Продовольственная безопасность России в условиях мирового кризиса - Владимир Кехман - Большой Дозор - 2009-05-28

О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день, это программа «Большой дозор». В студии прямого эфира телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы» Ольга Бычкова. Сегодня мы говорим о продовольственной безопасности – о еде, о том, что мы едим сегодня, и о том, что мы будем есть, когда кризис продлится, продлится и закончится наконец. Наш гость – это российские предприниматель, Владимир Кехман, председатель совета директоров группы JFC. Добрый вечер вам.

В.КЕХМАН: Добрый вечер.

О.БЫЧКОВА: Ну и давайте мы начнем, наверное, с такой относительно свежей новости сегодняшней – ну, не то чтобы это было что-то такое очень скандальное, но по крайней мере можно начать разговор с обсуждения того, что мы едим и откуда к нам это все приходит. Президент Медведев сегодня встречался с лидерами ЛДПР, как известно, и сказал, что российский рынок нужно открыть для производителей продовольствия рынка СНГ и что импорт продовольствия необходимо переориентировать именно на СНГ. А сейчас ровно наоборот, сказал Медведев, в резервы продолжают закладывать мясо и другие продукты из дальнего зарубежья, ближайшим партнерам отказывают. А все потому что кому-то принесли деньги, и поставки продукции были продлены. Вот так вот. Расскажите нам, кому приносят деньги и какие продляются или не продляются поставки.

В.КЕХМАН: К сожалению, вы знаете, что касается кому приносят деньги, это, наверное, вопрос, который смысла обсуждать нет, а вот все, что касается действительно импорта продовольствия, ситуация непростая. Это так и есть. Что касается мяса, это, наверное, самая тяжелая тема, потому что на эту тему постоянно существует огромное количество спекуляций – то мы закрываем для Америки импорт, то мы открываем для Америки импорт. Все, что касается свинины – мы то работаем с Бразилией, то не работаем с Бразилией.

О.БЫЧКОВА: То вирус, то не вирус.

В.КЕХМАН: Да. Соответственно, здесь действительно нужна какая-то государственная политика в вопросах вообще в принципе импорта, я считаю. Потому что те инструкции, которые существуют в Америке по поводу импорта – я никогда не забуду, много лет назад, когда Испания послала в Америку приблизительно 20 тысяч тонн мандаринов, и вдруг американская карантинная служба нашла там муху.

О.БЫЧКОВА: Одну?

В.КЕХМАН: Это неизвестно, одну или двух она нашла, но суть заключалась в том, что все эти 20 тысяч тонн развернуты были и двинулись… единственный рынок, который мог это все переработать, это был российский рынок. Это было лет 5-6 назад. Я вам больше скажу – такого либерального законодательства карантинного и такого либерального законодательства по импорту, как в России, не существует больше ни в одной стране. Ни в одну страну в принципе с такой легкостью, как можно импортировать в Россию, нельзя. Просто больше не существует таких легких правил.

О.БЫЧКОВА: Ну это безобразие.

В.КЕХМАН: Абсолютное. И я здесь абсолютно согласен с Дмитрием Анатольевичем. В этом вопросе нужно разобраться, в первую очередь, и самое важное заключается в том, что действительно – что касается импорта, должна быть выработана единая государственная политика. То, без чего мы не можем, что не может произрастать в России, это одна ситуация, а все, что касается, например, кур – мы знаем, если мне память не изменяет, в 94-м году импорт куриных окорочков был порядка 1 400 000 тонн. Сегодня это максимально 400-500 тысяч тонн. То есть благодаря определенной протекции государства в вопросах производства курицы, у нас произошло огромное количество инвестиций в куриную отрасль, и на сегодняшний день это единственная продовольственная отрасль, которая до сих пор даже в кризис развивается хорошими темпами. Все остальное – что касается свинины, а с говядиной вообще у нас огромные проблемы, у нас нет ни собственного мяса, и все, что касается овощей, то же самое. То есть даже если мы запретим завтра ввозить, например, все, будет невозможно. Ни у каких партнеров наших из СНГ просто нет такого количества мяса, которое они могли бы поставить на сегодняшний день в Россию, чтобы заместить, например, мясо Бразилии или Америки.

О.БЫЧКОВА: У партнеров тоже нет?

В.КЕХМАН: Нету, конечно. А откуда?

О.БЫЧКОВА: И на Украине нет?

В.КЕХМАН: Это невозможно.

О.БЫЧКОВА: А почему?

В.КЕХМАН: А потому что этого нет. Например, завтра кто-то захочет производить больше на миллион тонн чего-то в мире. Это невозможно. Это процесс.

О.БЫЧКОВА: Нет, ну в один день невозможно. А почему у наших партнеров по СНГ этого тоже нету, как и у нас?

В.КЕХМАН: А откуда? Это же сельское хозяйство. Это есть процесс определенный. Это инвестиции, это огромная цепочка, начиная от того, что нужно каким-то образом построить производство для того, чтобы те же свиньи или те же коровы могли расти. Ни у нас, ни на Украине, ни в Белоруссии этого нет. Кто это будет делать?

О.БЫЧКОВА: Украина и Белоруссия, например, это ж такие вполне себе аграрные были республики, житницы.

В.КЕХМАН: Были. На сегодняшний день этого не существует. Просто не существует. Это процесс, который мы можем начать и в течение 5-7-10 лет, может быть, сделать. Но это процесс.

