Игорь Миркурбанов - Дифирамб - 2015-11-08
08.11.2015
К. Ларина
―
Рок-звезда в нашей студии, звезда шансона. Да, да, это он, который взял Кремль, зовут его лорд. Потому что именно лорда вы сейчас слышали, это его исполнение известной песни. А в роли лорда выступал на этом концерте замечательный артист Игорь Миркурбанов, который сегодня в нашей студии. Игорь, приветствую, здравствуйте.
И. Миркурбанов
―
Добрый день.
К. Ларина
―
Игорь Миркурбанов, напомню, артист Московского художественного театра, работает там всего ничего. Сколько?
И. Миркурбанов
―
Уже прилично. Я не помню. Третий или четвёртый сезон.
К. Ларина
―
Очень прилично. За 4 года сыграл в пяти спектаклях театра. Очень много. Это какой-то плотный график. И за эти годы Игорь стал действительно невероятно популярным артистом. Не только в театральной среде. Потому что, конечно же, театральная публика первой узнала, что такой артист поселился на главной драматической сцене нашего города. А чуть позже (почему я начала сегодняшнюю программу с этого фрагмента) появился на телевидении в шоу «Три аккорда», где был первый выход Игоря, и действительно многие тогда не поняли, что это было. Тот, кто не видел спектакля «Идеальный муж», не понял ничего. Потому что на самом деле, когда я сидела около телевизора, я поняла, что да, конечно же, это не он, это лорд участвует в этом конкурсе. Так это было, Игорь?
И. Миркурбанов
―
Да, было так, наверное. Более того, спектакль-то не все поняли. Что это не я или не совсем я. Я помню, были какие-то критические, довольно ядовитые, высказывания в мой адрес, и меня почему-то персонифицировали с этим героем. Я натерпелся за лорда.
К. Ларина
―
И потом, кстати, участие в этом проекте, я так не очень понимаю, закончился он или нет, потому что он то исчезает, то появляется вновь, так проступает.
И. Миркурбанов
―
Он такой, мерцающий.
К. Ларина
―
Он мерцающий, да. Но в этом проекте, в этом шоу «Три аккорда» Игорь после этого превратился в Игоря Миркурбанова, как я поняла, всё-таки, и следующие свои номера сделал уже как артист Миркурбанов, и там было много замечательных вещей. Я в конце обязательно ещё эту песню поставлю. Игорь, моя задача – познакомить поподробнее нашу аудиторию с Миркурбановым. Когда я открыла в очередной раз Википедию, я поняла, что это биография Остапа Бендера какая-то там напечатана. Начиная с первой фразы «учился в нескольких технических вузах». Я должна как-то всё-таки прояснить. Что там вообще произошло? Почему вы такой зашифрованный?
И. Миркурбанов
―
Это реплика Остапа Бендера. Да нет, я нисколько не зашифрован. Вообще это дело неблагодарное, Ксения – со мной разговаривать публично…
К. Ларина
―
Ничего не скажете?
И. Миркурбанов
―
Ничего, абсолютно. Я впадаю в ступор сразу. Я не считаю это нужным, кому-то интересным. Я не кокетничаю. У меня есть с этим проблема. Наверное, Татьяна Черниговская, которой я последнее время заметно увлёкся, у неё по этому поводу есть недосужие рассуждения, они впрямую меня касаются. Там есть какой-то психолог, нейролингвист, тоже американец, я сейчас не хочу жонглировать фамилиями в силу того, что недостаточно в теме, который спрашивал пациента в четверг или в среду, может он встретиться с ним, на что тот брал какую-то получасовую паузу и так толком ничего и не мог ответить. Это сродни аутизму какому-то. В общем, вся информация, которая для меня эмоционально не окрашена, не мотивирована, она для меня как-то незначительна.
К. Ларина
―
Всё равно я понимаю прекрасно, что это ваше право, рассказывать о себе или не рассказывать. Там есть несколько моментов в вашей биографии, которые открыты.
И. Миркурбанов
―
Это не право. Простите, Ксения, это не право. Я бы с удовольствием это сделал. Я просто не могу. Это не в силу того, что мне особо нечего скрывать. Мне правда… как-то сложно.
К. Ларина
―
Хорошо. Можно такой вопрос: почему вы в принципе в артисты пошли? Это свойство, связанное с какими-то вашими психотическими проблемами?
И. Миркурбанов
―
Наверное, сейчас уже трудно сказать. Тот человек, который пошёл в артисты, мне он достаточно далёк. Он имел какие-то свои мотивы на тот момент. Но так точно опять сформулировать…
К. Ларина
―
А эта работа вам помогает себя как-то… уверенности прибавляет в жизни, или наоборот?
