Специальная педагогика для особых детей и родителей - Николай Моржин, Екатерина Владимирова - Назад в будущее - 2009-08-17
АШОТ НАСИБОВ: 22 часа 10 минут московское время. Работает радио "Эхо Москвы". Ашот Насибов у микрофона и сегодня у микрофона же очаровательная Татьяна Фельгенгауэр.
ТАТЬЯНА ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Добрый вечер, мы наконец-то вдвоем, выступим дуэтом.
А. НАСИБОВ: Только Вы ничего не подумайте.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте я представлю наших гостей и напомню, какая у нас тема. У нас в студии Николай Моржин, исполнительный директор Центра лечебной педагогики. Здравствуйте, Николай.
НИКОЛАЙ МОРЖИН: Добрый вечер.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И Екатерина Владимирова - руководитель отдела коммуникации Центра лечебной педагогики. Здравствуйте, Екатерина.
ЕКАТЕРИНА ВЛАДИМИРОВА: Добрый вечер.
А. НАСИБОВ: Это программа "Назад в будущее" на волнах радио "Эхо Москвы". Напомню номер, по которому можно присылать смски с вопросами и комментариями. +7 985 970-45-45. Тема сегодняшней программы: специальная педагогика для особых детей и родителей.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, давайте, наверное, поговорим о, у нас такая есть схема программы, когда мы возвращаемся назад, к тому, что было, ну, условно, 20 лет назад. Я думаю, что это хорошая цифра в том плане, что как раз 20 лет назад и появился центр лечебной педагогики. Я так понимаю, что появился он в основном по инициативе родителей, у которых было всего лишь два варианта развития, если в их семье появлялся особый ребенок.
А. НАСИБОВ: И что такое лечебная педагогика? Или специальная педагогика? Отличается она от коррекционной педагогики? Вам слово, пожалуйста.
Н. МОРЖИН: Спасибо. Ну, 20 лет назад центр появился не только по инициативе родителей, но и по инициативе педагогов. И это такой произошел симбиоз. Когда и те родители, и педагоги были не согласны с тем положением вещей, которое было в государстве. На тот момент действительно у родителей особых детей было два пути. Либо отказываться от ребенка и сдавать его в психоневрологический интернат. Либо ну сидеть дома и плакать. Никакой другой помощи не было в тот момент. Была единственная, так называемая, логопедическая площадка при шестой больнице, где собственно и работали основатели центра вот Анна Битова, и когда площадку закрыли дети с родителями остались нигде, просто на улице.
А. НАСИБОВ: Я, Николай, сразу хочу конкретизировать, о каких детях Вы говорите. Мы говорим – особые дети, специальные дети. В чем отличие этих особых, специальных детей от остальных?
Н. МОРЖИН: Это дети с какими либо нарушениями развития. Это могут быть генетические нарушения развития, это может быть аутизм, это может быть множественные нарушения развития, когда и аутизм, и какая-то генетика у одного ребенка совпали вместе. Так бывает. И сейчас, к сожалению, все больше таких детей.
А. НАСИБОВ: Екатерина, вопрос к Вам. А вот 20 лет назад центр был создан. Что он получил в наследство, если он что-то получил? В каком состоянии было это самое наследство?
Е. ВЛАДИМИРОВА: Сложно это было назвать наследством. Была система очень развитая специнтернатов, куда попадали дети. И в предписании психотерапевта в поликлинике был пункт о том, что рекомендовать родителям отказаться от ребенка. И это была катастрофа, трагедия, через которую проходили сотни тысяч семей. И в определенный момент стало понятно, что так больше не может продолжаться, и родители и специалисты создали центр и стали шаг за шагом выстраивать маршрут развития для каждого ребенка. Индивидуального развития.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А какая платформа была, на чем собственно было можно основывать вот эти маршруты? Были какие-то разработки? Были специальные педагоги, которые занимались такими детьми?
Н. МОРЖИН: Значит, практически специальных педагогов не было, значит, были логопеды, и ну и дефектологи, но, и, в общем, и дефектологи, тогда уже стали появляться такие специалисты.
А. НАСИБОВ: Специалисты по коррекционному развитию.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Надо сказать, что параллельно шла очень большая работа, фундаментальная наука уже имела свои ответы на те вопросы, почему развитие ребенка заходит в тупик, как развивается мозг ребенка.
Н. МОРЖИН: Физиологи и нейропсихологии.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Как помочь. И как раз в 89м году, когда был создан центр, мы стали тесно сотрудничать с факультетом психологии МГУ и со школой нейропсихологии. Это школа Лурия. И оказалось, что те исследования, которые велись много лет, они применимы, и спасительны для особых детей. И это был настоящий прорыв, настоящая революция в помощи детям с нарушениями развития.
А. НАСИБОВ: Я правильно понял, что исследования велись, как Вы сказали, но они не находили своего практического применения.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Именно так. Это был тот случай, когда крупные ученые сели лицом к лицу встретились с детьми, и стали заниматься. И все эти годы центр вел очень большие исследования научные методические разработки о том, как помогать детям. И даже за рубежом наши разработки очень высоко ценятся. И мы все эти годы собирали и собираем, аккумулируем опыт всего мира, ну, потому что эта отрасль все время развивается.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А кому 20 лет назад нужно было в первую очередь доказывать, что на особом ребенке нельзя ставить крест, нельзя запирать его в 4х стенах?
