Суд над Виктором Люстигом, продавшим Эйфелеву башню. США, 1935 год - Не так - 2019-05-19
19.05.2019
Сергей Бунтман
―
Добрый день! 12 часов 10 минут. Алексей Кузнецов…
Алексей Кузнецов
―
Добрый день!
С. Бунтман
―
… Сергей Бунтман, Светлана Ростовцева. Будем махинацию кошмарную совершенно сегодня разбирать.
А. Кузнецов
―
Ну, сегодня много махинаций. Просто…
С. Бунтман
―
Но вот эта уж! Но вот эта уж! Да, да. Я все никак не могу увидеть здесь, у нас идет… А! Вот почти. Почти. Вот Эйфелева башня. Только я хотел уже в упаковке в подарочной. Вот всё. Там не кантовать, ящики…
А. Кузнецов
―
Там не подарочная. Ее же продали-то на металлолом. Так что она…
С. Бунтман
―
А! На металлолом.
А. Кузнецов
―
На металлолом.
С. Бунтман
―
Да. Ну, состав с Эйфелевой башни.
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
Вот сначала я сделаю на два объявления. 1) О завтрашнем дне. Это в Петербурге, в гостинице «Гельвеция» на Марата, 11, будут «Дилетантские чтения» Виталия Дымарского. И гость его Генри Резник. «Суды в России больше, чем суды». Близкая Вам совершенно это самое…
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
… заявление. И в 19 часов. Билеты, коли они ещё есть, на сайте гостиницы «Гельвеция», Марата, 11. Завтра в 19 Генри Резник будет с Виталием Дымарским. И 2) сегодня вы сможете в 18 часов вместо программы «Телехранитель» услышать 2 интервью, которые взяла наш корреспондент в Екатеринбурге, специальный, сейчас по случаю всего, что там происходит, Ольга Бычкова взяла у Максима Миняйло, протоирея Миняйло, священник Храма на крови, руководитель отдела по взаимодействию церкви с обществом и СМИ Екатеринбургской епархии. Прямо там вот взяла интервью Ольга Бычкова. И 2-е интервью – Татьяна Мерзлякова, уполномоченный по правам человека по Свердловской области. Ещё это всё в 18 часов два интервью пойдут в 2-х частях программы. А ещё может быть позже, может быть, в «Дорожной карте» будет еще одно интервью, но уже с человеком, который руководит, насколько я понимаю, обществом защищающим скверы и другие ресурсы Екатеринбурга, будет интервью у нас, когда его демонтируют, вот там доделают, дочистят. И поставим мы в эфир и вас, конечно, предупредим. Всё. Это всё, что по сегодняшнему эфиру и по завтрашней встрече в Петербурге. А теперь мы приступаем к товарищу нашему.
А. Кузнецов
―
К нашему товарищу, которого очень часто называют самым выдающимся мошенником ХХ века. Ну, любой… любой подобного рода титул, конечно же, может быть оспорен, потому что были и другие достойные джентльмены.
С. Бунтман
―
Ну, и вообще чемпионат мира по мошенничеству не проводился.
А. Кузнецов
―
Не проводился. Не проводился.
С. Бунтман
―
А рейтинги эти все…
А. Кузнецов
―
Да, это всё вкусовщина, конечно. Но мы безусловно имеем дело с человеком, сошедшим со страниц Ильфа и Петрова, О’Генри. Это вдохновенный, талантливый мошенник, для которого мошенничество – это не только способ добывания, так сказать, пропитания, хлеба насущного. Это безусловно человек, для которого это стиль жизни. Это человек, который многие вещи делал явно совершенно из любви к искусству, зарабатывая на этом, ну, по его меркам, сравнительно небольшие деньги, но он всё время искал вот новые схемы какие-то…
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
… и все прочее, и все прочее. Он художник.
С. Бунтман
―
Своего дела.
А.Кузнецов
―
Своего дела. Конечно. Да. Вроде бы ничего не предвещало в его… в обстоятельствах его появления на свет и воспитания… Он родился во вполне благополучной, такой средне буржуазный чешской семье. Он чех. Возможно, с немецкими какими-то корнями…
С. Бунтман
―
С немецким происхождением…
А. Кузнецов
―
Скорее всего. Да.
С. Бунтман
―
… Люстиг, наверное. Да.
А. Кузнецов
―
Нет. Дело в том, что Люстиг – это его псевдоним.
С. Бунтман
―
А! Псевдоним. А как фамилия?
А. Кузнецов
―
Роберт Миллер при рождении его, судя по всему, звали.
С. Бунтман
―
Ну, как говорил один дембель: «Тоже неплохо».
А. Кузнецов
―
Да, тоже неплохо. Вполне возможно, что на самом деле звали его, я думаю, не Миллера, а Мюллер. Миллер – это он в Соединённых Штатах вот в его свидетельстве о смерти значится. Вполне возможно…
С. Бунтман
―
… прокурор на самом деле произносится как Моллер, ты знаешь.
