Другая Россия на документальном экране - Виталий Манский, Алена Полунина, Марина Разбежкина - Культурный шок - 2013-11-30

К. ЛАРИНА: Добрый день. В студии ведущая Ксения Ларина. Мы начинаем программу «Культурный шок». Сегодня у нас традиционная встреча, поскольку каждый год приблизительно в этот день мы встречаемся с фестивалем «Артдокфест», который именно сегодня, 30 числа, открывается в «Художественном».

В. МАНСКИЙ: Да, последний раз.

К. ЛАРИНА: Это голос главного человека. Это Виталий Манский – режиссер-документалист, президент фестиваля «Артдокфест». Какой у нас по счету фестиваль?

В. МАНСКИЙ: Седьмой всего лишь.

К. ЛАРИНА: Здесь же в студии Марина Разбежкина - сценарист, режиссер, член Киносоюза, руководитель мастерской Марины Разбежкиной. И в конкурсной программе нынешнего «Артдокфеста» есть и фильм самой Марины, и есть огромное количество работ ее учеников.

В. МАНСКИЙ: Полфестиваля Разбежкина накрыла своими фильмами.

М. РАЗБЕЖКИНА: Работаем.

К. ЛАРИНА: Молодец. На кинотеатре «Художественный», где будет проходить этот фестиваль… Только на этой площадке?

В. МАНСКИЙ: Еще в Центре документального кино, открывшемся в Парке культуры, на Зубовском бульваре. Друзья – к москвичам обращаюсь, - вот из-за этих… скажу честно - идиотов из московского правительства, которые запретили на кинотеатре «Художественный» вешать афиши фильмов…

К. ЛАРИНА: А почему?

В. МАНСКИЙ: Потому что они считают, что возвращают исторический облик зданию кинотеатра. Заставьте дурака богу молиться, он же икону пробьет насквозь.

К. ЛАРИНА: Так это же кинотеатр – там должны быть афиши.

В. МАНСКИЙ: На кинотеатре этом почему-то висели афиши «Броненосец «Потемкин», «Чапаев», «Мы из Кронштадта», «Москва слезам не верит», всех картин до сентября этого года. И вдруг они решили оголить. Там сейчас торчит какое-то слуховое окно в центре. В итоге люди проходят мимо кинотеатра, думая, что он уже закрыт на ремонт. Он, действительно, будет закрыт на ремонт 15 января 2014 года. Пока он действует, работает. Ине сказали, что, потеряв афишу, кинотеатр потерял зрителя, процентов 30 зрителей.

К. ЛАРИНА: Запретили вешать на всех кинотеатрах афиши?

В. МАНСКИЙ: На всех кинотеатрах запретили вешать афиши. Такой разговор – откуда начинается маразм в нашей стране? Одни говорят, что из Кремля. А я считаю, что он начинается из ДЕЗА, из этих низовых. Потому что мы этот маразм создаем внизу, он множится, и на фундаменте этого маразма появляется маразм и у власти. Поэтому не нужно сразу менять власть – давайте сначала поменяем у себя в ЖЭКе.

К. ЛАРИНА: Там висит не афиша, там висит типа красного плаката на дверях кассы, там написано: «Кино, которое не покажут по телевидению».

В. МАНСКИЙ: Это мы ночью клеили. Чтобы хоть как-то обозначить, что мы живы, мы ночью заклеили двери кинотеатра. Может быть, сейчас какой-то чиновник, обидевшись на слово «маразм», пробудится и приедет на своей машине с мигалками сдирать эти плакаты.

К. ЛАРИНА: Товарищи, всё ровно по той афише, которую я развернула здесь в эфире «Эха Москвы». Здесь девушка с заклеенным скотчем ртом. Мы сегодня этот скот сдираем, хотя бы на несколько дней, с 30-го по 9-е.

В. МАНСКИЙ: Да.

К. ЛАРИНА: Давайте поживем свободно и действительно увидим то, что мы нигде не увидим.

В. МАНСКИЙ: Меня прямо как молотком по голове стукнуло от этих слов.

К. ЛАРИНА: Давайте мы подробнее поговорим о той программе, которая будет представлена на 7-м «Артдокфесте». Кстати, об одном фильме уже скандал бежит, за ним уже шлейф тянется. Это фильм «Путинские игры». Я даже вчера перепост сделала в FaceBook. Авторы фильма рассказывают о том, какие им чинят препятствия для того, чтобы этот фильм был показан хоть где-нибудь. «Путинские игры» - это фильм, посвященный сочинской Олимпиаде, о тех подводных камнях, которые не всем видны, которые видны хорошо, например, Борису Немцову, который написал об этом целую книжку, посвященную коррупции вокруг олимпийских объектов. Здесь тоже в основном речь идет об этом, о том, какие жертвы были принесены на этот олимпийский алтарь. Я имею в виду прежде всего сочинских жителей и другие истории. Так это кино будет показано 6 декабря?