Н. МОРЖИН: Государству.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В первую очередь государству.
Н. МОРЖИН: В первую очередь государству. Потому что родители, не все родители готовы были отдать своего ребенка в психоневрологический интернат. Но когда, начиная с роддома родителям все, начиная от нянечек до врачей, которые априори авторитетом пользуются, педиатры, начинали долбить, что отдайте ребенка, отдайте ребенка, тут волей неволей задумаешься, что делать дальше. А когда появляется альтернатива, когда появляется возможность оставить ребенка родного в семье, и заниматься с ним самому с помощью специалистов, то это уже выход. Это выход из ситуации, из тупика.
А. НАСИБОВ: По крайней мере, у родителей появился выбор. И они уже могли отвечать за последствия своего поступка. Так или иначе. Я правильно понял?
Н. МОРЖИН: Да. Правильно.
А. НАСИБОВ: Роль государства во всей этой истории? Значит, 20 лет назад надо было доказывать государству. Как менялась роль государства на протяжении этих 20 лет, если менялась?
Н. МОРЖИН: Роль государства менялась и меняется. К счастью, и за последние 5-6 лет это все больше и больше заметно. В Москве так точно совершенно заметно, но и в регионах есть просто потрясающие регионы в стране, как Карелия, Самара, которые очень прогрессивны в своем стремлении сделать организовать адекватную помощь, не психоневрологический интернат, а адекватную помощь особым детям.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, Вы знаете, я могу судить о темпах развития государства вот в этой теме по тому, что, например, в моем институте, в котором я училась, который я закончила, педагогический институт им. Ленина есть большой пребольшой и очень, на мой взгляд, как я понимаю, по специалистам, которые там работают, дефектологический факультет. На который охотно идут и там, в общем, учат. И там, во-первых, есть студенты сами с некоторыми нарушениями. Т.е. это те особые дети, которыми, в том числе, наверное, и Вы занимались. И вот они выросли, они поступили в университет, они получают высшее образование. И просто студенты, которые хотят потом свою жизнь посвятить занятиям с особыми детьми.
Н. МОРЖИН: Это с одной стороны. Т.е. государство стало организовывать подготовку кадров, специалистов, которые могли б помогать этим детям. С другой стороны, стали организовываться государственные центры помощи детям. Да. Пусть они не всегда готовы брать всех детей. Они, скажем, не знают, как работать с очень тяжелыми детьми. Но помощь легким, более легким, там средней тяжести детям, уже более-менее организована. Организуются лекотеки – это такие библиотеки игрушек. Куда могут родители привести ребенка, и с ребенком там играют. Т.е. за последние 5-6 лет это очень заметно. К счастью стало такое вот движение в сторону помощи особым детям и принятие этих особых детей.
А. НАСИБОВ: Программа "Назад в будущее" на волнах радио "Эхо Москвы", в студии Николай Моржин, исполнительный директор центра лечебной педагогики и Екатерина Владимирова, руководитель отдела коммуникации центра лечебной педагогики. Екатерина, Вам вопрос. И вопрос этот из Оренбурга задает один из наших слушателей, дефектолог, кстати, по профессии: "Какой жизненный маршрут у особого ребенка в России?" Можете рассказать на примере вашего центра?
Е. ВЛАДИМИРОВА: Да, конечно, мы сейчас развиваем наш такой первый это группа ясельная, когда еще группа раннего развития, когда родители получают поддержку и учатся взаимодействовать с ребенком до года.
А. НАСИБОВ: Т.е. Вы одновременно работаете и с детьми и с родителями.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Да, для нас принципиально, что ребенок остается в семье, и мы вместе с родителями учимся развивать ребенка. Только в этом союзе и возможно добиться результата, к которому мы стремимся. А почти все наши воспитанники поступают в школу, это наша цель.
А. НАСИБОВ: Вот ясельный возраст. Дальше?
Е. ВЛАДИМИРОВА: Ясельный возраст. Для нас очень важно, что все эти группы мы стараемся делать интегративными. Т.е. здоровые дети и дети с особенностями развития вместе взаимодействуют, и это создает такую крепкую базу, крепкую основу. Здоровые дети учатся состраданию, учатся вниманию. А дети с особенностями развития подтягиваются. И вместе это здоровый коллектив, здоровая форма взаимодействия.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А много таких детских садов или школ, где смешанные группы или классы?
Е. ВЛАДИМИРОВА: Их с каждым годом все больше и больше. Вот интеграционных классов мы, кажется, 14 в прошлом году сопровождали в качестве специалистов центром. Интегративных детских садов по Москве, Вы знаете, точную цифру я не могу назвать, я знаю, что их количество растет. Т.е. центр почти 20 лет проводит обучающие семинары, развивающие, курсы повышения квалификации. И все больше специалистов узнают о том, как работать с детьми.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, вот проходит этот этап детского сада, и Вы готовите ребенка к школе.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Да, для нас это очень важно. Подготовительный этап реабилитационный. Когда решаются какие-то вопросы, связанные с нарушением развития, выстраиваются здоровые отношения к сверстникам, какие-то навыки самообслуживания, умение учиться и развиваться. И дальше ребенок идет в школу.
А. НАСИБОВ: Это обычная школа или специальная школа?