И. Миркурбанов
―
Она, конечно, помогает. Более того, не хочу пафосным быть, для меня несколько минут до спектаклей, несколько секунд спектакля и несколько часов после спектакля, если он взлетает. Потому что, как… сказал, что спектакль – не самолёт, и не обязан каждый вечер взлетать. Они являются такими содержательными моментами в моей биографии для меня самого. А всё остальное – это stand by, подготовка такая.
К. Ларина
―
А вы репетиции любите?
И. Миркурбанов
―
Я люблю.
К. Ларина
―
Не боитесь выходить? Ногами выходить первый раз.
И. Миркурбанов
―
Понимаю, что это рискованное заявление. Но смотря где, с кем и как. От этого очень многое зависит. Но мне как-то везёт здесь с театром. Я ещё не попадал в ситуации здесь в России, чтобы не хотелось и приходилось. Такого вроде не было.
К. Ларина
―
Я просто хочу ещё нашим слушателям сказать, что Игорь не просто раз и появился в 2013 году на сцене МХАТа, а действительно до этого было, как мне кажется, несколько жизней актёрских. Это была и жизнь в театре «Гешер» в Израиле – театр, который возглавляет замечательный режиссёр и педагог Евгений Арье. И я помню эту историю, когда он просто снялся и уехал в Израиль создавать по сути русский театр с группой актёров, среди которых много моих друзей и почти однокашников. И сколько вы там проработали? Лет 10, наверное?
И. Миркурбанов
―
10, да.
К. Ларина
―
Все роли сыграл. Я зашла на сайт, посмотрела – боже мой, кого там только нет. Все роли мирового репертуара. Был по сути звездой. Потом был Театр Маяковского. Тоже, я так понимаю, было второе движение.
И. Миркурбанов
―
Театр Маяковского был до этого.
К. Ларина
―
До. Потом был Театр на Таганке несколько лет.
И.Миркурбанов: Для меня качество музыкального материала является очень важной составляющей
И. Миркурбанов
―
Там тоже был какой-то эксперимент.
К. Ларина
―
Вы нашли вообще свой театр уже, можно так сказать, или пока ещё в поиске?
И. Миркурбанов
―
Да. Сейчас – да.
К. Ларина
―
Я имею в виду не театр как здание, а как некий эстетический образ, который вам важен.
И. Миркурбанов
―
Мне кажется, да.
К. Ларина
―
Это Костя Богомолов.
И. Миркурбанов
―
Сейчас – да. Это сцена МХТ, это режиссёр.
К. Ларина
―
А как произошла ваша первая встреча? Он вас нашёл?
И. Миркурбанов
―
Я об этом рассказывал уже. Мы встретились впервые… Костя Лунгин начинал снимать «Дирижёра», и мы встретились там. После этого я посмотрел спектакль, причём, год, когда я родился, в МХТ имени Чехова. Причём, это какая-то цепь случайностей, которая могла этому помешать. Это странная такая вещь, которую если проанализировать, то, как правило, что-то вмешивается, чтобы это висело. То есть, я помню, на этот спектакль я опаздывал минут на 15, нас могли просто не пустить, и, наверное, имели право. Но он был задержан. Не потому что мы не появились. В общем, всё случилось. И в этот вечер я вообще не планировал пойти туда. Не знаю, как в дальнейшем сложилась моя театральная деятельность. Но я случайно попал. И я это знаю, как никто. После первого же акта у меня был телефон Кости с «Дирижёра». Мы не были до этого лично знакомы. И я не удержался, отправил сообщение, что я впервые почувствовал то, что я называю язык совести, вкус.Не знаю, насколько это повлияло, насколько серьёзно и сильно это повлияло на его предложение в дальнейшем сотрудничать и на предложение Олега Павловича. Но, тем не менее, такой факт был. Он для меня очень сильно эмоционально окрашен. Поэтому я так в подробностях помню. Потом уже мы начали с «Идеальным мужем» встречаться, ну и «Карамазовы», сейчас «Мушкетёры».
К. Ларина
―
Кстати, с премьерой вас.
И. Миркурбанов
―
Спасибо.
К. Ларина
―
Да, это последняя по времени работа, последняя по времени премьера Константина Богомолова во МХАТе, надо сказать об этом, «Мушкетёры». Точка отсчёта – это роман Дюма. А остальное, конечно – абсолютное сочинение господина Богомолова с участием замечательных актёров. И одна из ролей (Атос) – это Игорь Миркурбанов.Спектакль только начинает свою жизнь. 15-го будет ближайший предпремьерный показ. Пока ещё официальной премьеры, как я понимаю, не было.
И. Миркурбанов
―
Да, не было.
К. Ларина
―
На ваш взгляд, Игорь, почему у нас Константин Богомолов и все его работы попадают в разряд «Скандальная хроника». Что это такое? Это кто-то придумал, или так случайно получилось опять?