А. Кузнецов
―
Да, да, да. Ну, я имею в виду такая англизированная немецкая фамилия.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Его отец был мэром или бургомистром там, как правильнее сказать, совсем небольшого городка. Городка, который в Чехии. Это примерно в 100 километрах от Праги. Сейчас городок называется Гостинне, то есть Гостеприимный. Да? В Австро-Венгерской империи, потому что родился Люстиг в январе 1890 года. Это Австро-Венгрия, конечно. Вот там он назывался Арнау. Ну, это его историческое старое название – Орлиное гнездо. Вот. И вот в этой семье он родился, ходил в школу и даже поступил в Пражский университет, начал там получать высшее образование. Но вынужден был, так сказать, перебраться в другое место. Традиции немецких университетов в то время ещё, уже на излете, но включали в себя вот этот кодекс буршей. Вот кодекс немецкого студенчества. И одним из самых ярких и известных его особенностей – это постоянные вот эти вот дуэли, постоянные вызовы…
С. Бунтман
―
Обязательно шрам на щеке.
А. Кузнецов
―
Конечно.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
И по малейшему поводу. И задача дуэли – не убить, а именно вот, так сказать, шпагой нанести…
С. Бунтман
―
Полу… Нанести и получить почетно. Да.
А. Кузнецов
―
И получить, потому что некоторые даже специально не то, что не заживляли эти шрамы, а даже их, так сказать, растравливали, увеличивали, чтобы остались отметины, чтобы потом можно было в приличном обществе появится. Вот у него такой шрам на левой щеке от глаза до уха был до конца жизни. И на некоторых фотографиях вот, в общем, ну, видно. Если приглядеться, то видно, что этот шрам был. И дуэль была, судя по всему, из-за некой девицы. И отец не… не одобрявший такого разгульного студенческого поведения, его решил определить в университет, где не было таких традиций, в место поспокойней. Местом поспокойней ему показалась Сорбонна. И молодой человек отправился соответственно в Париж.
С. Бунтман
―
Ну, к тем временам уже… Так наш клиент Вийон уже давно скончался.
А. Кузнецов
―
Ну, наш клиент Вийон уже скончался. До 68-го года еще достаточно…
С. Бунтман
―
Далеко. Да.
А. Кузнецов
―
… далеко. Да. Больше полувека. И вот он учился в Сорбонне. Вообще он был человеком, видимо, невероятно одаренным в самых разных областях, в частности он был очень талантлив в изучении языков. Помимо родного чешского и фактически 2 -го родного немецкого он свободно говорил по-английски, французски, итальянски. Вот.
С. Бунтман
―
Да. Это здорово. Да.
А. Кузнецов
―
Кроме этого он обладал, видимо, незаурядным даром художника. Может быть, это, конечно, и не вполне проверенная информация, но вроде бы он настолько точно в молодости скопировал знаменитую картину Рембрандта «Снятие с креста», что вроде даже эксперты некоторое время затруднялись определить, подлинник перед ними или подделка, хотя, возможно, это одна из легенд, которая Виктору Люстигу, уж будем его называть его наиболее, наверное, знаменитым псевдонимом, о себе распространял. Псевдоним, мне кажется, что он говорящий. Ну, сочетание такое. Имя Виктор – победитель.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
А lußtig по-немецки «жизнерадостный, выживающий смех». Да? То есть такой смеющийся победитель. Он действительно был таким смеющимся победителем. Прежде, чем начать разговор о его практически бесконечных проделках, вот есть такой, говорят, что ему принадлежат 10 заповедей Виктора Люстига. Он их не формулировал в виде 10 заповедей. Это было составлено из его отдельных высказываний по разным поводам. Вот правила, которым следует руководствоваться человеку, который решил заняться таким, в общем, опасным ремеслом как мошенничество. Будьте терпеливым слушателем. Именно от этого, а вовсе не от умения заболтать собеседника зависит успех мошенничества. Совпадает с первым правилом Глеба Жеглова. Да? Слушать.
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
Надо уметь слушать. Не выглядите усталым. Да? Нужно вот все время быть, так сказать, мобилизованным. Дождитесь, пока собеседник упомянет о своих политических взглядах, и тут же соглашайтесь с ними. То есть вот это очень, так сказать, способствует установлению доверия, – да? – если вы… Аналогичным образом поступайте и с религиозными взглядами. Можете намекнуть, что в разговоре речь пойдет о чём-то интимном, однако если собеседник не высказал интереса, не стоит продолжать эту тему. То есть не надо навязываться с интимными разговорами. Да? Никогда не обсуждайте болезни. Не суйте нос в личную жизнь собеседника. Всё равно рано или поздно он ненароком поделиться этим с вами. То есть не надо проявлять инициативу. То есть, вот видите, слушай, соглашайся, соглашайся, не лезь. Да? Не хвастайтесь. Сделайте так, чтобы ваши заслуги были очевидны без слов. Мы проиллюстрируем, как он этого добивался. Следите за своим внешним видом. И 10-я, последняя заповедь – никогда не напивайтесь. Это говорит человек, который развернулся по большому счёту в эпоху сухого закона в США.