В. МАНСКИЙ: Да, оно будет показано. Меня несколько огорчает ажиотажность вокруг этих фильмов, этого фильма, в частности.

К. ЛАРИНА: В прошлом году был Кирилл Туши с «Ходорковским».

В. МАНСКИЙ: Конечно, это более актуальные картины. Но это должно быть совершенно естественным. Страна готовится к Олимпийским играм. Конечно, мы должны знать, как это происходит, мы должны видеть разные точки зрения, мы должны находиться в цивилизованном общении с информацией, тем более если это касается наших денег, наших налогов. И тот факт, что на эту картину уже почти все билеты выкуплены в кинотеатре «Художественный», а на фильм «Sacro GRA», который получил «Золотого льва» на Венецианском фестивале. Впервые за историю фестиваля, который проходит еще с 30-х годов, побеждает документальная картина, забирает у элиты мирового кино этого «льва». Единственный показ в России - и на эту картину билеты свободно можно купить.

К. ЛАРИНА: Мы не знаем. У нас очень мало информации. Допустим, мы можем залезть на сайт «Артдокфеста».

В. МАНСКИЙ: Я просто говорю, что это нездорово, что мы настолько оголодали по нормальной, цивилизованной информации, что мы воспринимаем показ «Путинских игр», фильма о коррупции, связанной с проведением Олимпиады, как какое-то сверхъестественное событие. То же самое «Ходорковский». Это нормально, что в стране, где один из самых известных россиян в мире сидит в тюрьме, это нормально, чтобы о нем показывали документальные фильмы, чтобы о нем показывали не немецкие документальные фильмы, а чтобы мы снимали на эту тему картины. Вот эти 10 дней свободы, как ты сказала, во время «Артдокфеста» - меня это не радует, я хочу иметь 362 дня свободы. Почему нет?

К. ЛАРИНА: Марина, расскажите, что у вас представлено. Если говорить о темах, что выбирают ваши студенты?

М. РАЗБЕЖКИНА: У нас как раз не выбирают темы актуального политического звучания, и мне это очень нравится. Ребята рассказывают о повседневной жизни, они рассказывают о жизни и о смерти. В этом году очень многие у нас сняли о смерти. Они же очень молодые, и смерть далеко где-то. Но вдруг они поняли, что это часть жизни. Они сняли несколько прекрасных фильмов о смерти. Даже страшно, я слушаю себя – прекрасных фильмов о смерти. Фильм «Морфология», который будет…

В. МАНСКИЙ: Это ведь комедия.

М. РАЗБЕЖКИНА: О патологоанатомах.

В. МАНСКИЙ: О морге.

К. ЛАРИНА: В документальном кино тоже есть свои жанры?

М. РАЗБЕЖКИНА: Комедия – это потрясающий жанр. По-моему, это самый высокий жанр в документальном кино. Если ты сможешь снять эту очень печальную жизнь смешно, то это высокое качество. Причем мы же смеемся не над героями, а над некой ситуацией, в которой мы все существуем, в которую мы попали или попадаем, она не обязательно политическая. Это может быть смех над тем, как мы существуем, как себя ведем. И вот тут смех над смертью. Это странно, но смех побеждает смерть.

К. ЛАРИНА: Это очень актуально для нас - смех побеждает смерть.

М. РАЗБЕЖКИНА: Там есть талантливые ребята, не очень талантливые, есть люди, которые не будут потом заниматься режиссурой. Главное, чему мы научили ребят, - правильно относиться к жизни, к той реальной жизни, в которой мы все существуем. У них нет пафоса и у них нет высокомерия.

К. ЛАРИНА: Они понимают, что такое конъюнктура?

М. РАЗБЕЖКИНА: У нас пока не было ни одного конъюнктурного фильма, это удивительно.

В. МАНСКИЙ: Но ведь «Путинские игры» не конъюнктура. Или «Ходорковский». Это фильм, который рассказывает то, что интересно людям, что люди хотят знать. Я бы скорее сказал, что конъюнктура – это когда кто-то для «Единой России»…

К. ЛАРИНА: Я про это и спрашиваю. Мы же с вами говорим о кино, которое никто не видит, как правильно написано на кинотеатре «Художественный». Мы об этом каждый год говорим с Виталием в нашей студии. «Артдокфест», пожалуй, единственная возможность это кино увидеть.

