Ганапольское. Итоги без Евгения Киселева - 2015-11-29
М.Ганапольский
―
Здравствуйте. Наверное, вы помните, что в аэропорту Шереметьево. В транзитной зоне, полтора месяца сидела семья курдов с четырьмя детьми – они прибыли в Россию 10 се6нтября по иракским и сирийским паспортам. Они хотели уехать в Самару. К своей родственнице, и попросили убежища при прохождении таможенного контроля. Однако сотрудники ФМС и погранслужбы обнаружили, что у них поддельные документы, по которым члены семьи не смогли пересечь границу и их оставили в транзитной зоне.На прошлой неделе сын пары написал письмо Путину, попросив пустить его и родителей в страну. И там все очень трогательно – по словам мальчика, его тетя ждет семью в Самаре, там уже все готово, - пишет мальчик, - «комната для нас и игрушки, там ждет нас наш маленький двоюродный брат. Которого мы еще не видел, а мы сидим на полу в транзитной зоне аэропорта», - так говорится в обращении ребенка к Путину. Трогательный тон письма, видимо, подсказанный властями, чтобы был повод сделать для семьи исключение, сыграл свою роль, и беженцев пустили в страну, разместив в Центре временного пребывания, пообещав работу и помощь. Ну, хорошо то, что хорошо кончается – действительно, к людям с неправильными документами проявлен гуманизм.
Но я вспоминаю другую недавнюю громкую историю – смерть 5-месячного Умарали Назарвоа, которого полиция отняла у матери, имевшей все доказательства, что это ее сын. Там тоже были не в порядке документы по пребыванию в России, но дело закончилось трагически – мать депортировали из России, положив в багажное отделение самолета гроб с погибшим непонятно как малышом. Две истории с таким разным концом. В одной стране. При одном законодательстве. Почему – непонятно.
А.Соломин: Надо сделать так, чтобы отсутствие извинения со стороны Турции не стало поводом для Третьей мировой войны
Это программа «Итоги недели без Евгения Киселева», в которой журналисты «Эха» выбирают наиболее важные темы для последующего голосования радиослушателей. Алексей Соломин, Алексей Нарышкин, Матвей Ганапольский. Добрый вечер, коллеги.
А.Соломин
―
Здравствуйте.
А.Нарышкин
―
Ну, здравствуйте.
М.Ганапольский
―
Давайте сразу перейдем к первому делу. «Событие недели».
А.Нарышкин
―
Вы так интересно подвели первое дело, как будто у нас уголовщина сплошная в передачах бывает - «дело», ну, хотя бы «кейс».
М.Ганапольский
―
Ты имеешь в виду, что я сказал первое «дел». Ну, ребята, мы сейчас будем говорить о событии, вы скажете, что это за событие, но я действительно поражен такому разному отношению к судьбе этого мальчика, который умер. Когда общественные организации стали заступаться, говорить, - давайте расследуем, - ее взяли и к черту выгнали. Ей 21 год. И вот я думаю, почему. Может быть, она не сидела в Шереметьево, может быть, не было правозащитных организаций.
А.Нарышкин
―
Да вроде бы были.
М.Ганапольский
―
Вот как говорят? «Два мира - два Шапиров» в одной стране. Очень горько. Но давайте, поехали - «Событие недели».
А.Соломин
―
На этой неделе был сбит СУ-24, бомбардировщик российских ВКС – думаю, все знают его историю и нет необходимости напоминать ее подробности. Путин заявил об «ударе в спину» и мы все заговорили о возможности сильного охлаждения отношений – не о возможности, а о фактической заморозке отношений между Россией и Турцией. И даже о возможности новой турецкой войны почему-то разговоры тоже пошли. И иностранную прессу, и нашу прессу привлекают два этих лидера, Путин и Эрдоган, из России называют похожими, хотя, если честно, - ну, в общем, да, действительно они похожи. Обычно их сравнивают друг с другом, я бы здесь сделал другое сравнение. На мой взгляд, все эти годы условной дружбы двух лидеров - а мы действительно были практически союзниками, - я бы сравнил с дружбой тигра Амура и козла Тимура в Приморском сафари-парке.
М.Ганапольский
―
Только единственная просьба – не уточняй, кто козел.
А.Соломин
―
Естественно, я не буду говорить, кто в этой конструкции тигр, кто козел, чтобы на пустом месте не обижать одного из двух президентов. Но логика отношений их примерно та же, на мой взгляд – это не дружба, это некая выжидательная позиция. Опять же, я сейчас претендую на то, чтобы сказать, что тигр и козел вовсе они не дружат, а что тигр просто откладывает себе запас на зиму и ждет черного дня, чтобы эти запасы реализовать, как мне кажется.
М.Ганапольский
―
А может, это козел так делает. Ты не знаешь, какие сейчас козлы пошли.
А.Соломин
―
Все-таки консервативная наука исходит из того, что тигр в данном случае хищник, а не наоборот. Так случилось, что этой дружбе между Путиным и Эрдоганом, - весьма условной, повторюсь, на мой взгляд, - пришел конец. Эрдогана в России не любят. Раньше его ненавидели те, кто с уважением относились к прогрессу и правам человека, сейчас и остальные тоже его ненавидят.Но помните, я критиковал Обаму за уклонение от встречи с Путиным? И говорил, что как бы тебе не нравился твой собеседник, как бы ты не хотел, не подавать ему руки, тебе нужно идти и с ним встречаться. И здесь, в данном случае, мне кажется, что встречаться тоже нужно, и это не будет свидетельством пораженчества, как и просьба о встрече, кстати, тоже не является свидетельством пораженчества со стороны Эрдогана.
Но так как холодная ярость Путина, о которой говорили на этой неделе источники, абсолютно оправдана, на мой взгляд, это та реакция, которую я лично больше ждал, чем горячий ядерный кулак в ответ, и слава богу, этого не произошло. Но с этой холодной яростью надо сделать так, чтобы отсутствие извинение со стороны Турции не стало поводом для Третьей мировой войны. Мне кажется это очень важно и это отводит на второй план, что неправильно – летчика, «Героя России», забывать нельзя. И прощать Турцию и турок никто не требует за это - Бог прощал. Но нельзя забывать его детей, его родителей, его друзей, 140 миллионов россиян нельзя забывать, которые могут стать жертвой игры мускулами. И ответственностью президента, в том числе и за эти 140 миллионов людей. Именно поэтому ему нужно ответить на призыв Эрдогана встретиться и договориться с ним.
А.Нарышкин
―
Честно говоря, я не думаю, что Эрдоган на самом деле хочет помириться. И заявления, которые делают турецкие власти всю неделю…
А.Соломин
―
Не нужно мириться. Нужно войны не допустить. Самое главное это.