Е. ВЛАДИМИРОВА: У нас очень разные воспитанники. Для кого-то это обычная школа, для кого-то это специальная школа. Конечно, мы стремимся создать как можно больше интеграционных классов. Спектр очень широкий…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А охотно обычные школы берут особых детей?
Е. ВЛАДИМИРОВА: Все зависит и от директора, и от коллектива. Для нас процесс интеграции – это очень тонкая работа, это как настройка какого-то диковинного музыкального инструмента. Это очень много усилий, очень много любви для этого необходимо. И конечно, это преображает саму школу. Это преображает сам класс. Вот я вспоминаю, я училась в классе, где был мальчик с особенностями развития. Мы этого не понимали, мы понимали, что ему нужна наша поддержка. Это был класс с углубленным изучением математики и информатики, но то, что он был рядом, для нас это было очень важно. И таких классов в Москве все больше и больше. Этот год - год равных возможностей, и инклюзивное образование развивается по Москве очень активно.
А. НАСИБОВ: Скажите, вот Вы сейчас излагаете вот это все с такой эмоцией, с такой эмоциональной насыщенностью. Сколько максимально Вы можете помочь? Какому количеству детей в день Вы можете поработать, чтобы под конец дня не чувствовать себя совершенно опустошенной и не валиться с ног от усталости? Вот сколько через вас детишек проходит конкретно. 5, 10, 50. Конкретно у Вас. Вот Вы, Екатерина Владимирова сколько?
Е. ВЛАДИМИРОВА: К сожалению, с детьми в центре я не работаю. Хотя мне этого очень хочется. И периодически, как волонтер, я прибегаю на занятия, на первичный прием. Но ежемесячно в центре где-то 250 детей занимаются.
А. НАСИБОВ: Хорошо, я тогда этот вопрос переадресую Николаю. Николай, вот сколько? Сколько детишек проходит в день?
Н. МОРЖИН: Ну, чтобы не выжать себя до упора…
Е. ВЛАДИМИРОВА: У тебя же еще и своя семья большая. Ты должен вечером вернуться домой в свою большую семью.
Н. МОРЖИН: От 5 до 10 детей в день.
А. НАСИБОВ: В центре сколько всего человек? Детишек?
Н. МОРЖИН: Ну, вот ежемесячно занимаются 250 детей. Ежедневно сколько, все зависит от дня, просто расписание у педагогов разное, поэтому бывает там в один день очень большая нагрузка, очень много детей, очень много групп выходят. А в другой день потише, только индивидуальные занятия. Там в пятницу, например, остается одна группа, и индивидуальные занятия с детьми.
А. НАСИБОВ: Я просто почему задаю этот вопрос. Как Вам, что называется, соблюсти себя. Потому что если Вы будете пропускать все через себя, Вы очень скоро либо крыша поедет, либо что-нибудь еще. Я по себе, как журналист знаю. Если журналист особенно на каких-нибудь ЧП, на взрывах работает, криминалом занимается, если он начинает все эти ужасы через себя пропускать, он либо спивается, либо не может работать, как журналист дальше. То же самое милиционер. Если он начнет все чрезвычайные происшествия, с которыми он ежедневно сталкивается, через себя пропускать, он не сможет работать.
Н. МОРЖИН: Ну, очень просто. Народ в центре творческий, поэтому для самореабилитации педагогов народ вечерами танцует, изучает итальянский язык, зачем не понятно. Но изучает.
А. НАСИБОВ: Как зачем? Так, понятно.
Н. МОРЖИН: Рисует. Причем рисует терапевтически. Это не рисование художественное…
Е. ВЛАДИМИРОВА: Это арттерапия.
А. НАСИБОВ: Да. Лепят, потому что у нас в подвале есть гончарная мастерская.
Н. МОРЖИН: Это когда уже детишки уходят, всем этим занимаются?
А. НАСИБОВ: Это когда уже детишки уходят, это уже после 7-8 вечера. Проводят всякие интересные семинары, в том числе, и образовательные семинары для себя. Потому что очень важно, центр устроен по принципу команды. И если у какого-то педагога возникает вопрос, как дальше заниматься с ребенком, как дальше двигаться с ребенком, он может вынести этот вопрос на общее обсуждение. И просто народ соберется за круглый стол, и попытается таким мозговым штурмом решить эту проблему. Подсказать коллеге, как с этим быть, какие пути, какие приемчики можно использовать, чтобы этот ребенок дальше двигался.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У Вас много волонтеров в центре?
Н. МОРЖИН: У нас примерно человек 10 волонтеров.
Е. ВЛАДИМИРОВА: На самом деле у нас больше волонтеров. У нас очень много людей, которые добровольно помогают центру, тратят свое время, профессиональную компетентность на то, чтобы помочь принять участие в нашей деятельности.
Н. МОРЖИН: Я считаю волонтеров тех, кто помогает педагогам на группе, Катя считает всех волонтеров, это правильно, на самом деле.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Это и дизайнеры, и журналисты, и люди самых разных профессий, которые чувствуют…
Н. МОРЖИН: И юристы, и финансисты.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Т.е. Вот Вам, да и я так понимаю, что любому центру, например, я-то в последнее время много работала вместе с центром. Он занимается тем же самым, что и Вы, он называется "Наш солнечный мир". Вот таким центрам могут пригодиться люди самых разных профессий. От юристов и финансистов до сантехников и электриков.
