100 лет со дня смерти «апостола анархизма» князя Петра Кропоткина - Ярослав Леонтьев, Наталья Портнова - Цена Революции - 2021-02-07

07.02.2021

100 лет со дня смерти «апостола анархизма» князя Петра Кропоткина - Ярослав Леонтьев, Наталья Портнова - Цена Революции - 2021-02-07 Скачать

Михаил Соколов

―

В эфире «Эха Москвы» программа «Цена революции». Ведет ее Михаил Соколов. И вот мы сегодня решили поговорить о таком замечательном человеке как Петр Алексеевич Кропоткин, географ, историк, революционер один из теоретиков анархизма. Он скончался 100 лет назад 8 февраля 1921 года в Дмитрове. И сегодня у нас в эфире гости Ярослав Леонтьев, доктор исторических наук, профессор, и Наталья Портнова, заведующая отделом дома Петра Кропоткина, музея-заповедника «Дмитровский кремль». Добрый вечер, коллеги! Я бы начал, что называется, с конца. Вот как раз с этой даты 8 февраля 21 года. Как в голодной России времен военного коммунизма прощались с теоретиком анархо-коммунизма Петром Кропоткиным. Давайте, Наталья Юрьевна, начнём с Вас. Петр Алексеевич умер в Дмитрове, формально от воспаления лёгких, но, видимо, как мне думается, просто очень тяжёлые были условия жизни во время вот Гражданской войны и военного коммунизма, голода и так далее. Да?

Наталья Портнова

―

Ну, отчасти Вы правы. Но не надо забывать, что ему накануне в декабре 20-го года исполнилось 78 лет. Это тоже фактор был решающий. И на самом деле воспаление лёгких было такой, знаете, раковой болезнью для Петра Алексеевича Кропоткина. Ну, это сказывалось, наверное, потому что у него были тяжелые годы заключения в тюремной крепости Петропавловской, сибирские путешествия, которые тоже не располагали к уюту и комфорту, наверное. Ну, и вот гуляя по улицам Дмитрова, а прогулки были ежедневные полтора-два часа, говорит он в письме, гуляю каждый день, больше не могу, простудился, и это способствовало вот такому его раннему всё-таки уходу. Это произошло 8 февраля в 3 часа 10 минут. И после его смерти сразу же было принято решение организовать Петру Алексеевичу торжественные проводы. Для этого из Москвы приехал поезд траурный. И 10 числа Петра Алексеевича… тело Петра Алексеевича привезли в Колонный зал Дома Союзов, установили и прощались там с ним до 13-го числа. 13-го числа отнесли на Новодевичье кладбище. У нас в экспозиции нашего музея есть целый такой уголочек, мы его называем траурный уголок, где помещены телеграммы, которые посылались в Москву о состоянии здоровья Петра Алексеевича, о том, что находится в агонии, о том, что всё закончилось в 3 часа 10 минут, трогательные письма поддержки, которые получила Софья Григорьевна и Саша от друзей и знакомых по революционному движению, по научной деятельности. И недавно поступила в экспозицию замечательная картина художника Яковлева, которая была написана в Колонном зале именно в 21-м году. То есть вот даже эта картина, она очень такая яркая и показательная. Ну, и уникальные фотографии как прощались в Дмитрове с Кропоткиным, как несли его на руках на вокзал через центральную улицу города, и какая многочисленная толпа шла за гробом Петра Алексеевича. Вот эти вот уникальные документы, они есть в нашей экспозиции. И мы – как бы сказать? – большое внимание уделяем этому в ходе наших экскурсий.

М. Соколов

―

Ярослав, хотел бы Вас спросить.

Ярослав Леонтьев

―

Да, конечно.

М. Соколов

―

Вот, во-первых, о самих торжественных похоронах Кропоткина. Если большевики устроили пышные такие похороны оппозиционному старому революционеру, значит, что-то было им почему-то выгодно?