А.Нарышкин
―
По-моему, ничего не идет к войне. С учетом того, тех мер, которые Россия обещает принять. Как мы отвечаем на эту агрессию турецкую?
А.Соломин
―
Экономическими санкциями.
А.Нарышкин
―
Экономические санкции, очень действительно серьезный шаг. Если бы, например, долбанули бы какой-нибудь в отместку турецкий самолёт, турецкий истребитель или бомбардировщик, тогда бы - вот это симметричный ответ, это правильно.
А.Соломин
―
Ты не забывай, что мы уже объявили, что наши самолеты летают с истребителями, что наши корабли вооружены противовоздушной системой обороны и что наши С-400 уже дежурят в Сирии. Если не будет коммуникации между двумя странами, то любой незапланированный вылет турецких ВВС обернется тем, что этот самолет будет сбит. Как только самолёт будет сбит, Турция объявляет об агрессии, закрывает Босфор и Дарданеллы, дальше начинается разбирательство на уровне Россия-НАТО, хочется это, или не хочется.
А.Нарышкин
―
До этой недели Путин всегда казался таким крутым чуваком, - решительным, - и Крым давайте сюда, и на всех мне наплевать-нагадить. А тут сбили самолет. И куда-то человек вместе со своей командой, вместе с Шойгу, спрятали головы в песок, как страусы. И вот эти экономические санкции от какой-то беспомощности, я считаю. Эрдоган сказал - все, самолет летел неправильно, мы его сбили. И очень правильно, кстати, и у нас с тобой в дневном эфире, Орешкин говорил…
А.Соломин
―
Самолёт летел правильно.
А.Нарышкин
―
Даже эксперты, которые все время топили за Новороссию, все говорят, что Путин нарвался на такого же крутого чувака, - в кавычках крутого, или не в кавычках, - чувака, ка кон сам. И поэтому, если ты вспоминаешь об амурском тигре и козле Тимуре, то мне кажется, это не два разных животных, скорее, это два каких-то разъяренных козла, оба. Только у одного рога оказались подлиннее, а другой, с поломанными рогами, вынужден где-то спрятаться за скалой, что это замеры такие, санкции? Кому он навредит?
А.Соломин
―
Я тебя уверяю, что те люди, о которых, как ты говоришь, сидят затаившись, я полагаю, давно уже рвутся в бой. И самое хорошее…
А.Нарышкин
―
Только Путин их сдерживает?
А.Соломин
―
Кто-то. Не знаю, - Путин, или – кто там? Иисус Христос, - кто угодно. Кто-то их сдерживает. И, слава богу.
А.Нарышкин
―
Матвей Юрьевич так заинтересованно следит за своими молодыми учениками.
М.Ганапольский
―
Нет, я слушаю эти блистательные монологи. И самое интересно, что я с большинством согласен. Только я бы поправил Соломина – что значит "все ненавидят Турцию»?
А.Соломин
―
Эрдогана.
М.Ганапольский
―
Эрдогана? Я думаю, что люди не очень понимают, кто такой Эрдоган.
А.Соломин
―
Как? - враг России.
М.Ганапольский
―
Ну, враг России это как «Правый сектор»*, это такая абстракция.
А.Нарышкин
―
Бандеровцы.
М.Ганапольский
―
Знаете, мне кажется, что Путин поступил вполне - вот я употреблю такое слово – оптимально. То есть он позволил различным шавкам, - ну, например, вы знаете, что на телеканале, в передаче Соловьева, там звучали откровенные призывы г-на Шахназарова, г-на Сатановского, совершит ядерный удар. И они, эти люди, не были ни арестованы за призывы к войне, - а думаю, что есть соответствующие статьи в нашем кодексе, - это очень серьёзно, когда люди просто говорят: а давайте ударим немножко ядерно.
А.Нарышкин
―
Чуть-чуть.
М.Ганапольский
―
Тем более, Шахназаров такой, «Мы из джаза», – он из войны, Шахназаров. Ну, Ладно. Видите, а Путин сдерживается. И тут ведь два разных вопроса. Первый вопрос – начнем со следствия. Следствие заключается в том, что, на мой взгляд, Путин поступил оптимально. Я не говорю хорошо или плохо, потому что нам трудно, - ну, мне кажется, оптимально. То есть, я вообще думал, что будут сбиты «неизвестно, кем», два турецких самолета. Правда, вы знаете, был разбомблен гуманитарный конвой, сегодня жахнули по рынку, по-моему, - ноя не знаю, у меня нет подтверждений, что это сделали россияне. Может быть это сделали америкосы, проклятые пиндосы. Вопрос не в этом. Он ударил экономически. Ну, как он любит – по касательной.
А.Соломин
―
Я бы сказал, не как он любит, а ка кон научился. На примере американцев и европейцев.
М.Ганапольский
―
Ну, научился. Ну, он идеолог этого. Другими словами, мы не видим сбитых самолётов. Конечно, это ударило снова – он не в смысле что-то забрал у Турции. Она забрал у нас - запретив фактически ездить в Турцию. То есть Воронеж опять был бомблен. Но по нынешним временам, ребята, это лучше двух турецких сбитых самолёта, два глаза за один. Поэтому - плохо это? – плохо. Оптимально? - да, оптимально.
А.Нарышкин: До этой недели Путин всегда казался таким крутым чуваком, а сбили самолет, и человек спрятал голову в песок
Но тут есть другой вопрос. Вы знаете, что когда Эрдоган начал Путину дозваниваться, тот гордо не взял трубку. И пресс-секретарь Песков объяснил, - есть объяснение, почему он не взял трубку. Но дело не в объяснении. Не взял трубку. И вот у меня к вам вопрос – а если бы он взял трубку, и Эрдоган бы сказал: слушай, пацан, мы с тобой росли на одной улице, ты просто не замечал меня, смуглого такого. Я тоже учился бить первым, и ты меня за это даже хвалил, а я хвалил тебя, мы вместе пиво пили. Ну, мы оба совершили ошибку.
А.Нарышкин
―
«Эфес» турецкий.
М.Ганапольский
―
Да, турецкий «Эфес», я громко говорить об этом не буду, но завтра я выступлю в Стамбуле и скажу, что ты ничто, а я гений и что я самый крутой, но тебе-то я могу сказать - я прошу прощения, мы налажали. Но Путин трубку не взял. Вот прав Путин, что не взял трубку, или неправ. Это вопрос к вам, потому что голосования не будет.
А.Соломин
―
Можно я отвечу как пресс-секретарь президента?
М.Ганапольский
―
Ответь мне как Соломин, зачем мне второй Песков?
