Зураб Церетели - Какого черта - 2006-01-08

Э. НИКОЛАЕВА – Сегодня мы в гостях у Зураба Церетели, в его мастерской на Большой Грузинской в Москве. Традиция рождественских встреч «Эха Москвы» с Зурабом Константиновичем имеет две причины, во-первых, на Новый год вместе с ним мы подводим итоги его работы за год минувший, а, во-вторых, 4 января у скульптора и художника, президента Российской академии художеств день рождения. Ну что же, поздравляю уже с прошедшим, Зураб Константинович, добрый вечер.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Добрый вечер.

Э. НИКОЛАЕВА – Сегодня уже выходной день, вы уже отпраздновали и отгуляли, как, кстати, прошел юбилей, как прошло торжество?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Как всегда, хорошо.

Э. НИКОЛАЕВА – Ответил он скромно, но достойно. Итак, Зураб Константинович, вы довольны прошедшим годом, все ли получилось, как вы хотели?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Знаете, год был не так простой, труд, получилось фактически через искусство боремся против СПИДа, против терроризма, и (НЕРАЗБОРЧИВО) принял эту идею, принял тот замысел, который я уже в натуре создал, и (НЕРАЗБОРЧИВО) принял монумент, который будет в Нью-Йорке установлен. Это против терроризма. Президент Путин открывал камень, где была своими руками написана на английском, на русском языке, дар от российского народа. В конце января начинаем монтаж.

Э. НИКОЛАЕВА – И еще я имела в виду, в первую очередь, эпопею с установкой в США вашего момента «Слеза скорби», Зураб Константинович. Это как раз вы про это говорите, да?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Про это я говорю, да.

Э. НИКОЛАЕВА – Открывать будет сам президент?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Открывать, когда закончим, хочу успеть 11 сентября, эта дата, и посмотрим.

Э. НИКОЛАЕВА – Этого уже 2006 г.?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – 2006 г.

Э. НИКОЛАЕВА – Понятно. Зачем вам, Зураб Константинович, это освоение мира, назовем это вашу масштабную такую работу таким образом, зачем вы побеждаете город за городом, страну за страной?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Удивительный вопрос, когда профессионалы задают этот вопрос, я могу единственное ответить, вы можете запретить композитору, который с утра до вечера слышит, как поет природа, как поют добрые люди, также у художника, как вы можете мне сказать, почему ты рисуешь, почему ты лепишь, почему ты эмаль создаешь. Это есть те потребности, которые наши предки оставили и мои родители, наверное, гений у меня такой.

Э. НИКОЛАЕВА – Заложено уже в вас от рождения.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Наверное, я смотрел, как отец вставал утром рано, начинался трудовой, как начинался, включал радио, включал телевизор, пел, электробритва еще работала, вот так начиналось утро.

Э. НИКОЛАЕВА – А кем он работал?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Он был инженер, по профессии был инженер, такой жизнерадостный, так что.

Э. НИКОЛАЕВА – Очень активный?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Активный, он рано вставал, и мы в маленькой комнате жили, мама, я, сестра, а утро начиналось так, честно сказать, сейчас скучаю, хочу также повторить, также, чтобы он пел, также, чтобы электробритва, телевизор.

Э. НИКОЛАЕВА – Это осталось в вашей памяти.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Безусловно, это хороший пример.

Э. НИКОЛАЕВА – Итак, Зураб Церетели, большой художник, подводит итоги года. Блиц, немного истории, Зураб Константинович, вы учились в Тбилисской академии художеств с 52 по 58 год?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да.

Э. НИКОЛАЕВА – Чем-то вам запомнилось это время?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Запомнилось, что у меня были чудные педагоги. И когда бывают в Тбилиси, иду на кладбище, папа, мама, супруга, также педагоги, все вспоминаю, как они отдавали много для поколений. Это огромнейшие, уникальнейшие педагоги, гиганты просто.

Э. НИКОЛАЕВА – Ваше первое место работы – институт истории этнографии академии наук Грузии?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, это этнографии, который очень много дал, это то же самое после (НЕРАЗБОРЧИВО), эта должность у меня была архитектор-художник, это делали обмеры, тогда нельзя было про крест, про фрески, а мы занимались, копии фресками, копии мозаики, начиная 7, 8, 12 век, в Пицунде потому я использовал это отношение, мозаика, потому что пицундовские палии – это уникальнейший исторический.

Э. НИКОЛАЕВА – Да, в 60-х вам доверили оформить Пицунду, почему вам, молодому, это доверили, Зураб Константинович?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Тогда автором был Посохин, это главный архитектор.

Э. НИКОЛАЕВА – Посохин?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, Посохин, и они увидели мою роспись для детского кино в Тбилиси, и решили, что как раз эту монументальность было бы желательно, чтобы его пригласить и передать Пицунду. Они передали, но потом объявили конкурс, как всегда, и когда бог помогает, выиграл этот конкурс, и огромнейший опыт я получил, когда я работал с Моспроектом. Знаете, это для начинающего художника синтез монументального искусства и архитектуры, это огромную роль сыграло.

