамках европейской цивилизационной модели невозможна. И я это утверждаю, начиная с эфира с Матвеем Ганапольским, который состоялся 13 сентября 2001 года. Это иная модель, иная модельная психология. Например, в Израиле в свое время был применен такой способ еще британцами в начале 20-го века, когда шахидов, совершивших террористический акт, хоронили завернутыми в свиные шкуры, тем самым, исключая их попадание к аллаху в рай.

С.КОРЗУН – Туда, куда надо.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Да, туда, куда надо. И, надо сказать, этот способ был чрезвычайно действенный, потому что теракты того времени прекратились. В Израиле, по-моему, в 64-65 году – по-моему, где-то в те годы – тоже попробовали применить эту модель. Весь цивилизованный европейско-англосаксонский мир поднял дикий вой по этому поводу, и израильтяне были вынуждены с этим делом завязать, хотя надо сказать, что эффект был тоже очень и очень быстрый и был очень эффективным. Тогда в Израиле стали сносить дома террористов, то есть, тем самым, косвенно несли наказание члены семьи, родственники. И это тоже оказалось в достаточно степени эффективно. Так вот – повторяю еще раз – в рамках моей цивилизационной модели – это невозможно. И вот, предложение, которое рассматривается в думе, оно не вписывается в мои представления о праве.

С.КОРЗУН – Там, правда, есть одна вещь, которую надо ради точности упомянуть: в этом законопроекте оговаривается, что это возможно при достаточных основаниях полагать, что деньги, ценности и иное имущество получены ими – родственниками – в результате террористической деятельности и, или, являются доходом от такого имущества.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Вот, я к этому подходил потихонечку. Поэтому, это некая такая – кто-то скажет – полумера, кто-то скажет – компромисс. Но именно за счет этой оговорки получается, что мы говорим об индивидуальной ответственности, об индивидуализации ответственности, потому что, если семья хорошо живет, благодаря тому, что родственник занимался терроризмом, то мы заранее, как бы, говорим: «Не будет она хорошо жить. Все, полученное от террора, террористической деятельности – мы все заберем» - это понятно. Но, с другой стороны, это в некоторой степени полумера, потому что надо будет доказывать, что это за счет этого, а не за счет большого урожая картошки.

С.КОРЗУН – Там бремя доказательства легальности происхождения средств, все-таки, насколько я понимаю, перекладывается на родственников. То есть, пусть они доказывают, что эти средства получены…

М.БАРЩЕВСКИЙ – Я не так понимаю. Это тот случай, когда практика покажет. Но, я не знаю, будете ли вы меня сегодня спрашивать, или не будете по поводу предложения ФСБ о доступе к интернету.

С.КОРЗУН – Была такая мысль, давайте уж заодно.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Именно, заодно. Опять-таки, тезис, который мне приходится повторять уже несколько лет. Давайте определиться, что мы хотим? Мы хотим взрывов автобусов, типа волгоградского? Взрывов Московского метро, Домодедово и так далее? И, при этом абсолютного соблюдения наших прав и свобод, или мы хотим борьбы с терроризмом, такой, чтобы терактов не случалось, но готовы за это чем-то пожертвовать?

С.КОРЗУН – Подождите, вы думаете, что прослушка могла предотвратить теракт?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Не могла – а должны была. Сегодня был очень интересный сюжет в 3 или 4 часа дня – не помню, у меня работал фоново телевизор в кабинете - я врубился в середине разговора. Там дана расшифровка телефонного разговора многолетней давности, когда один человек говорит другому человеку о том, что этот - который муж смертницы – он хороший парень, правда, он в розыске, семья объявила в розыск, постоянно он пропал, но, в принципе очень хороший кадр – его можно вербовать. Оставляем содержательную часть разговора, обратим внимание на процедуру. То есть, сегодня мы слышим разговор, который был насколько лет назад, который был записан. Вопрос в том, почему это не было эффективно использовано? Не смогли, не сумели, прошляпили? Но, как видите, это дает возможность, все-таки, выявлять террористов, то есть, подозреваемых в терроре.