А.Соломин
―
Проблема в чем? В том, что вопрос некорректный. Эрдоган не собирается извиняться, это и есть условия для разговора Путина с Эрдоганом.
М.Ганапольский
―
Минуточку, вопрос некорректный, или придуманный тобою ответ некорректный?
А.Соломин
―
Я придумал, что Эрдоган не собирается извиняться? Это он сказал публично.
М.Ганапольский
―
Что некорректного в моем вопросе? Прав ли Путин, что не взял трубку?
А.Соломин
―
Эрдоган не собирается…
М.Ганапольский
―
Ты слышал мой вопрос?
А.Соломин
―
Эрдоган не собирается извиняться.
М.Ганапольский
―
Из-за этого мой вопрос некорректен?
А.Соломин
―
Из-за этого Путин не берет трубку.
М.Ганапольский
―
Алёша, что с тобой?
А.Соломин
―
Вы говорите, что он собирается извиниться.
М.Ганапольский
―
Алеша? Алексей Нарышкин. Вопрос к тебе, поскольку нас в эфире уже один «невменяйко». Еще раз говорю - корректный вопрос. Мы просто размышляем – прав ли был Путин, что не взял трубку.
А.Соломин
―
Можно я подведу?
А.Нарышкин
―
Ты невменяемый.
А.Соломин
―
Если Эрдоган говорит, что я буду извиняться, только возьми трубку, естественно, и Путин отказывается, естественно, Путин отвечает неправильно. Это я отвечаю на ваш вопрос.
М.Ганапольский
―
А для чего он мог звонить? Послать Путина? Так президенты не поступают.
А.Нарышкин
―
Но как бы все, что говорит Эрдоган в последние дни, - это посылание России, - идите куда подальше. Мы не признаем своей вины за сбитый самолет.
М.Ганапольский
―
Это ответ. Подождите, вы имеете в виду, что он не взял трубку, Путин, потому что он знал, что Эрдоган будет орать и матюки гнуть по-турецки. Правильно?
А.Соломин
―
Да, что этот разговор с точки зрения Путина был бы бессмысленным, пока Эрдоган публично не приносит извинения.
М.Ганапольский
―
Ты согласен, Нарышкин? Ты второй «невменяйко»?
А.Нарышкин
―
С одной стороны, я согласен с Соломиным, но я не хочу, чтобы вы меня записывали в один лагерь душевнобольных вместе с ним. Нет, всё-таки трубку надо было взять и хотя бы узнать попробовать, что там, в каком состоянии человек на том конце провода. А вот на самом деле та конструкция, которую вы описали, она вполне реалистична. Может, действительно, со стороны Эрдогана было бы какое-то покаяние, что ли – да, действительно, погорячились. А так трубку не взял, на контакт не пошел, и все.
М.Ганапольский
―
Тот обиделся, сказал – ну, а ты такой крутой? Ну, трудно сказать ладно.
А.Соломин
―
Давайте я запущу голосование.
М.Ганапольский
―
Да, действительно, запустим голосование. Только голосование чуть другое, оно более общее. Давай.
А.Соломин
―
Должны ли Путин и Эрдоган встретиться и помириться? Если должны - 660-06-64, если не должны - 660-06-65.
А.Нарышкин
―
Должны ли Путин и Эрдоган встретиться и помириться? Если должны - 660-06-64, если не должны - 660-06-65. Ну конечно, они должны помириться. Потому что я не хочу, чтобы мы сейчас, вот у России итак напряженные отношения с большинства том цивилизованных стран - я про западные страны говорю.
М.Ганапольский
―
Нет, здесь есть разные точки зрения. Я могу сказать важную точку зрения.
А.Нарышкин
―
Давайте.
М.Ганапольский
―
То есть, это не моя точка зрения. Но есть точка зрения, что Путин не должен встречаться. Потому что если он встретится, то тогда все объявленные меры против Турции, они сойдут «на нет», придётся их отменять.
А.Соломин
―
Это легко.
М.Ганапольский: Я думаю, что люди не очень понимают, кто такой Эрдоган
М.Ганапольский
―
Дай договорить. Во-первых, Путин никогда не отменяет то, что он решил. Поэтому это будет, - ну, глупо, - только назначил то-то и то-то, запрет поездок, - это первое. А второе – многие считают и пишут об этом, что это на руку Путин в его программе дальнейшего изоляционизма России. То есть, надо отрезать надо, чтобы люди ездили в Крым. Ну, в Крым. Краснодар, и так далее. То есть, в стратегеме Путина это абсолютно ложится. Поэтому лучше не встречаться. Конечно, атомных бомб не будет по желанию Сатановского и Шахназарова. Но экономически обрезать уйти, сделать, - носите свои трусы, а не турецкие, что, мы не можем нормальные трусы шить? Можем. То есть не надо идти на смягчение. Потому что это ожесточение на руку стратегическим вещам в российской политике.
А.Соломин
―
Я уточнение внесу. Вы почему-то опять забываете, что Путин – вы же сами сказали, что это оптимальная позиция. И забываете, что Путин обусловил эти меры извинениями Эрдогана. И как только извинения Эрдогана поступают, эти меры сводятся «на нет», начинается процесс диалога.
М.Ганапольский
―
Алеша, хочешь 5 тысяч долларов?
А.Нарышкин
―
Я хочу.
М.Ганапольский
―
Нет, Соломин.
А.Соломин
―
Десять.
М.Ганапольский
―
реально хочешь 10тысяч долларов?
А.Соломин
―
Давайте.
М.Ганапольский
―
Вот, пожалуйста, прямо сейчас залезь на стол и сделай стойку вверх ногами, только на одном указательном пальце. И я тебе сразу дам 10 тысяч долларов. Ты это не сделаешь, это физически невозможно.
А.Соломин
―
Это как из того анекдота про тещу, которую нужно похоронить у Кремлевской стены.
М.Ганапольский
―
Совершенно верно. Так вот есть вещи, которые абсолютно невозможны - для Путина, для Эрдогана. Поэтому говорить о намерениях можно, только это не получается.
А.Соломин
―
Вот. Теперь вторая часть, чтобы вы не поняли меня превратно. Отвечая на ваш вопрос, я сказал, что естественно, он не должен, что он не взял трубку, потому что не было извинений. Но я-то считаю, что разговор должен был состояться. И разговор должен состояться, более того, личный, обстоятельный, с участием различных…
М.Ганапольский
―
Душевный.