С. Бунтман
―
Ну, может, не так, но… но он же не сам там. Но…
А. Кузнецов
―
Нет. Сам нет.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Сам… Вообще интересно, что он в эту, казалось бы, невероятно плодотворную для мошенника эпоху, он по сухому закон прошел вот краешком, краешком, краешком. То есть он не участвовал во всех этих бутлегерских схемах и так далее. Ну, я… У меня есть предположение почему. Я его попозже постараюсь не забыть высказать. Трудно сказать, с чего он начал. Судя по всему, начал он с вещей достаточно банальных. Он работал карточным шулером на трансатлантических рейсах. Много богатых людей в первом классе едет. Скука. Две недели плыть. Да? Так сказать, обстановка предполагает. Он работал по покеру. Он работал по этому самому бриджу. Но, как я понимаю, очень высокая конкуренция на трансатлантических…
С. Бунтман
―
Конкуренция. Но но с другой стороны это всё-таки нужно быть… таким классным обладать.
А. Кзунецов
―
И…
С. Бунтман
―
Это даже не поезд. Тут не сбежишь.
А. Кузнецов
―
Вот.
С. Бунтман
―
Быстренько.
А. Кузнецов
―
То-то и оно. Это класс, конечно, определенный. Это… Ну, вот в чём он безусловно был очень силён, он располагал к себе людей. Он был, видимо, гени… гением общения.
С. Бунтман
―
Хорошо одевался, не напивался, в душу не лез…
А. Кузнецов
―
Хорошо одевался, не напивался. Совершенно верно. Но неизвестно, сколь долго он продолжал бы этим заниматься, но наступил 14-й год, и трансатлантические рейсы стали выполнять совсем другие корабли. Не роскошные лайнеры с богатыми пассажирами. Он решил задержаться в Соединенных Штатах. Ну, понятно, так сказать, быть призванным в его планы не входило. Он остался в Соединенных Штатах. Дальше там не очень понятно, чем конкретно он занимается. У него были конфликты, ну, небольшие конфликты с полицией. Вот его эпоха наступает с так называемыми ревущими 20-ми. То, что в американской истории вот эти Roaring Twenties. Это эпоха, когда очень многое крутится вокруг биржевых спекуляций. Это эпоха, когда кажется, что деньги легко делать из воздуха. То есть сама атмосфера очень работает вот на таких людей как он.
С. Бунтман
―
Плохо кончиться это.
А. Кузнецов
―
Для Соединенных Штатов и для всей мировой экономики…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… это кончится в 29-м году Великой депрессией. Совершенно верно. Вот эта перегретая в первую очередь биржевая атмосфера, она взорвётся. Да, это правда. Но пока люди вроде Люстига на этом очень неплохо зарабатывают. Значит, он умел мыслить творчески. Вот из чего рождается замысел продажи Эйфелевой башни? Из того, что всего-навсего он прочитал в газете самую обычную журналистскую такую вот работу, статью, в которой говорилось, что эта штука, которая вообще-то, надо напомнить, создавалась как временная конструкция в 89-м году, она очень дорого стоит городу, потому что ее постоянно надо красить. Она ржавеет. Да? А скоро пойдут, так сказать, более серьёзные, ещё более дорогостоящие проблемы. И в статье как о возможном гипотетическом выходе говорилось о том, ну, а, может, вообще ее разобрать уже наконец. Ну, что она тут торчит и…
С. Бунтман
―
Ну, вообще-то да. Конечно.
А. Кузнецов
―
… что называется, пугает. Напомним, что Эйфелева башня действительно первоначально создавалась как… Ну, как сказать? Арка центрального входа на Всемирную парижскую выставку 89-го года. И не предполагалось, что она по сей день будет стоять и будет такой архитектурной доминантой Парижа. И у Люстига сразу возникает в голове совершенно гениальная, при этом, в общем, очень простая схема. Вот сейчас я ее расскажу. Ей богу, чичиковская афера с мертвыми душами сложнее, чем то, что Люстиг замыслил с Эйфелевой башней. Значит…
С. Бунтман
―
Иртыш, не опережайте события. «Кто ее купил-то?» Не опережайте события.
А. Кузнецов
―
Значит, он… У него с собой есть, так сказать, подельник, помощник. Вообще Люстиг, как правило, работал не один, а с двумя-тремя, значит, джентльменами. Ему нужны были дублеры. Ему нужны были страхующие. Ему нужны были отвлекающие. Сейчас в некоторых схемах это будет видно. Он представляется… Изготавливает фальшивые документы. Делает себя вице-директором какого-то департамента, Министерства почты, телеграфов. И собирает в роскошный… в роскошной парижской гостинице, она у нас здесь крутится…
С. Бунтман
―
Сейчас.
А. Кузнецов
―
Вот она. Да.