Н. МОРЖИН: Да. Потому что организация очень большая. И много сотрудников, и большая бухгалтерия, и конечно, мы всего не понимаем.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Мне кажется, у нас не очень большая организация. По сравнению с тем, сколько делается, сотрудников не так много. И каждый работает за десятерых.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я к тому, что любой из наших слушателей обладая какими-то профессиональными своим навыками, например, бухгалтер, может стать волонтером вот такой благотворительной организации…
Н. МОРЖИН: Мы с благодарностью примем любую волонтерскую помощь. Компьютерщики…
Е. ВЛАДИМИРОВА: Абсолютно верно, на нашем сайте есть информация. И активности, которые сейчас нужно заполнить, не хватает рук, не хватает мозгов, можно зайти на наш сайт и посмотреть, кто, чем может помочь. Мы всегда открыты и очень благодарны за сотрудничество.
А. НАСИБОВ: Работает радиостанция "Эхо Москвы". Программа "Назад в будущее", Мы обсуждаем сегодня специальную педагогику для особых детей и их родителей. Николай Моржин, исполнительный директор центра лечебной педагогики и Екатерина Владимирова, руководитель отдела коммуникаций центра лечебной педагогики гости в студии. Гости и специалисты. Слушатели, Ваши вопросы и комментарии задавайте, присылая смски на номер +7 985 970-45-45. Мы сейчас прервемся на краткие новости, а во второй половине часа под занавес программы даже примем несколько Ваших телефонных звонков.
НОВОСТИ
А. НАСИБОВ: 22 часа 33 минуты московское время. Работает радио "Эхо Москвы". Программа "Назад в будущее". Ведущие Татьяна Фельгенгауэр и Ашот Насибов. Гости в студии Николай Моржин, исполнительный директор центра лечебной педагогики и Екатерина Владимирова, руководитель отдела коммуникаций этого центра. Тема сегодняшней программы – специальная педагогика для особых детей и родителей.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Катя, не пугайтесь, что от Вас убегает микрофон. Если что, придерживайте его рукой, потому что важно, чтобы Вас было слышно. Я напоминаю, что у нас есть смс +7 985 970-45-45. Присылайте свои вопросы или комментарии по ходу нашего эфира, и чуть позже мы включим наш эфирный телефон 363-36-59.
А. НАСИБОВ: Мой вопрос касается роли государства, возвращаюсь к той теме, на которую мы заострили внимание в первой части программы. Мой вопрос касается роли государства, и я бы сказал, такой, ну, государственно-частного партнерства. Или частно-государственного партнерства. Вы подменяете собой государство? Ваш центр специальной педагогики для особых детей, он подменяет собой государственную систему социального вспомоществования? Дополняет ее? Заменяет собой или как оцениваете ситуацию?
Н. МОРЖИН: Я думаю, что мы помогаем государству. Нельзя сказать, что мы подменяем его. Мы дополняем, собственно говоря, центр – это некоммерческая организация. НКО призвано дополнять то, на что у государства не хватает сил, рук ну и т.д. Так вот собственно этим НКО и занимается. Центр – некоммерческая организация, поэтому мы помогаем государству.
А. НАСИБОВ: А в чем Вы помогаете государству? Вот если в прошлой жизни те же 20 лет назад были исключительно интернаты, как Вы сами сказали. что сейчас изменилось. что государство нуждается в Вашей помощи? Государство какую-то собственную систему создало, которая нуждается в твоей помощи?
Н. МОРЖИН: Мы показали государству, что есть третий путь.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Мы создаем модели интеграции, модели подобных центров. Модели летнего интегративного лагеря, модели обучения уже повзрослевших людей с особенностями развития. Наши выпускники закончили 3 года в 21м колледже. У них уже есть своя профессия. Мы создаем модели независимого проживания. Это наш самый глобальный проект, потому что до сих пор люди, которые сами прошли этот путь реабилитации, получили профессию, рано или поздно, когда уходят их родители, сталкиваются с тем, что оказываются в интернатах. Опять оказываются за решеткой взаперти. И наш самый большой проект, в который мы вкладываем очень много усилий, мы вместе с родителями, это проект независимого проживания.
Н. МОРЖИН: Поддерживаемого проживания.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Да. Такая социальная деревня, где люди с особенностями развития взрослые достойно живут, работают, реализуют себя, и на Западе эта модель очень распространена. В Англии, наверное, с 19 века, а у нас до сих пор в таких невероятных условиях.
А. НАСИБОВ: Т.е. они сами о себе заботятся?
Н. МОРЖИН: Это поддерживаемое проживание.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Сопровождающее. Разные модели мы сейчас разрабатываем. Разные формы, но, тем не менее, это достойная взрослая жизнь, и на Западе это уже в порядке вещей. Нам еще предстоит здесь этот шаг, возможно через 20 лет, когда мы встретимся в эфире, мы уже расскажем о том, что вот в нашей социальной деревне пекутся такие булочки, делаются вот такие керамические изделия. Так что с государством мы в сотрудничестве, в сотворчестве и в развитии. Потому что то, что создается в НКО, невозможно директивно спустить сверху. То, что делают родители вместе с педагогами, просто потому что вот дети перед ними, невозможно ни в каких бюджетах запланировать. Потому что это живое развитие, живое творчество. И это экспериментальная площадка.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И, тем не менее, вот это живое общение, живое развитие и это творчество, оно невозможно без финансовой поддержки.