А.Соломин
―
Не надо душевный. С тем, чтобы они разделили зону ответственности в Сирии, и чтобы проблем с самолетами больше не было, чтобы у них был прямой контакт среди военных друг с другом, и чтобы не было инцидентов со сбитыми самолётами. Не нужно мириться, не нужно друг друга вылизывать, не нужно ковыряться друг у друга в носу и казарки вытаскивать, нужно сесть и с той же холодной яростью сделать так, чтобы они больше в небе над Сирией не встречались.
М.Ганапольский
―
За каждое слово подписываюсь. Только я уже второй раз в передаче напоминаю, что ты находишься в студии и перед тобой микрофон. Просто так кричать ко мне в Киев сюда можешь, но, во-первых, ты не в окно кричишь.
А.Соломин
―
Я старался сдерживаться.
М.Ганапольский
―
Я понимаю.
А.Нарышкин
―
Нет, он кричит, чтобы Эрдоган услышал.
М.Ганапольский
―
Да, Эрдоган.
А.Нарышкин
―
Представьте – сидит Тайип Реджеп у себя в сетевизоре, смотрит Соломина.
М.Ганапольский
―
Тайип Тайипович. Давайте голосование.
А.Нарышкин
―
Давайте. 72% слушателей считают, что Эрдоган и Путин должны встретиться и помириться, а 28% думают, что встреча такая двух лидеров не нужна. Ну? Все.
А.Соломин
―
Перейдем.
М.Ганапольский
―
Идем дальше. «Герой недели». Знаете, уважаемые радиослушатели, когда мы готовились к передаче, а вы знаете, что за час мы обговариваем темы, подбираем вопросы, шлифуем, - вот мы когда-то вам говорили, - у нас всегда проблема с «героем». Потому что мы называем «героя», а потом понимаем, что он не совсем «герой», или что есть две точки зрения по поводу его героизма. Например, летчик, которого Путин наградил, вернее, штурман – вроде герой. Но стоял все время спиной, даже карикатура появилась, что Путин вешает ему награду на спину. Он так спиной и стоит. Слышен заученный текст, видно, - ну, кажется, что он голову опускает и читает текст по бумажке. И тот ли этот человек? В общем, понимаете, есть проблема - назначить героя. И вдруг, на этой неделе, - кто?
А.Соломин
―
Я доложу.
М.Ганапольский
―
Соломин выкрикнул в своей манере фамилию человека, прекрасной женщины, и мы все с Нарышкиным закричали - да, это героиня этой недели. И это абсолютно правда, без всякой иронии.
А.Соломин
―
Я, к моему удовольствию, говорить буду мало. Потому что много сказать. Точнее, много говорить про Наину Ельцину я не смогу, потому что чувствую себя неловко, когда говорю о ком-то, кем я действительно восторгаюсь. У меня к ней очень теплое, я бы даже сказал, семейное чувство – и к ней, и к Борису Николаевичу Ельцину. Наверное, потому что я вырос в эти годы. То есть я рос в эти годы.За то она героиня на этой неделе, что сделала Музей ельцинской эпохи. Не Музей-квартиру Бориса Ельцина, не Музей, который славословит Бориса Ельцина, а именно эпохи, - той, которую мы с вами знали. Судя по тому, как это сделано, это действительно честный взгляд на те годы, со страшными страницами, в том числе.
И что меня особенно порадовала, и я бы хотел успеть об этом сказать – то, что в одном зале, на расстоянии вытянутой руки, оказались Сергей Пархоменко и Владимир Путин, Ольга Романова и Андрей Костин, Антон Красовский и Игорь Сечин. Кстати, я думаю, что если бы имел возможность Михаил Ходорковский ездить в Россию, то вместе с Игорем Сечиным стоял бы Михаил Ходорковский. Это единственная возможность появления таких людей в одном зале. Больше у вас с ними, у нас с ними, у нас с вами и у вас, - ничего больше общего нет.
А.Нарышкин
―
А что толку от этой встречи? Хорошо, эпоха Ельцина, - да, - оценки разные. Для меня эпоха Ельцина это мое детство, мне тяжело рассуждать. Я могу говорить об этой эпохе, опираясь на какие-то воспоминания бабушки, мамы, папы, дедушки. Ну, я это плохо помню, потому что это мое детство, у меня другое было представление о мире тогда.Сейчас я взрослею, но взрослею при Путине. А что толку от того, что собрались водном помещении? Была повышенная концентрация людей в Екатеринбурге. Красовский и Сечин – что поменялось?
А.Соломин
―
Я отвечу тебе.
М.Ганапольский
―
А можно мы сделаем паузу?
А.Соломин
―
После паузы, конечно.
М.Ганапольский
―
Давайте, поехали.НОВОСТИ
М.Ганапольский
―
Мы продолжаем. У нас тема «героя». Герой – Наина Ельцина.
А.Нарышкин
―
Которая, смотрите, - которая долго, конечно, не без помощи своей семьи и различных участников, жертвователей, государства, в том числе, сделала Музей эпохи Бориса Ельцина. И Алексей Соломин считает…
А.Нарышкин: Все, что говорит Эрдоган в последние дни, - это посылание России, - идите куда подальше
М.Ганапольский
―
То, что туда приехал Путин и Медведев говорит о многом. Без поддержки – уверен, - в проектировании, - потому что это грандиозный проект. Рекомендую радиослушателям просто посмотреть, - есть фотографии, описания.
А.Нарышкин
―
Много есть.
М.Ганапольский
―
Это, знаете, не просто музей, как правильно сказали – что там просто комната, мемориальная квартира с обязательным пальто и кепкой, как в других случаях, по поводу другого героя. Это настоящий интерактивный такой, невероятный интерактивный мир, по последнему слову понимания, что такое музей, по-настоящему, это грандиозно.
А.Соломин
―
Можно я отвечу на вопрос?
А.Нарышкин
―
Поддержку, приезд Путина и Медведева можно объяснить тем, что это не частная история, а все-таки есть отдельный закон, который предусматривает увековечение памяти.
А.Соломин
―
Но они могли направить своего полномочного представителям.
А.Нарышкин
―
Согласен.
А.Соломин
―
Но они приехали. Ты задал мне вопрос, какой в этом толк. Во-первых, выгода, наверное…
А.Нарышкин
―
Извини, толк не в появлении музея, а толк в том, что собрались водном месте Сечин, Путин, Медведев и Красовский с Пархоменко.
А.Соломин
―
Собрались. Потому что, посмотрев друг на друга в этом месте, мы вдруг вспомнили, - я надеюсь, - что все мы происходим из одной эпохи, что мы живем по одной конституции и что некогда мы разделяли единые ценности. И потом что-то между нами произошло. И возможность вспомнить это время, вернуться на шаг назад и посмотреть, что между нами произошло. И, наверное, какие-то такие, кто-то сделает выводы и ненависти станет меньше, - я надеюсь.К тому же, человек, Наина Иосифовна Ельцина, человек, которого уважает – я уверен в этом, - каждый из присутствующих в этом зале. Друг друга ненавидят, а к ней действительно относятся с величайшим уважением. Другого такого человека я не знаю.
