120 лет со дня рождения Анны Ахматовой - Михаил Ардов, Алла Марченко - Книжное казино - 2009-07-12
К. ЛАРИНА: 13:15, мы продолжаем наши программы. У микрофона Ксения Ларина, Май Пешкова у другого микрофона. Майя, приветствую тебя.
М. ПЕШКОВА: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Мы начинаем наше «Книжное казино», не устаю повторять на радость всем, что это единственное казино, которое работает в городе Москве совершенно легально и официально, не подлежит никакому запрету. Сегодня мы возвращаемся к недавнему юбилею, совсем недавно, в июне исполнилось 120 лет со дня рождения Анны Андреевны Ахматовой, и мы с Майей хотели сделать программу, посвящённую нашей великой поэтессе. И вот, наконец, сделали это, поскольку было трудно собрать всех вас вместе. И вот сегодня это удалось.
В нашей студии Алла Марченко, писатель, литературный критик, автор книги «Ахматова: жизнь», издательство АСТ. Эта книга вышла в финал «Большой книги», мы её читаем, все члены жюри. И Майя член жюри, и я член жюри, так что Вам повезло, что Вы у нас в гостях. Книжка, которую вы хорошо знаете, наверняка её видели в книжных магазинах. И сегодня вы получите её в подарок. И так же в нашей студии Михаил Ардов, протоиерей, представитель знаменитого семейства Ардовых, а значит, представитель Ордынки, человек, который лично знал Анну Андреевну Ахматову. И уже немало книг, воспоминаний о своих встречах и беседах с Анной Андреевной выпустил. Добрый день, здравствуйте.
М. АРДОВ: Добрый день.
К. ЛАРИНА: Книги тоже есть. Михаил Викторович принёс много книг своих самых разнообразных. Он у нас такой… графоман? Который много пишет?
М. АРДОВ: Графоман. Есть даже одна книжка «Монография о графомании».
К. ЛАРИНА: Итак, у нас сегодня книги Михаила Ардова «Всё к лучшему», это такой большущий сборник.
М. АРДОВ: Это мемуары, самые полные мемуары, в самом полном виде.
К. ЛАРИНА: «Улыбка и мурлыканье. Заметки читателя».
М. АРДОВ: Это такое полукомическое литературоведение.
К. ЛАРИНА: «Мелочи архи, прото и просто иерейской жизни».
М. АРДОВ: С той стороны.
К. ЛАРИНА: А с этой «Узелки на память». Двусторонняя книга.
М. АРДОВ: Перевёртыш.
К. ЛАРИНА: Ещё не назвала «Со своей колокольни». Это серьёзная вещь. Есть публицистические статьи.
М. АРДОВ: Тут пять разделов. Публицистические, тут есть и «Улыбка и мурлыканье», есть мелочи эти, и документальная проза, рассказы людей провинциальных, которые я в своё время записывал.
К. ЛАРИНА: И бонус такой весёлый «Заметки кладбищенского попа». Вот только Ардов мог назвать так свою книгу.
М. АРДОВ: Я всю жизнь почти прослужил на кладбищах разнообразных.
К. ЛАРИНА: Надо объяснить, что и сейчас храм, в котором Вы служите…
М. АРДОВ: …на кладбище в Москве.
К. ЛАРИНА: Все знают, конечно, книги Михаила Викторовича, связанных с Ордынкой, эти книги мы тоже представляли отдельно, наши слушатели наверняка знают и читали эти книги. Главная героиня у нас, конечно, Анна Андреевна. А Вы читали книгу Марченко?
М. АРДОВ: К стыду своему нет, хотя мне её очень хвалили, но поскольку сегодня уже я её получил в подарок, теперь уже не читать не придётся. Я её, конечно же, прочту.
К. ЛАРИНА: А много чего читали про Ахматову из того, что выходило за все эти годы?
М. АРДОВ: Честно сказать, наверное… ну вот когда-то книгу Наймана, но, естественно, что Лидия Корнеевна писала. К сожалению, и то, что Надежда Яковлевна писала, тоже читал.
К. ЛАРИНА: Мандельштам.
М. АРДОВ: Да. Что-то Кралина было очень неприятное, Желковского я читал. Но что касается Катаевой, то я дал торжественную клятву, что не только читать не буду, но и в руки её не возьму.
К. ЛАРИНА: Это известная провокация под названием «Анти-Ахматова». Алла Максимовна, а Вы что читали?
