Легко ли писать о разведчиках? - Николай Долгополов - Книжное казино - 2011-09-25

А.ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас 14 часов и 8 минут, у нас в гостях Николай Долгополов, журналист, писатель. Как еще тебя, Коль? Спортсмен.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да уж, спортсмен – это точно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Спортсмен, да-да-да. И Майя Пешкова. Майя, добрый день.

М.ПЕШКОВА: Не спортсменка. Здравствуйте.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не спортсменка, точно. Мы начнем с разминки как это принято в КВН, я хотел бы представить вам книгу и разыграть 10 экземпляров книги на SMS +7 985 970-45-45. Собственно, книгу Николая Долгополова «Абель-Фишер», серия ЖЗЛ, «Молодая гвардия». Мы сейчас поговорим об этой фигуре, об этой книге, как трудно ее писать, вообще как трудно о них писать. Единственное, я задам первый вопрос о первых двух разведчиках, которые упомянуты в Библии. Известно было, что Ной, прежде чем раскрыть свой ковчег и выпустить всех тварей, послал на разведку 2 особи – я назову это так. Вот, кого послал на разведку Ной по Библии? Какие были первые разведчики, упомянутые в Библии? +7 985 970-45-45 – и первые 10 победителей, те, кто пришлют правильные ответы, получат книгу с автографом Николая Долгополова (извини, я сразу решил, что с автографом) «Абель-Фишер».

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Конечно. Без автографа – это не интересно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Для нас, конечно, впервые для людей моего поколения столкновение с фигурой Абеля – это был «Мертвый сезон». Когда появляется неизвестный никому дед, мы про него ничего не знали, да?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, относительно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, в каких-то таких вот, да? И начинает говорить, и ты уже не понимаешь, где ты находишься. Такой прием был сделан авторами фильма, что настоящий разведчик Абель-Фишер, вот он, собственно...

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Алексей, можно я расскажу об этом вечере?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нужно-нужно.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Когда он предстал перед публикой, мой покойный отец Михаил Долгополов был довольно известным журналистом, работал спецкорром в отделе литературы и искусства «Известий», и у него был друг такой по фамилии Вайншток, он же Владимиров, он же сценарист этого фильма.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Он же Иванов, он же Петров, он же Сидоров.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Он остановился на Владимирове.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Понятно.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: И, вот, он снял прекрасные фильмы, и «Дети капитана Гранта», и прочие, и массу фильмов, связанных с разведкой. Был другом нашего дома, приходил к нам домой, дружил с отцом. И однажды он сказал моему папе: «Миша, я возьму тебя на премьеру и я тебя познакомлю с главным героем фильма «Мертвый сезон» по моему сценарию (он был один из сценаристов). Его зовут Абель. Возьми Колю». Мы идем в кинотеатр «Россия».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Сколько тебе лет было?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: 1968-й год, сколько мне было?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, я не знаю. Лет 80, 90.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Если я 1949-го, сосчитай сам.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да-да, 19.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: 19. Мы идем в этот кинотеатр замечательный, и папа подходит к Вайнштоку и говорит «Ну, я хотел бы посмотреть». Он говорит: «Да ты что? Иди быстро на место!» Отец мой огромного роста, завсегдатай всех кинопремьер был немножко обижен, и вдруг мы видим, как проводят к трибуне, действительно, как ты сказал, высокого, лысого человека, абсолютно лысого, как мне показалось, и он тоже смотрит этот фильм. И потом перед нами в фильме этот лысый человек, которого мы только что видели, который где-то сидит скромно в рядах зрителей, предстает в совершенно другом уже образа. В образе, во-первых, великого разведчика. Но не только в этом образе, а в образе волосатого человека с вьющимися, хорошо уложенными волосами. И вот этот вопрос я тогда не мог задать, а сейчас, когда писал книгу, я спросил об этом у приемной дочери Фишера, Абеля, Лидии Борисовны Боярской: «А как появилась вся вот эта шевелюра? Это как ему? Отращивали? Что это такое?» Она говорит: «Вы знаете, это очень простой ответ на этот вопрос. В то время, в те годы запрещала наша кинематографическая власть снимать лысых, и вот ему делали нашлепки». Посмотрите, пожалуйста, вот в этой моей книжоночке, здесь он и с нашлепками, и без. Это очень интересный момент, понимаете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть для фильма, для «Мертвого сезона»...

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Только для фильма.