О.БЫЧКОВА: Ну, и процесс тоже, наверное, создавать свои собственные производства?

В.КЕХМАН: Ну безусловно. На сегодняшний день, что касается свинины, мы можем вообще полностью этот вопрос решить. Нужна просто точная, понятная политика. Ну, в принципе, сегодня это уже происходит. Огромное количество инвестиций уже идет после того, что произошло. Когда доллар стал стоить 35, условно, рублей, то мгновенно стало выгодно производить свинину. И импорт сегодня уже снижается. Но, опять же, нужно подождать.

О.БЫЧКОВА: Одномоментно не произойдет.

В.КЕХМАН: Да, это невозможно.

О.БЫЧКОВА: Но со свининой, насколько я понимаю, технически проще, чем с говядиной.

В.КЕХМАН: Намного. Да. С говядиной очень тяжело, потому что все-таки для говядины нужно солнце.

О.БЫЧКОВА: А тем более – с бараниной.

В.КЕХМАН: Ну, с бараниной, я думаю, совсем тяжело. И это нетрадиционно. Все-таки для нашей культуры потребления – во-первых, у нас люди больше любят свинину, ну и говядину. Для баранины у нас рынок все-таки чуть-чуть не готов, так скажем.

О.БЫЧКОВА: Ну да, и климат, может, не вполне… Вот скажите, пожалуйста, что происходит с ценами? Я не понимаю – приходишь в большой супермаркет, совершенно точно, что цены меняются очень заметно, и только в одну сторону, вверх, ну и, кроме того, всего становится меньше. При этом читаешь сообщения какие-нибудь или включаешь телевизор – там показывают каких-нибудь бастующих фермеров в Европе, у которых никто не покупает их переизбыточную продукцию.

В.КЕХМАН: Ну вот смотрите – все, что касается цен, я бы мог вам задать такой же вопрос, как это все возможно.

О.БЫЧКОВА: Только я на него не отвечу.

В.КЕХМАН: Ну, например, окей, все, что касается продовольствия, ладно, а почему не могут снизить резко цену на бензин, как это уже сделала Америка и Европа? Ну, у нас есть производство, мы один из самых больших экспортеров нефти и нефтепродуктов. Мы тоже могли бы это сделать. Все, что касается фруктов, например: в связи с тем, что фрукты не растут в России, мы их импортируем в основном, большую часть, бананы 100% мы импортируем, здесь они никогда не будут расти. Соответственно, в зависимости от цены на доллар будет и цена на полке. То есть если раньше доллар стоил 25 рублей, то цена на полке была чуть дороже, в районе 28-30 максимум. Сегодня, когда цена на доллар была 35-37, сейчас она 32, условно, то цена на полке колеблется в районе 38 рублей. Зимой, когда очень мало, например, бананов, она поднимается. Например, в этом году беспрецедентно высокой она была, доходила до 60-70 рублей. Что касается всего остального продовольствия – у нас просто его нет. Это тоже серьезная проблема. То, что есть, поднимает, опять же, розничная сеть, дополнительно зарабатывая на наценке. И сегодня говорят о том, чтобы ограничить эту наценку. Это вопрос розничных сетей. Производители, которые действительно производят – ну, это касается молока, например, у нас огромное молочное производство, или курицы, здесь все ровно. Безусловно, все остальное мы не производим на территории России. Вы не представляете, наша компания импортирует, например, яблоки из Америки.

О.БЫЧКОВА: Из Америки?

В.КЕХМАН: Вы можете себе представить?

О.БЫЧКОВА: А ближе их нигде нет?

В.КЕХМАН: И сегодня, если сравнить цену Америки, Бразилии, Новой Зеландии, Чили и Аргентины, в Америке самая низкая цена.

О.БЫЧКОВА: Это все производителей яблок вы перечислили?

В.КЕХМАН: Да. А раньше Америка импортировала яблоки как раз из Новой Зеландии, из Чили, из Аргентины. Сегодня они за эти 15 лет организовали свое собственное производство. И сегодня мы уже импортируем американские яблоки.

О.БЫЧКОВА: А почему вы импортируете американские яблоки? Опять-таки, есть же, наверное, страны поближе. Тогда, наверное, яблоки будут дешевле для меня, предположим.

В.КЕХМАН: Нет, как ни странно, в связи с тем, что мы покупаем это за доллар, в Европе евро, вы знаете, стоит практически на 50% больше, это дешевле. Сегодня самое дешевое яблоко – яблоко из Америки. Вот, как ни странно, так произошло.

О.БЫЧКОВА: А российских яблок тоже не существует?

В.КЕХМАН: Российские яблоки есть, но они есть очень короткий период. Их качество, конечно… Поймите, к сожалению, производство в России очень дорогое. Очень дорого здесь производить. Особенно фрукты. Практически невозможно.

О.БЫЧКОВА: А какие фрукты в России производятся?

В.КЕХМАН: Пытаются производить яблоки.

О.БЫЧКОВА: Груши?

В.КЕХМАН: Все остальное – уже все…

О.БЫЧКОВА: И овощи?