И. Миркурбанов
―
Мне трудно судить, насколько это… Я не думаю, что эта маркировка так надолго сопутствует. Он просто резкий, отважный человек прежде всего. И формулирует и декларирует в своих историях некую свободу всё-таки собственных художественных и человеческих. Может быть, поэтому.Он делает многое без оглядки, конечно, на спрос, на тренд. В этом случае, конечно, и подставляется. И представить себе, что вынести собственные тексты на такое публичное обсуждение – это, мне кажется, шаг не просто рискованный, а достаточно драматический. Там много каких-то, на мой взгляд, блестящих текстов, очень эмоциональных, очень каких-то личных. Может быть, даже я могу ошибаться, конечно.
Они есть поэтические, есть драматические, есть трагедийные. В общем, их важно и нужно произносить актёрам со сценам. Иметь такой текстовой материал – это на самом деле вообще большая радость, ответственность, счастье. Это формирует и собственные какие-то движения…
К. Ларина
―
Вам важно понимать, когда вы выходите на площадку, на сцену, про что, а не только кого вы там играете?
И. Миркурбанов
―
Конечно. Как многим, если не всем.
К. Ларина
―
Какая-то идеология послания про спектакль для вас тоже важна, да?
И. Миркурбанов
―
Разумеется, конечно. Тематическая. Мы сейчас говорим о художественном высказывании. Если говорить о скандальности, то она никак, мне кажется, не связана с его задачами. Он не ставит себе таких целей, насколько я могу это изнутри говорить и анализировать.
К. Ларина
―
А что пугает, как вам кажется, в спектаклях Константина, может быть, публику, которая не принимает такого, или каких-то других представителей современного российского общества – что так пугает?
И. Миркурбанов
―
Пугать может многое. Пугать может собственное несоответствие, просто непонимание, неприятие. Но это вообще такая задача неблагодарная на самом деле. Что касается нормальной критики, её ещё не было. Я же для себя пытался как-то сформулировать, как относиться к различного рода ядовитым выпадам, высказываниям, иногда просто оскорбить, и прочее. Это как толкование снов. Есть сонник: увидел рыбу – к болезни. На сцене мы что-то увидели – это вот так. В любом случае, это сон. Он развивается по законам снам. Есть линейный сюжет, а, может быть, потом он как-то перерастает в нечто другое. В общем, работа со зрительским восприятием – это то, чему, на мой взгляд, очень огромное значение как раз придаёт Константин Богомолов. Работая с механизмами зрительского восприятия, с эмпатией, с зеркальными отражателями и прочим.Способность к эмпатии, способность к состраданию или к получению такой информации…
К. Ларина
―
Это как будто ваш доктор повторяет.
И. Миркурбанов
―
Она не у всех выражена, понимаете, в правильных пропорциях. Она не у всех есть. И поэтому я склонен считать, что это всё-таки такое дело. Это сон в любом случае, это режиссёрский сон. Мне толковать… Понятно, что участникам сна это сложнее сделать, объективно как-то оценивать. Но я точно совершенно знаю, что это человек, который на сегодняшний день одной из главных для себя задач ставит не коммерческий успех, что он мог бы, мне кажется, прекрасно делать. Он пытается удивить прежде всего себя в чём-то, страшно рискуя, в каждой новой работе, и нас на это мотивируя, что ли. Это, мне кажется, очень важная задача для режиссёра.
К. Ларина
―
А то, что касается территории искусства, на ваш взгляд, это абсолютно свободная территория, или здесь есть какие-то рамки. Есть же какие-то вещи. Есть какие-то флажки, за которые заходить нельзя, для вас лично?
И. Миркурбанов
―
Я понимаю. Она должна быть такой.
К. Ларина
―
Должна быть абсолютно свободной.
И. Миркурбанов
―
Когда однажды меня спросили, есть ли какие-то табу, и мне понравилось, как я ответил, может быть, не скромно, но, тем не менее, ответил: их нет, но они есть. Мне кажется, они не лежат в сфере каких-то лингвистических запретов такого рода, морфологических…
К. Ларина
―
Типа ненормативной лексики?
И. Миркурбанов
―
Типа да. Они гораздо тоньше, что ли, глубже. И, конечно, они упираются в ответственность художника.
К. Ларина
―
Я вам скажу ещё одно обвинение, которое лично мне бросили в упрёк, когда я говорила о спектаклях Константина Богомолова, один из известнейших театральных уважаемых режиссёров мне сказал, что я таким образом проповедую разрушительное искусство, искусство, которое разрушает человека. Вот это откуда берётся? Как бы вы ответили?
И. Миркурбанов
―
О ком это сказано?
К. Ларина
―
Спектакли Константина Богомолова.
И. Миркурбанов
―
Это кто-то из режиссёров так сказал, что он проповедует…
К. Ларина
―
Да.