Н. МОРЖИН: К сожалению, да.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я понимаю, что это тяжелый вопрос, и на самом деле одна из причин, по которой этот эфир состоялся, это как раз то, что такие центры, как Ваш, в этот кризисный год столкнулись одновременно с одинаковой проблемой, с потерей спонсоров.
Н. МОРЖИН: С невероятными проблемами.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И тут мы можем как раз с Ашотом задать тот же вопрос по поводу государства, где эта финансовая помощь. И что делать? Потому что, ну вот, например, Петр из Раменского спрашивает, сколько стоит занятие с ребенком? Вот с одним ребенком? Сколько нужно денег таким центрам, как Ваш? И где эти деньги взять?
А. НАСИБОВ: Я сижу в социальных сетях тоже иногда, по вечерам, и меня удивляет, что, например, на Остоженке, этом чреве московского, как называть…
Н. МОРЖИН: Бомонд.
А. НАСИБОВ: Чрево Парижа, да. Там тоже работают похожие, может быть, на Ваши социальные центры, и за очень умеренную плату. Это значит, что эта плата не покрывает расходов на аренду помещения, на игрушки на те же. Откуда Вы берете деньги? По-моему, мне надо эти вопросы задавать каждому гостю в любой передаче.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Мы тяжело вздыхаем, хочется ответить – с небес. Действительно государственное финансирование в этом году достигло максимума за 20 лет, и мы очень благодарны…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А максимум – это сколько процентов?
Е. ВЛАДИМИРОВА: Это около 9?
Н. МОРЖИН: Нет, это 15% бюджета центра.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: 15% - это исторический максимум?
Н. МОРЖИН: Да, пока это исторический максимум.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Это большая победа, это много лет сотрудничества.
Н. МОРЖИН: А в прошлом году это было 5%.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тогда действительно это победа.
Н. МОРЖИН: И на самом деле это довольно ощутимая. Притом, что сейчас денег нет вообще, это довольно ощутимая поддержка. Эти деньги, по крайней мере, они бюджетные, и центр вошел в программу правительства Москвы трехлетнюю, департамент социальной защиты города Москвы. И это деньги, на которые мы можем уже точно рассчитывать. На бюджете.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, но это 15% а остальные 85%, это родители, которые привозят своих детей к Вам, или что это частные пожертвования?
Н. МОРЖИН: Еще 15% - это оплата родителей за занятия.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Частичная оплата дотационная, для нас принципиально, чтобы каждый родитель имел возможность получить поддержку в центре.
Н. МОРЖИН: Вне зависимости от его финансового состояния. И это принцип центра, который был изначально заложен, и этот принцип мы, слава Богу, за 20 лет пока не нарушили.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Т.е. доступность. Кто-то платит за своего ребенка и может заплатить еще за другого ребенка. Кто-то платит минимум, а кто-то занимается бесплатно. Это очень гибкая система дотаций. Она у нас простроена, и как раз Николай и занимается этим направлением. Очень важно для нас, мы в этом кризисном году стали развивать это привлечение частных пожертвований. В мае мы поняли, что оказались в такой кризисной дыре очень сильной. И нам, чтобы погасить задолженность за апрель и за май, нужно было собрать 380 тысяч. И мы просто с криком, с мольбой за помощью обратились, вот я сидела и по списку контактов рассылала своим друзьям письмо надежды. И Вы знаете, это такой получило отзыв. Так много людей перечисляли деньги. Бабушки приходили и в ящик для пожертвований опускали 500 рублей, говорили, что вот для нас это важно. Кто-то звонил и просто предлагал свою помощь профессиональную. И тогда мы собрали эти средства, сейчас вот летом перед нами встала следующая задача. Для того, чтобы продолжить занятия в сентябре, нам необходимо собрать 3 миллиона рублей. И вот за это лето мы уже собрали, благодаря десяткам неравнодушных людей 2 миллиона 200 тысяч. Нам осталась…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ого!
Е. ВЛАДИМИРОВА: 801 тысяча.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, я столкнулась с ситуацией, когда надо было собрать полтора миллиона вот как раз для центра "Наш солнечный мир" и ролик звучал у нас в эфире. И надо было детей аутистов отправить на летнюю реабилитацию в лагерь, это дорого…
Н. МОРЖИН: Это дорого и это очень важная программа.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И там одни конюшни чего стоят.
Н. МОРЖИН: Я просто знаю по центру.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конечно. И мы не собрали эту сумму. При том, что действительно десятки и сотни неравнодушных людей, кто сколько мог, что-то перечислили. Мы эту сумму не собрали.
А. НАСИБОВ: Плохо работаете.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, наверное, мы плохо работаем. Наверное, надо было попытаться продать на благотворительном ужине, на благотворительном аукционе ужин с Ашотом Насибовым.
А. НАСИБОВ: Нет, зачем. Продать гребень Венедиктова, например.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Или что-нибудь такое. Но на самом деле. Я хочу прочитать смс, которое пришло к нам из Екатеринбурга. Мама, у которой особая тоже девочка, пишет: "У нас в Екатеринбурге интеграционных классов вообще нет. И центра тоже нет. Мы сами ведем своего ребенка. Даже консультацию получить негде".
Н. МОРЖИН: В Екатеринбурге есть отличный центр, я сейчас не берусь наизусть сказать его координаты…
А. НАСИБОВ: Как называется?
Е. ВЛАДИМИРОВА: На нашем сайте "Особое детство" мама может найти контакты. У нас есть база данных по всей России.