А.Нарышкин
―
Так ли много у Пархоменко, упомянутого тобой, который был участником этого открытия, ненависти к тому же Путину? Критика, не ненависть. Ненависть вообще, по-моему, нездоровое чувство.
А.Соломин
―
Ну, давай будем меряться сейчас, какая у кого ненависть больше. Я воспринимаю это как ненависть, эти люди друг друга ненавидят, они терпеть друг друга не могут.
А.Нарышкин
―
Значит, они встретились все в Екатеринбурге, а через энное количество лет, когда будут открывать в Петербурге музей в память о Путинской эпохе, снова встретятся.
А.Соломин
―
Они не встретятся.
А.Нарышкин
―
Седовласые. Красовский…
А.Соломин
―
Они не встретятся. Такого больше не будет.
А.Нарышкин
―
Придет с палочкой Пархоменко. И увидят того же Сечина.
А.Соломин
―
Такого не будет. Другой возможности посмотреть друг другу в глаза, вспомнить о том, что у нас действительно были единые ценности, не будет.
А.Нарышкин
―
Ганапольский пусть рассудит. Пожалуйста. Я не могу с ним сидеть Правильно вы его назвали таким, каким-то…
М.Ганапольский
―
«Глаза в глаза столкнулись поколенья и поздоровались, как старые друзья». Ну, взглянули глаза в глаза поколения, но ни черта не поздоровались, каждый пришел со своей целью и каждый с удовольствием бы плюнул в лицо того, кто стоял напротив. К сожалению, да, правильно было сказано кем-то из вас, - по-моему, Соломиным, - что это просто напоминание, что мы все вышли из этой эпохи. Но не более того.
А.Соломин
―
Я продолжу вашу традицию.
М.Ганапольский
―
Только не кричи.
А.Соломин
―
И это можно описать другой цитатой: «Он верил в знанье друг о друге предельно крайних двух начал». То, что вы описываете, мне кажется, все-таки более человечнее. Нет?
М.Ганапольский
―
Не знаю. Герой – Наина Ельцина. Своим авторитетом, своей открытостью, своей харизмой, а у нее, безусловно, харизма есть, своими стараниями, наверное, какими-т обращениями, отгрохала грандиозный музей эпохи Ельцина. Не Ельцина, а времени Ельцина. Нас никого не будет, а этот музей, дай бог, останется. Можем идти дальше?
А.Нарышкин
―
Давайте.
М.Ганапольский
―
Давайте дальше. «Редиска недели».
А.Нарышкин
―
Как ни странно, у нас многие темы, которые были в нашей передаче неделю назад, они фактически – ну, немножко преображаются, но остаются и в этот раз. Тема с Дальнобойщиками, которые уже завтра должны подъехать к столице. По крайней мере, они сегодня выехали из Петербурга, некая колонна, - посмотрим, сколько там участников.Ну, смотрите, Сергей Гуляев – есть такой персонаж, бывший депутат законодательного собрания Петербурга, он примкнул к дальнобойщикам, которые в северной столице что-то там мутят, протестуют против этой системы «Платон». Отношение к нему довольно странное, к нему претензии, как и к другим таким организаторам, координаторам этого дальнобойщицкого движения со стороны правоохранительных органов.
Сергей Гуляев – передо мной выжимки из статьи в «Фонтанке», Сергей Гуляев это сторонник некоего движения «Тигр», от позиции которого дистанцировались даже дальнобойщики-радикалы. То есть, смысл в чем? Гуляев такой человек, на самом деле, может, не вполне отвечающий интересам дальнобойщиков, он как-то со стороны пришел, запрыгнул, вскочил на эту тему и хочет, видимо, какие-то заработать свои политические очки. Вот я считаю, что это не совсем правильно.
Потому что, в моем представлении. У дальнобойщиков сейчас вполне честный и искренний протест. Латынина вчера очень много рассказывала про эту систему «Платон» - не про то, как она работает, а про то, что из себя представляет нынешний дальнобойщик, человек-водитель, который фактически сейчас, в нынешних условиях, работает только для того, чтобы отбить деньги, потраченные на бензин, у них и без того непростое положение. Это люди сейчас, доведенные до отчаяния, особенно те, которые работают на себя, индивидуальные предприниматели, которые сами для себя организуют какие-то перевозки. Речь идет не о тех, кто в больших компаниях, а о людях, которые сами на себя. И для них этот протест искренний.
И примазываются люди со стороны, которые хотят здесь получить какую-то свою выгоду. Я осуждаю это и вы должны меня поддержать.
М.Ганапольский
―
Ну, пусть Соломин закричит и выскажет свою точку зрения.
А.Нарышкин
―
Мне нравится у дорого нашего Матвея Юрьевича Ганапольского такая новая роль в программе – он смотрит на этих молодых своих друзей – ну, давай, скажи, Нарышкин, скажи, Соломин, - хорошо.
М.Ганапольский
―
Нет, извините, меня. У нас нет телефонных звонков в этой передаче. Поэтому стороны обсуждения это вы.
А.Нарышкин
―
Я вас хочу послушать.
М.Ганапольский
―
Это вы.
А.Нарышкин
―
Что мне Соломин? Я его итак каждый день вижу, меня тошнит уже от него.
М.Ганапольский
―
Что ли надоел?
А.Нарышкин
―
Конечно.
М.Ганапольский
―
Ну, ребята, смотрите, что мы знаем. Мы знаем, что они ехали-ехали, что у них возникли экономические проблемы. Давайте сейчас забудем на две минуты о Латыниной, которая все красиво изложила, и выжмем эту ситуацию досуха, как таранку, чтобы сухая была. В чем принцип? Их не устраивают экономические, у них экономическая проблема - вот эти рубль 50 за километр.
А.Нарышкин
―
Ну, их грабят.
М.Ганапольский
―
Подожди. Не говори «их грабят», это неизвестно, грабят их, или не грабят. Короче. Их сообщество, этих трудяг на машине, их не устраивает этот дополнительный сбор. Они сели на машину и поехали. Никаких политических требований, там даже «Путин, спаси», «Путин, помоги».
А.Соломин: Когда политические требования становятся передовыми, власть перестает с вами разговаривать
А.Нарышкин
―
Сохрани.