Я. Леонтьев

―

Ну, позвольте, я немножко здесь уточню и дополню уважаемую Наталью Юрьевну. Устроили не большевики, конечно. Во-первых, была создана комиссия анархических организаций по устройству похорон. И родственники, и семья Кропоткина, его вдова Софья Григорьевна Кропоткина, которая тоже жила в Дмитрове, его дочь Александра Петровна Кропоткина активно участвовали в организации похорон. Она жила не с родителями. Она находилась в Москве. Вот они выступили, конечно же, инициаторами. Ну, понятно, что им пришлось вести переговоры с Каменевым в качестве председателя Моссовета, он же был членом Политбюро. Там были поставлены серьезные вопросы. Например, чтобы выпустили анархистов, заключенных в Бутырской тюрьме, в других московских тюрьмах, во внутренней тюрьме на Лубянке для участия в похоронах Кропоткина. И переговоры, кстати, этих затянулись. А вот по поводу прибытия траурного поезда в Дмитров, его тоже же сами анархисты организовали, Вы знаете, в интернете, я думаю, вряд ли многие радиослушатели видели эти замечательные уникальные кадры, но, конечно, узкому кругу специалистов они известны. Я очень советую, может быть, после нашей передачи всем радиослушателям легко там забить, загуглить там похороны Кропоткина, сразу же всплывет этот замечательный фильм небольшой, который хранится в фондах Госфильмофонда. И он был снят тогда. Там есть такой подзаголовок, что это издание Всероссийского фотокиноотдела, политотдел социальной хроники. Это немое кино. Там интересное титры. Прямо начинается как раз с заседания этой комиссии по организации похорон Кропоткина. Далее там показан дом Кропоткина. Очень интересный такой при этом идёт сопровождающей субтитр: «Здесь билась мысль апостола революции в глубокой старости, возвратившаяся на родину». Мысль, возвратившаяся на родину. Показывают как раз вот дом, о котором только что Наталья Юрьевна нам рассказывала. Как заносят туда гроб. Естественно он, видимо, находился в морге сначала. Да? Потом гроб заносят в дом, открывают крышу гроба. Там прощание было, видимо, в самом сначала доме, а потом по улицам Дмитрова вот как раз запечатлены милые дмитровские улочки симпатичные старого Дмитрова. И они идут на вокзал дмитровский, который, кстати, тоже сохранился. Это исторический вокзал в Дмитрове. Показан сам поезд. Он очень интересно оформлен. Там довольно действительно любопытное оформление. Видимо, какие-то футуристы могли принимать участие тоже в оформлении. Там на вагоне, куда заносят потом гроб, такие надписи с двух сторон: «Обществу, где труд будет свободный, нечего бояться тунеядцев», - это с одной стороны. А с другой стороны еще вот более крутая такая надпись, лозунг: «Где власть – там насилие». Вот туда заносят гроб. Вот. А далее уже кадры следуют уже в Москве. Вот. Но не всё показано, конечно, в фильме. Например, с Савёловского вокзала, куда прибыл поезд в Москве, сначала процессия шла вот, когда на Большую Дмитровку в Колонный зал Дома Союзов, где, кстати, впервые проходило это прощание. Там потом Вы знаете, что установится такая советская традиция. Там будут вращаться и впредь с руководителями государства уже. Там и Сталин, и Брежнев, и так далее впоследствии там же будет проходить прощание. Вот. Ну, вот с Кропоткиным было первое. А вот по дороге, вот в фильме этого нет как раз, но это есть в мемуарах, например, американской анархистки Эммы Гольдман, которая очень активное участие тоже понимала в организации похорон, в её мемуарах «Проживая свою жизнь», которые не так давно изданы. И вот как, например, мимо Бутырской тюрьмы когда проходила процессия, как раз это прямо по дороге с Савёловского вокзала, как мы знаем, – да? – понимая топонимику Москвы, как заключенные, которых не выпустили, но всё равно они прямо из камер тоже смогли какие-то транспаранты, какие-то знамена прямо из окон Бутырской тюрьмы тоже на улицу выставить. Ну, и далее вот в Колонный зал Дома Союзов проследовали, где почетный караул был анархистами организован. А всё это время продолжались переговоры с ВЧК. Политбюро приняло такое двусмысленное решение отдать на усмотрение ВЧК выпускать анархистов или нет. Там долго шли, очень долго шли эти торги. И вот если позволите…

М. Соколов

―

Да, конечно.

Я. Леонтьев

―

Я могу рассказать сейчас действительно уникальную историю, эксклюзивную историю, которую мне рассказывала одна из участниц этих похорон.

М. Соколов

―

Ну, как интересно! Это кто же?

Я. Леонтьев

―

Были такие две сестры, старожилы. Я их называл последний из Могикан. Я с ними общался в конце 80-х, может быть, даже в начале 90-х готов. Они жили в Рязани. Сёстры Грачевы. Татьяна Михайловна Грачева и Анна Михайловна Грачева. Они были анархо-синдикалистками в юности. И вот старшая из сестёр Татьяна Михайловна, она как раз была участницей похорон Кропоткина. Она в это время училась на факультете общественных наук в Московском университете. Кстати, очень интересные действительно были собеседницы. Они очень много общались с Александром Исаевичем Солженицыным, когда он жил в Рязани, и помогали ему в работе над «Архипелагом ГУЛАГ», были в числе вот тех, кто давал ему информацию. Другая сестра Анна Михайловна даже помогала хранить, прятать вот ещё недописанный тогда «Архипелаг ГУЛАГ». Но не буду отвлекаться на этот сюжет, вернусь к тому рассказу. Его, кстати, нет и у Солженицына. Это мне лично рассказывала вот оставшаяся из сестер Татьяна Михайловна. Когда студенты-анархисты в Московском университете через профессора Борового, очень известный анархист, и тоже участник… член этой комиссии по устройству похорон, они предложили себя в заложники. То есть они НРЗБ из студентов и передали в ВЧК вот на тот предмет, что если бы освобожденные… группа освобожденных анархистов не вернулась назад, тогда бы естественно последовал бы их арест. После этого и после того как освобождённые анархисты дали персональные расписки о том, что они вернутся через сутки сами вот в темницу, в узилище, их всё-таки выпустили. Дзержинский всё-таки пошёл на это. Ну, далеко не всех анархистов…

М. Соколов

―

А вот говорят, что только 7 человек. Нет? Их больше?