Н. МОРЖИН: Сайт www.osoboedetstvo.ru . В одно слово.
А. НАСИБОВ: Как называется центр, не помните, в Екатеринбурге?
Е. ВЛАДИМИРОВА: Ну, вот можно посмотреть в этой базе данных.
Н. МОРЖИН: Я наизусть просто не помню, честно.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Это специальный сайт для родителей особых детей. Такая социальная сеть. Там много информации.
Н. МОРЖИН: Если вдруг мама не найдет, то после 24 августа можно позвонить в центр к нам, и кто-нибудь обязательно подскажет. Можно просто меня действительно спросить по телефону, и я постараюсь найти информацию про Екатеринбург.
А. НАСИБОВ: Меня заинтересовали Ваши слова о том, что в этом кризисном году очень резко сократились программы благотворительности или пожертвования со стороны крупных частных спонсоров. Я правильно понял?
Н. МОРЖИН: Крупных корпоративных спонсоров.
А. НАСИБОВ: Значит ли это, что в прошлом году такие программы были, в этом году они почти сошли на нет, или очень резко заморозились? Как Вы работает с корпоративными спонсорами? Раскройте 1-2 секрета, если это не такие…
Н. МОРЖИН: Нет, особых секретов нет, центр пишет гранты, и получает…
Е. ВЛАДИМИРОВА: Ну, проекты.
Н. МОРЖИН: Да. Подает проекты, и получает деньги на исполнение этих проектов. Как правило, большинство проектов, к сожалению, не на детскую работу. А на научные какие-нибудь исследования, на распространение опыта центра, но в любой проект мы стараемся включить модельную группу, т.е. занятия с детьми. И таким образом деньги на занятия с детьми собирались до этого года. Я хочу, да, что такое кризис, и как мы работали. Когда 31 декабря планово закончилось 9 детских проектов, и началось только 3, я понял, что как бы, а дальше-то что будет? Т.е. 6 крупных доноров сказали: извините, ребята, у нас кризис, мы больше Вам не сможем помочь.
А. НАСИБОВ: И дали, кто уже подсадили Вас в каком-то смысле на вот эту самую иглу помощи.
Н. МОРЖИН: Ну, не то, что подсадили.
А. НАСИБОВ: Ну, скажу грубо. Они Вам давали деньги, Вы рассчитывали на это.
Н. МОРЖИН: Я бы сказал не так, те, кто нас поддерживал, вот те, кто нас более или менее постоянно поддерживал центр, и вот в этом был и кризис. И когда стоишь, разведя руками, и чего дальше делать не понятно.
Е. ВЛАДИМИРОВА: А в двери стучатся родители, чтобы заполнить контракты, то да, это подстегивает.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот родители нам пишут: "Мальчику 15 лет, аутизм. Учится в коррекционной школе. Хотим посещать дополнительные занятия компьютерные или спортивные, что посоветуете. Живем в Кунцево", - пишет Ольга.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Посоветуем зайти на сайт "Особое детство", где есть форум родителей. Специалисты могут поделиться своим опытом. И обсудить, что есть в Кунцево. И это такая живая сеть для общения. И можно найти единомышленников. Можно найти людей, которые уже занимаются.
Н. МОРЖИН: Наверное, да. Потому что, скажем так, вот для таких больших у нас непосредственно в нашем центре сейчас ничего нету. У нас в центре сейчас дети от 2 до 8-9 лет. Дальше это либо школьники. И школьная помощь, помощь детям начальной школы, так скажем. Все наши старшие ушли в колледже. И это была огромная победа. Они ушли в государственное учреждение. И учатся, и первый выпуск получил дипломы. Настоящие дипломы. 20 лет назад этого совершено невозможно было представить.
А. НАСИБОВ: У меня вопрос к Екатерине. Скажите, как Вы видите будущее своего центра, как Вы видите будущие подобных программ в нашей стране?
Е. ВЛАДИМИРОВА: Будущее центра…
А. НАСИБОВ: Если сравнивать, предположим, с подобными же программами за рубежом. Вы пользовались зарубежным опытом в своей работе?
Е. ВЛАДИМИРОВА: Да. Естественно.
А. НАСИБОВ: Вот 20 лет назад, когда начиналась Ваша работа, Вы обращались к зарубежному опыту?
Е. ВЛАДИМИРОВА: И 20 лет, и 10 лет и сейчас, и через 20 лет. Это живой обмен. Это просто любовь к детям, которая не знает границ.
А. НАСИБОВ: На что Вы обратили внимание?
Е. ВЛАДИМИРОВА: На Западе нет интернатов, как таковых. Все дети воспитываются в семьях. И даже если семья не имеет возможности оставить ребенка в семье, в родной семье, находится семья, готовая усыновить. Это очень важно. Будущее центра в том, что каждый из нас изменит свое отношение к особым детям. Не будет считать. что это что-то заразное, или это какая-то печать, какой-то социальный порок…
Н. МОРЖИН: Наказание.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Наказание. А просто каждый поймет, что каждый человек особый. У каждого свой особый путь развития. И тогда особые дети не будут изгоями. Тогда в нашем обществе вообще не будет изгоев. Мы будем принимать людей такими, какие они есть. И центр будет продолжать помогать детям и родителям развиваться. Будет продолжать помогать педагогам, специалистам, студентам со всей России совершенствовать свои знания. Будет помогать государству выстраивать новые модели интеграции.