А.ВЕНЕДИКТОВ: ...только для того, чтобы снять его в этом.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да. Пошел слух о том, что это делалось для того, чтобы его люди не узнали. Пошел слух о том, что его гримируют. Все ерунда. И потом сам Абель-Фишер рассказывал своим дочерям: «Ну надо же, снялся я в этом фильме. Теперь меня (он ездил всегда не на машине, а на поезде в Челюскинский, где у него была дача и до сих пор дача), и до сих пор я езжу вот в этой электричке и люди подходят «Здравствуйте, товарищ Абель».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Кстати, вот Роман из Чикаго прямо сейчас, в 14:10, 2 минуты назад прислал смску: «Прошел вашу книгу «Абель-Фишер». Очень познавательно». В Чикаго читают. А чего там познавательного? Что Роман имеет в виду? То есть он, наверняка, говорит, что это подколка же, понятно.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вы знаете, ну, она познавательная, потому что... Пусть Роман, живущий от нас вдалеке, телом в Чикаго, сердцем он с нами, я надеюсь, да?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ухом – точно.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: «Ухом – точно». И вот я думаю, что ему, действительно, это было познавательно, потому что, возможно (тешу и лелею надежду), что он узнал много для себя нового. Вы знаете, эту книгу я писал вообще около 17-18 лет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Господи, неужели так долго сейчас пишут книги? А почему так тяжело было?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, понимаете, шло очень тяжело, это тяжелое рассекречивание биографии.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Что теперь-то?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, вот, все так таится под сводами и под всякими запретами. И, вот, я в 1993 году начал, впервые я встретился с человеком, который работал в разведке, и мне сказали, что вот этот человек тебе будет давать материалы, и ты будешь писать по этим материалам статьи в «Комсомольскую правду». Ну, я был счастлив. Мне принесли запыленные какие-то папки.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Все бумаги, да?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, я посмотрел – полная ерунда. И я сказал: «Вы знаете, нет, я не смогу так работать. Я не смогу это написать» - «Почему?» - «Ну, это уже все то, что я знаю, все то, что написано. Дайте мне новое» - «Только один человек в стране, в которой вы живете, Николай Михайлович, может это разрешить. Это директор службы внешней разведки Евгений Максимович Примаков». Я говорю: «Ну так что делать?» - «Напишите ему письмо». Я написал ему письмо, подписался своим полным титулом «первый заместитель главного редактора «Комсомольской правды», и через 2 дня мне звонят люди из пресс-бюро службы внешней разведки: «Все ваши просьбы удовлетворены кроме одного. Вот, одно это нельзя». То есть там было 8 или 9 просьб, и потихонечку, год за годом, шаг за шагом мне удалось проникнуть в эту биографию вот этого человека.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Что тебя больше всего удивило? Вот, что ты не ожидал?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Я не ожидал, что жизнь Абеля была настолько тяжела. Я не думал, что...

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, я не думал, что ему жилось так тяжело там, в Штатах.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Почему?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, потому что в Штатах ему пришлось жутко нелегко, особенно в первые несколько лет, когда были годы удач.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это какие годы?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Это годы, я сразу говорю, 1948-1951-й. Вот в эти годы, как он сам пишет в некоторых своих служебных записках, воспоминаниях или, скажем, записках для начальства, он сделал самую большую и самую важную, на мой взгляд, часть работы, на его тоже, что самое важное. Это была работа по атомной бомбе. Вот в этот момент он был связан со всеми своими источниками, которые работали до сих пор в те годы в секретнейших лабораториях. Это были и замечательные ученые, это были и люди, которые от этих ученых передавали ему информацию, это были и чистые американцы такие, которые просто симпатизировали Советскому Союзу и помогали ему. И вот за эти 3 года он встретился и взял под свою опеку самого нашего важного, назовем его, агента или, как хотите, друга под названием «Млада-Персей». Тогда его ошибочно называли «Стар». Что было? С ним работали великие разведчики, великие наши агенты Морис и Лона Крогеры. Но закончилась война, и Млада-Стар сказал, что «вы знаете, всемирное равенство и паритет в области атомной бомбы установлен в 1949 году, все в порядке, я прекращаю работу». И великий уговорщик, великий труженик, великий дипломат и прекрасный человек Абель сумел сломать, уговорить этого американца, молодого парня в те годы. И он еще несколько лет работал на советскую разведку. Вот это искусство переговорщика в Абеле меня поразило.

А обстановка была очень тяжелой. Маккартизм, этот разгул, потом 1953-й год, казнь Розенбергов.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А он был внутри этой истории с Розенбергами?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вы знаете, это для меня так и осталось тайной. Был другой человек внутри этой истории с Розенбергами – Александр Семенович Феклисов, человек, который очень хорошо знал. Царство ему небесное (умер в 2007 году, уже было ему за 90 лет). Вот, он был в центре этой истории Розенбергов, и он, приезжая ко мне...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Феклисов?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Феклисов, да, уже будучи тяжело больным, клялся и божился: «Николай Михайлович, клянусь вам, никакого отношения к атомной разведке. Никакого».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Розенберги?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Розенберги. «Только муж, только он, а Этель вообще ничего не знала – была больной, тяжело больной женщиной и мучилась с двумя мальчишками, которые здорово болели. Чистая ошибка американского правосудия». Вы знаете, это мне говорил Феклисов. Это немножко другая линия – не абелевская.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю. Это не абелевская линия. Николай Долгополов у нас в эфире, и его книга «Абель-Фишер», серия ЖЗЛ, «Молодая гвардия» уже разыграна. Очень быстро нашли наших первых разведчиков – ворон и голубь.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну надо же.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, вот, все у меня тут отвечают. И победители, которые получат книгу «Абель-Фишер» с автографами Николая Михайловича, это: Юля, чей телефон заканчивается на 412, Игорь – 068, Иван через твиттер нам прислал – 547, Сергей – 837, Алексей – 146, Стас – 292, Наташа – 646, Сергей – 166, Надя – 252 и Анатолий – 410. Это последние номера телефонов.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Какие же подкованные у вас слушатели.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы сейчас их проверим на другое, потому что я нашел сложный вопрос. Чья биография, какого разведчика, естественно, послужила прототипом в замечательном романе Фредерика Форсайта «Икона»? Чья биография, какого разведчика послужила прототипом в замечательном романе Фредерика Форсайта «Икона»? Тот же телефон +7 985 970-45-45 – и не забывайте подписываться. 10 экземпляров другой книги Николая Долгополова «Главный противник. Тайная война за СССР» издательства Эксмо, тоже 10 экземпляров. Чья биография послужила прототипом в замечательном романе Фредерика Форсайта «Икона»?