Я. Леонтьев

―

Совершенно верно. В число этих семерых, например, не попал такой знаменитый анархист, в это время находившийся уже в Москве, как Волин-Эйхенбаум, который возглавлял Совет революционных повстанцев в повстанческой армии Махно, брат известного специалиста по Толстому, литературоведа Всеволода Эйхенбаума. Да? И сам по себе очень известный… Бориса Эйхенбаума. Да? Это Всеволод Эйхенбаум как раз не был выпущен, был братом Бориса Эйхенбаума, – да? – который редактировал собрание сочинений, полное собрание сочинений Льва Николаевича Толстого. В то же время семерых очень известных тоже анархистов и участников махновского движения, их выпустили. Там были очень яркие фигуры. Там была одна из старейших ветеранов, можно сказать, анархистского движения, даже она когда-то начинала еще в социал-демократическом движении, потом стала вот анархистской коммунисткой, вот познакомившись с идеями Кропоткина как раз в эмиграции, Ольга Таратута. Ольга Ильинична Таратута – одна из самых известных и старейших, она была всего на 4 года младше Ленина, она была одной из старейшин, так сказать, тоже. Ну, естественно она была моложе Кропоткина намного. Вот. Но для анархистского движения она была такая бабушка тоже анархистского движения. А Кропоткина, кстати, как мы помним, называли дедушка русской революции.

Н. Портнова

―

Серебряным князем тоже русской революции.

Я. Леонтьев

―

Да. Но хотя он сам, как мы знаем, предпочитал не пользоваться княжеским титулом издавна ещё. Ну, вот Ольга Таратута была освобождена. Арон Барон. Или как «Википедия» почему-то сейчас ударение в другом ставит, на другом слоге как БАрон, я вот увидел в «Википедии». Не знаю, как правильно. Я вот привык его всю жизнь называть Арон БарОн. Он очень известный тоже махновец, играл крупную роль. Он был членом киевского Союза рабочих депутатов, многолетний эмигрант как Эмма Гольдман до этого. В организации Индустриальные рабочие мира он отметился. Он возглавлял киевский Союз пекарей до того, как примкнул к Махно.

М. Соколов

―

Ярослав, но во главе… во главе этой процессии всё-таки шли большевики со своими лозунгами? То есть они это…

Я. Леонтьев

―

Нет, нет…

М. Соколов

―

Нет? А вот читал такое.

Я. Леонтьев

―

Ни коим образом. Нет, Михаил, простите, мы еще не дошли до самой процессии, мы еще пока прощаемся с Петром Алексеевичем в Колонном зале Дома Союзов. Пока ещё идут торги. И вот ещё дают они расписки. Ну, ещё буквально там, может быть, одно имя назову. Марк Мрачный, такой тоже деятель анархистского движения и литератор. Он, кстати, был профессиональный врач-психиатр. Потом очень близкий товарищ Эриха Фромма. Вот. Автор многих работ на психоаналитические темы. Но это уже потом, когда он оказался второй раз в эмиграции. Да? Вот выпустили всего таким образом семерых. Из Бутырской тюрьмы не выпускали. Там из Таганки, там из других тюрем, Лефортово тоже не выпускали. Вот. Но вот семерых их внутренней тюрьмы выпустили. Церемония похорон из-за этого затянулась на целый час. Там из Лубянки вроде бы недалеко дойти до Большой Дмитровки. Да? Что там? Всего-то там Театральную площадь перейти. Да? Ну, вот всё это тянулось до последнего момента. Саша Кропоткина, Александра Петровна уже, видимо, находясь в состоянии эмоционального возбуждения, она заявила представителям как раз большевиков, которые находились там в Колонном зале Дома Союзов, что они тогда снимут с гроба венки. Был выдвинут такой ультиматум. И только вот после этого всё-таки вот эту семёрку выпустили. Они тоже пришли попрощаться со своим учителем и вождем.

М. Соколов

―

И шли уже на Новодевичье кладбище пешком.