В.КЕХМАН: Ну и овощи, да. Но мы говорим про фрукты. Поэтому здесь, к сожалению, проблема в том, что существует традиция производства. Что делал раньше Советский Союз? У нас были хорошие отношения с Египтом, например. Мы делали огромные инвестиции в цитрусовые в Египте, и, соответственно, по каким-то межправительственным соглашениям они приходили по очень низкой цене. То же самое – взаимодействие с Марокко. Поэтому все было как бы дешево. Как бы дешево. А в России на сегодняшний день есть то, что есть. Производить мы не можем, потому что затратная часть очень высокая на все. Тяжелый климат плюс люди, к сожалению, не хотят работать в сельском хозяйстве. И, соответственно, остается только импорт. Мы действительно недооцениваем ситуацию. Я привел вам в пример банан – вроде бы экзотикой должен быть, ну так еще осталось в голове, а на самом деле это продукт первой необходимости. Сегодня уже, наверное, трудно представить себе нашу жизнь без бананов. Потому что это самый дешевый фрукт. Это кажется вроде бы, что он не нужен, а на самом деле это самый дешевый фрукт.

О.БЫЧКОВА: Ну, у нас, например, теперь есть возможность, наверное, получать абхазские мандарины. С Абхазией не работаете, нет?

В.КЕХМАН: Вы знаете, где-то несколько лет назад, 3-4 года назад, у меня был такой приятель, который инвестировал порядка 10-15 миллионов евро и построил там завод по упаковке…

О.БЫЧКОВА: А приятель не абхазский?

В.КЕХМАН: Абхазский, да. И он попытался это сделать. Итог: потерял все деньги.

О.БЫЧКОВА: Почему?

В.КЕХМАН: По одной простой причине. Что такое экспорт из Абхазии? Что такое экспортная продукция? Это продукция определенного качества. То есть даже для того, чтобы абхазские мандарины доехали до Москвы, они должны быть определенного качества. Потому что пока они доезжали сюда, с ними происходили определенные вещи. Это же скоропорт. И их продавать было уже невозможно. Это и есть культура производства. Она не получается, за деньги это не сделать. Это должна быть комбинация – деньги, люди, технологии, и самое важное – это время. потому что для того, чтобы сделать хорошее производство, требуется минимум пять лет. Это селекция, это огромный труд.

О.БЫЧКОВА: Нет, ну подождите – а в Абхазии мандарины выращивают не пять лет, а всю жизнь.

В.КЕХМАН: Конечно. Но вся традиция уже закончена.

О.БЫЧКОВА: Да ладно?

В.КЕХМАН: Конечно. Они ж были какое количество времени в блокаде? Это же не технологическое производство. У них нет производства уже, все. То, что осталось от этих садов, это просто крохи какие-то. То есть если, например, в Израиле снимают 2-3 урожая в год, там одного-то не снимали толком.

О.БЫЧКОВА: Но они, по идее, тоже ведь могут снимать больше, чем один. Климат позволяет.

В.КЕХМАН: Они могут, но для этого нужны другие технологии. Это надо все вырубать…

О.БЫЧКОВА: То есть в ближайшее время на дешевые абхазские мандарины нам не рассчитывать?

В.КЕХМАН: На дешевые точно нет. Они не могут быть дешевыми. Эти мандарины всегда будут дороже, чем марокканские. Поэтому мы дружим с Марокко, у нас прекрасные отношения, и импортируем мы из Марокко. Для Марокко закрыта Европа, потому что в Европе есть Испания. Поэтому наши марокканские друзья и наши марокканские производители и, собственно, королевская семья очень дорожат нашими взаимоотношениями, у них многолетние отношения с Россией, и поэтому это самый надежный партнер. Намного надежнее, чем абхазы.

О.БЫЧКОВА: Ой, стоп. Почему они намного надежнее, чем абхазы?

В.КЕХМАН: Объясню. Потому что для них Россия – важнейший рынок, они не могут без нас.

О.БЫЧКОВА: А абхазы?

В.КЕХМАН: Еще раз повторяю – они очень хотят, но не могут, потому что у них нету, во-первых, объема, во-вторых, качества.

О.БЫЧКОВА: Но там еще что-то растет. Виноград, наверное?

В.КЕХМАН: Растет, но это все в очень минимальных абсолютно количествах. И очень вкусно. И действительно, на рынках Москвы и Петербурга это можно купить, но в минимальных количествах. В России живет 150 миллионов человек. И все-таки марокканские производители продают 150-170 тысяч тонн мандаринов в год.

О.БЫЧКОВА: Вот Дмитрий из Оренбурга спрашивает: «Прилавки на рынке ломятся от мяса местного производства, но покупателей практически нет. О чем вы говорите?» Вот это правда. На рынке можно найти все что угодно, и иностранную там тоже можно найти продукцию, но местной очень много. Почему ее можно поставлять для рынка и нельзя поставлять для супермаркета?

В.КЕХМАН: Вы знаете, я вам объясню. Для супермаркета вообще ничего нельзя поставлять, потому что супермаркеты во всем мире – это есть некие монопольные взаимоотношения с производителями. Очень неправильные, но это не изменить. Это все равно что остановить реку. У них есть определенные правила, определенное качество, которое их интересует. И поэтому, во-первых, везде в мире в супермаркетах всегда все дешевле, чем на рынке. У нас же может быть все наоборот.

О.БЫЧКОВА: Вообще, у нас может быть как угодно – и так, и так одновременно.