Коль, вот вопрос, возвращаясь, кстати, к таким людям как Стар, и таким людям как человек, о котором я загадал. Они называются в твоем понимании советскими или российскими разведчиками?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Нет, нет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Агентами? Вот, как их делить-то в голове?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вот, давайте попробуем поставить какие-то точки над разными буквами английского алфавита или нашего российского. Вы знаете, например, Стар – молодой американец. Он в 17 лет пришел в лабораторию Лос-Аламос. Вы представляете, какой это талант, да? Он был неистовым коммунистом, и он остался неистовым коммунистом. Понимаете? Он все это делал бесплатно. Мысли о том, чтобы предложить ему какие-то деньги (однажды это было сделано), у него вызвали отвращение, он обиделся, сказал «Тогда не буду с вами работать. Я работаю для того, чтобы мы были вместе, Америка и Советский Союз». И вы знаете, этот человек... Вот, вы говорите, почему так долго писалась книга. Да потому что я шел, вы знаете, год за годом я этого человека отыскивал. Однажды я встретился с Моррисом Коэном, 1994-й год. В 1995-м Коэн уже скончался. И я спрашиваю Морриса: «Моррис (это была первая вообще его встреча с русским журналистом), а вот этот человек, Стар – он кто?» И вдруг он меня ошарашивает: «Я думаю, сейчас спокойнейшим образом живет в США». Я говорю: «То есть как? Он жив?» Он говорит: «Жив (ну, мы по-английски, естественно, говорили, он по-русски говорил очень плохо). Но об этом писать не нужно, Никки». Я говорю: «Ну, я не буду писать, хорошо». И вы знаете, вот он-то оказался жив. И знаете, кто это был? Это был великий американский физик Тео или Теодор Холл. Он умер в 1998 году в домике около Ла-Манша, он жил во Франции. И даже до последних дней своих он был человеком, который боролся за ядерное разоружение.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну скажи, если это не разведчик и не агент, как его называть? Как таких людей называют?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Я назвал его и, как я думаю, их называют «друзьями». Вот, он был настоящим другом.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, были же люди, которые и деньги за это получали, подожди.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: А, вот, давайте теперь перейдем к Эймсу, да? Вот этот человек – я бы его, понимая, что он сделал очень многое для России...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Причем, в 1985-м году он только стал.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да-да-да. И он еще работал и на Советский Союз, и на Россию. Вы знаете, я бы все-таки сказал, что вот это типичный агент.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Потому что за деньги.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да. Он это делал за деньги, он это делал за очень и очень большие для того времени деньги, и он это делал исключительно квалифицированно. Это был один из лучших, блестящих агентов, имя которого из-за его провала стало раскрыто. Я искренне надеюсь, что, может быть, где-то как-то у нас есть еще один или, может быть, даже 2 таких человечка.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Может быть. Все может быть. Майя?

М.ПЕШКОВА: Я хочу добавить, что именно эта книга Николая Долгополова «Главный противник. Тайная война за СССР» была совсем недавно представлена на Московской международной книжной ярмарке. Это были первые дни сентября. И, кстати, 3-тысячный тираж, как мне сказали в издательстве Эксмо, уже разлетелся и книги буквально выдали то, что называется, в последнюю минуту нам для этой передачи. Книг нет, так что ждем допечатки.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Давайте мы ее представим. Давай, Коль, представь ее. Потому что если «Абель-Фишер», как бы, понятно, о ком и о чем. А что за последняя книга, которую я сейчас разыгрываю? Правильных ответов нет.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вы знаете, вот я что сейчас хотел сказать? Что вот эта книга – это, как бы, мой такой отчет своеобразный о людях, которые мне близки и которых я знал. Некоторых из них я знал очень хорошо. Здесь я пишу о том же самом Феклисове. Ну, вы знаете, для меня это был, действительно, великий герой, потому что почти что уверен, вот, мы бы, Леш, с тобой здесь не сидели, потому что мы бы с тобой улетели в мир иной еще в 1962 году, во время Карибского кризиса. Он взял на себя (я это говорю с полным основанием) решение важнейшей проблемы. Именно Феклисов донес при помощи своего коллеги, как я думаю, по разведке (хотя, Феликсов мне в этом никогда не признавался) американца Скалли все это до Роберта Кеннеди. А Роберт Кеннеди, министр юстиции и братишка Джона через час сообщил это Джону Кеннеди, еще через день это было сообщено Хрущеву, и еще через день Хрущев прислал то письмо, которое от него ждали американцы.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, что такое «взял на себя»?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: О, это была целая история.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, несколько слов просто.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Несколько слов? Коротко. Добрынин, посол, великий человек, великий посол побоялся эту телеграмму о встрече со Скалли переслать в Москву за своей подписью. Он сказал, что это невозможно. Это, действительно, было невозможно, чтобы МИД вмешивался в дела такие. И вот именно таким образом, частным посредничеством. И тогда Феклисов, который никогда не ругался и который был интеллигентнейшим человеком (я не слышал от него ни одного дурного слова) произнес несколько дурных слов, которые американцы называют четырехбуквенными, а мы другими совсем, и сказал мне, что «я вылетел из кабинета как мальчик тра-ля-ля. Я плюнул на все, я решил действовать на свой страх и риск, я приказал своему шифровальщику «Передавай за моей подписью». И телеграмма тут же была принята в Москве, в Центре».