Э. НИКОЛАЕВА – Чертежи, расчеты, подсчеты?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет, все фактически, правильные подход, решение экстерьера, интерьера, решение среди, знаете, огромнейшее, потом архитекторы, как Посохин, Доян, Свирский, Школьников, это уникальнейшая школа существовала и существует тоже.

Э. НИКОЛАЕВА – Почему после мозаики, живописи вы пришли к металлу, Зураб Константинович? К работе с ним, к созданию огромных композиций из металла? Мертвый, казалось бы, материал.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, я вам сказал, что синтез монументального искусства и архитектуры, что требует пространства, что требует сама архитектура, материалы – это дает возможности выбрать, моя мечта, чтобы круглую скульптуру сделать из эмали, вроде бы я добился, маленькой метровой я добился, это мое искание.

Э. НИКОЛАЕВА – Это невозможно, наверное, из эмали, это же, она не будет держаться, стоять не будет.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Вы можете посмотреть, сейчас в мастерской стоит метровая, но это большой эксперимент, потому что минусовые, плюсовые температуры меняются, это надо знать, потому что сам пигмент, зависит от пигмента. Это пигмент уже химический процесс, это 12 лет я проводил этот эксперимент, добился, который хочу поколению передать.

Э. НИКОЛАЕВА – Зураб Константинович, а вы в молодости такой же были, весь кипели идеями и проектами?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Знаете, зависит от школы, школа в России – уникальнейшая школа, потому так много в России талантливейшего поколения, талантливейшие художники. Посмотрите, была эпоха, когда немножко цинично смотрели на мышление индивидуального отношения в искусстве, выбрасывали всех, допустим, мой педагог Шухаев, который вернулся из-за рубежа, его отправили в Сибирь, потом была ссылка в Кавказ, но это счастье было для нас, для тбилисских художников, потому что…

Э. НИКОЛАЕВА – Практически он у вас был в ссылке?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Уникальнейший художник и педагог, как Шухаев, (НЕРАЗБОРЧИВО), Шебуев, (НЕРАЗБОРЧИВО), это уникальнейшую школу создали, поэтому надо также.

Э. НИКОЛАЕВА – Какие-то примеры можете привести, когда вам что-то не давали, а вы горячо отстаивали в молодости, что-то такое было?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Надо трудиться, это было от мудрых людей, что не получается, надо трудиться, тогда получится, это хороший пример.

Э. НИКОЛАЕВА – У вас есть ученики, Зураб Константинович?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет, у меня сейчас, хорошо знаете, занимаюсь академией, в академию входит Суриковский институт, Репинский институт, много забот, так что это вы не думаете, что, но это искусство, сейчас идет 250-летие российской академии художеств, огромнейшая программа, мы получили указ президента и благодарю всех, что они правильно концепцию, которую мы по тематике, в организационных вопросах поддержали.

Э. НИКОЛАЕВА – Чего, 250-летия?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, 250-летия.

Э. НИКОЛАЕВА – Проведения?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Поддержали.

Э. НИКОЛАЕВА – Вас волнуют отрицательные отзывы о вашем творчестве, критика?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Вы знаете, дай бог им всем здоровья, я, когда сидели я, Сальвадор Дали, его супруга Гала, и пили кофе, он мне сказал – почему-то в последнее время не ругают, видно, забыли. Эта философия более правильна.

Э. НИКОЛАЕВА – Вы уже не раз рассказываете, приводите в пример Сальвадора Дали и его супругу Галу.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да.

Э. НИКОЛАЕВА – Но ведь когда это было, Зураб Константинович, вы так запросто говорите?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Это было тогда, когда он это сказал, и я испугался, потому что была эпоха, когда если ругали, тебя в Сибирь отправляли, это 79-й год.

Э. НИКОЛАЕВА – 79-й год?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, это было саморекламой.

Э. НИКОЛАЕВА – Да, опасно заниматься.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, никто не занимался, боялись.

Э. НИКОЛАЕВА – Все сидели тихо.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, тихо.

Э. НИКОЛАЕВА – 78 тыс. человек в минувшем году посетило вашу галерею искусств, это много?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Приятно и много, могу сказать.

Э. НИКОЛАЕВА – Это прилично.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Много, прилично.

Э. НИКОЛАЕВА – Как развивается ваш московский музей современного искусства, Зураб Константинович?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Сейчас недавно Гугенхайм, из Лондона, директор современного музея, они смотрели и удивились, что русский авангард в таком качестве, в таком количестве, это непростая тема, и все просят, чтобы участвовать в разных государствах, сейчас посол Японии просит. Также французы, также Гугенхайм, также, потому что русский авангард – это уникальнейший пример, который Россия дала миру, когда вошло искусство через Францию, потом из Франции в Россию. Что Россия дала, она дала индивидуальные отношения в искусстве, это уникальнейшее, сейчас посмотрите на аукционы, самые дорогие работы – это русский авангард.