В. МАНСКИЙ: Это важно. Не просто никто не видел. Мало ли кто и чего не видел. Мы не возьмем картину, какая бы важная она ни была по теме, если она не является элементом художественного факта. Я не устою повторять. Есть очень известный в мире документальный режиссер, который снимает о России, который снимал о взрывах домов.

К. ЛАРИНА: Андрей Некрасов.

В. МАНСКИЙ: Я ни разу не брал картины Андрея Некрасова, потому что я считаю, что это не художественное кино. Это жесткая публицистика, имеющая в данном случае антипутинское звучание. Но для меня не важно – антипутинское или пропутинское. Если это не кино, оно не имеет места на «Артдокфесте». Те же «Путинские игры» только что участвовали в главном фестивале мира в Амстердаме IDFA, в главном конкурсе. Да, это может быть сильнее или слабее, но это кино. А не кино у нас не будет.

К. ЛАРИНА: Я не хочу в этот спор входить, это было бы неправильно, но мне хочется Андрея Некрасова защитить. Мне кажется, что человек невероятной смелости. И он всегда подчеркивает, что он невероятно субъективен. Это абсолютно авторское его кино. Кино или не кино – мне кажется, так неправильно говорить. Человек с камерой – это всегда кино.

В. МАНСКИЙ: Нет, не всегда.

К. ЛАРИНА: Я смотрела его фильм про Литвиненко. Я понимала прекрасно, что по своей драматургии это скорее эссе, абсолютно авторское.

В. МАНСКИЙ: Это доклад.

К. ЛАРИНА: Это эссе. Он снял как он чувствует. Он этого человек знал. Я понимала его мотивы, почему он это делает. Давай мы не будем человека обижать. Ну, нет его на «Артдокфесте» - это субъективная вещь.

В. МАНСКИЙ: Я не обижаю. Более того, я говорю, что он очень известен в мире, он представляет очень важные темы.

К. ЛАРИНА: Его кино все-таки можно посмотреть в Интернете, слава богу.

В. МАНСКИЙ: То, как он это делает, это жесткая публицистика, которая не имеет отношения к художественному языку кинематографа. И в этом смысле мы можем его показать спецпоказом, чтобы нас не обвинили, что мы чего-то боимся. Потому что мы-то как раз ничего не боимся. Но в конкурс мы ставим картины, которые развивают язык документального кино.

К. ЛАРИНА: А Марина видела фильмы Некрасова?

М. РАЗБЕЖКИНА: Я не видела, к сожалению. Я видела фильм «Зима, уходи». Мне он нравится до сих пор. Это очень странно, потому что обычно ты охладеваешь к фильмам, к своим точно. К студенческим я дышу более неровно, чем к своим. Но этот фильм я смотрю на фестивалях, он прошел почти 60 фестивалей в мире, среди них очень крупные. Мы начали с Локарно. До сих пор он очень свежий, на него очень хорошо реагируют.

К. ЛАРИНА: Надо объяснить тем, кто не видел. Это фильм, посвященный зимним протестным акциям прошлого года.

В. МАНСКИЙ: Мастерской Марины Разбежкиной. И мы его каждый год показываем, и в этом году тоже.

М. РАЗБЕЖКИНА: 10 студентов снимали. Молодое, свежее кино, и по языку тоже. Здесь найден очень хороший язык между политической свободой художника, студентов и высказыванием художественным.

К. ЛАРИНА: А то, что касается именно публицистики, раз мы про это заговорили, насколько в этом году популярен этот жанр в вашей афише?

В. МАНСКИЙ: Публицистики очень мало, она рассчитана на массовую аудиторию, т.е. на телевидение. Телевидение зацензурировано просто вконец, уже нет ни одной живой молекулы на российских телевизионных каналах. Там вся публицистика - это псевдопублицистика.

К. ЛАРИНА: Пропаганда.

В. МАНСКИЙ: Да, это в той или иной форме пропаганда. Поэтому люди не снимают актуальную публицистику. Вот сделал Лошак картину «Анатомия процесса», мы ее, естественно, показываем на «Артдокфесте». Вот единственное.

К. ЛАРИНА: У нас сейчас новости, потом возвращаемся в программу и продолжим исследовать афишу «Артдокфеста».

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Возвращаемся в программу. Мы сегодня говорим о фестивале «Артдокфест», который открывается сегодня в кинотеатре «Художественный», продлится до 9 декабря. В нашей студии президент фестиваля, режиссер Виталий Манский и режиссер-документалист Марина Разбежкина. Сегодня мы с печалью, со скорбью вспоминаем и Наталью Горбаневскую и Юрия Яковлева, трагические новости. В контексте нашего сегодняшнего разговора у меня такой к вам вопрос. Жанр портрета, то, что называется «личность на экране», насколько он востребован сегодня именно в документалистике? Кто-нибудь делает такое кино?