Н. МОРЖИН: Интернатов не будет.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Да.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы правда верите в то, что в Росси возможны…
Е. ВЛАДИМИРОВА: Мы ради этого каждый день работаем.
Н. МОРЖИН: Ну, на Западе же они это победили. Почему мы не сможем? Да, мы отстаем…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте так честно скажем друг другу, что темпы вот этого развития Вашего центра зависят напрямую от темпов развития общества.
А. НАСИБОВ: Я хочу сказать, что общество развивается и очень сильно. По крайней мере, у нас в городе водители стали уступать пешеходам дорогу. Особенно на перекрестках. И это произошло не вчера, не год назад, а может быть, чуть-чуть раньше. Уступают. Из Питера приезжают, удивляются. В Москве уступают дорогу пешеходам.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Петр, который нам писал из Раменского, он посчитал, что мы ушли от ответа, и просит конкретно назвать стоимость занятия. Хотя, по-моему, объяснили, что для каждого конкретного случая это получается индивидуально.
Н. МОРЖИН: Хорошо. Стоимость часа занятий с ребенком 1500 рублей на сегодняшний день.
Е. ВЛАДИМИРОВА: По московским меркам это совсем немного. А средний курс?
А. НАСИБОВ: Дальше все зависит от ребенка и от так называемой нагрузки. От того темпа занятий, который педагоги определят ребенку.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. Ну, что у нас остается буквально 10 минут до конца эфира. Наверное, модем попробовать включить наш эфирный телефон 363-36-59. Сейчас подождем, пока нам будут дозваниваться.
А. НАСИБОВ: А я напомню, что в студии у нас Николай Моржин, исполнительный директор центра лечебной педагогики и Екатерина Владимирова, руководитель отдела коммуникаций этого центра. Мы обсуждаем специальную педагогику для особых детей и родителей в программе "Назад в будущее". Татьяна есть звонки?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Есть звонок.
А. НАСИБОВ: Давай, включай. Надевайте наушники, пожалуйста.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте, Вы в прямом эфире. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Добрый день, меня зовут Анна. Я хотела бы спросить сотрудников центра, есть ли у них такой опыт, что многодетные семьи лучше справляются с особыми детьми, чем там семьи, где это единственный ребенок. Правда ли это, потому что, ну вот я читала западные статьи. Что там вот во Франции, например, у них не такой опыт. И второй у меня вопрос, правда, ли это, что сильно зависит от этнического компонента, то, как семья переносит особого ребенка. Что, грубо говоря, русские семьи гораздо более склонны к распаду, чем армянские, в случае, если там рождается больной ребенок.
А. НАСИБОВ: Спасибо за вопрос.
Н. МОРЖИН: Спасибо большое. Ну, я думаю, что тут не зависит от семьи, многодетная семья, или нет. Тут зависит от любви. От любви к ребенку. Может быть, и в многодетной семье неизвестно что, а может быть, и когда ребенок один, получает любви столько, что на этом он выправляется.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А для ребенка в семье, именно для его развития лучше, чтобы были братья и сестры?
Н. МОРЖИН: Я думаю, что да. Потому что ребенку необходимо общение. Необходимо общение, необходимо занятие, необходим контакт.
А. НАСИБОВ: По поводу второй части вопроса, по поводу этнической компоненты можете что-нибудь сказать? Есть у Вас наблюдения какие-то?
Н. МОРЖИН: Нет, у меня нет никаких наблюдений, очень по-разному бывает. Бывает так, что и в этнических семьях мало никому не кажется.
А. НАСИБОВ: 363-36-59 телефон нашего прямого эфира, здравствуйте. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Здравствуйте. Меня зовут Серафима. Я по специальности лечебный педагог.
Н. МОРЖИН: Очень приятно. Добрый вечер.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, Серафима, Ваш вопрос нашим гостям.
СЕРАФИМА: Да, у меня такой вопрос. Я последние 10 лет работала во Франции, Швейцарии и Германии в различных интернатах по лечебной педагогике. А Вы только что сказали, что таких не бывает.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Возможно, речь идет о пансионатах, а не интернатах.
СЕРАФИМА: Нет, интернаты, которые финансируются государством полностью.
Н. МОРЖИН: И дети там живут без родителей?
СЕРАФИМА: И дети живут без родителей.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Будет информация новая у наших гостей. Спасибо.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Скорее всего, скажите, Вы видели интернаты, которые здесь у нас в России?
СЕРАФИМА: Видела.
Е. ВЛАДИМИРОВА: В чем разница?
СЕРАФИМА: Это Вы сами, наверное, знаете. У нас этим вопросом не занимаются.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Ну, да, мне просо кажется, это разные слова, разные понятия.
Н. МОРЖИН: Может быть, да, действительно. То, что понимают. Да, интернат, ребенок без родителей, как глобальная система.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Система изоляции.
Н. МОРЖИН: Да. Там ведь дети, наверное, не изолированы. Ну, вот в том виде, как происходит здесь.
СЕРАФИМА: НУ, Смотря какие. Я работала с очень трудными, которых надо было изолировать иногда. Ну, я думаю, что самое главное, у нас нет методики. Вот Вы, например, работаете по какой методике?
Н. МОРЖИН: У нас разные методики.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пошли уже узкоспециализированные разговоры.