Э. НИКОЛАЕВА – Да вы что.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, про аукционы, сейчас было много работы продано, там русский авангард за 3 млн., 5 млн., 7 млн., знаете, это я счастлив и рад, что была эпоха, которую не понимали. Сейчас тоже многие не понимают, а это уникальнейшие вещи, уникальнейшие достижения, которые получаешь, русское образование по искусству, и ты показываешь миру, что не штампуешь. И показываешь твои индивидуальные, это есть богатство.

Э. НИКОЛАЕВА – Недавно руководитель Пушкинского музея Антонова предложила Эрмитажу вернуть картины импрессионистов, чтобы Эрмитаж обратно отдал Пушкинскому музею эти картины, но ведь эта коллекция вроде бы изначально принадлежала, кому она принадлежала, Зураб Константинович, не музею западноевропейского искусства?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Я лично, где сейчас сижу, российская академия художеств, там было раньше западноевропейский современный музей, так бывает, шустрые люди закрыли, и все картины находятся в Эрмитаже, русском музее и т.д., начиная все импрессионистские всякие, матиссовские. Но это же в России находится, поэтому.

Э. НИКОЛАЕВА – Какая разница, в каком месте?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, поэтому я немножко смотрю по-другому. Самое важное, чтобы не вывозили, сохранили. Сейчас я провожу, первый музей Екатерина создала в Санкт-Петербурге, где была учебная академия императорская, библиотека и музей, первый, сейчас мы ведем там инвентаризацию, которой 100 тыс. работы хотим привести, уникальном состоянии, знаете, чтобы имелся климат, влажность, все, потому что это первый музей. Вот наша грандиозная работа сейчас, российская академия художеств, мы этим занимаемся. Поэтому самый важнейший фактор, быть жмотом в этих вопросах, чтобы ничего не оставляли.

Э. НИКОЛАЕВА – Никому не отдать.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, не отдать и не оставлять за рубежом, это важнейшее, богатство РФ – это музейные ценности, это то богатство.

Э. НИКОЛАЕВА – Как же на аукционы выставляют картины?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Аукционы сейчас, что находится за рубежом, не отсюда.

Э. НИКОЛАЕВА – А, не отсюда.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Не отсюда.

Э. НИКОЛАЕВА – Т.е. вывезли каким-то образом, да?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Наверное, тогда запрещено было, выбрасывалось, не знаю, какими способами, но вы не думайте, очень много московский музей современного искусства, мы очень много работаем и за рубежом.

Э. НИКОЛАЕВА – Обратно?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Обратно, да.

Э. НИКОЛАЕВА – Возвращаете хитростями?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Это есть главная тема. Например, я вам скажу, что здесь, лестница Эйфелевой башни, существовало три лестницы, самая большая лестница стоит в музее современного искусства во дворе. Это история. Стоит во дворе.

Э. НИКОЛАЕВА – Лестница, вы имеете в виду саму эту конструкцию Эйфелевой башни?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Саму конструкцию, первое, что было там, первое, это было, это уникальность, когда эта лестница стоит здесь, как это, каким способом, вы будете сейчас задавать вопрос.

Э. НИКОЛАЕВА – Как умыкнули у французов?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Директор музея, фонда Эйфеля, он коллекционер живописи, я дал свои работы живописные, которые он, я сидел в Париже, рисовал, отдал те работы, которые он просил там, это забрал и передал в музей. Когда ты что-то можешь своими руками, что-то создавать, всегда найдешь формулу, всегда найдешь.

Э. НИКОЛАЕВА – Возможности.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Чтобы через искусство обратно забрать те вещи, которые вывозили раньше.

Э. НИКОЛАЕВА – Ну да, да.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Поэтому я лично рад, что не было в России музея современного искусства, и у меня это получилось, создал, передал в Москву, это московский музей современного искусства.

Э. НИКОЛАЕВА – Здорово.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Сейчас каждые две недели идет на Ермолаевском и на Петровке идет, сегодня уникальнейшая выставка открывается, каждые две недели, молодежь, трудно им.

Э. НИКОЛАЕВА – Пробиться.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет, не пробиться. Арендовать и выставку делать.

Э. НИКОЛАЕВА – Ну да.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Ради бога, дверь открыта для хороших художников.

Э. НИКОЛАЕВА – Хорошие помещения, просторные.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Также в Ермолаевском, на Пречистенке, где наша российская академия, сейчас там выставлены дипломные работы Суриковского и Репинского институтов. Сейчас 250-летие идет, грандиозная программа, мы хотим, сейчас первую выставку, которую готовим, это академия и авангард, первая, потому что надо, чтобы народ знал, это не так случайно, (НЕРАЗБОРЧИВО), даст возможность, если ты создал хорошее произведение. Поэтому какая школа существовала у нас, как эта школа сохранилась, как это развивается сегодня, не одинаково штампует, уже разные, когда смотришь дипломные работы, радуешься, что была эпоха, где одинаково мыслили, одинаково одевались, одинаково рисовали и писали стихи и музыку и все, а сейчас это богатство. Мы же разные, у нас кровь утром, днем, вечером по-разному работает, освещение меняется, а как ты можешь штамповать, если ты настоящий поэт или настоящий художник?