В. МАНСКИЙ: Конечно. У нас в конкурсе есть несколько очень любопытных портретов. «Последний хиппи СССР» - это портрет битломана из города Рыбинска, на фоне его нынешней жизни. Мы видим эту разудалую, в чем-то вульгарную, в чем-то прекрасную, в чем-то бессмысленную, в чем-то осмысленную жизнь провинциальной России. И этот герой, с одной стороны, не вписывается во все происходящее вокруг, а с другой стороны, является частью всего этого пейзажа. Портрет всегда должен быть на фоне времени, где живет человек. И это не так просто сделать. После того, как сделал картину «Подстрочник» Олег Дорман, все ринулись снимать монологи. Ну, вот мы сейчас посадим... Но ведь так много зависит, точнее всё зависит от того, кто сидит и как рассказывает. Вот Лунгина, она смогла это сделать. А вроде бы выдающиеся люди после этого усаживались режиссерами в кресло перед камерой – и ничего подобного.

К. ЛАРИНА: Тут еще мастерство режиссера, тут Марина не даст соврать.

М. РАЗБЕЖКИНА: Несомненно. Важно, кто спрашивает, это несомненно.

К. ЛАРИНА: Ты вокруг этого человека выстраиваешь такую атмосферу, что он становится откровенным, интересным.

М. РАЗБЕЖКИНА: Несомненно. Потому что это можно сделать не только с большими, известными именами, но и с совершенно неизвестными людьми. И у нас есть такая промежуточная работа в нашей киношколе, которая называется «Скучные люди». Ребята снимают портреты никому не знакомых людей, непубличных и скучных, тех, которые всем кажутся скучными. Они должны понять, как они могут их вытащить и оставить в этом мире. Вообще, идея того, чтобы оставить людей, которые вообще никому не нужны... Писатели останутся, режиссеры останутся своими работами. А дворник дядя Федя не останется. Дети выбросят его фотографии на помойку. Мы подбираем всё время мешки с фотографиями семейными. Значит, всё, люди никому не нужны. И для меня это уже такая идея-фикс – оставить людей в этой жизни нашими фильмами. И ребята начинают оглядываться вокруг. Они же молодые, они же смотрели только на себя и на свой круг, а тут они обнаружили, что вокруг потрясающий мир, с фантастическими людьми.

В. МАНСКИЙ: Кстати сказать, мы с Мариной недели две назад в Лейпциге смотрели вместе израильскую картину «Суперженщины», которая у нас тоже в конкурсе. И я всё задаюсь вопросом, никак не могу понять, как решились эти два высоких профессионала взять и посвятить несколько лет своей жизни съемке обычных кассирш из обычного гастронома, продовольственного магазина в Израиле? Ведь они явно не были с ними знакомы изначально. Какой посыл? Но в итоге получилась потрясающая картина, которая настолько захватывает зал, как будто они смотрят «Москва слезам не верят». Потому что там такие психологические американские горки у всех этих персонажей.

Они все репатриантки из России, поэтому они говорят по-русски, притом даже слишком по-русски, поэтому детям «+18» мы ставим на просмотр этого фильма. Внимание к простому человеку. Я помню, как сказал крупный телевизионный чиновник, когда ему задали вопрос, почему на вашем телевизионном канале нет простых людей. И он взял и вдруг ответил честно, такое с чиновниками тоже случается. Вопрос был более широкий – его внутреннюю рефлексию, душу. Он сказал: чтобы нам нужно сначала этого человека подраскрутить, превратить в значимое лицо, а потом о нем снимать кино. Т.е. нам сначала нужно убить душу в этом человеке, чтобы потом это выхолощенное, опустошенное существо превращать…

К. ЛАРИНА: С другой стороны, такой путь многие документалисты тоже проделывают. В данном случае я говорю не о скучных людях, а о людях простых, которые ничем не примечательны, а если примечательны, то какой-нибудь чушью и глупостью.

В. МАНСКИЙ: Таких не бывает.

К. ЛАРИНА: Минуточку. А «Холокост - клей для обоев»? Вот тебе, пожалуйста, кино Мумина Шакирова, которое, как я теперь понимаю, к сожалению, не будет участвовать в фестивале, поскольку он его отозвал.

В. МАНСКИЙ: Тут вот какой момент. Всё равно в результате он берет двух опустошенных девочек.

К. ЛАРИНА: Они не опустошенные, они пустые.

В. МАНСКИЙ: Хорошо – пустые. Но всё равно он в них находит.

К. ЛАРИНА: Он закладывает туда кирпичи какие-то. Строит внутри дом.