А. МАРЧЕНКО: Вы знаете, я читаю всё, что мне попадает, кроме… у меня так случилось, что я не прочитала и не купила книжку Светланы Коваленко, которая вышла в ЖЗЛ. Просто она вышла одновременно с моей, когда мне она уже непосредственно была не нужна, и поскольку я тут же занялась Лермонтовым, мне как-то было уже… чтобы не мешать то, что летает с тем, что ползает, или мясное с рыбным. И мои руки до неё не дошли. Это единственное, что я не читала. Но, может быть, что-то и мелькнуло, но я думаю, что нет.
К. ЛАРИНА: Много ерунды? Много спекуляций?
А. МАРЧЕНКО: Вы знаете, спекуляций, если не считать вот эту совершенно возмутившую меня публикацию в «Новом мире» Новиковой, где Ахматова и Цветаева изображены в роли соперниц, которые спорят друг с другом, кому делать или не делать минет общему любовнику.
К. ЛАРИНА: Даже и такое уже выходит?! В «Новом мире»?!
А. МАРЧЕНКО: Да, в «Новом мире».
К. ЛАРИНА: До чего дошёл прогресс!!!
А. МАРЧЕНКО: Да, когда появился прогресс, «Новый мир» залез выше его, чтобы прогресс остался далеко внизу. Да нет, если не считать эту книжку, я забыла, как она называется, т.е. автора забыла, это то, что ЭКСМО перевело, переводная.
К. ЛАРИНА: Майя, что это такое, не помнишь?
А. МАРЧЕНКО: Файнштейн [ред. Элен Файнштейн «Анна Ахматова»] или ещё что-то такое, какая-то английская поэтесса, безобразно переведённая, картинки все перепутаны, я даже, поскольку у меня выходило несколько книг об Ахматовой, не об Ахматовой, а такой жанр, когда и стихи, и текст, и картинки, и всякое всё прочее, потому что у меня такая идея просветительская, поэтому я и с «Просвещением» работаю, и с «Дрофой» работаю, и со «Школой-Пресс» работала, потому что мне всё время кажется, что надо начинать с начала, т.е. как можно раньше достучаться до детей или до читателя, который ещё не сдвинут, не совсем уничтожен пошлостью.
К. ЛАРИНА: То есть, успеть как-то повлиять, какую-то прививку сделать.
А. МАРЧЕНКО: Потому что я даже уверена, что, я не знаю, как про прозу, про критику, про всякие такие умные вещи, но что касается поэзии, то люди, молодые, во всяком случае, люди, даже их увлечение, там, где музыка объединена…
К. ЛАРИНА: Рэп, читают стихи на фоне музыки.
А. МАРЧЕНКО: Да, да. Что это потребность…
К. ЛАРИНА: …рифмовать слова.
А. МАРЧЕНКО: Да. И получить какую-то пищу, чтобы кто-то пролез туда, куда ничем, кроме поэзии не пролезешь. Такие состояния. И то, что Вагинов говорил, что когда тоже была такая ситуация, что вы напрасно думаете, что мы исчезли, поэты в смысле. Мы не можем исчезнуть в России, потому что мы в состоянии. И вот это состояние в России продолжается. Я за прозой не очень слежу, а за поэзией слежу. И у нас замечательная поэзия.
К. ЛАРИНА: И сегодня, кстати, поэзия есть, и современная поэзия. Давайте мы Михаилу Викторовичу дадим слово, а то он рвётся.
М. АРДОВ: Я прошу прощения, что я не сказал самую лучшую и самую важную книгу об Ахматовой. Это толстенный том Романа Давыдовича Тименчика «Ахматова в 50-60-е годы». Это поразительно. Он вообще удивительный исследователь, у него не голова, а супер-компьютер, он всё помнит и всё знает. Я в этой книжке и в «Колокольне» и в «Улыбки и мурлыканье» есть моё письмо к нему по поводу этой книги, было напечатано в качестве рецензии в журнале «Знамя». Там комментарий и прилагаемые документы превышает самый основной текст.
Это любопытнейшие вещи. И в частности, например, если можно, я скажу, что самое большое впечатление для меня человечески произвела приведённое там письмо председателя МГБ Абакумова тов. Сталину в июне 1949 года, как раз, кстати, юбилей только что прошёл этого письма, о необходимости арестовать поэтессу Ахматову. И там, что самое страшное и самое огорчительное, что там приводятся выбитые из Бунина и Гумилёва Льва Николаевича, показания против Ахматовой.