С. Бунтман
―
О, Боже!
А. Кузнецов
―
На Place de la Concorde, значит…
С. Бунтман
―
О, да.
А. Кузнецов
―
… он приглашает туда пятерых крупнейших парижских торговцев металлоломом. И представляясь государственным чиновникам говорит: «Месье, только абсолютная конфиденциальность… конфиденциальность, поскольку речь идет об Эйфелевой башне только вам, только по секрету. Если хоть слово утечёт в газеты, представьте себе, какое это будет, так сказать, сразу общественное напряжение, скандал. Да? Правительство нам этого никогда не простит. Поэтому я вас очень прошу, чтобы это умерло. Мы решили, что Эйфелеву башню надо разобрать. Она слишком дорого нам обходится. Денег в бюджете нет, как вы знаете. Значит, мы решили ее разобрать. И мы хотим ее продать на металлолом, почему мы вас здесь и собрали. Вы друг друга прекрасно знаете. Вот, так сказать, вы понимаете, что мы обратились действительно к крупнейшим и ответственнейшим и, так сказать, проверенным бизнесменам в этой области. Мы хотим провести тендер. Господа, вот пожалуйста, вот вам конверты. Ваши предложения. 7 200 тонн металла под вопросом. Кто… Кто больше даст, и кто предложит, так сказать, скорейшие условия, тот и победитель». Значит, ему… ему неинтересно, кто больше даст. Он смотрит на их реакцию. Ему нужно определить, кто станет жертвой. Конечно, он кое-какую информацию о них имеет. Но вот очень важно психологически, как они реагируют на то, на сё. То есть он как рыбак. Он ловит рыбку. И, ну, просто замечательное совпадение, что рыбкой оказывается человек по фамилии Пуассон, что собственно и означает…
С. Бунтман
―
Да, рыба.
А. Кузнецов
―
… рыба. В отличие от четверых других таких опытных, матёрых бизнесменов это крупный, но всё ещё более или менее начинающий. Он провинциал. Он без столичной репутации. И Люстиг совершенно точно определяет, что он не только рассчитывает на этом заработать как и четверо остальных, разумеется, а он ещё хочет приобрести славу человека, купившего Эйфелеву башню. То есть не только деньги, но и тщеславие совершенно непомерное. На следующий день он приглашает его на отдельную встречу и говорит: «Месье, я Вас поздравляю, Вы выиграли. Вы предложили наилучшие условия. Правительство в принципе готово с Вами заключить контракт». – «Что значит «в принципе»?», - он спрашивает, Андрэ Пуассон. И дальше Люстиг начинает безупречно, видимо, разыгранные вот эти вот такие глаза вверх: «Ну, Вы же понимаете, как трудно живется честному чиновнику нынче во Франции…»
С. Бунтман
―
Да. В наше тяжёлое время.
А. Кузнецов
―
Тяжелое время. Зарплаты мизерные. Прогонные не платят. То, сё, 5-е, 10-е. А ведь от нас так много зависит. Мы же делаем всю черновую работу. Вот заболею я, скажем, – да? – неделю не буду ходить на службу, и никто не займется тем, чтобы этот проект как можно быстрее… Ну, тот всё понимает. Тот, хоть и относительно начинающий, но не совсем же. Да? Он из бизнеса. Он понимает, человек намекает на…
С. Бунтман
―
Но он поднялся в Париж. Он должен был знать.
А. Кузнецов
―
Человек намекает довольно прозрачно на взятку. Люстигу эта взятка нужна не только ради самих денег, хотя от них он, разумеется, тоже не будет отказываться, но он прекрасно понимает, как это психологически точно. Нужно завершить портрет настоящего чиновника. Ну, какой же это настоящий чиновника, который…
С. Бунтман
―
Если не берёт…
А. Кузнецов
―
… вот этого не сделает.
С. Бунтман
―
Если не берет…
А. Кузнецов
―
Если у Пуассона были какие-то сомнения, после этого разговора этих сомнений больше нет.
С. Бунтман
―
Прекрасно. Замечательный Люстиг наш…
А. Кузнецов
―
А цена вопроса в результате, значит, Пуассон дал ему взятку, и Пуансон заплатил…
С. Бунтман
―
Аванс?
А. Кузнецов
―
… первый транш. Да. В результате получилось 70 тысяч франков. По такому приблизительному интернет-калькулятору это около миллиона современных долларов.
С. Бунтман
―
Ай-ай. Мы продол… осознаем и продолжим через несколько минут.**********
С. Бунтман
―
Ну, что же? Мы продолжим. Здесь всё переводят его фамилию. Но мне кажется, что…
А. Кузнецов
―
Нет, Пуассон. Не Паузон. Не яд, а именно Пуассон.
С. Бунтман
―
Нет, нет, нет. Переводят не фамилию дяденьки, который купил…
А. Кузнецов
―
А! Люстига.
С. Бунтман
―
Да, Люстига. Ну… Ну, очень хорошо. Виктор Смачный. Очень…
А. Кузнецов
―
Смачный?