В.КЕХМАН: Конечно. Что самое важное для любой розничной сети в мире? Это всегда самые лучшие свежие фрукты, мясо и рыба. Это каждый день человека заходит и покупает. Я очень много разговаривал с Хасисом на эту тему, пытаясь ему что-то объяснить. Это бесполезно.

О.БЫЧКОВА: «Пятерочка»?

В.КЕХМАН: Да. Это бесполезно. Мы с ним знакомы много-много лет, но он не понимает этого. Поэтому это очень сложный процесс. И все-таки у нас достаточно мало времени прошло в истории развития розничных сетей. Я думаю, что когда пройдет какое-то время, они это поймут. Поэтому все, что касается рынков, по рынкам вообще ориентироваться неправильно. Поэтому если в Оренбурге кто-то что-то не покупает, ну что делать? В Оренбурге, кстати, я думаю, огромное есть количество домашних хозяйств, чего не существует в Петербурге или в Москве.

О.БЫЧКОВА: Ну давайте к кризису вернемся. Вот в эту всю историю с импортом, с нашей зависимостью от него, с тем, что происходит, какие коррективы вносит кризис?

В.КЕХМАН: Вы знаете, я про нашу отрасль сейчас расскажу. У нас раньше было сто наименований – это фрукты и овощи. Осталось десять наименований. При том, что из этих десяти наименований регулярно и абсолютно нормально продается только банан. Все остальное продается в зависимости от того, выплатили вовремя деньги или нет.

О.БЫЧКОВА: Магазин поставщику?

В.КЕХМАН: Нет, здесь, слава богу, у нас…

О.БЫЧКОВА: Или покупателям?

В.КЕХМАН: Да, я говорю сейчас о зарплате. Соответственно, сейчас стали люди экономить.

О.БЫЧКОВА: Подождите, у вас осталось десять из ста, потому что они не приходят или потому что на них нет спроса?

В.КЕХМАН: Не нужно абсолютно.

О.БЫЧКОВА: Как?

В.КЕХМАН: Так, не нужно.

О.БЫЧКОВА: От чего вы отказались, например, радикально?

В.КЕХМАН: Отказались полностью от киви, от всей экзотики, которая у нас была, от всех овощей дорогих, от всех ягод, от таких позиций, как манго, папайя…

О.БЫЧКОВА: Но другие их продают, я видела.

В.КЕХМАН: Нет, вы живете в Москве. А мы продаем на всю Россию. Все, что касается Москвы и Петербурга, в каких-то небольших объемах, безусловно, это есть. А я говорю, в масштабах России. В масштабах России ситуация на сегодняшний день такова, и я не вижу в этом никакой проблемы, это всегда было так. Я помню 98-й год прекрасно, то же самое было.

О.БЫЧКОВА: Ну да, потом меняется все в другую сторону.

В.КЕХМАН: Конечно. Это же нормальная ситуация. Я не вижу в этом никакой трагедии. Я считаю, что это в порядке вещей. Потому что люди концентрируются на том, что действительно необходимо, важно – апельсины, лимоны, бананы, яблоки, какие-то помидоры, огурцы, картофель, капуста, лук.

О.БЫЧКОВА: Так, а что из всего этого следует для компаний, который занимаются поставками?

В.КЕХМАН: Вы знаете, мы всегда ориентировались на бананы, поэтому для нас не следует ничего. То есть мы еще буквально с сентября 2008 года приняли решение, что мы сконцентрируемся только на бананах и цитрусовых из Марокко. Все, мы больше не везли ничего. Поэтому у нас все в порядке. Все, что касается наших конкурентов, часть их них, которые сконцентрированы на рынках Москвы и Петербурга, у них тоже ничего не произошло, потому что эти два рынка еще находятся в нормальном состоянии и все-таки здесь потребление чуть-чуть другое. А все, что касается всех остальных, то просто другие фрукты в тех объемах, которые можно привезти и это выгодно пароходом напрямую из Аргентины, из Чили или из каких-то других стран Латинской Америки, они просто прекратили это делать, и все. И на сегодняшний день две из них, основные наши конкуренты, объявили о банкротстве. Все.

О.БЫЧКОВА: Ну, да. Они объявили о банкротстве. Но вы же не очень расстраиваетесь по этому поводу.

В.КЕХМАН: Вы знаете, я как раз очень расстраиваюсь по этому поводу.

О.БЫЧКОВА: Они же ваши конкуренты.

В.КЕХМАН: Объясню, почему. Дело в том, что это связано с репутацией отрасли, это не связано с какой-либо конкуренцией. Мы всегда лидеры достаточно давно и как лидеры мы отвечаем за состояние отрасли. И поэтому для нас эта ситуация как раз достаточно проблемная. Потому что кризис здесь абсолютно ни при чем. Они на сегодняшний день пытаются именно уйти от своих обязательств перед банками, перед поставщиками, перед совладельцами. Потому что если бы они остановились полностью и не работали, но они, параллельно создав другие структуры, переведя на них самые ценные активы, все-таки продолжают свою деятельность. И это наносит невероятный урон всей отрасли, в первую очередь, репутации отрасли. А я однажды в интервью «Коммерсанту» сказал, что репутация – как девственность: ее можно потерять один раз. Поэтому здесь мы, конечно, очень переживаем за эту ситуацию и считаем, что она сегодня достаточно опасная вообще…

О.БЫЧКОВА: Так, давайте мы сделаем на несколько минут перерыв и потом более подробно тему банкротства компаний во время кризиса обсудим с Владимиром Кехманом в программе «Большой дозор».