Например, тот же Лев Николаевич, который писал в письмах, что он совершенно ни в чём не виновен, что он сын Ахматовой, а там я понимаю, что ему давали подписывать протокол, это, может быть, не его прямая речь, но он там признаётся в антисоветских сборищах. Всё вот это. А кроме того, я себе представил, что тов. Сталин был человек себе на уме и знал цену и Ахматовой, и Пастернаку, и Зощенко, и даже Мандельштаму, которого он погубил.
Он это разрешение не дал. Но если бы он дал это разрешение, то вся моя жизнь, моей семьи, пошла бы по-другому, потому что Ахматова в то время жила по большей части в Москве в доме моих родителей. Арестовали бы моих родителей, арестовали бы её друзей, таких, как Эмму Григорьевну Герштейн, Николая Ивановича Харджиева, наверное, ещё раз Надежду Яковлевну Мандельштам. Может быть, только Лидия Корнеевна Чуковская спаслась, потому что она до 1952 года с Ахматовой после Ташкента не общалась.
Мой старший брат единоутробный Алексей Владимирович Баталов в 1949 году закончил школу-студию МХАТ и был во МХАТ принят. Можно себе представить, как бы удачно сложилась его актёрская судьба, если бы он пошёл просто в лагерь. А мы бы с моим младшим братом, подростки, попали бы в некий детский дом. Вот такой дамоклов меч висел над всей нашей семьёй.
К. ЛАРИНА: Сразу мы пошли внутрь жизни Анны Андреевны, в варианты её судьбы возможные. Тогда, по ходу возникает вопрос – а как Вы думаете, почему не арестовали? Затравили, но не арестовали.
М. АРДОВ: Сталин литературой занимался сам. Например, в мемуарах Симонова он там описывает, как выдавались, назначались сталинские премии. И он говорил, что другие члены политбюро читали, но этот читал всё. И у него лежали ещё стопки с какими-то журналами, там, если Вы мне позволите, там поразительный эпизод. Там вдруг Сталин берёт и показывает какой-то журнал, по-моему, «Звезда», и говорит: «А вот тут пьеса (фамилию не помню) Пупкина». А рядом сидит Друзин, главный редактор этого журнала. И он тихонько Симонову говорит: «Да он же сидит, этот Пупкин. Он в лагере». Тогда Симонов говорит: «Да Вы скажите громко».
И тот громко говорит: «Иосиф Виссарионович, да он сидит в лагере». Дальше Симонов ждёт, что Сталин скажет: «Так выпустите», но Сталин ничего подобного не говорит, а откладывает журнал в сторону и обсуждение продолжается. Это личность абсолютно непредсказуемая. Может быть, если бы Абакумов ему не дал такой совет, он бы к этому сам пришёл, а тут ещё Абакумов ему объясняет, что надо делать с Ахматовой.
К. ЛАРИНА: Алла Максимовна, а ждала она ареста?
А. МАРЧЕНКО: Ну, она всё время ждала ареста. Это такой момент, конечно, все ждали ареста. Судя по всему, этот момент совершенно не исключался. Сегодня день прошёл, и слава богу. Не было человека, который бы его не ждал, где бы он ни находился. Я думаю, что она конечно ждала. И Бунин писал, думал, что Ахматову спасла эта публикация «Слава миру», эти стихи, но этот момент, что Ахматова была на волосок от ареста. Вы знаете, мне кажется, что это может быть такая странная идея, но у Сталина не в том смысле, что он читал или не читал, а у него какая-то была селекционная мысль или идея. Он сохранил Хачатуряна, Шостаковича.
М. АРДОВ: Да и Зощенко.
К. ЛАРИНА: Хотя элемент гражданской казни в этом есть, всё, что было с Ахматовой, с Зощенко.
А. МАРЧЕНКО: Это другие какие-то вещи. Главные фигуры, для развода, что ли, оставить, самые элитные мастера. Мне кажется, что даже Пастернак, Булгаков, вот вершины оставались. Всё остальное можно по-всякому.
К. ЛАРИНА: Ну, как это? Что значит «вершины»? А Мейерхольд не вершина? А Мандельштам?
А. МАРЧЕНКО: С точки зрения Сталина нет.
М. АРДОВ: Это вкус ещё, конечно.