Я. Леонтьев

―

Да. Был выработан маршрут. Он был опубликован заранее в «Правде», в «Известиях». Потом была выпущена и однодневная газета памяти вот Кропоткина вот от имени этой комиссии анархических организаций тоже 40-тысячным тиражом, между прочим. Вот. И там был чётко установлен маршрут. Вот у меня перед рукой. Во-первых, маршрут прохождения. И самое главное вот, чтобы опровергнуть Ваши слова, вот была последовательность чёткая. За гробом следует семья, родственники и близкие друзья Кропоткина. 1-е указывалось. Затем следует Комиссия объединённых анархических организаций, «Голос труда» – это известная и организация, и издательство, которое публика… анархистское, которое публиковало книги Кропоткина, Российская конфедерация анархо-синдикалистов, Всероссийская секция анархоуниверсалистов, Рабочий союз анархистов, Союз идейной пропаганды анархизма, Украинская конфедерация анархистов «Набат» и так далее ещё перечислялось еще несколько организаций. А уже затем другие политические организации. То есть никак не могли большевики идти во главе процессии, хотя они тоже присутствовали. Был официальный представитель от московского комитета РКП (б) Мостовенко, который потом выступил на траурном митинге там уже на Новодевичьем кладбище. Сам маршрут таким образом проходил: Моховая… То есть Охотный ряд, Моховая, Волхонка, потом на Пречистенку перешли, прошли, кстати, вот мимо места, где… куда ходят постоянно вот марши антифашистов, анархистов и место убийства Стаса Маркелова и Насти Бабуровой, эти палаты белые. Далее по Пречистенке мы помним музей Толстого. Он и сейчас там находится. Вот там процессия остановилась. Это зафиксировано в мемуарах. Шопена… Траурный марш Шопена прозвучал, потому что процессия была организована торжественно. Это был катафалк такой вот. Можно видеть в кадрах этого фильма такие там люди в таком определённом белом одеянии там в каком-то таком идут. Да? Вот. И множество, конечно… Да. Вот остановились. Траурный марш Шопена прозвучал. Процессия встала и далее последовала уже дальше на ту улицу, которая сейчас называется Большая Пироговская, а тогда она носила название Большая Царицынская, и до Новодевичьего монастыря. Но не в самом монастыре. В некрополе там уже не было почти захоронений. А вот уже кладбище, которое пристроено. Вот то, что мы сейчас в называем в основном вот Новодевичьим кладбищем. Там были похороны 13 февраля, как Наталья Юрьевна тоже сказала, вот 1921 года.

М. Соколов

―

Хорошо. Давайте теперь немножечко вернемся… Даже не немножко, а довольно прилично назад собственно к биографии Петра Алексеевича Кропоткина. Я хотел вот, чтобы Наталья Юрьевна немножко нам сказала прежде всего о…

Я. Леонтьев

―

Сейчас! Одну секундочку!

М. Соколов

―

… нем как ученом…

Я. Леонтьев

―

Можно еще буквально одну.

М. Соколов

―

Ну, хорошо, Ярослав.

Я. Леонтьев

―

Просто буквально ещё закончу одну мысль, чтобы потом тоже не возвращаться. Просто тоже мемуаристы отмечает, что это по сути дела была такая, можно сказать, последняя, даже свободная демонстрация в Москве. Это был очень короткий такой период после окончания сразу Гражданской войны и VIII съезда, Всероссийского съезда советов, который, как Вы помните, состоялся в самом конце декабря 20-го года, и на который были допущены и представители меньшевиков, и эсеров, там Дан Вольский в частности. И вот в промежутке между VIII съездом советом и кронштадтским восстанием, которое, как мы помним, началось 7 марта, вот был такой небольшой промежуток, казалось, Гражданская война закончилась, и, можно сказать, такой толерантности политической. И вот именно на манифестации, связанной с похоронами Кропоткина, тысячи людей там принимали участие, и много рабочих тоже было московских предприятий, и красноармейцы. Вот. Там были знамена тех организаций, которые были в оппозиции большевикам. Эсеры – «В борьбе обретёшь ты право своё», флаги. Социал-демократы, меньшевики. Ну, об анархистах уже было много сказано. Вот это такая была действительно одна из последних демонстраций, можно сказать. Выступали на траурном митинге Штейнберг, известный левый эсер, Эмма Гольдман и Александр Беркман, американские анархисты-эмигранты, которые были высланы, депортированы из Соединенных Штатов вот в советскую Россию. Но потом вскоре им снова придется её покинуть. Ряд других анархистов. Вот один из освобожденных анархистов Арон Барон выступил на траурном митинге. Эти тоже кадры есть. Вот чего там нет, ну, например, такая знаменитая мемуаристка, эсерка Екатерина Олицкая, многие знают ее мемуары, которая описала нам и Соловки, и много что. Вот её муж Александр Федодеев, например, нес самое большое знамя от эсеров «В борьбе обретешь ты право свое». Нес Шура Федодеев это знамя. Ну, вот такие добавления я мог бы сделать. Да.

М. Соколов

―

Хорошо. Я хотел бы, чтоб Наталья Юрьевна немножко нам сказала о Кропоткине не как об анархисте и теоретике этого учения. А именно об учёном, потому что, мне кажется, что многие забывают, что Кропоткин был таким универсальным – что ли? – ученым. И географ, и историк, и философ. В общем, такой человек, ну, в каком-то смысле эпохи Возрождения. Да?