И. Миркурбанов
―
Ну откуда же он знает, что проповедует Константин… Мне кажется, Константин Юрьевич весьма далёк от таких задач – что-либо проповедовать. У него хватает самоиронии, мозгов, чтобы не заниматься…
К. Ларина
―
А бывает вообще, на ваш взгляд, искусство, которое разрушает? Опасное для здоровья, для воспитания, для чего ещё.
И. Миркурбанов
―
Наверное, бывает. Я не знаю, мне трудно судить. Я не уверен, что это можно называть искусством. Я не знаю. Наверное, какие-то разрушительные тенденции имеют право быть. Но во имя чего, важно же. Во имя созидания. Вы знаете, склонны были обвинять «Карамазовых» в каких-то… были всякого рода хулители, которые искали там всякие непотребства, смыслы и разрушительные тенденции. Если есть возможность сейчас сказать об этом, я считаю, что это самое богоискательство.
К. Ларина
―
«Карамазовы»?
И. Миркурбанов
―
Да. О том, что нет или мало света… Ведь в романе Фёдора Михайловича об этом же – о том, что Скотопригоньевск – не случайное место, это такое место… о тоске и о поисках этого света, о поисках Бога. На мой взгляд, спектакль. Жёсткий, жестокий. О поисках, а не об отрицании Бога. О поисках его трагических, страшных, но о поисках Бога. Назвать это богохульством или чем-то ещё, на мой взгляд – просто не видеть очевидного.
К. Ларина
―
С таким же успехом можно назвать богохульным и сам роман «Братья Карамазовы». Напомним, Игорь Миркурбанов у нас в студии. Сейчас мы слушаем новости, потом продолжаем нашу творческую встречу.
И.Миркурбанов: Я страшно благодарный на каких-то чудовищных постановках, бываю сильно удручён на каких-то шедеврах...
НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Дифирамб». Напомню, сегодня в нашей студии Игорь Миркурбанов, актёр театра, актёр кино, певец, режиссёр. Сейчас в новостях прозвучала новость печальная, ушёл из жизни композитор Андрей Эшпай. И, насколько я помню, это имя тоже неслучайное в биографии Игоря Миркурбанова, поскольку у Андрея Андреевича Эшпая он снимался в фильме.
И. Миркурбанов
―
Да, я бы хотел выразить соболезнования Андрею, семье, Жене Симоновой. Это печальное известие.
К. Ларина
―
В фильме «Многоточие» вы снимались у них? Это был совсем тогда был другой образ актёрский, как мне кажется, как, собственно, и в фильме «Вдох-выдох» у Ивана Дыховичного. Тоже нет на свете. Человек совершенно удивительного таланта. Мне кажется, что это большое везение – с таким режиссёром встретиться в жизни, как Иван Дыховичный.Игорь, а то, что касается, опять же, театральных проектов, театральной жизни, я бы хотела отдельно поговорить ещё про «Москва-Петушки». Поскольку это тоже история, как минимум, две в вашей жизни, связанные с Венечкой Ерофеевым и с этим произведением. Если хотите, обращаюсь я к нашим слушателям, вы можете посмотреть почти весь моноспектакль Игоря Миркурбанова «Москва-Петушки», который он сам сделал в Израиле. Это сколько лет было назад?
И. Миркурбанов
―
Я не помню. У меня очень сложные взаимоотношения…
К. Ларина
―
Очень давно, да? И сейчас совсем другая. Там такой романтичный образ, такой трогательный, пронзительный молодой мальчик. А здесь такой уже человек за чертой, что называется, как мне кажется. Это такой трагический образ. В спектакле у Марка Захарова «Вальпургиева ночь». Какой образ вам ближе?
И. Миркурбанов
―
Сейчас, безусловно, Марка Анатольевича. Тогда, наверное, был ближе вот этот. Потому что это, конечно, разные инсценировки, разные спектакли. Там была полностью взята поэма. Здесь был монтаж из разных произведений Ерофеева, сделанный Марком Анатольевичем. Это был его герой, конечно.
К. Ларина
―
А почему именно это произведение вас так преследует, как вы думаете? У вас какое-то внутреннее родство с этим автором? У меня такое ощущение, что вы к нему как-то прикипели. Ведь тогда тоже брали его по зову сердца, что называется?
И. Миркурбанов
―
Тогда – да.
К. Ларина
―
Почему? В чём загадка его? В чём его притягательность для вас?
И. Миркурбанов
―
Что касается «Вальпургиевой ночи», то это было предложение Марка Анатольевича.
К. Ларина
―
А он не знал, что вы играли в моноспектакле?
И. Миркурбанов
―
Этого я не знаю. До сих пор не знаю, обращал ли он на это внимание. Потом знал. А тогда, я помню, у меня возникла эта идея. Но по дороге Иерусалим… была зима, и я вдруг представил себе этот заснеженный тупичок Курского вокзала, и такой образ возник, как-то уже не отпускал. Спектакль там сложился достаточно быстро. Да, он был романтический, такой устремлённо-поэтический и совсем другой, чем здесь.