А. МАРЧЕНКО: У него, видимо, было какое-то такое. Мейерхольд ведь очень долго думал, что он тоже входит в эту когорту великих.
К. ЛАРИНА: Хотя Таирова он тоже не уничтожил, закрыл просто, лишил права на профессию.
А. МАРЧЕНКО: Он, видимо, перебирал, кого оставить на развод, как селекционное стадо.
К. ЛАРИНА: Давайте мы прервёмся на Новости, потом продолжим. Напомню, это «Книжное казино».
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Продолжаем программу «Книжное казино», пока шла реклама, мы обменялись впечатлениями о всяких фильмах художественных и телевизионных, которые выходили в последнее время, посвящённых Анне Андреевне Ахматовой. Напомню, что сегодня мы говорим об Анне Ахматовой, и наши гости Алла Марченко и Михаил Ардов. Давайте мы сейчас вопросы зададим нашим слушателям.
М. АРДОВ: Один маленький можно?
К. ЛАРИНА: Ну давайте.
М. АРДОВ: Это по поводу того, ждала ли Ахматова ареста. За ней следили, это даже я помню, за ней ходили топтуны. И одно из самых драматических мест в её толстенных записных книжках, она описывает последнюю, вторую свою встречу с Цветаевой у Николая Ивановича Харджиева. Потом они выходят на улицу, витрина отделяет человека, идёт за ними двумя. И Ахматова пишет: «Моя мысль – за ней или за мной?» Вот как она жила.
К. ЛАРИНА: Давайте вопросы зададим нашим слушателям. Сколько у нас их всего?
М. ПЕШКОВА: У нас восемь вопросов.
К. ЛАРИНА: Давайте прямо кучей их задавайте, народ будет думать, а мы дальше разговаривать.
М. АРДОВ: Я четыре скажу. Первый вопрос. Как звали дедушек Чацкого?
К. ЛАРИНА: Чацкого?
М. АРДОВ: Да. Чацкого. «Горе от ума». Второй. В каком произведении Пушкина мы можем читать: «Теперь у нас дороги плохи, мосты забытые гниют, на станциях клопы да блохи заснуть минуты не дают». Затем. Продолжить строчку из Евгения Онегина: «Чем меньше женщину мы любим, тем…» что пишет Пушкин? И про Ахматову вопрос. Тот, кто знает её поэму «Без героя», где масса таких реальных персонажей с прототипами, кого называет Ахматова гостем из будущего?
К. ЛАРИНА: Вопросы от Михаила Ардова. Думайте и через какое-то время будем принимать ответы по телефону прямого эфира.
А. МАРЧЕНКО: У меня простые вопросы. Как называлась первая книжка Ахматовой? Если кто-нибудь помнит, за свой счёт или за счёт издательства она её выпустила в свет? И как называлась последняя её книга прижизненная, которой она была относительно довольна. И ещё я хотела бы спросить. Если кто-то об этом думал, потому что я-то сама об этом много думала. Почему Ахматова называла Льва Толстого, почему она его не любила так же, как и Чехова отчасти не любила? А Толстого даже называла мусорным стариком. Есть какие-то версии, может быть, кто-то об этом думал, а если нет, так нет.
Тогда пусть назовут ещё кого она не любила из классиков. Если этот вопрос, потому что есть ещё один классик, которого она тоже терпеть не могла.
К. ЛАРИНА: Хороший вопрос. Может быть вы знаете, почему не любила Анна Андреевна Ахматова Толстого и Чехова.
А. МАРЧЕНКО: Найман отчасти это разбирал.
К. ЛАРИНА: Вот не согласен Ардов с этим.
М. АРДОВ: Дело в том, что с Толстым вопрос сложный. С Чеховым однозначно, она Чехова не принимала, не любила.
К. ЛАРИНА: Не говорите, почему. Нам слушатели расскажут.
М. АРДОВ: Я не буду говорить, почему. А к Толстому у неё было отношения сложные. Я помню, как она цитировала замечательную шутку Льва Толстого, как бы шутку, когда Ростовы уезжают из своего дома московского и дворник грузит книги, а можете себе представить, это книги 18 века, фолианты, и мужики, которые таскают эти книги, говорят: «Да, писали – не гуляли». Это одна из любимых её реплик.