Н. Портнова

―

Да, я с Вами совершенно, Михаил, согласна. И в связи с этим я хочу вспомнить высказывание профессора Анисимова, которое он спустя 100 лет после дня рождения Кропоткина, 942-й год, сказал такие интересные слова: «В России Кропоткину не повезло. У нас Кропоткин как географ мало известен». Вот смотрите, интересная какая вещь? Фраза произнесена очень в давнее время, но, к сожалению, на сегодняшний день это высказывание, оно всё-таки справедливо, потому что и до сегодняшнего дня… Да, появляются работы, посвященные научной деятельности Петра Алексеевича Кропоткина. Но их не так много, как хотелось бы. И вот когда мы в музее начинаем работать с детьми, вот проводим географические конференции уже 5 лет, устраиваем лекторий, читаем Кропоткина – это в течение 3 лет мы это делаем, мы ощущаем острую нехватку вот подобной литературы, потому что недооценили, не… Ну, я не знаю, по каким причинам это произошло. А это очень важно, потому что величайший учёный. И очень многие открытия, которые происходят сейчас, они связаны с именем Петра Алексеевича. Вот недавно, я просто отвлекусь, я услышала о том, что озеро Байкал расширяется. И это происходит после землетрясений. Петр Алексеевич приехал в Сибирь в 1862 году. Ему было 19 с половиной лет. Юноша. Совсем мальчик. И он застал результат этого знаменитого землетрясения 62-го года. Ну, я к чему это говорю? Именно тогда он заинтересовался Байкалом, землетрясениями. И потом это вырос интерес и превратился в такую мысль, что, возможно, Европа и Азия когда-то были самостоятельными континентами, и что-то произошло, и в результате появилась вот Евразия. Вот слушаю современную передачу. Байкал – по-прежнему зона риска. Землетрясения бывают часто. И учёные говорят, пойдёт 20 миллионов лет, и снова возможно разделение Евразии. А я подумала, на 20 миллиону лет учёному Кропоткину обеспечено бессмертие, потому что… Ну, это на самом деле так. И мне очень нравится его работа с сотрудниками музея заповедника «Дмитровский кремль». Правда, тогда в 18-м, году когда он приехал Дмитров, это был маленький крошечный домик, он сейчас не сохранился, по дороге на вокзал. И сотрудники музея, узнав о приезде величайшего ученого, обратились к нему за помощью. Вот Ярослав Викторович говорит, шла процессия мимо Бутырской тюрьмы. А в это время в Бутырской тюрьме сидели музейщики дмитровские. И когда они узнали, что Кропоткина нет, они оставили 21-го, по-моему, февраля 21-го года написаны эти воспоминания. Они в архивах нашего музея хранятся. И среди них воспоминания Анны Дмитриевны Шаховской, которая в 19-м году была заведующей этого музея, и очень известного деятеля кооперативного движения в городе Дмитрове – это Рыжов Василий. И вот просто я зачитаю маленький отрывок из этих воспоминаний, потому что так говорит Анна Дмитриевна об этом, что, ну, просто вот удивляешься этому.

Я. Леонтьев

―

Анна Дмитриевна Шаховская, Наталья Юрьевна…

Н. Портнова

―

… Да.

Я. Леонтьев

―

Анна Дмитриевна Шаховская, просто добавлю для тех, кто не знает, – это дочка же знаменитого кадета, левого кадета Дмитрия Ивановича Шаховского, кадета, кооператора, который тоже, кстати, войдёт в Комитет по увековечиванию памяти Кропоткина, её папа.

Н. Портнова

―

Да. И, кстати, она потом была секретарем у Вернадского. Это тоже… Как бы сказать?

Я. Леонтьев

―

Совершенно верно. Они были друзья с университетской…

Н. Портнова

―

Да, да, да.

Я. Леонтьев

―

… с университетской скамьи Шаховской…

Н. Портнова

―

Знаю. Да. Да. И вот в этих воспоминаниях она говорит, что Петр Алексеевич как географ и геолог сам проявлял интерес к работе по открытию музея, внимательно просматривал отдел геологии по ледниковому периоду. Это его тема. Предлагал простой, остроумный способ увеличения карты. Начинающие сотрудники музея всё время чувствовали постоянное одобряющие внимание Петра Алексеевича Кропоткина. То принесёт зубы лошади, найденные им. То обратить внимание на известковую плиту, которая отыскалась у него на огороде. То даст два-три листочка с выписками географического характера, которые будут интересны для музея. Вот такие маленькие детали говорят о том бесценном вкладе, который внёс Пётр Алексеевич в создание нашего музея. И из маленького крошечного домика вырос сейчас большой комплекс, который называется музей-заповедник «Дмитровский кремль». Кстати, о Кропоткине раз уж мы немножко вот так вот о его научной деятельности заговорили, его ценили как величайшего ученого и понимали те современники, с которыми он сталкивался. Вот, например, в 20-е годы, в 20-м году в октябре в Дмитров по заданию Русского географического общества приехал знаменитый скульптор Илья Гинзбург. У него было задание вылепить бюст Кропоткина. Кстати, этот бюст, созданный в нашем доме, когда Петр Алексеевич позировал Илье Ефимовичу, он хранится в экспозиции нашего музея. И любой посетитель музея может просто-напросто это увидеть. А история была интересная. Гинзбург приехал на поезде, зашёл во двор, и первое, что он увидел – Софью Григорьевну, княгиню Кропоткину, которая копала картофель. Октябрь 20-го года. Голодно. Холодно. Трудно жить. И действительно очень много делали они сами, несмотря на возраст, несмотря на то, что, казалось бы… Может быть, кто-то и воспринимает это, что они, ну, не могли это делать. А на самом деле делали. Он увидел капающую картофель Софью Григорьевну. И она ему сказала: «Вот видите, на старости лет приходится работать на земле, и руки Вам не могу подать. С утра копаю картофель. Весь огород это моих рук дело. А то овощи… Зато овощи будут на весь год. А Петр Алексеевич скоро придёт», - добавила она. И дальше Гинзбург вспоминал, что пришедший Кропоткин увидел Софью Григорьевну и Гинзбурга, он был не очень высокого роста, которые тщетно пытались сдвинуть тачку, наполненную картофелем с места, отогнал их и сам взялся за ручки тачки и повёз её к тому сараю, где она должна была хранится. А это были уже последние месяцы его жизни. Собственно говоря…