К. Ларина
―
А здесь такой надломленный человек, конечно, совсем, да?
И. Миркурбанов
―
Может быть, да.
К. Ларина
―
Очень сегодняшний спектакль. И рекомендую я всем нашим слушателям посмотреть. И ещё одна работа в Ленкоме, собственно, с которой началась ваша жизнь там, не знаю, сколько она там продлится – это «Борис Годунов» и Константин Богомолов.
И. Миркурбанов
―
Да, вчера играли.
К. Ларина
―
Ну и как публика воспринимает?
И. Миркурбанов
―
По-разному. Но сейчас уже полон зал. И воспринимает, в общем, горячо и громко аплодируя в конце. Очень хорошо.
И.Миркурбанов:Константин Богомолов далёк от задач что-либо проповедовать. У него хватает самоиронии
К. Ларина
―
А когда не понимают, когда уходят, когда реагируют не так, когда вы чувствуете какое-то отторжение из зала, вы какие чувства вообще испытываете? Вам это не мешает, вас это не расстраивает?
И. Миркурбанов
―
Сейчас уже меньше уходят, если уходят.
К. Ларина
―
Но бывает же?
И. Миркурбанов
―
Бывают люди разные, конечно. Я так умозрительно, что ли: нужно быть свободным от этих проявлений. На самом деле каждый из нас честно делаем то, что делаем.
К. Ларина
―
Это понятно. Но вам важно, чтобы вас понимали, чтобы вас услышали, или вам всё равно?
И. Миркурбанов
―
Мне важно быть честным перед собой, перед темой спектакля, перед режиссёром, перед коллегами. Это важнее.
К. Ларина
―
А вы сами какой зритель?
И. Миркурбанов
―
Я разный тоже. Я страшно благодарный на каких-то чудовищных постановках, если они не длинные. Я прямо понимаю, что работы непочатый край. Всё прекрасно. Бываю сильно удручён на каких-то шедеврах, когда наоборот со мной случаются просто приступы какой-то депрессии, пароксизма, и я надолго закрываюсь, понимаю, что не тем занимался всю жизнь.
К. Ларина
―
Что так никогда не смогу в смысле, да?
И. Миркурбанов
―
Да. Так со мной было, когда я посмотрел на… в «Дяде Ване» в Театре Маяковского в своё время. Я ещё был студентом Андрея Александровича Гончарова и Марка Анатольевича Захарова. Я просто две недели всерьёз размышлял о том, что заняться бы мне чем-нибудь другим. Хотя учился уже, по-моему, на третьем курсе. Так меня поразила вот эта команда, и вообще всё, что происходило тогда со мной во время просмотра спектакля.
К. Ларина
―
А кого вы бы назвали вообще из людей в своей творческой жизни прежде всего, или, может быть, не в творческой, которые оказались на вас влияние, важные люди. Как на «Оскаре»: спасибо маме, папе и возлюбленной. А ещё? Кроме Богомолова.
И. Миркурбанов
―
Достаточно много. На самом деле могу себе много каких-то адресовать упрёков. Я часто это делаю. Но чувство благодарности у меня, я считаю, что она есть. Сейчас проявляет себя, может быть, даже слишком, как у вас программа «Дифирамб», преувеличенно-восторженным способом. Это прежде всего Андрей Александровича Гончарова, что касается дела, Марк Анатольевич Захаров.
К. Ларина
―
Вы учились у них?
И. Миркурбанов
―
Да, я у них учился. Олег Павлович Табаков, Иван Дыховичный, светлая память, о котором вы тоже сказали. Это сейчас мои коллеги, те люди, с которыми я играю. Я не могу не сказать про то, какое счастье с ними работать, потому что я работал в разных компаниях, и я знаю, что такое выходить на сцену в таких ролях, и не испытывать того, что я испытываю сейчас. То есть такого партнёрства. Это, конечно, и Марина Зудина, с которой у нас и в «Мушкетёрах» очень много, и в «Идеальном муже». Просто прекрасный человек, партнёр, актриса потрясающая. Тоже в спектаклях Константина Юрьевича, на мой взгляд, делает вещи, по самым высоким моим профессиональным критериям, достаточно мощные и сильные. И сделала огромное движение вперёд.Это Виктор Вержбицкий, Сергей Чонишвили. Это молодые Даня Стеклов, Перевалов.
К. Ларина
―
Это мы сейчас перечисляем всех людей, которые выходят с вами на сцену, да?
И. Миркурбанов
―
Да.
К. Ларина
―
Но я имела в виду несколько иное. Учитель – понятно. Андрей Александрович Гончаров…
И. Миркурбанов
―
Но им-то я тоже должен сказать спасибо, понимаете?