К. ЛАРИНА: Возвращаюсь к нашим сегодняшним книгам. Вот книга Аллы Максимовны Марченко «Ахматова: жизнь», биография и жизнь Анны Андреевны построены на исследовании её стихов. То есть они по хронологии у Вас идут, и Вы сочетаете какие-то стихотворные куски, фрагменты, и как это было на самом деле, в какое время они были написаны, что предшествовало или что сопровождало написание этих строчек? Грубо говоря: «Когда б вы знали, из какого сора…»
А. МАРЧЕНКО: Вот, вот, Вы выдернули из Ахматовой ту самую строку. К этой фразе можно относиться по-разному. Одни говорят: «И не хотим знать, из какого сора». Но для меня всегда, с тех пор, как я стала читать стихи и вообще стала читать и думать, мне всегда было важно, из какого сора. Потому что естественно, сор - это не тот, который нельзя из избы выносить, а тот сор, который Вяземский, которого Ахматова очень любила и Гинзбург им занималась, выпускала, т.е. она была в курсе всех дел Вяземского, он называл «пёстрым мусором общежития» и считал, что он самый первый, вместе с Владимиром Одоевским, автором «Русских ночей» ввели в русскую литературу, не то, что ввели, а обозначили важность этого пёстрого «мусора общежития».
К. ЛАРИНА: Тогда у меня к Вам такой вопрос и потом на него же попрошу Михаила Викторовича ответить. Понятно, что всегда частная жизнь великих людей будет волновать обывателя.
А. МАРЧЕНКО: Это не только частная. Это то, что отразилось в стихах.
К. ЛАРИНА: Всё равно. В принципе, частная жизнь великого человека всегда будет интересна, как бы мы к этому ни относились, тут уже вопрос, связанный с этикой автора, который берётся за эту тему для того, чтобы удовлетворить интерес публики к жизни великого человека. Скажите пожалуйста, уважаемая Алла Максимовна, всегда ли важно знать, каким образом создавалось то или иное произведение искусства, знать, что на самом деле делал в этот момент автор, как это всё создавалось, и всегда ли в произведении искусства есть отражение реальной жизни человека?
А. МАРЧЕНКО: В случае с Ахматовой по-разному. В некоторых вещах очень сильных отпечаток на реальной жизни, вот эта подложка. В некоторых, про которые она сама говорила, когда у неё Лукницкий спросил, кому посвящены стихи в «Чётках», она сказала: «Да никому, просто такое настроение было». Да ещё она сама про себя говорила, что «я вообще могу поймать какую-то фразу, летающую где-то, и сделать из неё стихотворение». Но понимаете, в чём тут дело… Для того, чтобы сделать из фразы, из чьей-то чужой фразы и просто из настроения из какого-то, она никогда ничего не выдумывала. Она ничего никогда не сочиняла.
К. ЛАРИНА: В смысле не сочиняла? В стихах?
А. МАРЧЕНКО: Не то, чтобы не сочиняла, но то, что не было пережито, она просто не могла перевести в стих, не пережитое, в голове придуманное. Она этого не умела. Вот не умела.
К. ЛАРИНА: Интересная точка зрения.
М. АРДОВ: Конечно. А почему она годы молчала.
К. ЛАРИНА: Не из чего было доставать, да?
А. МАРЧЕНКО: Не из чего было доставать. Как она говорила: «Как счастливая любовь рассудительна и зла». Пока с Буниным всё было более-менее нормально, и Лёва худо или бедно, но всё это… как бы и материала не было, из чего стихи делать.
М. ПЕШКОВА: Простите, это к Ахматовой «над вымыслом слезами обольюсь» пушкинское не относится?
А. МАРЧЕНКО: Вы знаете, во-первых, над чужим вымыслом слезами обольюсь. Пушкин же не над своим вымыслом, а над чужим.
М. ПЕШКОВА: В данном случае я отношу к Ахматовой. Она этим правилом для себя не руководствовалась? Это не было для неё главным?
А. МАРЧЕНКО: Нет, нет.
М. АРДОВ: Безусловно, нет.
К. ЛАРИНА: Вы наталкиваете меня на совершенно страшную мысль, сродни актёрскому труду. Есть у больших артистов, поскольку эта профессия уже вошла в кровь, Михаил Викторович знает, что это такое, знаю Ваше отношение к этому ремеслу, но, тем не менее, даже в самые страшные моменты жизни, которые связаны с потерей близкого человека, актёр где-то в подкорке думает: «Запомнить, как я себя в этот момент веду».
М. АРДОВ: Абсолютно точно.