СЕРИФИМА: Ну, Вы как директор должны знать разные методики.
Н. МОРЖИН: Да, безусловно, у нас просто разные методики, которые не чисто западные. Мы эти методики адаптируем, вот сейчас происходит период адаптации Пекипа на русскую почву, скажем так.
СЕРАФИМА: Ну, хорошо хоть это.
А. НАСИБОВ: Спасибо, Серафима.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Угодили Серафиме. Хотела бы я прочитать сообщение от Светланы из Санкт-Петербурга. "В 91м году у меня родилась дочь, инвалид пожизненно. В 10 лет нам сняли инвалидность, так как нам удалось развить ее, создав для нее и таких же детей свою школу. В этом году моя дочь поступила на бюджет в технический университет на химический факультет".
Н. МОРЖИН: Класс!
Е. ВЛАДИМИРОВА: Отличная история.
А. НАСИБОВ: Молодец, Светлана.
Н. МОРЖИН: Класс. Аплодисменты.
А. НАСИБОВ: Следующий звоночек.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так давайте. 363-36-59. Вы в прямом эфире, здравствуйте. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Роман. Вы знаете, я хотел сказать. Вот Вы сказали, что стоимость часа от 1500 рублей. Это по моим подсчетам ну минимум 3 часа в неделю. Ну, я педагог, я понимаю.
Н. МОРЖИН: 4 часа в неделю минимум.
РОМАН: Т.е. это порядка 20 000 в месяц.
Н. МОРЖИН: Нет, час в неделю минимум. 4 часа в месяц. Это начальный курс. Это 6000 в месяц.
РОМАН: Ну, за час в неделю мы не можем добиться ничего даже от здоровых детей, скажем так.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Приходите в центр, Вы увидите, что за час какая жизнь активная происходит у нас.
РОМАН: Я просто хочу сказать, что стоит ли так все-таки говорить, что вот Вам не хватает и т.д. финансирования и т.д., притом, что Вы берете деньги, сравнимые с репетиторством по иностранному языку в Москве и т.д. Спасибо.
Н. МОРЖИН: Спасибо. Дело в том, что вот в этом и есть принцип центра. Это стоимость часа. Но родители столько не платят. Ради того, чтобы родители посещали занятия. Мы работаем, мы ищем доноров, пишем гранты. Каким-то образом пытаемся крутиться для того, чтобы родители не платили такую сумму.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Просто не все могут самостоятельно оплатить занятия своих детей.
Н. МОРЖИН: Дело в том, что центр действительно большая организация, и у нас большое помещение. И как бы эта аренда со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я хочу задать вопрос от слушателя по имени Николай, я ждала, что кто-нибудь обязательно задаст такой вопрос. И я считаю, что он должен прозвучать в эфире: "Такие огромные усилия, чтобы дотянуть инвалида хотя бы до среднего человека. Может, более эффективно заняться здоровыми беспризорниками?" – спрашивает Вас Николай. Давайте ответим Николаю.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Нужно заниматься всеми. И каждый для себя решает, к чему у него лежит сердце, что он хочет поддержать. Ну, я точно знаю, что каждый ребенок достоин хорошей жизни. И что нету здоровых или больных детей. Я знаю, что есть дети, которым нужно чуть больше помощи и поддержки взрослых для того, чтобы вернуться в нормальное развитие. И мы не можем этого не делать.
Н. МОРЖИН: И у каждого ребенка свое развитие. И что такое норма, это очень понятие настолько расплывчатое, что, я боюсь, что слушатель не даст определение нормы прямо сейчас.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Но прорывы в центре происходят очень сильные. Например, у нас пришла в 2,5 года девочка с аутизмом, которая не смотрела в глаза маме, занималась техническими какими-то штуками. А через несколько лет после занятий в центре пошла в английскую спецшколу. Сейчас поет, танцует и единственное, что скучает по центру, по своим педагогам и хочет помогать им. Огромный прорыв, и чем раньше мы начинаем помогать, тем эффективней результат.
А. НАСИБОВ: В дополнение к сообщению Серафимы о том, что она работала в интернатах в Швейцарии и других странах. "Но в США интернатов точно нет", - сообщает Вадим из Далласа.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Ура!
Н. МОРЖИН: Йес.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И вот Петр из Раменского, который так долго выяснял, написал, что Вы, судя по ценам, просто коммерческая организация, к Вам я волонтером не пойду точно. Петр, Вы так ничего и не поняли. И ничего не услышали.
А. НАСИБОВ: Таня, не ругай Петра из Раменского. Не надо.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, просто мне обидно. Мы так долго тут распинались. И объясняли, что родители не платят эти деньги, если не могут, а Петр услышал все совсем наоборот. Мне обидно. Мы, значит, наверное, не те слова выбрали.
А. НАСИБОВ: В программе "Назад в будущее" на волнах радио "Эхо Москвы". Большое спасибо Николаю Моржину, исполнительному директору центра лечебной педагогики и Екатерине Владимировой, руководителю отдела коммуникаций этого центра. Спасибо гостям.
Н. МОРЖИН: Спасибо Вам большое.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Это была программа "Назад в будущее", которую сегодня для Вас провели Ашот Насибов и…
А. НАСИБОВ: И Татьяна Фельгенгауэр.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Всем пока.
А. НАСИБОВ: Всего доброго.
Е. ВЛАДИМИРОВА: Всего доброго.