Я не могу вам сказать свое однозначное личное отношение к этому. Я давным-давно уже привык к афоризму, что телефон – это не средство общения, а средство связи. Я давным-давно исхожу из того, что все, что я делаю, все, что я говорю, известно «старшему брату» и я с этим смирился, и я с этим живу. Неприятно, конечно, в какой-то мере, но, если мне за это гарантирована большая безопасность, то я, в общем, согласен. Это моя личная позиция. Совершенно необязательно, что она будет являться правильной для вас, для Васи, Кати или Маши, понимаете, да? Но обществу придется определиться рано или поздно. Американцы приняли поэтому акт в свое время, в 2001 году, и надо сказать, что он вызвал огромное возмущение в Америке. А, поскольку, с тех пор терактов, практически, серьезных не было – потому что то, что было на марафоне, понятно, что это при всем том, что жертв очень жалко, - но, это так… детский сад по сравнению с тем, что могло бы быть. Значит, можно сделать вывод о том, что этот акт работает. Конечно, с традиционными американскими перехлестами, естественно. Вот, этот скандал, который сейчас разгорается по поводу прослушки 70 миллионов разговоров французов. Я не знаю, как они сидят и слушают эти разговоры об устрицах…

С.КОРЗУН – Но, там, очевидно, запись, а что слушали или не слушали…

М.БАРЩЕВСКИЙ – Да, просто писали. И есть ключевые слова, на которые компьютер реагирует. Поэтому это вопрос для каждого абсолютно индивидуальный. Но, мне кажется, что цивилизация движется по пути – не случайно Нострадамус предсказывал, что 21 век – это век борьбы с терроризмом

С.КОРЗУН – Верите ему?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Вы знаете, я, вообще, не верю ни в какую мистику, но просто так совпадает. Действительно, это третья мировая война, ведущаяся теми способами, которые ранее не были известны. Мировая война между мусульманством и христианством – это то, что Нострадамус писал. Много, в общем, с какой-то натяжкой, но можно признать пророческим. Так вот, мне кажется, что все-таки, нравится вам это или не нравится, мне нравится или не нравится, но мы придем к тому, что в ближайшие годы во всем мире антитеррористические преференции будут доминировать над всем остальным.

С.КОРЗУН – Михаил Барщевский в программе "Особое мнение" на радио "Эхо Москвы" на телеканале RTVi. Вопрос отчасти сходный от нашего слушателя: «Скажите, с юридической стороны, допустимо ли грубое отношение с подозреваемым, соответственно, тяжести преступления, как это сказал Маркин». Это по поводу задержания Зейналова. К вопросу о цивилизационных ценностях. В чемэто похоже? То есть, если человек подозревается в убийстве – его можно ранить, если он подозревается в растрате – сразу у него кошеле изъять или что? Вот, соответственно, тяжести преступления – это как?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Страшно подумать, что с ним можно сделать, если он подозревается в изнасиловании. Владимир Маркин блестяще владеет русским языком, он очень хороший оратор, поэтому с моей стороны было крайне нескромно его комментировать его, в принципе. Он прекрасно может ответить сам за себя. Что же касается закона, то закон говорит – я сейчас, конечно не готов цитировать – но, закон говорит о том, что при задержании применяется физическая сила в той мере, в которой необходимо для задержания – смысл в этом. И, если, как вы сказали, растратчик убегает от полиции на автомобиле, при этом отстреливается из травматического оружие, то вполне допускается, что, хотя он убийства не совершил, то при задержании он по кумполу получит довольно больно, когда у него этот пистолет травматический будут отбирать. Вместе с тем, если убийца сидит спокойно дома и ждет, когда за ним придут или является с повинной, то вряд ли есть какие-то основания к тому, чтобы к нему применялось физическое насилие.

С.КОРЗУН – Юридически понятно – практика отличается от юридически прописанного…

М.БАРЩЕВСКИЙ – По-разному. Я помню, когда задерживали «белгородского стрелка», хотя он и ножом помахал, но его на землю положили, руки за спину закрутили, но что-то у него никаких следов побоев не было.

С.КОРЗУН - Ну, а с демонстрантами, если взять – в некоторых случаях чрезмерное применение силы.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Демонстранты убийств не совершали.

С.КОРЗУН – В общем, жестко видно, как жестко винтят их.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Чрезмерное применение силы надо доказывать, а, во-вторых, я вам предлагаю психологически встать на место полицейских, в которых летят бутылки, молотки и осколки асфальта. После чего, знаете, как в том анекдоте старом, когда два слесаря перестали ругаться матом и один на другого уронил щипцы, и нижний сказал: «Федор Иванович, ты не прав!» В анекдоте это бывает, а вот, при задержании, те, кто оказывает активное сопротивление – я не очень в это верю.