К. ЛАРИНА: Это правда. Это не подчиняется уже, бессознательно делается. Правда? Действительно можно так сказать и про поэта? Что она, может быть… Говорю страшную вещь, сейчас пришла в голову. Может она как-то специально спровоцировала моменты страдания в своей жизни?
А. МАРЧЕНКО: Я думаю, что нет.
К. ЛАРИНА: Что-то обостряла?
А. МАРЧЕНКО: Нет. Она была от рождения такая. Есть люди разные, одни гасят отрицательные эмоции, а другие на них сосредотачиваются. С этим человек ничего не может сделать. Он может, если его как-то прогнать через какую-нибудь психологию, если он дипломат или актёр, или ещё какой-то человек, для которого это просто профессионально необходимо. Но поэту это…
К. ЛАРИНА: Но поэт – это помимо вдохновения и искры божьей есть ещё и ремесло.
А. МАРЧЕНКО: А если этого нет, то и поэта нет.
К. ЛАРИНА: А без ремесла может быть такое? Только на вдохновении. Вы говорите, что если она не проживала чего-то, то она не могла придумать и рассказать о том, что она не проживала лично?
М. АРДОВ: Ну почему? У нас есть абсолютно, она сама на этот вопрос отвечает. Это цикл «Слава миру», когда она заставляла себя ради сидящего в тюрьме. Она мастер, она переводила прекрасно. А это она сделать не смогла, потому что это её природа против этого бунтовала. Муза поворачивалась спиной.
К. ЛАРИНА: Один из самых трагичных моментов её жизни и, безусловно, то, что особенно привлекает внимание публики – это её болезненное, сложное отношение с сыном. И вот этот вопрос с мерой вины её в том, что случилось, он по-прежнему волнует людей, которые берутся за эту тему. Как бы вы на этот вопрос ответили?
М. АРДОВ: У неё вина, как она сама написала: «Я плохая мать». То, что он рос у бабушки, то, что он видел калейдоскоп мужей. Но при этом он и сам был, прямо скажем, по характеру, я его близко знал, хорошо, не подарок. Но, безусловно, никакой вины такой, что его именно это… не она была виновата, а был виноват тов. Сталин и его режим, который хватал не только детей Ахматовой, а вообще, кого ни попадя.
К. ЛАРИНА: И своих тоже.
М. АРДОВ: Безусловно. Лев Николаевич понимал, что не будь он сыном расстрелянного Гумилёва и ныне здравствующей опальной Ахматовой, «был бы я сыном простой бабы, был бы я преуспевающим профессором». А так он был узником в омском лагере. Но есть замечательная вещь, ужасная, с которой, слава тебе, Господи, замечательно боролась покойная Эмма Григорьевна Герштейн, которая была и приятельницей Ахматовой и близким Гумилёву человеком.
У него возник комплекс в лагере, что она не хлопочет.
К. ЛАРИНА: Даже в письмах его есть.
М. АРДОВ: Он пишет. Но Эмма Григорьевна это доказывает просто документально. Я это помню, как шли звонки с Ордынки Шолохову. Я помню разговор с Шолоховым. Я не поклонник Шолохова, но позвонила ему Ахматова и сказала, что что-то просит. «Вы простите, что я Вас беспокою». На что Шолохов ей сказал: «Ну что Вы! Меня беспокоят часто по пустяковым делам, а у Вас такое горе». Она звонила Фадееву. Потом выяснилось, что архитектор Руднев, который строил Университет и был очень обласкан, он лично передал письмо Ахматовой в секретариат Ворошилова. Это всё у Эммы Григорьевны есть, копии этого письма. Она хлопотала беспрерывно.
Но, сидя в лагере, тем более ещё он выяснил, что она была на съезде писателей, он пишет: «Она бы могла подойти к члену ЦК и сказать, что у меня сын ни за что сидит». И он до своей смерти в этом был убеждён. И это очень печально. Это самое печальное.
К. ЛАРИНА: Алла Максимовна, добавите?
А. МАРЧЕНКО: Я добавлю, конечно. Здесь дело даже не в Сталине и в репрессиях. Всё это началось очень рано, потому что когда родился… Во-первых, они жили за городом, ей нужно было ездить по делам в город. Он оставался в Царском селе, сын, Лёвушка. И там были две женщины, которые просто этого внука ждали, обожали. Падчерица её свекрови, и сама её свекровь. То есть, они схватили этого Гумильвёнка, это был для них смысл жизни. И они её оттеснили. То есть, знаете, эти ситуации я наблюдаю вокруг себя всю свою жизнь.