Э. НИКОЛАЕВА – Итак, Зураб Церетели, большой художник, подводит итоги года. Уважаемые радиослушатели, пока вы слушаете новости и рекламу, мы пройдемся по мастерским Зураба Константиновича, о чем вам непременно расскажем во второй части нашей программы. Ждите нас через несколько минут.

НОВОСТИ

Э. НИКОЛАЕВА – Мы продолжаем нашу программу, у нас в гостях Зураб Церетели. Вернее, мы в гостях у Зураба Константиновича Церетели, большой художник подводит итоги года. Скажите, Зураб Константинович, сколько картин вы написали в этом году?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Все знают, утро у меня начинается рано, до часа, до двух часов – этой мой, не выхожу из мастерской, потом убегаю в академию, потом в музей, обратно, такая как карусель.

Э. НИКОЛАЕВА – Круговерть, да.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, академия дает мне дух, поднимает дух, потому что это все творчество.

Э. НИКОЛАЕВА – Не подсчитаешь?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Как можно считать?

Э. НИКОЛАЕВА – Сколько, Зураб Константинович?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Откуда я знаю, сколько.

Э. НИКОЛАЕВА – Все – это в этом году или как? Огромные, все стены увешаны полотнами.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – У меня слабость по математике.

Э. НИКОЛАЕВА – Я вам не верю, вы же очень точные математические подсчеты делаете, когда устанавливаете памятники, это же очень сложная конструкция.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Это, безусловно, сейчас и наградили конструктора, который с нами работает.

Э. НИКОЛАЕВА – Почему вы никогда не дарите своих работ, Зураб Константинович?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Кто сказал? Дарю. Я чувствую, кто любит искусство, я дарю, безусловно, а кто не любит, и потом это…

Э. НИКОЛАЕВА – Критикует?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет, критикует – это хорошие, это вы не думайте, что если правильная, профессиональная критика, это полезно.

Э. НИКОЛАЕВА – Вы сами критикуете кого-нибудь?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Пример надо показать. Это чтобы не озлобить поколение, все время критиковать, какие-то не свои мнения передавать, у всех есть свои мнения, ты покажи пример. Понравится – понравится людям, не понравится – у них у всех свои индивидуальные отношения. Поэтому нельзя поколение в рамках сажать. Все шедевры, все индивидуальные моменты в искусстве выбрасывали. Я в восторге, профессиональные музеи, как они сохранили эти вещи, удивительно, я просто в восторге, когда это женщины, которые любят искусство, они сохранили, это риск, риск. Была эпоха, когда нельзя было, я не напрасно сказал, что мой педагог Шухаев прошел такое, и сколько было таких. Поэтому сейчас полная свобода, создай, делай, покажи поколению пример, вот так мы шагаем, президиум работает, у меня была просьба, чтобы члены президиума преподавали, показали и преподают.

Э. НИКОЛАЕВА – Преподают?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Безусловно, и в Суриковском институте, и в Санкт-Петербурге, и у меня лично мастер-класс, пожалуйста, приходите, начиная от детей.

Э. НИКОЛАЕВА – Каждое седьмое число каждого месяца?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, у меня мастер-класс, рисую, дети рисуют.

Э. НИКОЛАЕВА – На Пречистенке?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – На Пречистенке, да. Дети рисуют сейчас, взрослые люди начали.

Э. НИКОЛАЕВА – Зураб Константинович, вы рисуете только здесь, на Большой Грузинской, в этой мастерской?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет, почему? У меня есть мастерская еще, где грязные работы.

Э. НИКОЛАЕВА – Черновые?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – В черновых формовках, увеличение скульптуры, такие печки.

Э. НИКОЛАЕВА – А, грязные.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Где отрываю все, по примеру Клода, по примеру Микеланджело, эпоха, чтобы родить и идти от имени людей, у нас уже в институтах и техникум, который существовал по исполнительскому увеличению, (НЕРАЗБОРЧИВО), точечно, масковая форма, литье, чеканка, монтаж, это фактически исчез этот процесс, поэтому мы сейчас стараемся, чтобы все это в одном, рождаешь идею, доведи до конца.

Э. НИКОЛАЕВА – Зураб Константинович, как прошли ваши выставки в Ярославле и в Вологде, а, главное, в Санкт-Петербурге?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Я очень рад, счастлив, что такие добрые люди, Тула, Ярославль, Липецк, также Санкт-Петербург, где выставка, у меня очень подняли они тонус, это знание искусство, я наблюдал, как они подходят близко, смотрят живопись, отходят, потом еще подходят. Знаете, это уникальнейшее поколение, уникальнейшие люди, которые так чувствуют они колорит, так чувствуют живопись.

Э. НИКОЛАЕВА – У вас есть, что почувствовать, Зураб Константинович, красками работы.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Приятные улыбки, доброта, это мой дух, мой, поэтому кто просит, я сделал список, готов ничего не делать, бросить рисовать, показать и получать от этого радость, которую я получаю от разных городов России.