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть по линии разведки?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Абсолютно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не по линии МИДа, а по линии разведки?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, МИД не успел – он боялся, он не хотел. Ему, действительно, по всем этикетам, которые мы знаем из лекций профессора Молочкова, это было не положено делать. Не положено, нельзя.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Несмотря на то, что мир стоял на грани атомной войны.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну как?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Люблю протокол.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, кто-то его соблюдает, кто-то нет. Вот, Феклисов плюнул на протокол. И вы знаете, я считаю, что это был, действительно, великий человек. Великий. Ну, хотя бы, вот вы знаете, его поведение по отношению к нашему другому атомному агенту, нашему другу Фуксу, человеку, который был антифашистом, возможно даже коммунистом и которого англичане посадили. Ведь, его посадили на 14 лет. На 14, понимаете? 9 из них он честно отсидел в английских тюрьмах. За примерное поведение немца, который верил в бога, кстати, и молился каждый день, как рассказывают, его отпустили из Москвы. И он был на связи с Феклисовым тоже. И тогда Феклисов первым из всех тогда еще советских людей (уже был, по-моему, 1989-й год), он поехал в Берлин, он нашел жену Фукса, он вручил ей цветы и часы от себя лично. Она заплакала и сказала: «А он вас так ждал все эти годы, потому что никто к нему из наших не подходил. Нельзя было».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нельзя было, да.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: А Феклисов сказал «льзя», подошел. Вот, для меня этот человек великий.

Здесь еще один человек. Вы знаете, Владимир Борисович Барковский – тоже как и Феклисов герой России, атомный разведчик. Вы знаете, я могу в какой-то мере и какой-то степени назвать этого человека своим учителем. Его называют легендой русской, советской разведки. Он был очень такой, уже пожилой, когда мы познакомились. Он сам позвонил мне, нашел меня и сказал «Николай Михайлович, вы знаете, все-таки так как вы не профессионал в нашем деле, я бы хотел с вами встретиться и я бы хотел вам некоторые вещи объяснить». Я говорю: «А кто это?» - «Это Барковский». Ну, конечно, я знал, кто это такой, потому что мы с ним делали интервью и все прочее.

И Барковский приехал ко мне и говорит: «Вы знаете, я иду каждый день с тенниса (ему 80 лет было тогда уже, 80 лет, он играл все в теннис), и, вот, вы меня встретьте на остановке». И мы встретились на остановке, и он по воскресеньям приезжал ко мне домой. И только за чаем (не более того) и за тортом, который подавала моя жена Лена аккуратно, он мне рассказывал правду.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Он тебе рассказал там, где ты не прав. Знаю я таких людей: «Вот здесь вы ошибались, вот это было не совсем так, Николай Михайлович».

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Очень деликатно подсказал мне какие-то мои такие ошибочки, рассказал мне разницу между агентом-нелегалом и всеми прочими.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, ровно это имел в виду, да.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да. Что у меня было не совсем верно написано. И какие-то стал рассказывать мне вещи. Но у нас был один твердый уговор: я поклялся ему: «Владимир Борисович, вот это все опубликовано не будет. Спасибо за учебу». Я, честно говоря, думаю, что он заметил во мне интерес, понял, что мне это страшно интересно, что я буду продолжать. И Барковский меня учил уму-разуму.

Здесь есть еще, вот, один дорогой для меня рассказ. Я, все-таки, лелею надежду. Вы знаете, вот, второй раз это слово употребляю за передачу: лелею именно надежду, что когда-нибудь, может быть, я еще назову (1949 года рождения, да?) мне дадут рассказать, вот не знаю, об одном человеке, рассказ о котором я назвал «Белое пятно».