И.Миркурбанов:Спектакль–не самолёт,не обязан каждый вечер взлетать
К. Ларина
―
Понятно. Но поскольку жизнь у вас достаточно насыщенная, очень плотная, очень много событий в вашей жизни, и то, что вы, как я понимаю, такой человек рефлексирующий и самоед, такой настоящий художник, открытый. Но наверняка же были попытки, я не знаю, мысли вообще всё бросить и начать сначала, поменять свою жизнь. Ведь кто-то вас удержал в профессии, кто-то сказал «Нет, Игорь, ты лучший».
И. Миркурбанов
―
Нет, нет.
К. Ларина
―
Нет, не было?
И. Миркурбанов
―
Было сколько угодно, но нет. Я подвержен влияниям, конечно, но не настолько. Думаю, что никто не удерживал, никто не привлекал. Такого не было.
К. Ларина
―
То есть вы сами принимаете эти решения, да, для себя?
И. Миркурбанов
―
Что касается дела – да.
К. Ларина
―
Отказывались когда-нибудь от предложенных ролей?
И. Миркурбанов
―
Да, отказывался.
К. Ларина
―
По каким причинам? Я не прошу это рассказывать подробно. Но просто интересно.
И. Миркурбанов
―
По причинам каких-то своих внутренних дискомфортных состояния.
К. Ларина
―
Несовпадений, да?
И. Миркурбанов
―
Несовпадений.
К. Ларина
―
А человеческие несовпадения имеют значение для вас?
И. Миркурбанов
―
Конечно, сколько угодно.
К. Ларина
―
Да?
И. Миркурбанов
―
Да. Имеют ли значение? Имеют.
К. Ларина
―
То есть нужно абсолютно полное доверие человека, с которым вы работаете?
И. Миркурбанов
―
Абсолютно полное доверие… мне размышлять трудно. Я уже тоже устал об этом говорить, но тем не менее. Достаточным условием является профессионализм, доброжелательность, корректность, человеческие какие-то качества. Это очень важная история в нашем деле. И мне повезло в этом смысле. Я повторяю, Константин Юрьевич с другими и работает. Как-то так случилось, что эта компания людей, которые отчётливо себе представляют последствия каких-то таких проявлений, которые не чужды нашей профессии, которые как бы сопутствующими часто являются. Такие проявления, не всегда приятные, они у каждого случаются, но здесь не находят своего продолжения.
К. Ларина
―
Хочу ответить на призыв. В нашей передаче «Дифирамб» бывает, когда приходят актёры, мы часто даём задание нашим слушателям, чтобы они придумали, предложили роль человеку, который здесь и сейчас в том виде, в том состоянии, в той форме, в которой человек сейчас пребывает. У нас много разных предложений. И в этот раз я этого не сделала, но уже каюсь, потому что мне тут пишут: «Ксения, дайте, пожалуйста, задание нам, слушателям, чтобы мы рассказали, кого бы мог сыграть Игорь Миркурбанов». Конечно же, вам и карты в руки, дорогие друзья. Игорь Миркурбанов ждёт ваших предложений. Милости просим. Присылайте на СМС роли, которые вы бы могли предложить Игорю здесь и сейчас. По поводу музыки и песен тут есть вопрос, я уже обращаюсь к вопросам наших слушателей. Есть ли альбом у Игоря Миркурбанова? Бывают ли у него концерты? То, что он пёл в «Трёх аккордах» - это его выбор, это его вкус, или он поёт и другие песни?
И. Миркурбанов
―
По поводу «Трёх аккордов» - не всегда был мой выбор. Он был обусловлен, конечно, некими законами и правилами. По поводу альбома – у меня никогда не было таких амбиций. 14 декабря будет концерт в Театре Вахтангова. Это обратились с предложением ко мне представители «Хрустальной Турандот». У них есть такие вечера, по-моему, это называется «Хрустальная вершина». И там я спою.
И.Миркурбанов: Тот человек, который пошёл в артисты, мне он достаточно далёк. Он имел какие-то свои мотивы на тот момент
К. Ларина
―
А у вас набирается на концерт?
И. Миркурбанов
―
Да, набирается.
К. Ларина
―
А где вы набрали? Где вы исполняли всё это раньше? Понятно, есть несколько спектаклей, где вы поёте, есть этот самый проект телевизионный. А ещё?
И. Миркурбанов
―
Мы спектакли с запасом набирали.
К. Ларина
―
А, то есть там понятно.
И. Миркурбанов
―
Что называется, в стол.
К. Ларина
―
Слушайте, ну это вообще хорошая идея. Это можно сделать такой бонус – концерт после спектакля. Кстати, идея замечательная.
И. Миркурбанов
―
Одна идея есть уже замечательная.