Э. НИКОЛАЕВА – Вы, действительно, подарили памятник Петру северной столице?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, когда я выставил Петра, попросили.

Э. НИКОЛАЕВА – Валентина Ивановна Матвиенко?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – И Матвиенко, и сам народ, и все, и письменно, и с подписями.

Э. НИКОЛАЕВА – Где будет установлен он?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – «Прибалтийской».

Э. НИКОЛАЕВА – Гостиница «Прибалтийская»?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – «Прибалтийская».

Э. НИКОЛАЕВА – Хорошее место. Зураб Константинович, а почему вы все эти свои памятники дарите, это же все-таки деньги?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Что значит дарю, как вы думаете, это Юрий Михайлович Лужков вернулся из Нижнего Новгорода, просьба жителей, которые попросили его, про Минина и Пожарского. Юрий Михайлович мне сказал – надо, чтобы сделать, безусловно, копию, очень долго мучался, потому что надо первым модель найти, оттуда увеличить, я когда близко подошел, Минин и Пожарский.

Э. НИКОЛАЕВА – На Красной площади?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – На Красной площади, очень трудно оттуда копию сделать, это ракурс.

Э. НИКОЛАЕВА – Вы туда прямо сами подходили?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – А как же, подходил, там даже пришлось, что мы нашли модель в Мексике.

Э. НИКОЛАЕВА – Минину и Пожарскому?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, эту модель я передал, в музее находится, я был очень рад, что мне такое Юрий Михайлович поручение дал, сделать копию Минина и Пожарского. Когда открывали, ой, как благодарили, сами жители, потому что для них это огромнейшее значение, вы историю хорошо знаете.

Э. НИКОЛАЕВА – Солнце, радость, решительная рука, большие масштабы, вы согласны с такими эпитетами вашего творчества, Зураб Константинович?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Вы знаете, вы меня сейчас очень необъективно хвалите, поэтому.

Э. НИКОЛАЕВА – У вас день рождения, юбилей, Зураб Константинович.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Я думаю, что мы не радуемся, когда лета прибавляются. Когда в детском саду был, да, тогда я радовался.

Э. НИКОЛАЕВА – Ждали подарков?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет, радовался, когда лета прибавлялись, что я скоро буду такой же, как мой отец или мой дядя, очень радостно, но радуешься, когда тебе искренне поздравляют, это есть, действительно, тонус.

Э. НИКОЛАЕВА – Зураб Константинович, вы маленьким были, всегда подарков ждали?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Какие подарки, такую жизнь прошли, где у меня даже сапоги были разные, один синий, один черный. И когда в школе, мама покрывала в черный.

Э. НИКОЛАЕВА – Гуталином.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Но когда обратно шел, уже.

Э. НИКОЛАЕВА – Уже был один синий?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Один синий, знаете, было, был такой случай, когда на первом курсе практика у нас была в Санкт-Петербурге и Москве, и делали мы копию Рембрандта в Пушкинском музее. Потом, на третьем курсе я был уже, отошел от такого мышления и началось у меня мышление монументальное, и (НЕРАЗБОРЧИВО) Архангельское, огромнейшее полотно там, и я делал там копии, этот негр, который на коленях стоит, это фрагмент, эта рука, потому что всякий, уже проснулся, видно, мое мышление, что я шел уже в сторону монументального искусства. И это (НЕРАЗБОРЧИВО) мне очень много дал, знаете, листировка, это освещение, как тень, тень, самое важное – тень, это воздух, и много чего такого, и я сейчас вспомнил, у меня не было костюма, пиджака, трудно было, практика в Санкт-Петербурге, какой-то из бархата дома шили, оказывается, это сыграло большую роль, вы знаете, все в костюмах, а я в бархат, думали, бархатная рубашка такая.

Э. НИКОЛАЕВА – Т.е. богаче всех.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Выделялся.

Э. НИКОЛАЕВА – Выделялся, самый заметный был.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, и это тоже (НЕРАЗБОРЧИВО) всегда, мы жили в консерватории, там лежанка и т.д., летом, и общество, музыкальность там.

Э. НИКОЛАЕВА – Т.е. такая богемная у вас была внешность тогда.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Дети, барышни смотрели – вай, и все удивлялись. А я стеснялся, что у меня нет костюма, нет пиджака, такие моменты вдруг хорошо подействовали на меня, какие-то вещи я вспомнил.

Э. НИКОЛАЕВА – Не сохранился бархатный камзол-то?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Наверное, нет, а где сейчас искать? Я сейчас радостно, такой же бархатный, куртку с удовольствием я одел бы сейчас, сейчас уже, знаете, все, костюм, галстук, надоело это все.

Э. НИКОЛАЕВА – Хочется художественное обличье.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Мне очень нравилось, когда я много раз у Пикассо, у Шагала бывал, они, Пикассо в «Гранд Опера» без галстука, помню, коричневый бархатный пиджак, без галстука, когда все в бантиках.