У нас есть герой – я ошибочно написал в книге, меня поправили...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Уже признал, да.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Нет, нет-нет, он уже умер.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ты признал, что ошибочно написал.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да, да. Потому что я не знал, кто это. Я написал, что герой Советского Союза. Нет, этот человек из более близкой нам эпохи – герой России, оказывается. Понимаете? Герой России уже. То есть это не так давно все было.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, понятно-понятно.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: И, вот, вы понимаете, я знаю, что есть такой герой, я знаю его фамилию, я приблизительно представляю, что он сделал. Но даже в кабинете истории внешней разведки, куда меня пускают с любезного разрешения нынешнего руководителя пресс-службы СВР Сергея Иванова изредка, да?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Изредка.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вы знаете, я попросил: «А можно фото мне посмотреть его? Вот там у вас только одна фамилия и имя-отчество. А фото можно?» - «Нет. Мы сами его не видели» - «А можно ли хоть что-то из его биографии?» - «Николай Михайлович, только имя».

А.ВЕНЕДИКТОВ: И достаточно, да. Николай Долгополов. Я должен сказать, видимо, я неправильно задал вопрос, потому что нет ни одного правильного ответа от Путина до Полякова. Поэтому я этот вопрос снимаю, сейчас я разыграю другое, потому что там в романе «Икона» много действующих людей, действительно. Я задам вот какой вопрос. Отец одного из наших сенаторов долгое время работал в первом главном управлении в разведке, сейчас он депутат Государственной Думы. Кто это? И разыграем книгу Артема Драпкина «Мы ходили за линию фронта», потому что дед этого сенатора и отец нашего героя – он очень известный в военных кругах был человек, основатель одного из рода войск. Так что фамилию называйте, пока идут новости +7 985 970-45-45.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ: Итак, мы с Майей Пешковой вместе с Николаем Михайловичем Долгополовым, заместителем главного редактора «Российской газеты» разыгрываем книгу Артема Драпкина «Мы ходили за линию фронта», расширенное издание. «Правда войсковых разведчиков» издательства Эксмо и Яуза. Я напомню вам вопрос. По телефону +7 985 970-45-45 или через твиттер с аккаунтом @vyzvon, или по интернету, если вы ответите на такой вопрос. Отец одного из наших сенаторов (кто это?) долгое время работал в разведке, сейчас он – депутат Госдумы от «Единой России», а его отец, то есть дед нашего сенатора был основателем одного из рода войск. Вот, +7 985 970-45-45. У меня 10 экземпляров, здесь, я уже вижу, пошли правильные ответы – не то как в прошлый раз. Артем Драпкин. Майя?

М.ПЕШКОВА: Я хотела спросить. Был такой разведчик, к которому вы ходили каждый вечер и брали у него интервью. Я представляю, как это непросто быть первым заместителем главного редактора такой крупной газеты, одной из ведущих газет страны и каждый вечер после работы ходить и записывать человека, которому свыше 100 лет было.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вы знаете, это Борис Гудзь. Вы знаете, я просто скажу, что это было для меня счастье. Вы знаете, Гудзь – это вообще история потрясающая. Бригадный комиссар ЧК, человек, который работал еще с Артузовым, его ученик ближайший. И, вот, я ему звоню как-то: «Вы знаете, я бы хотел с вами встретиться». Он говорит: «С удовольствием. Приезжайте сегодня же». Я говорю: «Почему?», я уже как бы даже опешил. Вы знаете, человеку, которому через 2 дня исполняется 100 лет, надо дорожить каждым днем и часом. И я приехал к Борису Игнатьевичу Гудзю, и началось наше довольно плодотворное сотрудничество. Мы несколько лет (3 года), он умер на 104-м году жизни, мы работали.

Почему я мог к нему приехать? Вы знаете, тут тоже бог помог, я бы сказал. Борис Игнатьевич еще с тех времен привык работать ночами. Вот, моя работа завершалась успешно, я брал магнитофончик один, второй, все вопросы я ему отвозил заранее. Он жил около метро Спортивная, в старом доме таком, увешанном старинными абсолютно документами, вся квартира была. Всякие интереснейшие записи, схемы, чертежи. Сколько интереснейших книг, сколько интереснейших записок. И, вот, вы знаете, мы работали где-то, пока я мог впрыгнуть в последний вагон метро. И я доезжал до своего центра. Борис Игнатьевич мне часами (он мог работать часа полтора-два) объяснял правду о чекистах, правду о том, как их истребляли, правду о том, что они делали. Мы не успели... Мы написали одну книгу с ним вместе, мы сделали массу материалов – мы не успели сделать одно, вот, к чему мы уже подступались: это была... Как он говорил, «я хочу, чтобы мы вместе с вами, Николай Михайлович, сделали правдивую книгу о Дзержинском и о Менжинском». Он знал и того, и другого.

И вы знаете, мы начали уже работать над книгой, и была готова первая глава о том, как Ягода должен был бы уничтожить Дзержинского вообще. Я говорю: «Боже мой!» - «Да, это так». Я вообще этого не знал. Потом это как-то стало всплывать, выплывать. И кто такой был Менжинский, тоже интересная фигура. Почему, будучи тяжело больным, он оставался на своем посту преемника до самой своей кончины.