М.Ганапольский
―
Ничего против Путина. Пожалуйста - анти-«Платон», - отмените налог. Они доезжают до какого-то места, и происходит ровно то, что должно происходить: «а ну ты, свинячья морда, а ну, дай свои права», - говорит новый «полициан». Ему дают права, он забирает права и конфискует машину – ну, понимаете, как конфискует машину. И вот мы читаем сообщения, что началось мочилово. Ребятам объясняют: сядьте на свои машины, развернитесь и уйдите. У меня вопрос – а как не возникнуть политическим требованиям? А где наши уважаемые профсоюзы, о которых мы 1500 раз вспоминали? Да эти профсоюзы давно уже должны были посадить за стол переговоров Минтранс, Минфин, Путина, Медведева – всех, - для того, чтобы не допустить.Что мы видим? Ничего. Извините, - на безрыбье? Так вот на безрыбье появляются люди сторонние, которые на злости этих водителей из-за того, что с ними обращаются как со скотами, они начинают, - ну, знаете как? Забегать и говорить: а ну, ударь, - я не подстрекатель, но я бы не стерпел. Я, конечно, не сомневаюсь, и я был бы «за», если бы этот протест перерос в политическую часть, в политические требования, хотя бы вопрос к несуществующему премьеру Медведеву, - какая у нас экономическая программа в стране.
А.Нарышкин
―
Ну, слушайте, смысл политического…
М.Ганапольский
―
Подожди. Ладно, ради бога, пусть будет анти-«Платон». Но у меня вопрос, как мы можем осуждать тех, кто примазывается, если дело не идет, как должно быть сделано? А трудовые споры, они должны разрешаться на основе законодательства. И посредниками должны быть профсоюзы. Никого и ничего – тишина. Естественно, скоро это будет выглядеть как новая «Болотная».
А.Нарышкин
―
Так «Платон» это и есть законодательство, если что.
А.Соломин
―
Мне кажется, что – почему я осуждаю людей, которые занимаются политиканством.
М.Ганапольский
―
Давайте зададим вопрос. У нас есть вопрос?
А.Нарышкин
―
Конечно, есть. Очень простой.
М.Ганапольский
―
Зададим вопрос и продолжим.
А.Нарышкин
―
Являются ли дальнобойщики угрозой для власти? Если являются - 660-06-64, если не являются - 660-06-65. Очень простой вопрос.
А.Соломин
―
Я не против совершенно политических требований, я здесь с вами многие вещи разделяю, но мне кажется, что просто с включением политических требований сейчас, на этом этапе, это глупо. Потому что в случае, если разрастается протест, то при отсутствии политических требований власть, естественно, этот протест бы возглавила. Глава Росавтодора получил бы выговор, снизил бы, добились бы многих успехов, - думаю, весьма вероятно.В случае, когда политические требования становятся передовыми, власть перестает с вами разговаривать Путин говорит, Путину говорят: посмотрите, это же сумасшедшие, которые каждую субботу выходят к Красной площади и требуют вашей отставки, чего их слушать? Они просто занимаются политикой, это политическая борьба. Когда Путин слышит, что это политическая борьба, это мои политические оппоненты, он перестает с ними разговаривать, - это не граждане, это люди, примазавшиеся к гражданам. Ну, как мне представляется его психология.
Политические требования, на мой взгляд, со стороны дальнобойщиков должны быть, потому что это те решения, которые принимает власть. Но они должны выражаться, они должны приходить не в митингах, не в акциях протеста, которые ОМОН будет разгонять, а на выборах.
А.Нарышкин
―
То есть, дальнобойщикам сейчас засунуть языки себе в задницу и подождать год до выборов в Госдуму?
М.Ганапольский
―
Какие наивные.
А.Нарышкин
―
И несколько лет до выборов Путина?
М.Ганапольский
―
Еще раз повторяю. Едет машина с экономическими требованиями. После этого машину останавливают, говорят: ты кто тут, репина морда, ты кто такой? Он говорит: Я – водитель, я против «Платона». - «Платона»? А ну, права свои сюда давай, ты нарушаешь, ты выехал на 5 сантиметров за двойную осевую, ты делаешь тут затор и мешаешь гражданам отдыхать в выходной день.Тут не до «рацио», здесь эмоции все это захлестнут, пока не будут посредников. А посредники - профсоюзы.
А.Соломин
―
Вам же не нравится, когда я кричу. И другие перестают воспринимать, когда эмоции берут верх. Проблема в том, что посадят 30 людей. Остальные – я циничные вещи скажу – остальные, я боюсь, во-первых, не захотят садиться, а во-вторых, будут рады тому, что стало меньше конкурентов. 30- это условно, 30% - неважно. И все, проблема решится. Ведь настоящая проблема для власти была бы, если бы на улицу вышли не те, кто возит продукты, а те, кто за эти продукты будет больше платить, о чем многие говорят. А этого не происходит. А люди, которые сидят дома и видят заторы на дорогах, они, как предполагается, с точки зрения протеста, что они будут ненавидеть власть и пойдут против власти. А они не пойдут против власти, они пойдут против дальнобойщиков, которые устраивают заторы на дороге. И власть это прекрасно понимает. И разводит всех как дешевых каких-то.Зачем тут какие-то проблемы? 30 человек посадил на 15 суток, - проблему решил. 30 тысяч человек заплатили штраф за этот митинг - проблему решил. Остальные не захотят, будут работать как раньше. А люди будут платить на 15% больше. Бессмысленно. Понимаете, в нашей системе, абсолютно полицейской, бессмысленно устраивать политический процесс и идти ва-банк. Сядут в тюрьму.
А.Нарышкин
―
А эти деньги, собранные, нарушив закон, у дальнобойщиков, - я имею в виду штрафы, - можно тоже направить в дорожный фонд. И Ротенбергу.
А.Соломин
―
И это будет идеальным завершением. Я бы даже сказал, ироничным завершением ситуации. Единственная возможность политически протестовать – это идти на выборы. И к счастью я могу сказать, что гражданское общество в нашей стране доросло до того, что, слава богу, контроль за выборами из раза в раз, из цикла в цикл, становится все лучше. Благодаря таким людям, благодаря политикам как раз разумным. И в следующий раз, возможно, действительно недовольные люди смогут изменить все. Не приходя к Путину и не расшаркиваясь на коврике перед ним.
А.Нарышкин
―
62% слушателей считают, что дальнобойщики это угроза для власти. 38% придерживаются другого мнения. Дальнобойщики, судя. Двигаемся дальше?
М.Ганапольский
―
Переходим к следующей теме.
А.Нарышкин
―
Как мы поступим? У нас крымская тема. Я уже говорил, что некоторые темы у нас продолжаются, мы следим за ними.
А.Соломин
―
Александр Новак, министр энергетики Российской Федерации, стал «редиской» на этой неделе. Довольно кратко скажу, почему. Мы знаем о том, что он сейчас действительно много работает – он в Симферополе находится.