Э. НИКОЛАЕВА – Да, мода была такая особенная тогда. Как вы с ним держались, Пикассо?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Как надо было держаться? Я смотрел и для меня произошло, перелом, знаете, перелом – это третий курс, перелом, что, оказывается, живописец может и скульптуру делать, и на фарфоре рисовать, знаете, у нас соцреализм, ты живописец, занимается живописью, а я уже, со мной просто большая такая внутренняя сила у меня, когда я не слушал никого. Я что хотел, делал. И из фарфора я делал много работ, а потом я перешел на эмали. Две вещи в Эрмитаже выставлено, на тему музыка, скрипка, какие-то там объемные фарфоры.

Э. НИКОЛАЕВА – Т.е. вот, оказывается, что, Зураб Константинович, значит, вы постоянно были в свое время непокорным и непослушным? Шли против течения?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, и потому мне Серов, президент академии художеств, сейчас, который я сижу на его кабинете, на его скамейке, он снял меня с диплома, потому что я был под влиянием немножко импрессионистов, а это было как враг искусства, тогдашняя концепция, импрессионисты. Мне когда репродукции Шухаев принес, так тихо смотрели дети, друг другу передавали, как шпаргалку. И когда серьезный партийный педагог заходил, мы сразу же.

Э. НИКОЛАЕВА – Прятали, садились на них?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, на них садились и спрятали. А под влиянием когда был немножко, дипломные работы целый год пишешь, прошел президиум академии, Сарьяну понравилось, останавливается, говорит – вот диплом, вот так надо, и они сели и меня сняли с диплома на заседании. Это первый случай был. Я убрал из палитры красные (НЕРАЗБОРЧИВО), красные (НЕРАЗБОРЧИВО), интенсивные краски убрал, оставил.

Э. НИКОЛАЕВА – Серятину такую? Оставили привычную для всех серятину.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Соцреализм не убил, английский красный, марс коричневый, такие краски, охра, и написал портрет, я могу этот портрет показать сейчас. Недавно мне принесли, сказали – случайно на Измайловском рынке купили.

Э. НИКОЛАЕВА – Да вы что, ваша дипломная работа?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да.

Э. НИКОЛАЕВА – За сколько, Зураб Константинович, вы купили? За три копейки?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Видно, кто украл, для них что-то значит, здесь у меня как раз, вы знаете, меня очень поддерживали студенты, первый случай, что с диплома снимали, что (НЕРАЗБОРЧИВО) влюбился, хочу создать семью, вдруг выгоняют.

Э. НИКОЛАЕВА – Кошмар, крах, крушение просто.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, и за две недели Алик Ратиани, скульптор, одел ему спортивный, тогда теннис играли, я дал ракету, и за две недели не выходили, (НЕРАЗБОРЧИВО) дети приносили, студенты приносили черный хлеб и кильку в томате, ой, как захотелось сейчас, и эти две недели килька, прелесть.

Э. НИКОЛАЕВА – И вы нарисовали этого социалистического в теннисном костюме, с ракеткой.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – И получил пять с плюсом.

Э. НИКОЛАЕВА – Вот, как надо было, Зураб Константинович, не надо было год работать.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Это сенсация была, все студенты, все, полно зал, ждали, как я буду.

Э. НИКОЛАЕВА – Защищаться?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, понимаете, сейчас когда ты вспоминаешь, это смешно, сколько мы ошибок делали друг к другу, не только анонимки, сейчас тоже много ошибки.

Э. НИКОЛАЕВА – Но вы сами-то анонимки не писали ни на кого?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет, я говорю вообще.

Э. НИКОЛАЕВА – Про других.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Когда я сейчас имею в виду моего деда, который на фотографии иногда смотрю, он интересный человек был, и что там маленький читал эту анонимку.

Э. НИКОЛАЕВА – Да?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да.

Э. НИКОЛАЕВА – На деда?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – На деда, да. Такие люди. Сейчас тоже много ошибок происходит, когда не знающие люди громко, чтобы себя показать, громко глупости болтают, знаете, и ну-ка посмотрите вчерашний день, сколько ошибок допустили те люди, которые имели возможности подойти через телевидение.

Э. НИКОЛАЕВА – К трибуне.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Через трибуны, через это. А где они, сколько, знаете, самый важнейший фактор – это шагать и добрыми вещами.

Э. НИКОЛАЕВА – С помыслами.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, оставлять и не портить жизнь поколению, это главное, так воспитывали, стараюсь так продолжить свою жизнь. У меня дед, который назвал меня Зураб, его в 37 году, а мои родители так ушли из жизни, и мама, и бабушка, все черные платья еще носили и ждали, что дедушка вернется.

Э. НИКОЛАЕВА – А его в 37 репрессировали, что ли, расстреляли его, репрессировали?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – 37-й год.

Э. НИКОЛАЕВА – За что, Зураб Константинович?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Кто не прошел этот период, за что, через одного, за что?