И вы знаете, вот, не успели мы это сделать. Но тем не менее, так случилось, что, все-таки, 104-й год жизни и я уехал однажды от Гудзя, мы попрощались, через несколько дней мне позвонили друзья его и сказали: «Николай Михайлович, он к вам очень хорошо относился. Вы знаете, вот, похороны там-то и там-то». И я под новый год поехал в мороз, мы его хоронили. И было, вы знаете, приятно: много людей пришло очень. И пришли люди, и дали тройной залп в честь ушедшего бригадного комиссара – это его последнее воинское звание.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Знаете, что меня поразило? Я недавно читал книгу «Начало войны», такой сборник документов.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да, «Агрессия» назывался.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. И меня потрясло (я этого не знал и об этом надо думать). Вот, мы говорим Зорге, да? Каждую неделю приходили сообщения из разных мест о начале войны, каждую! Еще раз, каждую неделю. Вот, я хочу сказать нашим слушателям. Из Румынии, из Болгарии, из Венгрии, из Берлина. То есть не один Зорге и далеко не один Зорге... То есть не так, что Сталину положили Зорге, он сказал «Это ерунда» или, там, Сталину передали, что Черчилль ему посылает. Ерунда. Российская, советская разведка с агентами заваливала наше руководство с января 1941 года. С января точно – это я помню. Видимо, после принятия Барбароссы, да?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Я очень хорошо эту книгу помню, даже, по-моему, не с января – еще раньше.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, может быть, раньше. Вот, нам говорили «Разведка была истреблена». Нет, не была.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вы знаете, она была...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Накануне войны, я имею в виду.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вот, если вы хотите, я вам скажу такую цифру, приведу.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Хочу.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: И я хочу (то есть обоюдное желание). Вы знаете, разведка была истреблена и агентуры были истреблены многие настолько, что даже со знаменитой Кембриджской пятеркой некому было около полутора лет встречаться. Знаете почему? Не было ни одного разведчика в городе под названием Лондон – даже там никого не было.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Всех отозвали?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Всех отозвали, многих, я подчеркиваю, посадили в лагеря, некоторых уничтожили, некоторые вернулись. Вот, что интересно: все-таки, некоторым поверили и они вернулись. И это было поразительно, потому что передавали со всех сторон. Вы знаете, я эту книгу...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Анонсируй-анонсируй.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Я эту книгу, «Код операции – «Тарантелла» – ее написал генерал-майор Службы внешней разведки Лев Соцков. Он – блестящий аналитик. И, вот, он, благодаря своим возможностям, раскрыл массу неизвестного в истории внешней разведки России и Советского Союза. Часть из них опубликована в «Агрессии». Когда я увидел этот ком катящихся материалов, я подумал: «Боже мой! Ну, почему?» И я спросил Соцкова при нашей встрече: «Почему нет?»

А.ВЕНЕДИКТОВ: Отовсюду шло, отовсюду!

Н.ДОЛГОПОЛОВ: И, вот, он мне дал такое объяснение, которое я могу привести. Генерал-майор Лев Соцков сказал мне, что «вы знаете, вот, Сталин боялся, что если он начнет какие-то действия против Гитлера превентивные, его обвинят в том, что он начал войну первым, и тогда бы мы потеряли тех наших союзников будущих, которые могли бы с нами быть. В общем, объяснение в определенной степени приемлемое. Но надо понимать, что Сталину писали от Будапешта до Австралии.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно, абсолютно!