С.КОРЗУН – Хорошо. На вопрос ответили. Идем дальше. Сегодня пришло сообщение от вице-премьера Ольги Голодец о том, что Онищенко уходит с поста главы Роспотребнадзора. Это сообщение было опровергнуто самим Онищенко. Собственно, было сообщение, что на его место уже назначена заместитель руководителя Роспотребнадзора Анна Попова, новым главой ведомства, но сам Онищенко заявил, что сообщение о его отставке является ложным. «Странный персонаж, - цитирую, - сделавший это заявление не относится к числу людей, принимающих решение». С юридической точки зрения, кто принимает решение на увольнение главы Роспотребнадзора? Премьер-министр ли это, как заявила пресс-секретарь премьер-министра?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Насколько я помню, это распоряжение премьер-министра. Это не президентское номенклатура.

С.КОРЗУН – Премьер-министр. Походит предельный срок пребывание его не этой должности. Соответственно, автоматически осуществляется или нет уход с должности?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Нет, есть распоряжение об уходе с должности все равно.

С.КОРЗУН – Распоряжением. Если будет другое распоряжение, соответственно, Онищенко может остаться?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Я могу сказать такую вещь, на примере Лукина. Про Лукину я знаю, что уполномоченный по правам человек – прямо в законе – сказано, что два срока, не более. Не может никто…, только Госдума может изменить закон. Поэтому будет указ президента, не будет указа президента – Лукин должен покинуть свою должность, потому что два срока заканчиваются. Что в отношении председателя Роспотребнадзора, я просто не помню сейчас, сидя в студии, есть такое ограничение в положении о нем или нет такого ограничения – я просто не помню.

С.КОРЗУН – Господина Онищенко многие считают блестящим примером выборочного применения норм в его области. То есть, к тем странам, которые политически не совсем устраивают в данный момент, он эти нормы применял. К другим странам нормы не применял. Хотя можно предположить, что в силу разных обстоятельств, наверное, к любой партии продуктов можно предъявить те или иные претензии. Отсюда обоснованные подозрения в том, что часть продуктов… то есть, пока страна не поссорилась с Россией, продукты заведомо считаются хорошими, поскольку, проверок вроде как… ну, они есть, конечно, мы понимаем – я немножко утрируют эту мысль- это выборочное применение норм в свое области, это некий слепок с нашей юридической системы, системы правоприменения, которая тоже довольно выборочно применяет свои нормы?

М.БАРЩЕВСКИЙ – У меня два не связанных между собой комментария. Первый, что называется, музыкой навеяло: в годы нашей с вами молодости была такая поговорка: «Первый раз – случайность, второй раз – совпадение, третий раз – КГБ». Я думаю, что есть разные варианты ответа на ваш вопрос. Вариант первый: у человека блестяще развита интуиция. Вариант второй: совпадение. Третий вариант каждый может домыслить сам. В опровержение тех злобных инсинуаций, которые прозвучали с вашей и моей стороны, я вам хочу привести пример с "Рошен" – с конфетами.

С.КОРЗУН – Свежий пример.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Да, свежий пример. Но, если бы это была политика, но, наверное, в первую очередь претензии предъявлялись бы к тому, к той части экспорта Украины, который наиболее существенен по объему. Вы представляете себе микроскопическую долю конфет «Рошен» в экспорте Украины в Россию. Не политика, ну явно. Можно было найти, что в трубах – трубы фонят, например. Или, например, мясомолочная продукция.

С.КОРЗУН – Но, может за горилку брались вначале, но не обнаружили там ничего?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Подождите секундочку. Если не обнаружили, значит, это не политика – это реальная работа. Потому что, обнаружить, как вы сказали сами, можно где угодно, что угодно, в чем угодно. Поэтому я не думаю, что здесь можно однозначно говорить о том, что это выборочное применение. Просто мы об этом громче знаем, когда это касается на фоне каких-то политических напрягов…. Другой пример, пожалуйста - а, где претензии к голландской продукции?

С.КОРЗУН – К тюльпанам были - а как же?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Ну, были и прошли.

С.КОРЗУН – Ну, да. Там много чего. Нет, к голландской были – все это было. Значит, есть такое ощущение чисто по-человечески, если говорить не на экспертном языке, то государство становило такие правила работы и с гражданами и с другими организациями, во внешней политике, что эти правила, практически, нарушить невозможно. Поэтому контора – к вопросу о КГБ, вру – о ФСБ и записи всего, что происходит – контора пишет-пишет, на каждого есть свое досье.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Конечно.

С.КОРЗУН – И, как только человек становится по каким-то причинам неблагонадежным, достается… - Ребята, посмотрим!