К. Ларина
―
То есть всё, что не успел спеть…
И. Миркурбанов
―
Моя неспетая песня.
К. Ларина
―
А оркестр живой здесь будет в Театре Вахтангова?
И. Миркурбанов
―
Живой, да. Живой, очень хороший. Правда. Для меня качество музыкального материала является очень важной составляющей.
К. Ларина
―
Но вообще, кстати, это тоже такой забытый, как мне кажется, жанр. И несправедливо, что называлось в советское время, поют драматические артисты, да? Сегодня драматические артисты танцуют много. Но поют меньше. Это очень жалко, потому что действительно был, я помню, замечательный конкурс, который Марина Райкина проводила – конкурс актёрской песни имени Андрея Миронова. Это, конечно, вещь хорошая.А вы пели в театре «Гешере» в Израиле?
И. Миркурбанов
―
На каких-то вечерах – да, пел.
К. Ларина
―
А в спектаклях?
И. Миркурбанов
―
В спектаклях… я пел, да. Что-то пел.
К. Ларина
―
Просто когда я смотрела спектакль «Мушкетёры», вдруг подумала: чёрт возьми, он должен это сыграть, эта роль же абсолютно для него. А потом когда посмотрела, оказывается, он её уже сыграл. Это Мэкки-Нож в «Трёхгрошовой опере». Это же музыкальный был спектакль. Вы там пели всё, что написано Вайлем и Брехтом, да? На иврите, да?
И.Миркурбанов: Я не кокетничаю. У меня есть с этим проблема
И. Миркурбанов
―
Да.
К. Ларина
―
Я бы хотела, пока слушатели ещё не начали, чтобы был музыкальный спектакль, чтоб сыграл полностью, или вам это не интересно?
И. Миркурбанов
―
Музыкальный спектакль?
К. Ларина
―
Да.
И. Миркурбанов
―
Интересно, конечно.
К. Ларина
―
Полностью музыкальный?
И. Миркурбанов
―
Да.
К. Ларина
―
И я бы хотела, чтоб моноспектакль был.
И. Миркурбанов
―
Почему нет?
К. Ларина
―
Да?
И. Миркурбанов
―
Да.
К. Ларина
―
Могли бы сейчас? Вам это интересно было бы?
И. Миркурбанов
―
Ну, да. Почему нет? Да. Вообще это для актёра… Иногда во мне что-то такое пробуждается во взаимодействиях с молодыми коллегами. И я иногда говорю такие вещи, что сыграть моноспектакль – это очень важно, особенно артисту в определённом возрасте, до 40 лет, это очень важный опыт.
К. Ларина
―
А преподавать?
И. Миркурбанов
―
Иногда тянет.
К. Ларина
―
Правда?
И. Миркурбанов
―
Не потому, что у меня есть какие-то амбиции и наклонности. Но, мне кажется, у меня есть несколько очень важных профессиональных наблюдений, которые могли бы помочь молодым артистам. Во всяком случае, избавить их от некоторых таких очевидных ошибок, скажем, в профессии.
К. Ларина
―
А что бы вы назвали среди ошибок самых распространённых, которых невозможно избежать в юности?
И. Миркурбанов
―
Есть чисто профессиональные какие-то вещи, которые не мне свойственны, они не до конца изжиты. И каждый выход я изо всех сил стараюсь об этом помнить и борюсь с этим. Есть тексты, которые как бы заставляют страдать, страдать. И не всегда рядом с соблазном упиться слезами, испытать некий вакхический катарсис и экстаз по поводу собственной неустроенности, собственной актёрской судьбы. Понимаете?
К. Ларина
―
Да, да, да.
И. Миркурбанов
―
От этого нужно бежать, на мой взгляд, просто со страшной силой. Тут очень часто соблазн вызвать сострадание в зрительном зале соседствует с состраданием к себе самому. Понимаете, да? И вот этот момент свойственен больше актрисам, актёрам. Но в принципе это такая профессиональная болезнь. Это очень рядом всегда. И зритель на это не покупается.
К. Ларина
―
Он интуитивно чувствует, что здесь некий обман, да?
И. Миркурбанов
―
Что тут какой-то момент актёрского эгоизма включается. И самолюбование и самоупивание собственным страданием. Некая какая-то такая вещь. Много их. По поводу ответственности сценического жеста я очень много говорил, уже устал. Это тоже одна из болезней, я считаю, нашего театра. Заигрывание текста. Это вообще вещь страшная. Заигрывается текст. И как бы не слышишь ты ни автора, не слышишь ни режиссёра, ты видишь только изощрённую игру актёра, прекрасную актёрскую технику и игру, изощрённую, изобретательную. Ты не понимаешь, ни о чём, ни про что, ни как. То есть тоже некий момент самолюбования такого профессионального, который является, на мой взгляд, болезнью театра. Если я могу судить.