В. МАНСКИЙ: Мы, кстати, не знаем ничего про Джоконду, ее интеллектуальный потенциал. Но мы видим великое произведение. Я еще раз повторю - любой человек, если есть художник, режиссер, автор, - любой человек может стать предметом настоящего, великого кино. Кстати, фильмы, которые снимаются у Марины Разбежкиной в этом цикле, они не все у нас в конкурсе, но мне, например, очень нравится фильм «Мама». Это фильм о 96-летней бабушке, с плохой памятью, с плохим контактом с реальностью. Казалось бы, что можно снимать о человеке, который не может понять, что ее муж умер 20 или 15 лет назад? Потрясающая картина.

К. ЛАРИНА: Она будет показана?

В. МАНСКИЙ: Она будет показана в программе «Среда».

К. ЛАРИНА: Давайте о программе поговорим. Я открываю каталог. «Ретроспектива Виталия Манского». Важно об этом сказать. Потому что Манский, помимо того, что он президент фестиваля, он еще и действующий режиссер.

В. МАНСКИЙ: Мы любим Петра Ильича Чайковского, не только потому что он музыку писал.

К. ЛАРИНА: Последняя по времени работа «Труба» - фильм невероятной силы. Фильм про простых людей.

В. МАНСКИЙ: И в этом его сила. Моя ретроспектива как раз представлена во время «Артдокфеста» на площадке Центра документального кино, открывшегося в Москве. И уже сейчас идет «Труба».

К. ЛАРИНА: «Частные хроники» - замечательный фильм. Тоже простые люди.

В. МАНСКИЙ: Я бы посоветовал всем бросить всё, плюнуть на всё и посмотреть «Частные хроники». Это моя лучшая картина. Она очень часто показывается до сих пор во всем мире.

К. ЛАРИНА: По телевизору показывают.

В. МАНСКИЙ: По телевизору она постоянно идет на «24_DOC». Знаете, тоже странная штука. Я сейчас вступаю в эту не очень приятную пору ретроспектив. Я вижу, как ходят на мои ретроспективы. Только что в Лондоне прошла, на Лестер, на Пикадилли, в центре города. Я был потрясен – залы на 400-500 человек полные. Я специально позвонил перед эфиром в Центр документального кино: как там билеты на ретроспективу, на Лейпциг? Фантастическая программа Лейпцигского фестиваля, с 3 числа. Мне говорят – на Лейпциг продано 5-6 билетов. Это для города с 14 миллионами людей просто позор.

К. ЛАРИНА: Я хочу у Марины спросить. Мы все застали это время – пик документалистики по части массовости. Это середина и конец 80-х годов, когда вышел фильм Подниекса, когда чуть позже вышел фильм, прости господи, Станислава Сергеевича, когда были фильмы Герца Франка. Народ стоял в очереди, на эти фильмы было невозможно попасть. Чем вы это объясняете?

М. РАЗБЕЖКИНА: Очень часто документалистику путают с информацией. И огромное количество людей даже в Москве не понимают, чем наше документальное кино отличается от того, что идет по телевизору. То, что идет по телевизору, они не хотят смотреть в залах. С ними непременно надо говорить о кино. Недавно у меня был мастер-класс на «Стрелке», 42 молодых человека, среди них иностранцы. После мастер-класса они все захотели посмотреть документальное кино. Но при этом они не знают, где это сделать. Это центр города, это очень хорошо образованные, симпатичные люди. Но у них такое количество информации, что им кажется, что эта информация для них лишняя уже. Непременно надо с ними разговаривать, их надо воспитывать. Я абсолютно уверена, что наши фильмы нельзя выпускать из рук, с ними надо ездить по России, разговаривать со зрителями. Только тогда зрителям очень интересно, когда с ними разговаривают. Нельзя выпускать это кино просто так, сейчас надо разговаривать. Тогда собираются залы. У меня Лена Демидова проехала с 5 фильмами (своим и чужими) по маленьким городам Сибири, и там собирали в залы детей, школьников, учительниц, вообще людей, интеллигенцию в маленьких городах. Они впервые смотрели документальное кино.

В. МАНСКИЙ: Документальное кино – это, конечно, не информация, это чувства.

К. ЛАРИНА: Сегодня как раз информации не хватает, с чувствами у нас перебор.

В. МАНСКИЙ: Чувств очень мало.

К. ЛАРИНА: Мы с вами стали об этом говорить, что в телевизоре информации ноль, одна пропаганда.

В. МАНСКИЙ: Ну, псевдоинформация всё равно есть.

М. РАЗБЕЖКИНА: Часть башки заполнена совершенно.