С. Бунтман
―
Да. Ну, очень хороший такой.
А. Кузнецов
―
Понятно.
С. Бунтман
―
Пароходный канал.
С. Бунтман
―
Вот! И дальше, значит, получив эти совершенно фантастические деньги, Люстиг со своими подельниками скрылся в Вене на всякий случай и оттуда ежедневно просматривал парижские газеты, чтобы, так сказать, посмотреть, не будет хоть каких-то следов того, что Пуассон обратился в полицию. Но тот, видимо, понял, какие репутационные издержки будут связаны с этим делом и, значит, ни к кому не обращался. В Вене ещё одна провернута махинация. Оцените вот именно работу художника. К ювелиру приходит богатый аристократ. Люстиг, кстати говоря, трудно сказать, с какого момента, но он вот, когда нужно было изобразить себя аристократом, он представлялся графам Люстигом и рассказывал разные истории. Ну, вот в Америке он будет рассказывать, что, значит, вот события Первой Мировой и попыток революции его оставили в 18-м году без поместья там, ещё какие-то, значит… Приходит к ювелиру, видит жемчужину, крупный камень, дорогой достаточно, покупает его, практически не торгуясь, и говорит: «Вот если бы найти вторую такую же вот в пару. Да? Потому, что серьги хочу подарить любимой женщине. Любые деньги. Вот любые деньги». И уходит с этим. Значит, ювелир начинает бегать по… по всему, что где… где продаются драгоценные камни и буквально через пару дней в одном небольшом таком не бросающимся в глаза ломбарде обнаруживает очень похожий камень. Осматривает. Да, похожий, вот насколько он помнит, примерно размер, вес, окраска, всё. Покупает в этом ломбарде. Да, камень, так сказать, был заложен, в свое время ну выкуплен. То есть ломбард его продает. Покупает. Платит в два раза больше, чем ему заплатил клиент за, значит, эту самую жемчужину. Очень довольный идет к себе и ждёт клиента, который обещал зайти через несколько дней. А клиент не заходит, не заходит, не заходит, не заходит. Он идёт в ломбард. Ломбарда там уже нет. То есть просто-напросто… Ну, он наконец надевает вот это свое ювелирное увеличительное стекло и убеждается, что это та самая жемчужина, которую он, собственно говоря… которая у него была куплена. То есть ровно вот цену этой жемчужины они с него получили.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Таким вот образом. Да? Элегантно. Изящно. Вот зачем ему нужны ассистенты, потому что ломбард нужно было изобразить. Я уж не знаю, как они, так сказать, ну, вот и тем не менее да, понятно.
С. Бунтман
―
Ну, а почему сделать…
А. Кузнецов
―
Сделали. Да. Сняли помещение. Натащили туда какого-нибудь…
С. Бунтман
―
Да. Да. Хлама.
А. Кузнецов
―
… старья, хлама, барахла. Да.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Вполне возможно, арендовали…
С. Бунтман
―
Купили дыросшиватель. Ну, и все. Да, да.
А. Кузнецов
―
Рога и копыта.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Вот удивительно, что Люстиг, который был так умён и осторожен, решает попробовать повторить то же самое с Эйфелевой башней. Поскольку всё тихо, 1-е, так сказать, прошло идеально, и он из Вены через несколько месяцев возвращается в Париж…
С. Бунтман
―
Это какой год уже?
А. Кузнецов
―
Это 26-й год.
С. Бунтман: 26
―
й.
А. Кузнецов
―
Он возвращается, приглашает к себе других пятерых торговцев металлом и разыгрывает ту же самую комбинацию. Но вот второй номер у него не проходит. Поэтому когда часто пишут, что он продал Эйфелеву башню дважды, нет, продал он ее один раз. 2-й он попытался, но него не получилось, потому что человек, которого он наметил в качестве второй рыбы, 2-го Пуассона оказался умнее, чем первый. Он заподозрил что-то и на всякий случай проинформировал полицию о том, что вот такая вот ситуация, вот чиновник, но как-то странно… Люстиг об этом узнал и спешно покинул Францию, причём через океан туда обратно в Америку. В Америке будет много самых замечательных вещей. Достаточно классическая схема с одним канадским бизнесменом. Значит, ассистент Люстига спёр у этого бизнесмена бумажник, а Люстиг пришёл, так сказать, как честный гражданин, нашедший бумажник, вернул его со всеми деньгами в целости и сохранности. Бизнесмен не знал, как его благодарить, угостил, так сказать, завязался разговор. «Да, кстати, - сказал Люстиг, - вот у меня мой кузен, он служит в одной из компаний, которые принимают ставки на скачки. Знаете, он технический гений у нас. Он придумал, как врезаться в телеграфный кабель. И он на несколько минут раньше, чем конторы получают информацию о результатах скачек, он уже имеет. И вот за эти две минуты можно успеть ещё сделать ставку». Несколько раз они дают этому канадцу выиграть по мелочи. Как? Я не знаю, честно говоря. Я не нашёл нигде описания. А дальше кузен звонит: «Ой, мне срочно надо уехать. Срочно! Я сегодня последний день работаю. Вот последние скачки. Вот сегодня последний, так сказать, шанс исполнить… воспользоваться этим всем. Мы больше никогда не увидимся». И тот заглатывает крючок и делает большую ставку – 30 тысяч долларов. Ну, понятно, что он больше никогда не увидит ни кузена, ни честного человека, которому принес бумажник.