К. Ларина
―
По-моему, очень точно всё формулируете. Вообще вам нужно написать книжку. Мои заказы: музыкальный спектакль, моноспектакль и книжка. Вы из тех актёров, которые очень точно, тонко формулируете, особенно какие-то профессиональные вещи, которые невероятно важны. А с показа вы играете?
И. Миркурбанов
―
Да, ещё как.
К. Ларина
―
Да?
И. Миркурбанов
―
Да, очень люблю. И с интонацией. Это очень правильно. Важно – с кем, и кто показывает и как. Если режиссёр трётся о тебя, пытаясь свою психотехнику навязать тебе и каким-то образом, совершенно не понимая, что ты всё равно останешься со своей психофизикой наедине, что это вещь заразительная, но она работает без ретрансляции, что ли, без повторов. Она работает единожды, понимаете? И в принципе это неправильно. Я легче работаю с интонацией, потому что у меня неглупый режиссёр, он слышит правильно форму. И чуткость вот эта музыкальная, и чувствительность очень важна, потому что они дают… Вы знаете, построение фразы у того же Богомолова, если он пишет для меня в длиннющей сцене с Мариной Зудиной, сцена у склепа, камертоном или ключом явилась написанная фраза, короткая, ничего не значащая, ни к чему не обязывающая. Я говорю в какой-то момент: «Он не рассказывал нам о тебе». Фразу «Он не рассказывал нам о тебе», казалось бы, по смыслу можно передать в 150 вариациях: «Он нам не говорил, что ты есть», «Он не говорил нам о тебе», «Не говорил он нам о тебе». Сколько угодно. Но именно такая фонетика, состояние фразы дают совершенно определённый жёсткий характер персонажу и определённую форму диалога, не говоря уже о том… Это очень важные вещи. Я требовал и требую от себя прежде всего, для меня очень важно, я не просто такой вредный. Мы репетировали с людьми, которые с Костей, может быть, не так подробно работали, с тем же Андреем Бурковским, который сделал для себя какой-то личный актёрский прорыв, человеческий, с Игорем Верником и прочее. Я ходил до последнего с листами, потому что для меня важно было глазами видеть правильность. Потому что приносились правки на уровне междометий.
К. Ларина
―
Как партитура получается.
И. Миркурбанов
―
Настолько чётко и точно слышит музыку диалога, что нельзя ни подменить слово, ни поменять, ни переставить запятую. От того, восклицательный знак или многоточие в конце фразы, очень многое зависит. Я ходил до последнего, ко всем прикапывался с тем, что должно быть не так, не «Голова болит», а «Болит голова», если это так. Понимаете, да? Я не знаю, к чему я сейчас про это…
К. Ларина
―
У нас в итоге получился дифирамб Богомолову, как я и предполагала.
И. Миркурбанов
―
Ну и прекрасно.
К. Ларина
―
Но, тем не менее, мы всё-таки будем завершать передачу предложениями ролей для Игоря Миркурбанова от слушателей радиостанции «Эхо Москвы». Тут половина того, что вы уже сыграли. Во всяком случае, я вижу Булгаков «Мастер» уже был.
И. Миркурбанов
―
Был. Как раз музыкальный спектакль.
К. Ларина
―
Дубровский.
И. Миркурбанов
―
Нет.
К. Ларина
―
Нет, не хотим. «Маскарад», Арбенин. Да, да, да. «Король Лир»?
И. Миркурбанов
―
Ой, ещё как.
К. Ларина
―
Гамлет?
И. Миркурбанов
―
Не знаю.
К. Ларина
―
Монте-Кристо. Романтические роли все предлагают. Граф Монте-Кристо. Ну?
И. Миркурбанов
―
Прекрасно.
К. Ларина
―
Лука, «На дне»?
И. Миркурбанов
―
Ой, как замечательно.
К. Ларина
―
Главный герой «Мещанина во дворянстве»? Очень много «Короля Лира». Князь Мышкин, несколько человек предлагают. Был?
И. Миркурбанов
―
Нет.
К. Ларина
―
Будет. Дальше.
И. Миркурбанов
―
Был Рогожин.
К. Ларина
―
Фауст?
И. Миркурбанов
―
Не было.
К. Ларина
―
Будет. Казанова. Это как бы фантазии нашей слушательницы Лены. Вполне возможно. Хорошие работы. Видите, как вас воспринимают. Очень серьёзно. Большого серьёзного артиста. Я желаю вам получить к следующей нашей встрече звание. У вас будет?
И. Миркурбанов
―
Я прямо задохнулся от восторга. Так много пожеланий.
К. Ларина
―
Спасибо вам большое. Игорь Миркурбанов – наш сегодняшний гость. Очень разный артист, разный человек. И, конечно, закончим мы замечательной песенкой.
И. Миркурбанов
―
Спасибо, Ксения.