М. Соколов

―

В общем, ну, такая картина типичная для, наверное, 20-го года.

Н. Портнова

―

Да. Да, для тех голодных, холодных, трудных лет.

М. Соколов

―

Ярослав, теперь давайте я Вас спрошу. Ну, вот если мы так немножко говорим о биографии, конечно, ну, так быстро. Да? Могло ли сложиться как-то всё иначе? Ну, вот Кропоткин провёл в Сибири 5 лет, путешествовал, открывал там всякие новые дороги, делает ряд географических открытий, возвращается в центральную Россию, поступает в университет, учиться и ищет средства на арктическую экспедицию. Ну, и он их не нашёл. Вот как Вы думаете, мог ли не появится Кропоткин-революционер? То есть уйти в науку окончательно. Или всё-таки его характер, его правдоискательство, оно бы его все равно привело, если не к чайковцам, то к какой-то другой революционной организации?

Я. Леонтьев

―

Ну, да. Вот, к сожалению, казна не нашла денег на эту экспедицию. Кропоткин предлагал же экспедицию сделать потому, что, по его мнению, вот ход ледников в северно-ледовитый морях, вот он задерживается и на что-то натыкается. Вот он предсказал собственно землю, которая должна быть и сдерживать ход льда. И он же гляциологией очень профессионально занимался, оледенением – да? – Евразии, азиатского материка. Вот. И вот действительно казна… Ему малая золотая медаль русская… Русским географическим обществом была дана. Его… Он был рекомендован на пост председателя отделения Физической географии Русского географического общества. Вот сделал блестящий доклад. Вот. Но казна не нашла денег на эту экспедицию. Австро-Венгерская казна спустя два года нашла, и земля в итоге была это обнаружена и была названа в честь императора Австро-Венгрии Земля Франца-Иосифа. Хотя вполне бы, как мы видим, могла бы получить имя Кропоткина. Там есть действительно в этой гряде там и острова Кропоткина. Правда, уточняют вот географы. Но тем не менее вот общее название закрепилось, где потом уже Отто Юльевич Шмидт и его полярники… Полярники главе с ним уже водрузили уже флаг СССР. Вот Земля относится к территории Российской Федерации ныне. Да? И вот просто вот такой казус. Вот если Кропоткин ушёл бы вдруг в эту полярную экспедицию, если бы казна нашла бы деньги, – да? – кто знает, может быть, действительно… Ну, правда, не все возвращались. Мы помним сюжет Каверина «Два капитана». Да? Прекрасно еще с детства. И фильм замечательный был. Ну, вот мог бы и не вернуться. Кто знает? А мог бы вернуться наоборот триумфально с новым триумфом вот научных открытий. Неизвестно, конечно. Я думаю, что всё равно какой-то определенный темперамент и, самое главное, особое какое-то вот присущее ему чувство совести, вот, конечно, всё равно бы его бы подвигло на какую-то помощь. Он же участвовал во многих общественных организациях, в том числе и потом был почетным членом политического Красного Креста уже после революции, например, когда в Москве в 19-м году образовался этот Красный Крест. Может быть, конечно, он не обязательно мог бы стать вот именно радикальным революционером, но то, что он оказывал бы какую-то помощь вот как Короленко, скажем, делал. Да? Какие-то другие известные тоже и ученые, и литераторы. Скорее всего, конечно, он бы шёл бы в каком-то этом таком тренде. Да? Как мне кажется. Да?

М. Соколов

―

Но само вот это общество…

Я. Леонтьев

―

Но жизнь распорядилась так, что…

М. Соколов

―

Общество чайковцев, всё-таки оно было достаточно такой травоядной организацией, в общем, пропагандистской, не террористической. И революционера-то из него, мне кажется, сделали…

Я. Леонтьев

―

Общество большой пропаганды вот это называли, что…

М. Соколов

―

Да, да, да. Сделали арестом и заключением в Петропавловскую крепость все-таки. Ну, и побег потом был. А дальше уже эволюция в Европе.