НОВОСТИ

О.БЫЧКОВА: И мы продолжаем программу «Большой дозор». В студии прямого эфира телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы» Ольга Бычкова. Мы сегодня беседуем о продовольственной безопасности, о нашей с вами еде, с Владимиром Кехманом, председателем совета директоров группы JFC. И мы остановились на теме банкротства импортеров, прежде всего, продовольствия во время кризиса.

В.КЕХМАН: Вообще в принципе на теме банкротств. Вы знаете, это сейчас стала настолько модная тема…

О.БЫЧКОВА: Вообще – кто разорился, у кого какие долги образовались… вот у вас какие долги, извините?

В.КЕХМАН: Вы знаете, у нас долги – приблизительно 300 миллионов долларов.

О.БЫЧКОВА: Ну это слезы практически.

В.КЕХМАН: Типа такого, да. При обороте в 780, я думаю, что это нормально.

О.БЫЧКОВА: Я просто хотела сказать, что это такая тема, банальная достаточно. Уже все компании имеют долги. Список Forbes очень сильно как-то видоизменился.

В.КЕХМАН: Подсдулся, так скажем, слегка. Это нормальная ситуация. Произошла коррекция. Вопрос-то не в том, сколько у тебя долгов, а вопрос самый основной заключается в том, как ты к этому относишься. Потому что для меня, например, те же банкиры – это очень близкие мне люди. По одной простой причине – потому что они по жизни мне помогали всегда строить бизнес.

О.БЫЧКОВА: А сейчас у вас общее горе.

В.КЕХМАН: У нас нет никакого горя. У нас с ними абсолютно ясная и понятная конструкция, потому что та финансовая дисциплина, которой они меня научили, позволяет мне на сегодняшний день все-таки находиться в том положении, в котором находимся мы. Потому что я не знаю, например, кто из 95% акционеров компании с оборотом больше 100 миллионов долларов знает оборачиваемость своей дебиторской задолженности. Просто есть определенные финансовые показатели, которые персонально должен отслеживать акционер, если он хочет иметь стабильную ситуацию в компании. Собственно, чем я всегда и занимался. И понимаете, здесь всегда ответственность связана только с репутацией. Потому что для меня это было, есть и будет основной стимул для развития в бизнесе. Потому что без банков невозможно развиваться. Поэтому ответственность по отношению к деньгам, которая должна быть у тех же конкурентов, и вообще в принципе ответственность банкиров, когда они давали эти деньги, это тоже такой момент, который был всегда для меня очень странным – я не понимал, как им давали такие большие деньги. А сейчас, когда я разговариваю с банкирами, я спрашиваю – ну как вы могли давать такие деньги?, они говорят – ну мы смотрели на тебя, у вас же все хорошо. Я говорю – ну как же, вы ж должны понимать, вы бы хоть посмотрели, кто эти люди, как они работают, что они делают, сравнили бы активы.

О.БЫЧКОВА: Вам они тоже давали, и у вас тоже долги. А вы их упрекаете. За то, что они вас слишком хорошо воспринимали, что ли?

В.КЕХМАН: Именно так, конечно. Благодаря тому, что мы сделали первый облигационный займ, эти все компании шли за нами, только с опозданием на 2-3 года. Но нельзя копировать, нельзя два раза зайти в одну и ту же воду, вы понимаете. Вот я сегодня был в Росбанке – банкиры говорят: «Ну мы же смотрели на вас».

О.БЫЧКОВА: Ну ладно, они же не могут вам сейчас ответить, ваши конкуренты, поэтому вы так аккуратно, пожалуйста, выражайтесь.

В.КЕХМАН: Да нет, в принципе, могут позвонить ответить, смску написать, проблем никаких нету. Здесь не вопрос конкурентов, а вопрос именно отношения к деньгам. Это очень важный момент. В принципе, я считаю, что сегодня многие компании пользуются тем, что вот есть кризис и можно деньги эти не платить. Потому что мы, например, тоже прекрасно понимали, что будет кризис, и мы приняли очень тяжелое для себя решение – прекратили развиваться, прекратили что-либо делать, полностью собрали все деньги, положили за копеечный процент в Сбербанк и ждали, когда придет этот кризис. Все говорили, говорили об этом. Вот он пришел в сентябре, когда все прекратили. А мы знали, что у нас будет выплата облигационного займа, и мы же его выплатили. Хотя мы брали на пять лет этот займ, два миллиарда рублей. Но мы его отдали. Прекратили развиваться и сделали это. Поэтому здесь, я считаю, имею полное право это говорить, потому что я подтверждаю своими делами, а не словами, в отношении моих конкурентов.

О.БЫЧКОВА: Сколько импортеров осталось, какая доля по сравнению с тем, что было в прошлом году, например, или в позапрошлом?

В.КЕХМАН: Если говорить вообще, на сегодняшний день произошли банкротства только этих двух, все остальные компании остались, и они подросли в объеме. Соответственно, у нас была доля – приблизительно 28%, сейчас она приближается к 40%.

О.БЫЧКОВА: Но если кто-то банкротится, значит, это кому-то нужно, как известно.

В.КЕХМАН: Нет.

О.БЫЧКОВА: Нет?