М.БАРЩЕВСКИЙ – Или из досье выясняется неблагонадежность. Вы понимаете, в 90-е годы, когда была разрушена система осведомителей – уж меня нельзя заподозрить в излишней симпатии к ФСБ, МВД и ко всем правоохранительным органам, во всяком случае, они не считают меня им симпатизирующим. Но, я вам хочу сказать, что по факту, когда в 90-е годы эта система была разрушена, полностью разрушена, мы получили колоссальный всплеск преступности, тогда зародился огромный наркотрафик и тогда из страны потекли все секреты, все военные секреты, военно-технические секреты. Те, кто занимался НТР – научно-технической разведкой в России – у них было очень хорошее время. Все текло, информация утекала. Я помню даже, как газеты – это уже на моей памяти…. Значит, закрытое заседание правительства, обсуждается какая-то тема, обсуждается проект некоего документа – это ранние двухтысячные. Назавтра одна из очень уважаемых мною газет – это вовсе не камень в ее огород, она делала свое дело – публикует этот документ.

С.КОРЗУН – Чистая журналистская работа.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Чистая журналистская работа. Понимаете, как утекала информация. Поэтому я могу понять тех, кто по роду своей деятельности может стоять на страже безопасности, как информационной, так и безопасности с точки зрения терроризма, я могу понять их озабоченность, и их желание иметь как можно больше инструментов в своих руках. Ровно так же, как и для сторонников и защитников прав и свобод – их желание и стремление, как можно больше ограничить права первой группы. Тем более, что у нас есть генетическая память – мы прекрасно помним, что мы имел в течение считайте, лет 60-ти, как минимум, ну уж до прихода Горбачева-то – точно.

С.КОРЗУН – Чуть больше минуты до перерыва. Короткий тогда, надеюсь, вопрос от Светы-77: «Лукашенко выдвинул условия за освобождение Баумгертнера: компенсация нанесения ущерба – 1-2 миллиарда долларов. То есть, Белоруссия взяла в заложники российского гражданина и потребовала за его освобождение выкуп?»

М.БАРЩЕВСКИЙ – Я дам короткий ответ, возвращаясь к началу разговора. Это требование Лукашенко не выписывается в мои представления о цивилизационной европейской модели. По-моему, европейские политики так же относятся к тому, что делает Александр Григорьевич.

С.КОРЗУН – Ну, тогда продолжение вопроса: будет ли эта модель эффективной, может ли она быть в наших условиях?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Нет.

С.КОРЗУН – То есть, Россия «выкуп» - в терминологии нашего слушателя – не заплатит?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Нет, хотя то, что мы возбудили здесь дело против Баумгертнера, и он заочно арестован, дает нам основание требовать его выдачи, поскольку место совершения преступления – Россия, и юридически Белоруссия окажется в очень сложном положении, потому что она будет выдавать, потому что есть соответствующий договор.

С.КОРЗУН – Михаил Барщевский в «Особом мнении», короткий перерыв, после него снова вернемся в студию.

НОВОСТИ.

С.КОРЗУН – Напомню, что сегодня в гостях в программе "Особое мнение" Михаил Барщевский. Михаил, по поводу вашей любимой программы у нас появились у всех опасения по поводу его судьбы. Я имею в виду программу «Что? Где? Кода?», поскольку известный бард в прямом эфире Первого канала, как раз, ровно в этой программе спел песенку, в которой были такие слова: «Потому что нету мочи знать, как бабки пилят в Сочи, те, кому награды раздают». Ну, во-первых, нет ли здесь признаков клеветы на общественный строй и на организацию, которая, в общем, в Сочи возглавляет это строительство? Ну, и, во-вторых, на Первом канале довольно сильно это услышать.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Пункт первый. Надо внимательней следить за выступлением президента Российской Федерации…

С.КОРЗУН – Так. Это вы ко мне, да?

М.БАРЩЕВСКИЙ – Да, это я к вам. …Который уже несколько раз говорил о том, что нехорошо так пилить бабки, и называл конкретные фамилии, после чего появлялись уголовные дела – это первое. Второе: Я думаю, что Розенбаум в данном случае проявил ряд качеств, свойственный Онищенко, то есть, предвидение. Я думаю, что в марте, апреле месяце мы много интересного начнем узнавать…

С.КОРЗУН – О строительстве в Сочи.