Когда молодые и сильные бабушка с дедушкой или ещё чего-то, они отбирают.
К. ЛАРИНА: А мама работает или увлечена творчеством каким-то.
А. МАРЧЕНКО: Ну да. Это ситуации через одну вокруг меня, когда у молодых родителей детей воспитывают бабушка и дедушка. И очень часто эти родители уезжают куда-нибудь в Южную Африку или ещё куда-то. Так что ничего такого…
К. ЛАРИНА: Ой, слушайте, помните, история с Цветаевой, которая вечно обсуждается, когда она своего ребёнка отдала в приют?
М. АРДОВ: И ещё есть один момент с Ахматовой. Она пишет где-то, вы, может быть, помните, что когда она ушла от Гумилёва, она стала бездомной, она была бездомной, у этих был дом, всё там было налажено, потом она попала к Бунину, которому место было в коридоре или на лестнице.
К. ЛАРИНА: Берите наушники, надо услышать ответы на ваши замечательные вопросы. Телефон 363-36-59, если вдруг чего забудете, мы вам напомним. Пока вопросы повторять не будем. Звонков много, значит вы готовы попробовать отвечать. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Александр. Я думаю, первая книга Ахматовой – это 1912 год «Вечер».
К. ЛАРИНА: Совершенно верно, Александр, Вы правы. Вы наш первый победитель. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Здравствуйте. Аня. Я хотела бы продолжить строчки. «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей».
К. ЛАРИНА: А вот и нет.
М. АРДОВ: Как раз и нет. Если бы…
К. ЛАРИНА: Не подсказывайте!
М. АРДОВ: Я не подсказываю, но если бы это было так просто, я бы вопрос не задал.
К. ЛАРИНА: Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Здравствуйте. Я хочу сказать, что последняя книга Ахматовой, которая вышла при её жизни – это «Бег времени».
К. ЛАРИНА: Совершенно верно. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Анна Владимировна.
К. ЛАРИНА: Записали Ваш телефон. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Здравствуйте. Меня зовут Яна. Моя фамилия Адомян, я ахматовед, я была на конференции и на круглом столе в Петербурге. Я очень рада слышать Михаила Ардова, я приветствую Аллу Марченко. И всех вас, конечно. Ещё раз поздравляю с этой великолепной датой.
К. ЛАРИНА: Ну, на вопрос-то будете отвечать?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Да, конечно, я отвечу и потом, если вы позволите, два слова скажу. Гость из будущего – это Исайя Берлин.
К. ЛАРИНА: Спасибо Вам большое. К сожалению, не могу Вам дать времени на комментарий, поскольку у нас его нет, времени. Простите, ради бога, в другой раз. Спасибо Вам за ответ, конечно, Вы получаете в подарок книги. Следующий звонок, алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Михаил Иванович из Московской области. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей».
М. АРДОВ: Конечно!
К. ЛАРИНА: Спасибо Вам. Следующий звонок. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Добрый день. Если я знаю, что Ахматова не очень любила Бродского ещё.
К. ЛАРИНА: Как это?
М. ПЕШКОВА: Первый раз слышу.
К. ЛАРИНА: Вот это открытие научное. Да что Вы! Нет, нет, нет! Это как раз где-то Вы прочитали… Я даже не знаю, где это можно прочитать? Даже в книге «Анти-Ахматова» такой крамольной мысли нет. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Здравствуйте. Я бы хотела о бабушках Чацкого.
К. ЛАРИНА: А нам дедушка нужен.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Дедушка, дедушка! По матери, по Марье Алексеевне, Алексей. А второй, по отцу – Илья.
К. ЛАРИНА: Отлично. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Меня зовут Ирина, я живу в Московской области.
К. ЛАРИНА: Очень приятно, дорогая Ирина. Вы у нас тоже победитель. Следующий звонок. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. По-моему, Салтыкова-Щедрина не очень любил?
К. ЛАРИНА: Вот этого я не знаю. Нет сведений.
М. АРДОВ: Ну, как-то особенно к нему… Вот Чехова активно не любила.
А. МАРЧЕНКО: Просто он не входил в обсуждаемых авторов.
М. АРДОВ: Кстати, Герцена она не любила. Вот. Это Лидию Корнеевну страшно огорчало.