В. МАНСКИЙ: Под завязочку. А чувств мало. С документальной картиной хорошей ты впускаешь в свою жизнь, в свой близких круг новых людей, новые пространства, новые эмоции, новые чувства. Их боль или их радость становятся частью твоей жизни. В этом главное богатство документального кино.

К. ЛАРИНА: Я пока листаю каталог, чтобы успеть сориентировать наших зрителей. Про портреты я спрашивала. Вот, пожалуйста, Александр Журбин. Саша очень волнуется насчет этого фильма. Это будет спецпоказ в рамках «Артдокфеста». «Попытка автопортрета».

В. МАНСКИЙ: Елена Ласкари сняла прекрасный портрет задорного, вечного двигателя Саши Журбина. Мы решили тоже его показать. Саша будет там фонтанировать.

К. ЛАРИНА: Марина Голдовская.

В. МАНСКИЙ: Марина Голдовская – это отдельная песня. Марина Голдовская – классик. На прошлом фестивале зал ломился на ее картину о Политковской, которая не показана, как, впрочем, все фильмы «Артдокфеста», по телевидению. Ты знаешь, что ни один фильм «Артдокфеста» за всю историю существования фестиваля не показан в России на федеральных телеканалах.

К. ЛАРИНА: Почему?

В. МАНСКИЙ: А почему?

К. ЛАРИНА: На «Культуре» есть передача «Смотрим, обсуждаем», они там показывают документальное кино.

В. МАНСКИЙ: Разве что канал «Культура».

К. ЛАРИНА: Они, по-моему, чужое документальное кино показывают.

В. МАНСКИЙ: Сейчас они начинают показывать наше кино.

К. ЛАРИНА: Есть канал «24_DOC».

В. МАНСКИЙ: Я говорю о федеральных каналах. «24_DOC» - это наш партнер, он всё показывает. Но давайте спросим, все ли знают о существовании телеканала «24_DOC», и тогда всё встанет на свои места. Потому что «Кривое зеркало» Петросяна, которое отражает эту кривую реальность, даже я, ненавидя это до возможности, всё равно это вижу – не выбрасывать же мне телевизор. Он же иногда работает. Повернул голову – и увидел.

К. ЛАРИНА: А программа «Ящик», это то, что было сделано для телевидения.

В. МАНСКИЙ: А о Голдовской я успею сказать?

К. ЛАРИНА: Скажи, конечно.

В. МАНСКИЙ: Ладно, по сокращенной программе – приходите посмотреть фильм Голдовской. (СМЕЮТСЯ).

К. ЛАРИНА: Я так понимаю, этот фильм посвящен как раз документалистам.

В. МАНСКИЙ: Мы ставим его в первый день фестиваля. Это фильм, который рассказывает о классиках мировой документалистики, которые объясняют, что же такое документальное кино. Это искусство наблюдения жизни. К сожалению, есть одна проблема – в России не знают, кто такое Ликок, кто такой Пеннебейкер. Хотя я лично, будучи продюсером канала «Рен-ТВ», делал его ретроспективу в эфире. Но тогда мы еще жили в другой стране, это середина 90-х. Сейчас такое невозможно себе представить. Это абсолютные родоначальники искусства документального кино. Ликок вообще с Флаэрти работал вместе. И она всех их сняла. Их уже половины нет в живых. Она всех их сняла в реальной, живой, бытовой атмосфере. И они просто делятся своей любовью к документальному кино.

К. ЛАРИНА: «Приговоренные» - это тоже про простых людей, я так понимаю.

В. МАНСКИЙ: Да, приговоренных на пожизненное заключение. Вот, кстати, «Бог любит Уганду». Я был недавно в Африке, правда, не в Уганде, но там прекрасны все эти страны, в которых диктаторы сидят по 30 лет. Я был в Зимбабве, снимал картину. 30 лет там правит один и тот же руководитель, который каждые выборы демократически избирается на свой пост. Сейчас ему уже 80 лет, он в этом августе вновь был избран. Он каждый раз меняет конституцию. Сейчас он поменял конституцию - он, видимо, чувствует, что заканчиваются его годы, - теперь он может сам назначать своего преемника, и это тоже будет конституционно.

М. РАЗБЕЖКИНА: Мы где-то это слышали уже, не про Уганду.

В. МАНСКИЙ: Поэтому фильм вроде бы про Уганду, о том, как там ведется борьба с сексуальными меньшинствами. И тоже сильно напоминает. Вроде ходят африканцы в кадре, а такое ощущение, что ты где-то севернее.

К. ЛАРИНА: На что-то похоже, судя по картинке, «Дни подготовки праздника», российская премьера фильма про Северную Корею.