В.КЕХМАН: Это естественный процесс. Все думают, что это кому-то нужно. Все очень просто. Проблема в следующем – короткими деньгами финансировались длинные проекты. Они покупали пароходы, земли в Эквадоре. А эти проекты невозможно выкупать деньгами, которые тебе дали на год, полтора или два. Все эти бизнесы связаны с пяти-, семи-, десятилетней окупаемостью. Мы это прошли в 96-м году, когда мы на короткие деньги построили первый склад. И вот тогда я помню, когда я снял свои часы Rolex золотые, потому что это было последнее, машину, квартиру, все отдал, чтобы сохранить этот склад. Вот так это происходило. Поэтому я исхожу из следующего. Финансовая дисциплина – это ключ к решению любого вопроса. То есть если ты ответственно относишься к тому, что ты делаешь… Все говорят – кризис, не ждали этого… да причем тут ждал или не ждал? Извините меня, пожалуйста, если тебе дали деньги на год, то ты не можешь их вкладывать и думать, что тебе всегда это перефинансируют. Поэтому и сегодня вот этот механизм запущенный… Я очень рад, что с 5 июня хотя бы сейчас выйдет этот закон, который президент абсолютно правильно как можно быстрее учредил в связи с тем, что наконец-то будет выработана легальная процедура борьбы, потому что сегодня банки даже не могут забрать у них ничего. У них в залоге находятся те же склады, земли или что-то, а банки не могут это забрать. И компания специально подает на ликвидацию, потом на ускоренную процедуру банкротства, назначает своего арбитражного управляющего, и все – она находится полностью под защитой и фактически управляет этим имуществом, не платя ни проценты, ничего. А почему я переживаю? Я-то плачу по своим обязательствам.

О.БЫЧКОВА: Вам обидно, я понимаю.

В.КЕХМАН: Конечно. Не то что обидно. Для меня это опасно. Вопрос не в том, что обидно или не обидно.

О.БЫЧКОВА: Почему опасно?

В.КЕХМАН: Потому что моя затратная часть на 40 миллионов долларов в год больше, чем у них. Я повторяю – если бы они остановились, все бы отдали банкам, и, если нет никаких проблем с выплатой активов, пошли бы спокойно работать на склад к кому-то или еще что-то делать, проблем никаких нет. Но они же сделали параллельную жизнь, мои основные конкуренты. В этом моя основная проблема. А это репутация уже. Ко мне приходят банкиры и говорят: «А может, у вас проблемы в отрасли?» Я говорю: «Да какие проблемы в отрасли? Вы ж видите мою оборачиваемость, мой оборот…»

О.БЫЧКОВА: Ну, я думаю, что если ваши конкуренты захотят, ответят вам так же публично.

В.КЕХМАН: Я очень надеюсь на это.

О.БЫЧКОВА: Но всегда же принято считать, что если у кого-то становится меньше, у кого-то становится больше.

В.КЕХМАН: Ну конечно. У нас становится больше, в том числе. Доля рынка. И у других участников рынка больше становится доля. Но мы сейчас говорим чуть-чуть о другом. Я хочу, чтобы вы меня услышали. Именно сегодня многие компании стали пользоваться кризисом. Не так все тяжело, как кажется. Я хочу, чтоб это все услышали. Потребление пока нормальное. Да, действительно, уменьшилось количество наименований. Ничего страшного. Не надо вести киви, но бананы, цитрусовые, те продукты, которые необходимы…

О.БЫЧКОВА: То есть люди едят и продукты покупаются. А что не так тяжело, как кажется? Вот это интересно. Потому что другие говорят, что все совсем ужасно.

В.КЕХМАН: Я не считаю так. Сейчас огромное количество перспектив. Мы, например, посмотрели, как все развивалось, мы сейчас остановили все свои проекты и внимательно следили, как будет развиваться ситуация, и сегодня, в связи с тем, что наша доля растет, начинаем проекты во всех наших ведущих городах-миллионниках, увеличиваем свою собственную инфраструктуру. Мы сейчас будем строить свои склады, свои дополнительные газационные камеры, потому что нам нашей инфраструктуры не хватает.

О.БЫЧКОВА: Газационные камеры – это что?

В.КЕХМАН: Для хранения фруктов и для дозревания бананов, потому что бананы приходят в зеленом виде, их нужно доводить с помощью газа этилена до кондиции.

О.БЫЧКОВА: Понятно. А вы когда это собираетесь строить?

В.КЕХМАН: Все, уже начали. Казань, Екатеринбург, Самара и Нижний Новгород – четыре проекта сразу мы сейчас начинаем, каждый по полтора миллиона долларов или евро, не помню точно. Это срочно мы начинаем делать, вот сейчас, в лето. Чтобы к новому сезону, к ноябрю-месяцу уже это у нас было. Плюс – я вам могу сказать, что вот сейчас все говорят, что банки деньги не дают, это все вранье тоже – и банки деньги дают, когда они видят, что все те обязательства, которые брала на себя компания, она выполняет. Вот и все. Самое важное в этой конструкции – быть понятным, открытым, транспарентным и понимать свою стратегию, зачем и что ты хочешь сделать. И самый важный момент – я вам скажу, что такое истинный импортер. Есть два типа импортеров. Вот мы импортеры как бы. Но что у нас есть? У нас есть собственно производство, собственная логистика, собственный транспорт, собственная инфраструктура и собственная дистрибуция.