М.Ганапольский
―
Ребята, извините, что я вас прерываю – про Евгения Алексеевича мы не забыли?
А.Нарышкин
―
Нет.
А.Соломин
―
Нет, не забыли.
А.Нарышкин
―
Все хорошо.
М.Ганапольский
―
Тогда просто следите за временем.
А.Нарышкин
―
Хорошо. Здесь профессионалы в студии.
М.Ганапольский
―
Да, безусловно.
А.Соломин
―
Еще раз напомню, что он находится в Симферополе и решает очень важные вопросы - в Крыму нет света.
А.Нарышкин
―
Можно?
А.Соломин
―
Ну, я же говорю о Новаке, я договорю, и мы меньше времени на это потратим.
М.Ганапольский
―
Прости нас.
А.Соломин
―
Вы меня сбиваете, правда, я же в голове все это держу, а не читаю по бумажке.
М.Ганапольский
―
Где держишь?
А.Соломин
―
В голове. Представляете?
М.Ганапольский
―
Понял. Все, давай.
А.Соломин
―
Он нам обещает, что до 20 числа, - во всяком случае, по плану, - до 20 декабря должен заработать энергомост, который решит эти проблемы с Крымом. А «редиской» Александра Новака я решил, во всяком случае, сделать, по одной простой причине – если им нужно 20 дней на то, чтобы провести через Керченский пролив этот электрический кабель, наладить энергомост…
А.Нарышкин
―
Какого хрена они не сделали этого раньше?
А.Соломин
―
Почему полтора года они не могли этого сделать. Вот и все.
М.Ганапольский
―
Потому что не верили в партизанское движение. А оно в Украине существует. И это проблема.
А.Соломин
―
Потому что оставались зависимыми.
М.Ганапольский
―
Они думали, что все будет хорошо.
А.Соломин
―
Оставались зависимыми от Украины. В нынешней политической ситуации это глупость. Это большая глупость, которую кто-то совершил. А Новак он как символ. Это человек, который занимается энергетикой.
А.Нарышкин
―
Символ недальновидности и правительственной тупости?
А.Соломин
―
Это человек, который получает все шишки, потому что он министр энергетики. Понятно, что решение об этом, наверное, должны были принимать и на более высоком уровне, я просто не могу сейчас сказать, кто должен был принимать решение, или на более низком уровне. Но Новак за все отвечает. Поэтому он «редиска». Все, давайте переходить к следующей теме.
М.Ганапольский
―
Хорошо. Тогда Киселев – правильно?
А.Нарышкин
―
Киселев.
А.Соломин
―
Да, Киселев.
А.Нарышкин
―
Возвращаясь к «блудному Киселеву» мы отчасти вернёмся к нашей первой теме, связанной с напряженными отношениями между Россией и Турцией. Евгений Алексеевич на этот раз проводит некие исторические параллели. Слушаем.
А.Соломин: В нашей системе, абсолютно полицейской, бессмысленно устраивать политический процесс и идти ва-банк
Е.Киселев
―
Я не знаю, читают ли в Кремле книги по истории, а надо бы. Исторические параллели, конечно, всегда хромают, но в эти дни, когда разгорается новая русско-турецкая война, пока что, слава Богу, в основном холодная, так и тянет сравнить нынешние события с делами давно минувших дней.Вспомнить стоит не только доблестные виктории времен очаковских и покоренья Крыма, не только священный кагульский чугун, который обрушил на головы турок генерал-аншеф Румянцев, а потом воспел Пушкин, не только победы Суворова при Измаиле и Рымнике, но и другие эпизоды, значительно менее успешные как в военном отношении, так и в политическом.
Например, как начиналась Крымская война в 1853 году. Тогда Николай I вознамерился решить так называемый «восточный вопрос» — лишить вконец ослабевшую, по его мнению, Турцию балканских и дунайских владений. Были у Николая и гораздо дальше идущие планы: он примеривался к Константинополю и к святым местам в Палестине, находившейся тогда под властью Османской империи.
Николай благоволил Федору Тютчеву, консервативному публицисту, цензору, поэту и дипломату, поэтические достоинства которого, впрочем, вызывают сомнения у некоторых ценителей русской литературы, а дипломатические заслуги точно многократно преувеличены.
Однако в чем Тютчев точно преуспел — так это в умении резонировать не до конца осознанным и не четко сформулированным мыслям и настроениям «первого лица», за что был осыпан царскими милостями и щедрыми премиями, чем также предвосхитил нынешних идеологов «вставания с колен». Тютчев рисовал захватывающие перспективы: «великая православная империя», «возвращение Константинополя», «воссоединение двух церквей, восточной и западной», «православный император в Константинополе, повелитель и покровитель Италии и Рима», «православный папа в Риме, подданный императора».
Да что Тютчев! Другой Федор — Достоевский в одном из всего трех когда-либо написанных им стихотворений, «На европейские события в 1854 году», верноподданническим образом призывал русского царя прибить свой щит к вратам Царьграда!
Нас миллионы ждут царева слова, И наконец твой час, господь, настал! Звучит труба, шумит орел двуглавый И на Царьград несется величаво!
Николай же, в свою очередь, писал, что «ежели флот в состоянии поднять в один раз 16000 человек с 32 полевыми орудиями, при двух сотнях казаков, то сего достаточно, чтобы при неожиданном появлении не только овладеть Босфором, но и самим Царьградом» — тут император выступил прямо-таки предтечей одного нашего современного горе-военачальника, обещавшего взять Грозный одним парашютно-десантным полком!
Но тогда поначалу все складывалось успешно — русские войска вошли в Молдавию и Валахию, адмирал Нахимов сжег дотла турецкий флот в Синопской бухте, в Петербурге и Москве кричали женщины «ура!» и в воздух чепчики бросали. За ура-патриотическим подъемом последовал весьма плачевный поворот событий — к великой неожиданности для Николая I англичане отказались обсуждать его циничное предложение о разделе заморских владений Турции — император предлагал, чтобы Англия забрала себе Египет, а России отошли бы Валахия, Сербия, Болгария.
Более того — вскоре Англия и Франция выступили против России на стороне Турции. Это был первый случай в мировой истории, когда европейские христианские державы вступили в войну против другой европейской христианской державы на стороне мусульманской страны. Англичане и французы категорически не хотели усиления России на Балканах и Ближнем Востоке, а русские политики и дипломаты это просто проморгали.