В. МАНСКИЙ: Нет, это не фильм про Северную Корею. Это фильм, снятый северокорейскими кинематографистами про свою страну. Это уникальная штука. Мы в течение года согласовывали программу северокорейского кино. Я ездил в Северную Корею, я смотрел фильмы, и мне не согласовали даже фильмы, которые я видел в Северной Корее, в Пхеньяне по телевизору. А этот фильм согласовали. Будут представители Северной Кореи, которые ответят на все вопросы. По крайней мере, они обещали. Я за неделю пребывания в Северной коре не получил ответа не то что на все вопросы, а даже на первую тройку. Поэтому пообщаться и узнать про эту фантастическую, абсолютно уникальную страну, пообщаться с живыми северокорейцами – это очень интересно.

К. ЛАРИНА: И полезно.

В. МАНСКИЙ: И полезно для тех, кто думает о завтрашнем дне.

К. ЛАРИНА: Марина, и про ваши фильмы надо сказать – и про ваших учеников, и про ваш.

В. МАНСКИЙ: Про фильм «Оптическая ось» пусть Марина скажет, а то мы ее забили.

М. РАЗБЕЖКИНА: Забили-забили. В этом фильме как раз нет никакого прямого политического высказывания.

К. ЛАРИНА: «Оптическая ось».

М. РАЗБЕЖКИНА: Да. Это невидимая соединяющая оптические линзы ось. И соединяющая время. Мы взяли в основу фотографии фантастического русского фотографа, первого реалиста, он даже предшественник. Максим Дмитриев. Он родился в середине 19 века, а умер в середине 20-го. И всё это происходило в России. Представляете, сколько он прожил. Это же не век он прожил, он прожил много-много жизней. Сколько войн, революции… Это невероятно. Он единственный, будучи 90-летним стариком, снял взрыв главного собора в Нижнем Новгороде. Никто не посмел, было всё оцеплено КГБ. Он, , 90-летний старик, забрался на крышу и снял взрыв собора. Мы взяли 7 фотографий, сделали трехметровые постеры и поехали в те места, где он снимал. Это потрясающе, что всё сохранилось, интерьеры сохранились. И мы взяли людей той же социальной группы, которые были сняты Дмитриевым, и пригласили их в кадр, пригласили их узнать себя сто лет спустя.

В. МАНСКИЙ: И вот они не сохранились.

М. РАЗБЕЖКИНА: Мы не знали, какой будет эффект. Мы получили неожиданную картину. Это очень любопытно.

К. ЛАРИНА: Из ваших учеников кого бы вы еще выделили? Невозможно на все фильмы придти. Но что стоит посмотреть и не пропустить?

В. МАНСКИЙ: А почему невозможно придти на все фильмы?

К. ЛАРИНА: Вы сказали про «Морфологию».

М. РАЗБЕЖКИНА: «Прощеный день», который сейчас был на фестивале IDFA, в студенческом конкурсе. Очень любопытная работа, настолько о простых людях, что дальше некуда. Мне очень нравится картина «Последний лимузин» Даши Хлесткиной, который в копродукции с немцами и с «Аль-Джазирой» мы сделали сейчас. По-моему, это потрясающая история о конце некой эпохи, которую мы все знали. Это о заводе Лихачева и о сегодняшнем дне, о том, что случилось, о неком социальном обмане, который всё время присутствует в нашей жизни. Она снимала три года. Она увидела, как умирает этот завод, как уходит целый социальный класс, который мы называли рабочим, как он уже не имеет никакого значения и смысла в нашей жизни. И все апелляции к этому несуществующему рабочему классу уже спекуляция. Их нет, этих людей. Они есть у меня тоже в фильме, потому что Дмитриев снял в конце 19 века рабочих одного из заводов, который до сих пор работает, и почти на той же технике, что сто лет назад.

В. МАНСКИЙ: Ксения, я возражу. Почему нельзя всё посмотреть?

К. ЛАРИНА: Можно?

В. МАНСКИЙ: Конечно. Хотя бы день посвятить этому. Купить билет-вездеход по дню и просто походить по залам. В пяти залах идут фильмы. За день можно посмотреть 8 фильмов. И если тебя это вставило, то дальше ты уже принимаешь решение – взять больничный, отпуск или просто сказать на работе, что зубы болят.

К. ЛАРИНА: Потому что вы нигде этого больше не увидите.

В. МАНСКИЙ: К сожалению.

К. ЛАРИНА: И это не пиар-ход, это так на самом деле.

М. РАЗБЕЖКИНА: Это правда, к сожалению.

К. ЛАРИНА: Мы не сказали про жюри. Оно небольшое, там всего три человека, но ни стоят того, чтобы их назвать. Председатель жюри Павел Лунгин, известный кинорежиссер. Член жюри Ирина Прохорова. Я думаю, в представлении не нуждается. А третий человек – у нас тут произошла замена состава по причинам печальным. Потому что Эдуард Бояков, который должен был быть членом жюри фестиваля «Артдокфест» 2013 года, он у нас поломался.