А. МАРЧЕНКО: Она просто не разделяла восторги, Лидия Корнеевна по поводу Герцена.
К. ЛАРИНА: Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Я хочу ответить на вопрос про «мосты забытые гниют». Это «Евгений Онегин».
К. ЛАРИНА: Отлично! Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Владимир Васильевич.
К. ЛАРИНА: Следующий звонок, алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Здравствуйте! Ответ на вопрос можно?
К. ЛАРИНА: Да, конечно, ждём.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Предполагаю, что возможно, Анна Ахматова не очень любила или не очень восторгалась Достоевским.
М. АРДОВ: Достоевским как раз восторгалась.
К. ЛАРИНА: К сожалению, нет. Вот сложный вопрос оказался! Давайте ещё попробуем. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Здравствуйте. Олег. Я предположу, что она не любила Волошина.
М. АРДОВ: Ну, Волошина она правда не любила, но я бы не сказал, что это…
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Ну, тогда Есенина.
М. АРДОВ: Ну, с Есениным тоже вопрос сложный.
К. ЛАРИНА: Олег, не попадаем пока. А кто-нибудь объяснит, почему она не любила Толстого? Вот вопрос развёрнутый, мы любой ответ примем, попытку порассуждать на эту тему. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Насколько мне известно, у Ахматовой были в своё время расхождения с Борисом Пастернаком.
М. АРДОВ: Ну, какие-то, может, расхождения были.
К. ЛАРИНА: Какие вопросы остались неотвеченные? Кого не любила и всё? На остальные мы ответили? Тогда давайте сами ответим, пришли пора. Почему Толстого не любила?
А. МАРЧЕНКО: Мне кажется, что она не могла ему простить его отношение к женщине. Она же его считала, это действительно, она сказала, что место так складывалось, развитие литературы и общества, что потребовался голос, как бы место открылось для женского голоса. И она считала, что Толстой не так относится к женщине, как следует относиться. То есть, как к существу другого сорта.
М. АРДОВ: Во всяком случае, я помню, то, что Лидия Корнеевна записала, когда она про «Крейцерову сонату», что это какая-то чушь в замысле. Понятно, что это замечательно написано.
К. ЛАРИНА: А можно вопрос, хочу очень понять про Чехова? Почему Чехов её раздражал?
А. МАРЧЕНКО: Об этом Найман рассказал, я с ним в данном случае согласна. Когда они уехали в 1906 году, ей было совсем немного лет, ещё и 16 не было. И она попала в такую среду и родственную, и провинциальный городок, чисто чеховскую. И ей это всё не нравилось, так Найман объясняет. Она всё это очень хорошо знала, ей всё это не нравилось, ей казалось, что литература не должна во всём этом вариться.
К. ЛАРИНА: Как странно, да?
А. МАРЧЕНКО: Да. Между прочим, ведь к Чехову было довольно странное отношение в то время. Ведь и Пастернак где-то признавался, что Чехов был писателем его родителей, и он очень долго его не читал. Он был как бы для людей начала века…
К. ЛАРИНА: …непрочитанным.
А. МАРЧЕНКО: Он был как бы старомодным. То, что в «Чайке» возникает новая литература, новые чувства, новые формы…
М. АРДОВ: Мой отец очень любил Чехова, и Анна Андреевна однажды с гордостью мне сказала: «Ну, Ардов мне сказал: «Чехова Вы мне испортили».
К. ЛАРИНА: Ну, я надеюсь, что мы сегодня Ахматову не испортили нашей передачей, времени, конечно, не хватило, потому что два таких замечательных гостя в нашей студии. Продолжим обязательно знакомство с Анной Андреевной. И последнюю минутку хочу обратиться к Михаилу Викторовичу, чтобы он ответил на простой вопрос, как называется храм, в котором Вы служите, а тот тут народ интересуется.
М. АРДОВ: Он называется Храм Царя-мученика Николая II, находится на Головинском кладбище города Москвы, неподалёку от метро Водный стадион. Головинское шоссе, 12.
К. ЛАРИНА: Так что, если что – можно обратиться туда, и там на все вопросы свои вы получите ответ.
М. АРДОВ: И там продаются по низким ценам книги в киоске.
К. ЛАРИНА: Вот, видите, прекрасно! Итак, Алла Марченко, Михаил Ардов наши сегодняшние гости. И главная героиня – Анна Андреевна Ахматова. Спасибо вам.