К тому же Николай I не верил, что английские и французские войска сумеют организовать успешную военную экспедицию за многие тысячи километров от родных берегов. Он также отказывался понимать, что в военно-техническом отношении Россия безнадежно отставала от Запада — у англичан и французов уже были паровые корабли и нарезные винтовки, по дальности стрельбы втрое превосходившие русские гладкоствольные ружья. Ни боевой опыт, приобретенный русской армией за десятилетия Кавказской войны, ни мужество и храбрость русских солдат и офицеров не смогли компенсировать это отставание.
Третья тогдашняя великая европейская держава, Австро-Венгрия, которую Николай I считал своей верной союзницей, которой он только что помог подавить революцию в Будапеште, не вспомнила о той услуге, в войну, правда, вступать не стала, но политически поддержала англо-франко-турецкую коалицию. Затем к коалиции присоеднилось Сардинское королевство. Вслед за ними и Пруссия пригрозила также вступить в войну против России. Оказавшись в полной дипломатической изоляции, Россия была вынуждена фактически капитулировать — пойти на переговоры с союзниками, которые завершились подписанием унизительного Парижского мирного договора. Севастополь лежал в руинах. Русская армия потеряла свыше 100 тысяч человек убитыми и ранеными, а всего потери, включая жертвы среди мирного населения составили до четверти миллиона человек — по тем временам это была огромная цифра.
Но еще хуже — Россия потеряла Бессарабию, территории в Закавказье, приобретенные еще при Екатерине II, протекторат над дунайскими княжествами, лишилась исключительного покровительства над христианскими подданными Османской империи и — самое унизительное! — права держать военный флот на Черном море. Это был первый в истории случай, когда великая держава была принудительным образом демилитаризована — даже Франции после поражения Наполеона не было запрещено иметь армию и флот. Финансы империи пришли в полное расстройство, рубль обесценился более чем вдвое.
Да, чуть не забыл — в разгар войны Николай I, потрясенный политическими и военными неудачами, от расстройства в бозе почил. По Петербургу ходили слухи, что царь принял яд, будучи не в состоянии пережить унижение от поражений — по другой версии, фактически убил себя, отправившись в мороз, сильно простуженным, принимать военный парад.
Не было худа без добра — новый император Александр II вынужден был срочно начать реформы, в том числе — освободить крестьян от крепостного рабства, реформировать судебную систему, армию, систему народного просвещения, создать местные выборные органы сословного представительства — земства, амнистировать политических заключенных, вернуть из ссылки декабристов и петрашевцев, ослабить цензуру, начать искать взаимопонимания с Западом.
Спустя двадцать лет после поражения в Крымской войне Россия взяла реванш, отвоевав у Османской империи в войне 1877-78 гг. почти всю ее европейскую территорию, но Константинополь не взяла — опять вмешались Англия и Франция. После второй мировой войны СССР снова попытался прибить щит к вратам Царьграда — пересмотреть конвенцию Монтре, установить контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, предъявил Турции территориальные претензии. Закончилось это все тем же — снова Запад вступился за Турцию, в ускоренном порядке принял ее в НАТО и сделал ближайшим своим союзником на Ближнем Востоке — с одной из самых мощных в мире армий, с американскими ракетами, с американскими базами, где до сих пор размещается американское тактическое ядерное оружие.
Точно так же в наши дни давление на Турцию со стороны России лишь ускоряет процесс ее дальнейшего сближения с Евросоюзом, членства в котором она добивается много лет. Когда-то Путин уверовал в то, что стоит начать гибридную войну против Украины — и она развалится, и пол-страны упадут к его ногам. Не случилось. Интересно, он так же верит теперь, что на этот раз добьется успеха в другой гибридной войне — информационной, психологической, санкционной, визовой и т.д. — против Турции?
Когда-то Николай I называл Турцию «больным человеком Европы». Сегодня Турцию, конечно, не назвать совершенным демократическим государством европейского образца, но со здоровьем у нее в целом все в порядке. Больной человек Европы — совсем другой. И вы его знаете.
М.Ганапольский
―
«Не в фокусе».
А.Нарышкин
―
У нас немного времени остается. Новость из Саратова, где школьники начали сбор средств – школьники, - на новый Су-24, который был сбит. Нужно же восполнит эту потерю, поэтому снизу население решило помочь собирать деньги. Все это, и даже вот говорят инициаторы этой акции, что это их вклад в борьбу с терроризмом. Ну, на самом деле, самолет летал, по большому счету, для чего? – по крайней мере, нам об этом говорят, - для того, чтобы бороться со всякими исламскими боевиками. И у нас вопрос короткий - скинулись бы вы на борьбу с терроризмом, добровольно, без принуждения? Если бы скинулись - 660-06-64, если бы не стали скидываться - 660-06-65.В нашей стране я бы этого делать не стал. У меня были бы большие сомнения, что эти деньги поступили бы куда-нибудь по адресу, - на рамки, на тот же самолет.
М.Ганапольский
―
У меня другие сомнения. Дело в том, что во время Великой Отечественной войны, как вы знаете, трудовые коллективы свою зарплату, преимущественную часть зарплаты отдавали фронту. И действительно, на эти деньги что-то закупалось и делалось. Это было честно. Для меня важно в этой истории не искренний – ну, буду в это верить, - порыв школьников, сколько вряд ли кто-то напомнил школьникам, сколько стоит военный самолет. А военный самолет настоящий, без дураков, стоит за миллион долларов, - конечно, это Гольц и Фельгенгауэр должен уточнять, сколько стоит этот самолёт. Но мы понимаем, что современный военный самолет стоит не две копейки.Я уже знаю, чем все это закончится. Будет сказано, что на инициативу школьников откликнулись банки, бизнесмены, и так далее. Поэтому 5 рублей, которые положат школьники – а откуда у них больше? – будут компенсированы несколькими миллионов долларов, которые положат…
А.Соломин
―
Я сегодня узнавал – около 6 миллионов долларов.
М.Ганапольский
―
Хорошо. Около 6. И это такая гибридная история, когда - вот понимаешь, когда ты действительно не жертвуешь, а говоришь. А жертвуешь 5 рублей. Они же не понесут то, что у них дома, у родителей лежит? Вот это меня очень сильно смущает. И это очень сильно отличается от того пожертвования, которое было во время Великой Отечественной войны.
А.Нарышкин
―
26% слушателей готовы пожертвовать на борьбу с терроризмом, 74% - против таких добровольных взносов. А время наше подошло к концу.
М.Ганапольский
―
Спасибо большое. Алексей Соломин, Алексей Нарышкин, Матвей Ганапольский. Спасибо, ребята. Хорошего вам дальнейшего эфира и мне хорошего дальнейшего эфира. «Итоги недели без Евгения Киселева». Скоро новости. *-деятельность организации запрещена на территории РФ