Я. Леонтьев

―

Ну, наверное. Хотя, конечно, он и раньше интересовался. Он же уже до этого ездил тоже в Европу и уже вступил в Интернационал. Он уже… Он не пересекся с Бакуниным физически, но он уже, конечно, был увлечен какими-то идеями и бакунизма. Вот. И он, кстати, между прочим является автором ведь и программы, первой народнической программы, собственно говоря. Вот то, что мы называем кружком Чайковского, хотя, конечно, это название чисто случайное. Ну, собирались они именно у Николая Васильевича Чайковского. Могли бы собираться и у кого-то другого. Это тогда бы… Просто такое чисто символическое название. Да? Не более того. Историки чаще предпочитают название «общество большой пропаганды». Ну, пропаганду-то уже он реально вёл. Да, правда, он, конечно, был в это время мирным пропагандистом. Среди петербургских ткачей пропаганду-то он вёл тем не менее там.

М. Соколов

―

Ну, вот интересно, что коллега Александр Шубин пишет об эволюции Петра Кропоткина, что всё-таки по отношению к своим идеям там конца XIX века он очень сильно эволюционировал. И, в общем, к моменту возвращения в 17-м году в Россию от немедленного анархизма там, реализации вот каких-то таких радикальных идей явно отказался, и чем удивил своих единомышленников. Хотя с другой стороны и от предложения Временного правительства войти в состав или как-то в нём поучаствовать тоже отказался. Вот интересно, наверное, пару слов сказать об этой эволюции как бы.

Я. Леонтьев

―

Да, он даже заявил Керенскому, что он считает ремесло сапожника полезней, чем ремесло министра. Ну, или по крайней мере ему приписана такая фраза. Я не помню. Кажется, может, из дневников Корнея Чуковского может быть это. Сейчас точно не помню источник. Ну, неважно. Это апокриф. А вот что… что реально происходило? Его встречали на Финляндском вокзале. Он… Так же, так и Владимира Ильича и других возвращающийся эмигрантов. Там были очень торжественные встречи. Даже, может быть, у Кропоткина ещё была в большем… более масштабная встреча. Вот там были и представители, конечно, воинских частей, гвардейских полков Петрограда. И официальные представители Временного правительства. Да. Он посетил Временное правительство, посетил Керенского. Есть даже знаменитая такая фотография 17-го года, где вместе с Керенским они открывают… сидят в президиуме, открывают матросский университет. Такая вот… НРЗБ тоже в музее, кажется, представлена. Да, Наталья Юрьевна? Эта фотография.

Н. Портнова

―

… представлена.

Я. Леонтьев

―

Вот. И, конечно, так сказать, Кропоткин был нарасхват. Его повсюду начали приглашать. Но он не торопился действительно одобрить вот идеи Петроградской федерации анархистов, которая существовала, анархистских групп, – да? – которая вот начала… захватывала дома. Там дача Дурново. Известная история. Там матрос Железняк, например, там отметился. Блейхман там известный лидер вот петроградских анархистов тогда…

М. Соколов

―

А действительно он назвал вот этих молодых анархо-коммунистов грубыми, развязными молодыми людьми, принявшими за основу принцип вседозволенности? Или это апокриф?

Я. Леонтьев

―

Вы знаете, тоже я думаю, что более похожее на апокриф. Такого я… Такой фразы я не встречал. Но вообще это интересная тема, Михаил. Ведь на самом деле это ведь не даже не только Кропоткин. Многие старые революционеры и его близкая подруга Вера Фигнер, которая, кстати, к нему, кстати, тоже Вера Николаевна приезжала в Дмитров. Там у него гостила. Вот. Плеханов естественно. Вера Засулич, Брешко-Брешковская, уж не говоря о ней, там бабушка русской революции. Кропоткина называли дедушка. А её бабушка. Чайковский, его старый соратник, который возглавит потом это розовое правительство – да? – в Архангельске, как мы знаем. У Вас была передача. И другие. Они очень осторожно относились к происходящему. Ну, видимо, это уже была мудрость, их житейская мудрость, вот их опыт уже вот подсказывал им, что не надо торопиться, и что можно действительно, так сказать, натворить разных дел. Ну, это отдельный сложный разговор. Может быть, кстати, это и повод для того, чтобы его продолжить и действительно поговорить…

М. Соколов

―

Да, конечно. Вот я думаю… Знаете, еще что мне кажется интересно действительно из его позиций того же 17-го года, когда говорил на государственном совещании о создании, так сказать, федеративной России, конфедерации даже таких самоуправляемых штатов. Что-то вроде Швейцарии. Но это действительно очень актуально, так сказать, для обсуждения и до сих пор. Уж не знаю, насколько актуален анархизм. А вот федерализм точно актуален всегда.

Я. Леонтьев

―

Это правда. Ну, вот всё-таки отвечая на Ваш вопрос вот по поводу того, что он назвал молодых анархистов… Вот как Вы сказали? Напомните?

М. Соколов

―

Ну, людьми невоспитанными, грубыми, развязанными молодыми людьми.

Я. Леонтьев

―

А вот…

М. Соколов

―

С принципом вседозволенности.