Э. НИКОЛАЕВА – Ни за что.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, это, знаете, это сейчас не будем обсуждать, это была эпоха и не будем обсуждать, но хорошо, что вы не родились тогда, не знаете, что такое, когда мама плачет или бабушка, кого ты любишь, их видишь каждый день, слеза в глазах. Поэтому, дай бог, сохранить тот дух, который существует сейчас, эта свобода, это которые задаете такие вопросы, я отвечаю.

Э. НИКОЛАЕВА – Зураб Константинович, но все равно, тем не менее, сейчас Новый год, наша программа выходит уже после вашего дня рождения, мы с вами сейчас в эфире, скажите, пожалуйста, Зураб Константинович, новогоднее настроение у всех, вы все-таки помните какой-то свой самый дорогой подарок в детстве или в юности? Все-таки мечта, о чем вы мечтали, вам подарили, вообще какие-то запомнились вам новогодние подарки?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – А как же, безусловно, я мечтал, чтобы имел я этюдник, где краски, где кисти, потому что не было, не продавалось, не было.

Э. НИКОЛАЕВА – А, просто даже не продавалось?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет, не было, не знаю, откуда. И когда мне это подарили, ой, какое счастье.

Э. НИКОЛАЕВА – А кто подарил?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Я до сих пор, у меня дядя был художник, и он был очень интересный, очень красивый, даже на улице, когда он шел, я помню, женщины останавливались и смотрели. Я думаю, если я начну рисовать, буду такой же красивый. Я начал рисовать, но не получилось. Но детские фантазии.

Э. НИКОЛАЕВА – Вы обаятельный зато.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, он мне подарил этюдник с красками, ой, это счастье. Я до сих пор, я это храню, знаете, это кисти три штуки осталось, но краски, безусловно, нет, но сама эта коробки, сам этюдник со своей палитрой я это как реликвия для меня.

Э. НИКОЛАЕВА – Зураб Константинович, а вы знаете, ведь не все знают, что самая крупная ваша работа не «Петр», как вы думаете, что?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Знаете, я никогда не могу, я ищущий художник, посмотреть и быть самодовольным, я продолжаю и потом время придет, где будут оценивать, сразу оценку давать искусству, знаете, это ошибка.

Э. НИКОЛАЕВА – Я все-таки думаю, что это Храм Христа Спасителя, руководство работами, 400 художников, огромные, вообще масштабные работы. Вы согласны со мной? Это же, в общем, ваша гордость?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Безусловно, потому что для меня этнография и археология, институт истории академии наук помог, знаете, тогда в экспедициях делали копии, как фресок.

Э. НИКОЛАЕВА – Фресок?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Фресок, у меня там, могу показать, там 6-метровые фрески, копии, даже копии мозаики, обмер храмов, часовен, это все огромную роль сыграло, поэтому когда поручили, я не испугался.

Э. НИКОЛАЕВА – Как там вышло бы.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Найти, 7 лет заниматься фресками, копиями, безусловно, фресками, заниматься мозаикой, заниматься, та пластика, которая фресковое искусство требует, чтобы не было там настоящий человек, чтобы это была такая, иметь такую пластику, которая даже больше настоящей. Но не перерисовать, а было, чтобы с богом разговаривал, знаете, это мне помог этнографическое мышление, этнографическое мышление. Этнография, кстати, это такая наука, в которой описывается точный факт, который немножко не любили.

Э. НИКОЛАЕВА – Зураб Церетели, большой художник, подводит итоги года. Зураб Константинович, какова судьба хрустальной часовни на Манежной площади в Москве? Уже не воспримите как комплимент, на самом деле, кому она мешает, хочется очень, красиво там будет, хрустальную часовню хочу.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, это готово, на авиационном заводе находится, весь конструкции из нержавейки, весь хрусталь, оптика находится у меня в мастерской, каждый в нумерации упакован. Мы ждем, там идет реконструкция гостиницы «Москва».

Э. НИКОЛАЕВА – Красивая же, воздушная же конструкция такая.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Там стояла из чугуна, Александра Невского, и в 22 году ее убрали.

Э. НИКОЛАЕВА – Почему?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Черный.

Э. НИКОЛАЕВА – А, мрачно.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Перекрывает Кремль, наверное, я сейчас не знаю.

Э. НИКОЛАЕВА – Предполагаете.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, поэтому такая была идея у Юрия Михайловича Лужкова, чтобы создать такое, чтобы не мешать, интереснейшее, кстати, посмотрите макет, уникально получилось. Знаете, когда небо, рефлекс, кто-то проходит, красным одет, рефлекс переходит, машины проезжают.

Э. НИКОЛАЕВА – Отражаются цвета, да.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – А ночью освещено сверху золотистое.

Э. НИКОЛАЕВА – 26 мая вы собираетесь установить монумент свободы в Тбилиси, Георгия Победоносца, да? День независимости. Саакашвили – это тот лидер, который нужен Грузии, как вы считаете, Зураб Константинович?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Вы знаете, что народ хочет, не отнимешь.