О.БЫЧКОВА: Все понятно. А производство – это что?

В.КЕХМАН: В Эквадоре у нас пять тысяч гектар. Мы самый большой производитель бананов на сегодняшний день в Восточной Европе.

О.БЫЧКОВА: То есть это отечественные бананы?

В.КЕХМАН: Считаем, что да. Инвестиции-то российские. В Америке не растут бананы, но Америка находится в той же Коста-Рике, Гватемале, Колумбии.

О.БЫЧКОВА: Я просто хотела уточнить. Продолжайте.

В.КЕХМАН: Конечно, это отечественные бананы. Это импортеры, я понимаю. А другой – тот, кто берет и использует, условно, импорт живого скота… Вот я вам предрекаю. Что сейчас будет происходить? Отменили НДС. Вместо того, чтобы сейчас племенную говядину, баранину, свинину, будут завозить мясо и продавать просто. И опять не будет никаких инвестиций в настоящее выращивание скота.

О.БЫЧКОВА: А почему? Живую дешевле или выгоднее завозить?

В.КЕХМАН: Короче процесс будет. Не надо строить инфраструктуру. Этого не надо ничего делать. Это то, что имел в виду сегодня Дмитрий Анатольевич – прекратить эти короткие спекулятивные операции. И я с ним согласен. Иначе ничего мы не построим. Если не будут деньги вкладываться в инфраструктуру… Сейчас абсолютно новые технологии, принципиально другие. Когда мы первый раз построили склад в 96-м году и начали инвестировать, я никогда не забуду – ко мне пришел нынешний сенатор, не буду называть его фамилию, бывший мой конкурент, и сказал: «А зачем тебе это нужно?» Ровно через два года он вышел из этого бизнеса. Потому что инфраструктура решает все. Потому что никогда в Советском Союзе не было бананов. Помните эту знаменитую историю, особенно в Ленинграде, когда все стояли в очередях за бананами? Которые приходили раз в декабре и раз в апреле-месяце, все. Инфраструктура – это ключ. Я очень рад, что мы находимся в этом бизнесе, потому что мы ничего не могли приватизировать, к нам не может быть никаких претензий, мы все построили сами. И я вам могу сказать, что те же власти Эквадора с огромным уважением относятся к нам. У нас сейчас в Эквадоре, в Коста-Рике работает порядка пяти тысяч человек. Это на всякий случай.

О.БЫЧКОВА: А почему вам нужно пять тысяч человек в Эквадоре и Коста-Рике трудоустраивать на выращивание бананов, а, например, не трудоустроить сколько-нибудь тысяч российских людей на выращивание чего-нибудь местного?

В.КЕХМАН: Объясню, почему. Знаете, я прочитал недавно, Лисин это сказал много лет назад, до кризиса, я знаю много олигархов, но этот очень продвинутый, Владимир Сергеевич наш.

О.БЫЧКОВА: Новолипецкий комбинат?

В.КЕХМАН: Да. И я никогда не забуду – я встречался с ним после того знаменитого первого совещания, Владимир Владимирович сидел со всеми олигархами, и у них такие лица были… и я после этого совещания встречаюсь с ним. Я его спрашиваю: «Что за лица?» Он говорит: «Минуточку». И принес мне стихотворение, которое написал в этот момент, и прочитал. После этого, я говорю, полный респект. Умнейший человек. Так вот, его заставили, насколько мне известно, взять 300 миллионов в долг при обороте 7,5 миллиардов. Вот он сказал гениальную фразу: «У каждого своя специализация». Я специалист по бананам и всегда им был. То есть я никогда не занимался ничем другим. Поэтому я не специалист по выращиванию картофеля. Я не знаю, как это делать. Не умею этого делать. Понимаете, да? Соответственно, моя социальная ответственность – обеспечить, чтобы банан, который является самым дешевым фруктом, был всегда на полке. По всей России. Вот я считаю свою миссию таковой. И, собственно, мы ее и выполняем. Завтра могут хоть все не везти бананы, мы их все привезем.

О.БЫЧКОВА: У вас есть объяснение тому, почему так недостаточно вкладываются деньги в отечественное сельское хозяйство? Они вкладываются, все знают, что есть рост, ситуация меняется на глазах буквально, но все равно того, что происходит, недостаточно.

В.КЕХМАН: Я не знаю, о каком вы росте говорите. Если рост, то только там, где есть быстрые деньги. Там, где десятилетняя окупаемость, роста нет никакого, за исключением, как я сказал, куриной промышленности. И то – потому что это было заложено в Советском Союзе. Все эти знаменитые птицефабрики, база была сделана в Советском Союзе. Все остальное – объясню. Первое – тяжелые климатические условия. Это очень тяжелый бизнес, выращивание. Дальше – очень низкая рентабельность.

О.БЫЧКОВА: Почему низкая рентабельность?

В.КЕХМАН: Потому что традиционно так. Везде сельское хозяйство – дотационный бизнес. Везде. И третий момент – это отсутствие технологий. И четвертый момент – это все-таки культура производства, которой у нас не было никогда. Все-таки у нас тот же лук выращивали традиционно в Узбекистане. И на сегодняшний день в Краснодаре работают китайцы.

О.БЫЧКОВА: Но это странно достаточно.

В.КЕХМАН: Почему странно? Слушайте, надо смотреть правде в глаза.