В. МАНСКИЙ: Сломал всё, что можно сломать. Мы желаем Эдику скорейшего выздоровления, хотя, судя по количеству гипса на его теле, оно скорейшим не будет. В результате этого трагического сообщения мы ночью экстренно ломали голову и сломали ее, мне кажется, в правильном направлении. Мы пригласили самого юного члена жюри за всю историю фестиваля, но мною очень любимого и безусловно талантливого. Я думаю, он подтянет и молодую аудиторию. Потому что у нас ведь жюри смотрит каждый фильм в зале со зрителями. Это Вася Обломов. Жаль, что он не споет.

К. ЛАРИНА: Он молодец. Это то, что называется свежая голова. Он не является профессиональным кинематографистом, он профессиональный музыкант, но человек невероятно пассионарный, как мне кажется. Для него этот выход в такую неожиданную плоскость очень важен. Он очень ответственно к этому отнесется, я в этом не сомневаюсь.

В. МАНСКИЙ: Это безусловно. Мне что нравится в Обломове – у него очень образные, короткие, емкие, но очень точные картины нашего сегодняшнего дня. Мы, документалисты, не можем так емко, в 3-5 минут. Нам надо полтора часа, а я с «Трубой» два часа. А вот эта локальная форма – нам этого не хватает. Потому что сейчас же наступает эпоха Интернета, нужно сжиматься, нужно говорить более концептуально. Вот Вася Обломов нас научит.

К. ЛАРИНА: Конкретные вопросы, связанные с приобретением билетов. Можно ли на сайте заказывать?

В. МАНСКИЙ: К сожалению, на сайте нельзя. Можно придти в кассы кинотеатра «Художественный» или кассы Центра документального кино и купить билеты. Они крайне дешевые: 100 рублей вечером, 70 рублей днем. Можно купить за 700 рублей билет на все дни, за 300 рублей – на целый день. Делаем всё, чтобы даже студент мог себе это позволить, насколько я себе представляю экономические возможности студента.

М. РАЗБЕЖКИНА: 700 рублей на 150 фильмов – это совсем не цена.

К. ЛАРИНА: А вот опять же возвращаясь к телевидению, которое этого всего не показывает, и кинотеатров документального кино у нас нет, кроме возникшего Центра документального кино на Зубовском, около РИА «Новости», дай бог удачи этому заведению. А нельзя в Интернете как-то выкладывать потом?

В. МАНСКИЙ: Это вопрос авторских прав. Нужно понимать, что все-таки фильм – это серьезные вложения. Кто-то эти деньги тратит. Допустим, не автор, но продюсер. Он должен иметь возвратный механизм. Когда возникнет легальный Интернет, где можно было бы продюсерам права продавать для показа, хоть за какие-то деньги… Многие говорят – вы крохоборы. Продюсер – это бизнесмен. Если бизнесмен производит продукт, который не приносит ему возврата, он перестает его производить. Хотя есть авторы, которые специально снимают и выкладывают в Интернет. Мы, кстати, сделали конкурс «Артдоксеть» для фильмов, сделанных для Интернета. Это и «Реальность» Расторгуева и Костомарова, и «Лента.док», и проект Любы Аркус «Аутисты». Пожалуйста, они есть в Интернете на сайте «Артдокфеста», их можно посмотреть, за них можно проголосовать. Мы их покажем и во время фестиваля на большом экране. Мы для них сделали специальный приз. Но это что-то новое, к чему мы еще должны приспособиться. Возможно, мы будем вынуждены к этому приспосабливаться, если не изменится ничего в легальных масс-медиа.

К. ЛАРИНА: Напомню, что фестиваль документального кино «Артдокфест» открывается сегодня и продлится до 9 декабря. Всю информацию о расписании вы можете найти на сайте.

В. МАНСКИЙ: www.artdocfest.ru.

К. ЛАРИНА: Там всё очень подробно, про каждый фильм вы можете найти информацию.

В. МАНСКИЙ: Посмотреть фрагменты каждого фильма.

К. ЛАРИНА: Да, там есть трейлеры.

В. МАНСКИЙ: Лучше нашего сайте нет ни у одного фестиваля.

К. ЛАРИНА: Напомним еще раз, что основная площадка – это кинотеатр «Художественный». И вторая площадка – Центр документального кино на Зубовском. Спасибо большое нашим гостям – Виталию Манскому и Марине Разбежкиной. Желаю удачи. И до встречи.

В. МАНСКИЙ: Ждем.