С. Бунтман
―
Такая вещь в кино была.
А. Кузнецов
―
Да. В общем, конечно. На самом деле сценаристам фильмов про жуликов не надо придумывать, напрягать мозг, надо вот взять и, так сказать, заняться. Ну, конечно, самая знаменитая афера Люстига в Америке, даже его английский американский вариант английского языка, собственно говоря, внесла, потому что в американском английском есть устойчивое словосочетание «money box scheme» - схема денежной машинки, схема с денежной машинкой. Это мошенничество с использованием имитаций технического средства. Мошенничество, рассчитанное на простаков, которые верят в прогресс. У нас здесь эта самая money box на цветной фотографии имеется. Красивый такой…
С. Бунтман
―
Да…
А. Кузнецов
―
Вот она…
С. Бунтман
―
Вот.
А. Кузнецов
―
Да. Из дорогих пород дерева изготовленная шкатулка. На самом деле этих шкатулок, видимо, он несколько десятков продал. Гениально как всё, собственно говоря… Просто как всё гениальное, скажем так. Значит, в этой шкатулке имеется не сложный механизм, который раз в определённое время подает банкноту наружу. Значит, Люстиг рассказывал… представлялся гениальным изобретателем, рассказывал богатым людям, что он изобрёл машинку, которая может размножать банкноты. Вот, сэр, у Вас 100-долларовая банкнота? Дайте ее сюда. Значит, в приемную щель запихиваем 100-долларовую банкноту. Но говорит: «Вот чёрт! Только пока я в самом начале пути, очень пока не совершенный аппарат. Он только раз в 6 часов эту банкноту может размножить. Пойдемте куда-нибудь погуляем». Значит, через 6 часов они возвращаются, и автомат выдает две банкноты действительно. Ту 1-ю, оригинал… Сходить в банк, сэр. Пусть они сделают анализ. Сэр идёт в банк. В банке говорят: «Нормальные деньги, сэр. Да, настоящие деньги у Вас. Одна от другой ничем не отличается». И сэр прибегает и говорит: «Я хочу». – «Да… да я, в общем, могу Вам продать, потому что, конечно, это уже вчерашний день. Я вот сейчас работаю над машинкой, которая гораздо быстрее будет делать. Но если хотите, да». От 10 до 30 тысяч долларов он получил за каждую такую машинку. Машинка работала от 12 до 18 часов, в зависимости от того, две настоящие купюры он внутрь запихивал или три. Сколько ему нужно было времени на то, чтобы смыться, вот он заряжал машинку, она выдавала настоящие деньги, а дальше он четвёртым…
С. Бунтман
―
Ой, хорошо.
А. Кузнецов
―
… там номером выходил…
С. Бунтман
―
Ой, как хорошо.
А. Кузнецов
―
… чистый листок бумаги. Вот этих машинок было продано много. Одну он всучил шерифу графства Ремсен, штат Оклахома. Шериф нашёл его через несколько месяцев, явился, представил ему револьвер к голове и сказал, что всё, сейчас он его либо застрелит на месте, либо он его потащит в соответственно казённый дом. И Люстиг проявил здесь фантастическое хладнокровие. Он говорит: «Слушайте, не может быть. А что у вас машинка не работает?» - «Нет, не работает. Вот она две, значит, банкноты сделала, дальше бумага пошла». – «Ой, Вы, наверное, что-то не так там…» А там ручечки какие-то…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Вы что-то не так делали. Нет, нет. Не может быть. Нет. Ну, что Вы? Я честный человек. Так. Значит, давайте мы так сделаем. Уберите вот эту штучку, уберите. Опустите ствол. Значит, давайте мы так сделаем: я Вам сейчас, конечно, верну Ваши 10 тысяч. Вообще даже не обсуждается.