О.БЫЧКОВА: Мы смотрим правде в глаза, но мы пытаемся найти объяснение этой правде.

В.КЕХМАН: Это невозможно. Я же вам сказал, какие объяснения существуют.

О.БЫЧКОВА: Нет, ну существует же масса стран с тяжелым климатом, со сложным. Существует много стран, где просто мало земли, мало территории. Существует Канада, например, не самое южное государство.

В.КЕХМАН: Канада импортирует марокканские фрукты, чтобы вы знали.

О.БЫЧКОВА: Ну фрукты, конечно, марокканские, понятно. Но существует, например, крохотное государство Израиль, где вообще земли нет по нашим меркам, земли нет, вообще ничего нет, климат ужасный, воды нету, там с водой вообще проблемы, камни, песок, пустыня, и тем не менее, зайдите в каждый магазин и вы там увидите, не мне вам говорить, израильские фрукты. Почему так происходит? У нас огромные, гигантские территории в нашей стране. Это такое же национальное достояние, как нефтяные месторождения. И при этом мы едим почти все иностранное.

В.КЕХМАН: Что касается Израиля. Там великолепный климат. Сухой…

О.БЫЧКОВА: Там очень жарко.

В.КЕХМАН: Жарко – для фруктов очень хорошо. Для всего. Мало земли – согласен. Мало воды – тоже согласились. Там живет просто нация, звать их евреи, которые всегда были технологичны, есть и будут. У них очень высокие технологии именно в сельском хозяйстве. И год или два назад был там, смотрел производство, по-моему, то ли перца, то ли еще чего-то – там работают вообще одни молдаване. Так, на всякий случай. Ключевой момент – технологии и инфраструктура. Климат, климат, климат. Для всего этого нужен очень хороший климат. У нас, даже там, где есть климат, либо нет людей, либо технологий. У нас нету длинных денег и не было никогда. У нас не было никогда, даже в самые лучшие времена максимальный срок, на который я лично брал деньги, это три года.

О.БЫЧКОВА: Но это нормально, когда страна зависит от иностранных поставок?

В.КЕХМАН: Нет, ненормально.

О.БЫЧКОВА: Что касается продовольственной безопасности. То есть с этим надо смириться или как?

В.КЕХМАН: Нет, с этим мириться не надо. Вот сейчас говорят, очень важный момент – проектный менеджер, вот должен появиться такой проектный менеджер, который действительно знает и понимает. У него есть стратегическая задача, данная председателем правительства, президентом, министром сельского хозяйства – он должен создать, например, свиную отрасль. Окей, он это сделает. Такие люди есть. Без проблем. Вопрос заключается только в наличии политической воли, потому что у нас без политической воли не происходит ничего. Мы страна такая. Надо исходить из этого. Это нормальная ситуация. Например, то же самое в Марокко. Без королевской кампании ничего не сделать там хорошего. Поэтому я не вижу здесь никакой проблемы. Вопрос – в приоритетах. Если будут поставлены приоритеты – кушать русскую свинину и русскую говядину, это будет сделано.

О.БЫЧКОВА: Ну, этим должно заниматься государство или как-то вот…

В.КЕХМАН: Вы знаете, я считаю, что государство должно заниматься своими прямыми функциями. А бизнес должен… Просто проблема заключается в том, что мы очень много хотим от государства, а сами ничего не хотим делать. Мы, бизнесмены.

О.БЫЧКОВА: Это вы, это не мы.

В.КЕХМАН: Я же не говорю про вас, я говорю про нас. Ну зачем вы так, у вас своя функция – четвертой власти, скажем так.

О.БЫЧКОВА: Я уточняю просто.

В.КЕХМАН: У нас своя функция. А наша функция заключается в том, чтобы не просить у государства. Сделать, а потом попросить. Невозможно разговаривать с чиновником, когда ты обещаешь что-то сделать. Ты сделай, а потом приди и поговори. Вот так. Никак по-другому. Еще раз – у каждого есть своя специализация, и каждый должен… Ну мы же решили вопрос по зерну, например. Мы же решили вопрос по курице. Мы же решили вопрос по бананам.

О.БЫЧКОВА: А вопрос по зерну, например, решили, потому что государство решило, что хлеб всему голова, условно говоря?

В.КЕХМАН: В том числе и государство. Это был такое очень хорошее частно-государственное партнерство. Но опять же, еще раз – все зависит от личности, от того, кто, что, как и чем делает. Вот это основа.

О.БЫЧКОВА: Ну что ж, понятно. Спасибо большое. Тут много нам люди пишут возмущений про то, сколько стоят бананы, сколько стоит картошка, морковка.

В.КЕХМАН: А сколько стоят бананы? Какие возмущения? Откуда?

О.БЫЧКОВА: Ну говорят, что надо, чтобы было дешевле.

В.КЕХМАН: Конечно, надо.

О.БЫЧКОВА: Неважно, сколько, но надо, чтобы было дешевле. Это ж понятно.

В.КЕХМАН: Безусловно.

О.БЫЧКОВА: Ну, работайте над этим.

В.КЕХМАН: Мы согласны. Мы будем работать над этим, чтобы было дешевле.

О.БЫЧКОВА: Спасибо большое. Это была программа «Большой дозор». Владимир Кехман, председатель совета директоров группы JFC, был сегодня с нами в прямом эфире. Спасибо вам.

В.КЕХМАН: И вам спасибо.