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вот в этой моей книге «Главный противник», вы знаете, я рассказываю об интереснейшем факте на мой взгляд. Ну, он уже известный довольно. Были такие великолепные разведчики – я не побоюсь их назвать моими друзьями – Мукасеи.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да. Конечно.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Михаил Исаакович дожил до 101 года, а Елизавета Ивановна до 98-ми. Я ходил к ним в гости до последнего – они жили здесь, в центре, недалеко. И вы знаете, Мукасей мне рассказывал, что даже Чарли Чаплин передавал и говорил ему: «Миша, скажи своим: скоро война. Не верьте вы этому мерзавцу Гитлеру, он на вас точно нападет». Я говорю: «Вы это передавали?» - «Я, - говорит, - передавал и писал. Передает Чарли Чаплин, которому сказал это источник из окружения президента США по фамилии Рузвельт. И все равно нам не верили. Мы страшно переживали. Ничего».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот, я просто отправляю наших слушателей к этим книгам, к «Агрессии», к «Главному противнику», к книге Соцкова. Посмотрите, потому что мы привыкли, что, вот... Ну, вот, Зорге, ну, один. И, вот, значит, Черчилль. Ну, ему не верить понятно – негодяй, да?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, англичанам всегда мало верили.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Но было, оказывается, вот я говорю, еженедельно и это попадало Сталину. Это не то, что, там, как говорят, начальник разведки скрывал, прятал под столом, не хотел докладывать. Докладывал.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Но как докладывал?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Остались пометочки.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Остались.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Остались рукописные пометочки Сталина.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: И вот в этой книжке своей тоже я об этом пишу, которая называется «Главный противник». Вы знаете, ну, просто были вещи страшные. Ну, за несколько дней – я даже назову число 17-е июня – новый и молодой начальник разведки, ранг – майор. Представляете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Майор госбезопасности, подполковник.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Павел Фитин, полковник возглавлял всю разведку. Молодой, талантливый парень, под которым потом вся разведка работала долгие годы. Он идет к Сталину на доклад с известной советской писательницей Зоей Рыбкиной (она же Воскресенская) и по настоянию Рыбкиной, потому что Рыбкина была очень решительная женщина. И они докладывают: «Да, все близко, все будет через несколько дней». Молчание. Через 2 дня наш единственный агент в Гестапо Брайтенбах говорит нашему сотруднику, связному, работнику посольства. Вызывает его на очередную встречу и говорит: «Прощайте, товарищи. Завтра война, мы больше не увидимся» - «Как завтра?» - «Нет, я перепутал. Послезавтра». То есть точь-в-точь, в 3 часа ночи, все указано, что и где. Ничего. Лишь за сутки уговорили дать директиву по всем штабам, что будьте бдительны. Но тем не менее, до кого дошла, до кого не дошла – воскресный день, ночь. Кое-кто успел.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Выпускной.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Выпускной. Кое-кто успел, кое-кто нет. Например, вот знаете, тоже интересная вещь (я тоже об этом пишу в этой книге), что адмирал Кузнецов, отец того самого Кузнецова.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Спас флот.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Спас флот, потому что он плюнул на все эти «Берегитесь провокаций, остерегайтесь» - он спас флот, иначе бы с флотом произошло то же самое, что с авиацией. Авиация-то была разгромлена на земле, не поднявшись. Вот, что было самое страшное, понимаете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это я говорю о работе разведки, я говорю о том, что была и что сообщала.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Была, сообщала. Но что могла сделать? Что могла сделать разведка, да?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Николай Долгополов, заместитель главного редактора «Российской газеты», автор книг. Я хочу сказать, что правильную фамилию Маргелов мне тут называют. 3 Маргелова – руководитель ВДВ, дед нашего Маргелова, отец Маргелов, ПГУ и наш Маргелов – сенатор и председатель Международного комитета.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: И автор «Российской газеты» - очень хорошо пишет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, и автор «Российской газеты». Победители, те, кто получают книгу Драпкина «Мы ходили за линию фронта»: «Борис, чей телефон начинается на 811, Андрей – 498, Сергей – 915, Алексей – 488, Елена – 517, Павел – 069, Виталий – 752, Катя через твиттер – 815, Оля – 287 и Валерий – 378. Еще одна книга сразу, чтобы двигаться дальше: Борис Григорьев «Повседневная жизнь советского разведчика». Оказывается, у них была повседневная жизнь советского разведчика. Серия «Живая история», издательство «Молодая гвардия», 10 экземпляров тоже разыгрываем таким же образом. А вопрос у меня такой. Редкий случай. Он работал в ФБР (не в ЦРУ, в ФБР), но был советским агентом. Про него снят фильм под названием «Двойной агент» - это кто? Живой еще и здоровый. +7 985 970-45-45, назовите эту фамилию. Коля, ты знаешь – молчи, я тебе книгу не дам.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Хорошо.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Итак, он работал в ФБР, в Федеральном Бюро Расследований, но был советским агентом. Про него снят фильм, который называется «Двойной агент». +7 985 970-45-45. Майя?

М.ПЕШКОВА: Да, тут же мне хотелось спросить. Я понимаю, что вы каждый день занимаетесь газетой. А каково писать, писать новые книги? Наверняка, у вас на столе сейчас лежит рукопись?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Лежит рукопись. Вы знаете, я очень такой человек, суеверный. И мало того, что она лежит – она почти закончена, вот, осталось несколько штрихов. Ну, давайте я... Это не загадки, как Алексей загадывает, я просто скажу, что это книга об одном разведчике с тяжелейшей судьбой, который, на мой взгляд, сделал для Советского Союза столько, сколько не сделал ни один другой иностранный разведчик.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Подожди, это иностранный разведчик или наш разведчик?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вот, можно мне помистифицировать немножко?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, ну хорошо. Просто ты зашел, а не вышел.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Чуть-чуть. Нет-нет, я хочу выйти вот таким образом.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, хорошо.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Может быть, даже то, что вы сказали, является и подсказкой. Этот разведчик стал истинным россиянином. И вы знаете, мне чем он нравится? Тем, что сделано им настолько конкретно, что до сих пор люди, которых мне с помощью пресс-бюро удалось отыскать, они не называют своих фамилий. То есть прошло столько лет, уже пронеслась эпоха, но по-прежнему все это под грифом «Секретно». И вот то, что уже я могу сказать, если, дай бог, постучу по столу, эта книга выйдет, может быть, в ЖЗЛ (я бы очень хотел – это мое любимое издательство, «Молодая гвардия»), вот там будет много рассекреченного того, что мы никогда не знали. Но как это все тяжело все, если бы вы представить могли.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, можно догадаться во всяком случае.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Я когда спросил человека, который мне делал вот такое одолжение, я зову его «собеседник». И когда я спросил своего уважаемого Собеседника с большой буквы (он у меня и в книге так проходит как Собеседник): «Скажите, пожалуйста, а почему нет? Вот, вы мне обещали вот там, допустим, какой-то документ о том, как он работал там-то, ну, скажем, допустим, в Финляндии?» Он говорит: «Вы понимаете, Николай Михайлович, вы не обижайтесь. Вот, я начал рассекречивать, но невозможно» - «А почему?» - спросил я. «Да потому что все крутится-вертится».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, дальше цепляется-цепляется-цепляется.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: И цепляется, и цепляется. Понимаете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, это сложная работа архива. Чрезвычайно сложная, да?