Э. НИКОЛАЕВА – Хороший ответ. Будете устанавливать, да, памятник?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Если народ захочет, да.

Э. НИКОЛАЕВА – Памятник Кадырову в Чечне, все в порядке с памятником?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Стоит давно, открылось давно, знаете, у меня когда просят, я думаю, нельзя задний ход делать, когда ко мне пришли, делегация из Чечни, и попросили, я не мог обещать. Я сказал, я попробую, поймал характер, знаете, я лично его знал, поэтому его стойка, его манера, его в кармане руки, я сразу восстановил это и получилось. Характер я поймал, и приятно было, когда попросили, у меня получилось.

Э. НИКОЛАЕВА – А когда не получается, Зураб Константинович, разве у вас бывает, что что-то не получается?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Безусловно, много, есть вещи, которые не в твоем характере. Например, мне президент Чили поэта Неруду.

Э. НИКОЛАЕВА – Неруду?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Попросили сделать, я Неруду вспомнил, знаете, это был уникальнейший, давно, очень давно, когда начал я работать в Моспроекте, (НЕРАЗБОРЧИВО), меня пригласили, в ресторане «Арагви» спускаемся, с Большого театра были там, кто-то поднимается по лестнице, а мы думали, что это грузин, грузины спускаются, и так поздоровались.

Э. НИКОЛАЕВА – По-грузински.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Он снял кепку, он в кепке, и потом пригласили его, и спустились. Он махает, мы ему на грузинском, а он – да, как будто понимает. Потом узнали.

Э. НИКОЛАЕВА – Что это Пабло Неруда.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Это Неруда, да. И когда попросили, маленький эскиз, стоит, идет вперед.

Э. НИКОЛАЕВА – Всплыло в памяти.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Как шарманщик.

Э. НИКОЛАЕВА – Но, вы считаете, он у вас не очень получился, да?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет, получился.

Э. НИКОЛАЕВА – Получилось?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Получилось, да, знаете, когда время проходит, ты начинаешь вспоминать образ, это его пластика.

Э. НИКОЛАЕВА – Характер.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Знаете, это когда образ де Голля создал, Ширак, деголлист, он знал де Голля, я в 68 г., я встречался с де Голлем, потому что у него работал Андронников, (НЕРАЗБОРЧИВО), дядя моей супруги, и была такая встреча. И когда он вышел, как он стоял, время когда прошло, этот образ.

Э. НИКОЛАЕВА – Стойкий оловянный солдатик.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Характерные моменты его фигуры, его стойка, его руки, пропорции, все это восстановилось, более удачно получается.

Э. НИКОЛАЕВА – Памятник жертвам цунами, как вы, работаете над ним?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет.

Э. НИКОЛАЕВА – Нет?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Нет.

Э. НИКОЛАЕВА – Почему, Зураб Константинович?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Потому, нет, есть вещи, которые, знаете, когда тема ужаса, я не могу на поверхности и должен почувствовать это все, не выходит потом из организма, тут (НЕРАЗБОРЧИВО).

Э. НИКОЛАЕВА – Тяжело это?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Да, тяжело, безусловно, так, на поверхности я не могу, это я включаюсь, на меня действует.

Э. НИКОЛАЕВА – Нужно погрузиться туда, нужно погрузиться во все это, да, в трагедию.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Безусловно, надо почувствовать.

Э. НИКОЛАЕВА – Ну что, Зураб Константинович, 14 декабря вы стали лауреатом премии «Россиянин года», насколько вы сами чувствуете себя россиянином? И насколько грузином? Кто вы больше?

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Когда такой вопрос задают, честно сказать, надо подготовиться, чтобы ответить. Я чувствую человеком, художником, хочу правильно шагать, оставить добрую ситуацию, когда уйду из жизни, чтобы кто-то останется, наверное, который будет вспоминать и особенно хочу оставить искусство, которое будет полезно. Это счастье, многонациональность, я сейчас вспоминаю, когда в Манеже устраивались всесоюзные выставки, Прибалтика, Украина, Средняя Азия, Азербайджан, Армения, Грузии, это, знаете, какая польза была, когда ты смотришь, и всегда почерк разный, мышления разные, отношения. Ты запоминаешь те мышления, которые важнейшие для творческого человека, знаете, это было интересно.

Э. НИКОЛАЕВА – Пожелайте что-нибудь нашим радиослушателям «Эха Москвы» в новом году, Зураб Константинович.

З. ЦЕРЕТЕЛИ – В новом году, это год собак, я начал рисовать, сделал рисунки и буду дарить, потому что год собаки – это самый счастливый год будет для России. Я желаю всем, чтобы был самый добрый год, чтобы каждый россиянин, здоровый человек, отдавали доброту, которую мы от природы, от бога, могу сказать, получаем, любите своего бога и ближнего.

Э. НИКОЛАЕВА – Ну что же, спасибо за ваши ответы на наши вопросы, Зураб Константинович, всем пока. Любите прекрасное. В эфире были я, Элина Николаева и…

З. ЦЕРЕТЕЛИ – Зураб Церетели.