М.БАРЩЕВСКИЙ –О строительстве в Сочи. И вспомним слова Розенбаума в этой связи, а может, и слова президента – кто какие вспомнит. Третье. Я понимаю, что сейчас большой части аудитории "Эхо Москвы" не понравится то, что я скажу, но мне, вообще, нравится, что происходит на Первом канале, потому что для меня… - я люблю Первый канал. Я, конечно, не про какие-то отдельные передачи, типа «Пусть говорят», да не обидится на меня Андрей – он блестяще ведет эту передачу, но формат такой. Но, возьмите то, что показывают сейчас Диалоги Евтушенко с Соломоном Волковым и я видел третью серию, которая будет в пятницу про конфликт Евтушенко и Бродского, например – это тоже надо еще суметь показать. Мне нравится, например, «Воскресное время». Она довольно аналитична. Понятно, что определенный подбор информации, федеральный канал – все понятно, но на первом канале много живых передач.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Не боитесь, что «Что? Где? Когда? Переведут в режим записи из прямого эфира?

М.БАРЩЕВСКИЙ - Нет, это невозможно.

С.КОРЗУН – В России нет невозможного, напомню!

М.БАРЩЕВСКИЙ – Я вам могу открыть страшную тайну, что все музыкальные паузы «Что? Где? Когда?» заранее согласовываются с каналом. Это канал решает, какую музыкальную паузу можно, какую нельзя. Поэтому в этом плане ничего не грозит. Это идет не в записи, это идет живьем, опять-таки, но это все согласовывается с Первым каналом, передаче «Что? Где? Когда?» ничего не грозит. Я на другое рассчитываю, что, поскольку я представляю себе, как бы сказать, культурный и интеллектуальный уровень Эрнста, я не понимаю, почему «Что? Где? Когда?» идет в такое позднее время. Все-таки сегодня Первый канал является абсолютным лидером по рейтингам, по новостным программам, в диком отрыве. К чему привело желтое телевидение, мы видим на рейтингах НТВ, которое уже ниже плинтуса, поэтому я очень рассчитываю, что в ближайшее время Константин Львович, все-таки, примет мужественное решение и такую умную – я подчеркиваю – умную передачу, как «Что? Где? Когда?» по сетке передвинет, ну, хотя бы после программы «Время» сразу.

С.КОРЗУН – Пролоббировали.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Старался! Я старался.

С.КОРЗУН – …И, через "Эхо Москвы" и через RTVi интересы любимой программы.

Хорошо, к политике снова возвращаемся. Погромщикам из Бирюлево предъявили обвинения. После событий было возбуждено уголовное дело по части 2, статьи 213 – хулиганство УК РФ. Подозреваемых проходит 4 человека. 3 из них арестованы решением суда, четвертый – под подпиской о невыезде. Вопрос: здесь хулиганство – там организация массовых беспорядков. Там – я имею в виду, то же самое «Болотное дело», которое еще продолжается.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Я уже комментировал это в прошлом эфире своем. Я сказал о том, что я не понимаю разницы. С моей точки зрения, в пределах тех знаний, которые у меня есть, по фактам: либо и там и там хулиганство, либо и там и там массовые беспорядки.Потому что, я считаю, что, если это 213, часть 2-я, то мы вспомним другое громкое дело, где было примерена 213, часть 2-я, а именно, «Пусси Райот», и давайте посмотрим отличия того, что было в Бирюлево, насилие, акты вандализма, сопротивление полиции, избиение полиции и дурацкая песня в неподходящем месте. Ну, есть некоторая разница. Все-таки, в Уголовном праве однотипные преступления подпадают под одну и ту же статью. Вот, разница между «Пусси Райот» и Бирюлево, с моей точки зрения, намного больше, чем между Бирюлево и Болотной.

С.КОРЗУН – Приплетем сюда еще одно дело. А, новость такова, что экс-полицейские не остановившие избиение коллеги на Матвеевском рынке получили реальные сроки, хотя известно, что они говорили, что они вообще непричастны, не виноваты. Как вы считаете, это справедливо, с точки зрения человеческой, и как юридически – должны были или нет…? Главное, в чем их обвиняли – это то, в том числе, что они дали уйти тому человеку, который нанес побои.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Вот, им дали по году, реальному году. Если я правильно помню закон, они через полгода могут выйти, а с учетом отсиженного там получается месяца 3-4, они до зоны не доедут. Поэтому, справедливо, что реальные, я бы дал, буди я судьей, по пятерке дал бы точно. Потому что это называется предательство. Это не халатность, это предательство. И, если в полиции есть люди, которые своих не защищают; которые дают возможность уйти преступнику, который на их глазах совершил преступление, то это не полиция, понимаете?