С. Бунтман
―
Да, да. Ну, и здесь…
А. Кузнецов
―
Мы сейчас… Вот, вот, вот. Возьмите. Примите, пожалуйста. Вот он отсчитывает ему сто 100-долларовых купюр. Пожалуйста, примите деньги. Да, все. Теперь мы можем разговаривать. Очень неприятный инцидент. Достает пачку какой-то технической документации, говорит: «Надо посмотреть. Надо посмотреть. Знаете, что? Вы пару дней отдохните, развлекитесь. Да? Так сказать, через пару дней встретимся, поедем, будем Вашу машинку… Что-то там явно… Она либо сломалась, либо Вы что-то не так делали». И тот уходит с деньгами, абсолютно уверенный, что да, действительно, видимо, честный человек, но вот что-то пошло не так. Ну, и идёт развлекаться, как ему было сказано. И там его принимают, потому что 10 тысяч, конечно, фальшивых долларов. И естественно он не может внятно объяснить, откуда у него 10 тысяч фальшивых долларов. Он садится в тюрьму, что собственно Люстигу и надо.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Потому, что он к тому времени с двумя своими подельниками: бывшим фармацевтом Уильямом Уоттсом и химиком Томом Шо, он начал всерьез заниматься изготовлением фальшивых долларов. Говорят, что качество было настолько высокое, что Федеральное казначейство будет их ещё пос… аж после войны в 50-е годы вылавливать вот эти вот бумажки вот этой не святой троицы. Значит, ну, два химика занимались, собственно говоря, производством, а Люстиг занимался в основном сбытом, налаживал сеть курьеров и так далее, и так далее. Поэтому на них охотилось и ФБР, поскольку это федеральное преступление, разумеется. Да? И охотилась специальная служба Министерства финансов, одна из самых секретных… серьёзных спецслужб в Соединенных Штатах. Напомню, что именно они охраняют американского президента по традиции. Да? Ведь именно это Secret Service. Вот. В конечном итоге они его нашли. Я читал книжку его дочери. Дочь Люстига написала книгу о нём. Она называется «От Парижа до Алькатраса». Книга написана с большой симпатией к отцу. Она утверждает, что его выдал ее отчим. То есть второй муж матери, который вот вроде бы был агентом. Но судя по всему, вот в других источниках там более простая версия. Выдала его ревни… Люстига, его ревнивая подружка, когда она получила доказательство, что у него начались шашни с подружкой вот этого самого химика Тома Шо…
С. Бунтман: 11
―
я заповедь…
А. Кузнецов
―
Я бы сказал, 1-я, нулевая заповедь.
С. Бунтман
―
Нулевая заповедь.
А. Кузнецов
―
Никогда не путай личное с работой. Да?
С. Бунтман
―
С общественным. Да.
А. Кузнецов
―
Не воруй, где живешь. Не живи, где воруешь. Не нами сказано, но нам. Да? На работе не надо. Не надо на работе. Вот. И в конечном итоге его выловили. Был назначен судебный процесс. Ну, так он же сбежал за день до этого процесса. Он обратил внимание на то, что когда меняют белье в тюрьме, то простыни не считают. Он создал небольшой запас простыней, после чего подкупил, значит, одного из тюремщиков, тот ему открыл окно. Он на этих простынях вылез за окно и некоторое время изображал мойщика окон, чтобы народ снаружи привык к пейзажу. Висит дядька на верёвке, трет окно. Ну, нормально. Что тут? Так сказать, обычная картина. После чего он спустился быстренько с третьего этажа. Говорят, что раскланялся в сторону тюрьмы и ушел. Но меньше, чем через месяц его взяли. Ушёл из Нью-Йорка, взяли его в Пенсильвании. К этому времени уже попался Уильяма Уоттс. ФБР, честно говоря, считало его главным и искало больше всего Уоттса. Но Уоттс начал давать показания, и в процессе… Процесс шел в декабре 35-го года в Федеральном окружном суде нью-йоркского круга вот этого федерального. И сначала Люстиг, видимо, надеялся на… на свою феноменальную способность договариваться, и он не признавал себя виновным. Но по мере того, как Уоттс рассказывал, рассказывал, пел, пел, пел, Люстиг вдруг сказал: «Окей. Я меняю заявление. Я признаю свою вину». В результате ему инкриминировали 6 доказанных эпизодов изготовления фальшивых денег. Суд милостиво постановил наказание за эти шесть эпизодов сложить. То есть не сложить. Наоборот. Прошу прощения. Поглотить. Да. Методом поглощения.
С. Бунтман
―
Поглотить. Да.
А. Кузнецов
―
Потому, что методом сложения там получилось более 60 лет, потому что ему за что-то давали 15, за что-то 10. Вот. Но в результате методом поглощения 15 лет ему за изготовление фальшивых долларов и 5 лет ему побег. В общей сложности 20 лет ему дали. Ну, и вот у нас здесь сейчас будет его свидетельство… Это его отпечатки пальцев. Розыск. Вот! Вот. Значит, это его свидетельство Standard Certificate of Death – свидетельство о смерти.
С. Бунтман
―
Это 47-й год.
А. Кузнецов
―
Да, 47-й год. На 57-м… На… на 58-м году жизни он скончался от пневмонии, которая, возможно, была вызвана абсцессом левого полушария мозга. То есть он скончался от, видимо, некой, скорее всего, инфекционной природы заболевания. Но тем не менее он успел…
С. Бунтман
―
А где он умер-то? В Алькатрасе?