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, я бы сказал, что это архива безумно сложная, но безумно интересная.

М.ПЕШКОВА: Что меня удивило в беседе с Николаем Михайловичем, книги, которые сегодня на нашем игровом столе, Николай Михайлович мне ответил «Я этого знаю, я этого знаю, я знаком с этим автором». То есть все-все лица действующие в этих книгах, которые мы сегодня разыгрываем, - это живые герои.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну вы знаете, действительно, мне очень, например, приятно держать в руках книгу Блейка «Прозрачные стены». Мы с этим человеком знакомы. Вы знаете, это потрясающая совершенно фигура. Мы говорим только по-русски. Он находится в относительно добром здравии, дай бог ему многих лет. И «Прозрачные стены» была издана, по-моему, вторым тиражом.

Или книга Юрия Батурина, вам, наверное, как и мне хорошо известного, нашего советника президента по безопасности, героя России, космонавта, прекрасного человека. И плюс к тому, вы знаете, очень интересного автора. Он рассказал о своем родном отце. И я эту книгу, которую мне Юрий подарил с дарственной надписью, я ее просто с удовольствием прочитал. Или, вот, например, книга человека под фамилией Нил Никандров. Ну, допустимо, это кузен моего собеседника.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Допустим, да. Допустим, что он Нил, допустим, что он Никандров.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да. Вы знаете, ну, вот, кузен написал прекрасную книгу Нил Никандров (Григулевич), потому что к Григулевичу было очень тяжело подступиться. Ну, невозможно подступиться.

А.ВЕНЕДИКТОВ: О, это такая была, да...

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Это был академик.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ты знаешь, я познакомился с книгой Григулевича по истории инквизиции. Я никогда не знал, ну, когда я был мальчиком... Книгу я купил в букинистическом, «Историю инквизиции» читал взахлеб. Потом про него узнал много.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Вы знаете, а вот еще же он написал книгу. Он написал книгу об истории вин. Представляете? Какие многообразные интересы. Это потрясающий разведчик, который к моему удивлению был довольно жестким разведчиком.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну как? Он убийства планировал, чего уж там? Мы знаем.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да, вы знаете.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Товарищ Тито.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да нет, ну, товарищ Тито – это само собой.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ничего себе! «Товарищ Тито – это само собой». Да. Глава государства.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: А изменник Троцкий как вам нравится?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, изменник Троцкий, как бы, ну, вот, изменник, а этот Тито – глава государства, еще недавно товарищ по войне.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: И по партии.

А.ВЕНЕДИКТОВ: И по партии. Он там занимал позицию, Григулевич.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да, тут очень интересно. Теперь еще одна книга, которая здесь мне попалась, Борис Григорьев. Это тоже, смею заметить, видимо, наверное, как я думаю...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, вот эта «Повседневная жизнь», о чем сказал. Совсем повседневная.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Совсем повседневная. Ну, вот, я думаю, что это тоже человек, который...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Скажем «Борис», скажем «Григорьев».

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Да, скажем «Григорьев», но почитайте – вам понравится. И, конечно, Лев Соцков, «Код операции – «Тарантелла» – это книга профессионала о том, как в свое время была, ну, скажем так, наказана английская разведка.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А я хочу сказать в окончании передачи нашим слушателям (я потом объявлю победителей, не буду тратить на это сейчас время), я только скажу правильный ответ, что звали и зовут его Ханссен. Это замечательное кино, кстати, сделано.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Даже Роберт.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Роберт Ханссен, да. Кино просто «Двойной агент» и по нашему телевидению шло. И у меня была замечательная история, я подошел к главе РЖД господину Якунину и сказал: «Что там правда?» Он сказал: «Исчезни, провались, сгинь» и побежал быстро.

Ну вот Ханссен – запомните эту фамилию. А я хочу сказать, что есть, к сожалению, не переиздается сейчас, абсолютно замечательный автор Ефим Борисович Черняк, который написал несколько книг по истории разведки и военной, и такой. Первая его книга «Пять столетий тайной войны». И, вот... В общем, ничего не изменилось кроме технических приспособлений.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Ну, все-таки, многое меняется. Вы знаете, мне говорят «Никогда это не будет известно». Понимаете, но, все-таки, книга «Абель-Фишер» это доказала, что, все-таки, что-то выходит наружу.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, что-то, конечно.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Какие-то есть сроки давности, есть какой-то момент рассекречивания. И я думаю, что мы узнаем еще и об очень многом. Дожить бы, написать бы.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Доживай, пиши.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Выступить бы у вас, чтобы люди читали.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Выступай, выступай, выступай, живи, пиши. Это очень интересно.

Н.ДОЛГОПОЛОВ: Спасибо. Я постараюсь.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Николай Михайлович Долгополов, заместитель главного редактора «Российской газеты» и автор книг о разведке – мы принимали его здесь, в нашей студии с Майей Пешковой. 14 часов и 55 минут в Москве.