С.КОРЗУН – Проблема в том, что они, может быть, не считают тех – своими, потому что разные силовые ведомства, как мы знаем…

М.БАРЩЕВСКИЙ – Вот, и за это, в том числе.

С.КОРЗУН – Как мы знаем из разных сериалов, конфликтуют между собой довольно активно. М.БАРЩЕВСКИЙ – Нет, они-то и те и другие – полиция. Там не было ФСБ. Исторически конфликтуют ФСБ и МВД и то, по-моему, это уже в прошлом, насколько я понимаю ситуацию.

С.КОРЗУН – Ну, прокуратура и следственные органы у нас, как известно…

М.БАРЩЕВСКИЙ – Они на рынок не ходят…

С.КОРЗУН – А, могли бы, кстати.

М.БАРЩЕВСКИЙ – С моей с точки зрения, вопрос не конфликта, а, скорей, это тех, кто на рынке – и тех, кто платили. А, эти оперативники, которые приехали – чужие. Вот, за это «пятерочку» - за смещение ценностей и ориентиров. Поэтому, у меня этот приговор – я можно сказать, человек не кровожадный уж совсем – но, кому многому дано, с того много и спросится, поэтому я бы «пятерку» вкатал бы, глазом не моргнув.

С.КОРЗУН – Вопрос от слушателя Виндерт: «Три недели назад вы заявили, что обвинения активистов Гринпис в пиратстве абсурдно, но уже две недели сделали противоположное за явление: есть все признаки пиратства. Можете пояснить, что это за признаки, и почему ваша точка зрения изменилась?»

М.БАРЩЕВСКИЙ – Я, конечно, не классик, чтобы сказать фразу, что классиков надо цитировать точно. Я никогда не говорил, что оно абсурдно. Я говорил другое. Я говорил, что формально здесь есть пиратство, насколько я помню статью – говорил я в эфире. Хотя, по сути, содержательно это пиратством не является, как мне представляется - говорил я. На это позиции я стою и сейчас. Формально, здесь пиратство есть. Но, просто мы привыкли считать, что пиратство – это ради денег, ради материальных благ. Традиционное пиратство – захватить и ограбить. Захватить и потребовать выкуп. Деньги в основе. В нашем бытовом понимании пиратство – это ради денег, это корыстное преступление. Здесь корысти никакой не было, если не считать, что Гринпис работал по заказу каких-то нефтяных конкурентов – если эту версию отбросить, то здесь никакой корысти нет. Поэтому содержательно на пиратство не похоже – корысти нет. Хотя, говорю еще раз, формально, захват в море, силовой захват в море – это пиратство.

С.КОРЗУН – Ну, и еще продолжим о пиратах, о других – немного у нас времени совсем осталось, минута с небольшим до окончания. Мосгорсуд заблокировал доступ к ряду популярных сериалов на ряде популярных ресурсов, начинает действовать «антипиратский закон», касающийся авторских прав. Благо или нет? Многие говорят, что, вообще, с пиратством справиться невозможно, поэтому надо все открыть.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Нет, глупости. С пиратством надо справляться. Я вам скажу. У меня есть несколько ипостасей. Вот, одна из ипостасей моих – это автор. У меня есть роман, который очень неплохо продавался. Суммарный тираж его дошел до 40 с лишним тысяч, пока его кто-то не выложил в интернете. Все – его можно скачать. Сборник рассказов, продажи тоже около 50 тысяч, несколько изданий – пока кто-то не выложил в интернете. Все – продажи прекратились.

С.КОРЗУН – Вы обратились в соответствующие органы.

М.БАРЩЕВСКИЙ – Я никуда не обращался, потому что тогда и обращаться было бесполезно. А вот, сейчас у меня должна выйти книга, посвященная процессу, лондонскому процессу «Березовский – Абрамович», и, если ее успеют скачать и выложить, ее никто не будет покупать.

С.КОРЗУН – Теперь уже начинает действовать антипиратский закон, поэтому…

М.БАРЩЕВСКИЙ – Я двумя руками за. По кино ввели этот антипиратский закон, и сейчас за какие-то копейки можно купить, и ничего – кинорынок не рухнул. А, посмотрите, какой сбор денег у «Сталинграда»? Может, частично оттого, что его нельзя скачать в интернете.

С.КОРЗУН – Михаил Барщевский был в «Особом мнении», спасибо за то, что пришли, отвечали на наши вопросы. Всем счастливо!