А. Кузнецов
―
В Алькатрасе он умер. Да. 12 лет он просидел в тюрьме. Если б здоровье его не подвело, то вполне мог бы ещё…
С. Бунтман
―
Выйти.
А. Кузнецов
―
8 досидеть.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Выйти не старым человеком и продолжить…
С. Бунтман
―
Продолжить.
А. Кузнецов
―
Да. Вот я говорю, единственная его дочь, по крайней мере единственная его законная дочь написала о нём книгу, которая вышла где-то на рубеже 20-21 века.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
И вспоминает о нём с очень большой теплотой, хотя она сама его почти не помнит, потому что она была маленькой девочкой, когда они с матерью расстались. Правда, вот он после побега он с ней повидался. Он пришел в школу, где она воспитывалась. Я так понимаю, школа такая типа пансиона. Вот повидался с ней. Ну, вот потом попытался залечь на дно, но не получилось уже, федеральные агенты его выследили.
С. Бунтман
―
Тут все просят… Что-то он встречался с Аль Капоне.
А. Кузнецов
―
Он встречался с Аль Капоне. Был замечательный эпизод, когда он у Аль Капоне попросил 50 тысяч долларов. Ничего с ними не стал делать. Через 2 месяца их вернул, сказал: «Знаете, вот я у Вас просил, обещал вернуть в два раза больше. Не выгорела у меня моя сделка. Поэтому я не могу Вам два раза больше. Вот я Вам возвращаю всё, что я у Вас брал до центра. Ради этого мне пришлось продать всё моё имущество». Имел при этом такой жалкий вид, что Аль Капоне, который уже с этими деньгами попрощался, поразился. А он… Как многие жестокие люди он был сентиментален. Он говорит: «Ну, ладно. Я помогу. Вот Вам 5 тысяч, так сказать, на обзаведение, раз Вы такой честный человек». 5 тысяч у Аль Капоне.
С. Бунтман
―
Прелесть.
А. Кузнецов
―
Они сидели в Алькатрасе в одно время. Но вот виделись или нет, неизвестно.
С. Бунтман
―
Не знаем. Ну, здесь много напоминают фильм «Поймай меня, если сможешь».
А. Кузнецов
―
Когда…
С. Бунтман
―
«Афера» Редфорда…
А. Кузнецов
―
Ну, «Поймай меня, если сможешь» - это про реальную историю другую.
С. Бунтман
―
Другую. Да.
А. Кузнецов
―
Это про другого человека.
С. Бунтман
―
А вот «Афера» очень похожа. Редфорд и Ньюман. Книжки, основанные есть, на его герои основанные есть…
А. Кузнецов
―
Да, да, да.
С. Бунтман
―
… на его имени.
А. Кузнецов
―
Он широко известен в узких кругах.
С. Бунтман
―
Да. Значит, у меня сначала… Я вам расскажу, какие процессы, но до того сделаю объявление. Сегодня будет интервью в «Дорожной карте» первые 2о с небольшим минут, а потом собственно пойдёт, потому что она эту тему, программа «Дорожная карта». Интервью с Дмитрием Москвиным, с организатором городской инициативы Екатеринбурга. Парки и скверы. Это вот заключительное интервью, которое взяла Ольга Бычкова в Екатеринбурге. Мы же вам предлагаем придворные дела любимого ХVIII века. Виллим Монс у нас. Фаворит императрицы Екатерины, обвинявший… обвинялся он во взятках, 1724 год.
А. Кузнецов
―
Да. Но реальная причина, конечно, была в другом, потому что…
С. Бунтман
―
Какие там взятки?
А. Кузнецов
―
… 24 год. Он фаворит Екатерины. А у той еще муж не умер, извините.
С. Бунтман
―
Да. А…
А. Кузнецов
―
Петр I.
С. Бунтман
―
А кто муж-то?
А. Кузнецов
―
Муж у нас Петр I.
С. Бунтман
―
А Петр I. Да, да, да. Действительно. Два суда над Василием Долгоруковым за порицание императрицы и участие в деле с подложным завещанием Петра II, 31-й и 39-й год.
А. Кузнецов
―
Это эхо 30-го года, затейка верховников.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Анна Иоанновна.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
Это все оттуда.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
Суд над группой аристократов, а это «кружок Волынского» по обвинению в подготовке госпереворота, 740-й год.
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
Да. Суд над Бурхардом Минихом и Андреем Остерманом по обвинению в измене, взяточничестве и расхищении казны, 1741 год.
А. Кузнецов
―
Интересно, что эти два человека пошли по одному процессу – да? – ненавидевшие друг друга.
С. Бунтман
―
Да, да, да. Суд над семьей Лопухиных и другими аристократами по обвинению в заговоре, «заговор «Ботта — Лопухиных».
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
1743 год при матушке Елизавете Петровне. Вот. Ну, вот, пожалуйста, выбирайте. Все, что не выберете, здорово. Всего вам хорошего!
А. Кузнецов
―
Всего доброго!
С. Бунтман
―
До свидания!
А. Кузнецов
―
До свидания!