Я. Леонтьев

―

А вот на самом деле тоже можно эту цитату оспорить. Вот у меня передо мной заметка «Беседа с Кропоткиным» о том, как к нему в Дмитров приезжали только не в 20-м, а раньше, в 19-м году трое из секретарей Всероссийской федерации анархистской молодёжи. Помните, мы как-то даже с Вами делали…

М. Соколов

―

Да, да.

Я. Леонтьев

―

… передачу об анархомоле только. Вот. И вот они беседуют с Кропоткиным и публикуют в журнале «Жизнь и творчество русской молодёжи» в их органе, их организации такую заметку. И вот прямая речь Кропоткина здесь записана: «Серьёзное время переживаем мы. Старый капиталистический мир рушится. Средств… средства, избранные советской властью для осуществления своих хороших идей были и есть самые скверные. И таким образом ясно видно, что путь большевиков приведет нас к ужасной реакции. Нужно снизу творить революцию и строительство новой жизни, а не сверху. И в этом строительстве предпочтение должно быть отдано не человеку-партии, а человеку-профессионалу. Что касается молодёжи, то ей необходимо самой научиться зарабатывать все средства в жизни, соединяя умственный труд с ручным, жизнь интеллигенции и жизнью рабочих. И лишь этот путь приведет молодежь к прекрасному будущему». И он одобрил как раз деятельность вот самых молодых анархистов. Вот. А там к нему приехали буквально 16- и 18-летние как раз анархисты. Между прочим среди них был будущий герой социалистического труда, очень известный режиссер. Фильм «Два бойца», например, самый, наверное, культовый его фильм. Евгений Габрилович. Вот он тогда под псевдонимом Леонид Чиволов действовал. Такой партийный и литературный псевдоним. Он наверняка тоже хоронил Кропоткина в 21-м году. Он ещё тоже был анархистом. Вот. А потом он тоже удостоился быть похороненым на Новодевичьем кладбище. Вот вообще там была…

М. Соколов

―

Ярослав, можно я Наталью Юрьевну спрошу?

Я. Леонтьев

―

Да, конечно.

М. Соколов

―

А все-таки переезд к Вам в Дмитров, он с чем был связан? И вообще выбор именно Дмитрова – вот случайность какая-то или что-то его туда тянуло вот в эти северные подмосковные края?

Н. Портнова

―

Я думаю, что причин, конечно, много. Но вот те, которые вот я четко понимаю, что эти причины могут объяснять его переезд, конечно, все я не знаю, и наверняка никто никогда не узнает. Вот, во-первых, смотрите, есть железная дорога, связывающая Москву и Дмитров. И ехать 5 часов по меркам того времени – это скоростной способ передвижения. Почему не хотел? Скорее всего, не хотел уезжать далеко. Но в тоже время участвовать вот в том, о чём говорит Ярослав Викторович, тоже не хотел. Вот это на мой взгляд. Еще одна причина – труднейшие жилищные условия, в которые… в которых он оказался, живя в Москве. Ведь начиная с переезда в Москву его с 17-го года, то отъезд в Дмитров, скорее всего, это всё-таки весна. Но у нас дата пока ещё 17 июля 18-го года. Но это вопрос спорный. Как бы не будем здесь заострять его. Вот смотрите, за этот короткий период пожилой человек меняет три места жительства. Это вообще-то очень трудно. А учитывая, что он в возрасте, учитывая, что он всё-таки не совсем здоров, ведь он из Петрограда уехал отчасти еще и потому, что заболел. И врачи порекомендовали ему переехать в более спокойной климат. Это тоже, видимо, на мой взгляд, причина. Ну, и дальше я уже домысливаю как бы. А Клинско-Дмитровская гряда – результат работы ледника.

М. Соколов

―

Это интересно. Да, согласен.

Н. Портнова

―

Это вот удивительная вещь. В юности быть очарован работой ледника в Сибири и последние два с половиной года реально наблюдать вот эту вот работу, потому что 300 метра над уровнем моря – это всё-таки ледник. Это то, чему была посвящена вот научная его работа. Мне кажется, ему было вот это тоже интересно. Ну, и плюс музейщики, которых… которые не давали ему покоя, потому что раскапывали… раскопки проводили и кости мамонта в болоте находили. «А почему в болоте?» - спрашиваю его. А что вы хотите? Ледник наступает. Мамонты бегут, не разбирая дороги. Встречаются болота, тонут в них. А болота на севере уезда Дмитровского были. Они и по-прежнему там. Ну, правда, осушены уже большей частью…

М. Соколов

―

Хорошо. У нас буквально по одному вопросу…

Я. Леонтьев

―

Он же, кстати, сейчас, Михаил, он же, кстати, первым вообще рассказал, откуда вот валуны-то у нас.

Н. Портнова

―

Да.

Я. Леонтьев

―

У меня…

М. Соколов

―

Ярослав, давайте всё-таки по Вашей специальности. Не про валуны, а про Кропоткина и Ленина. Всё-таки он его агитировал…

Я. Леонтьев

―

… заканчивается. Да? У меня чуть повыше вот Волги там. У нас этих камней, валунов там масса. Вот. А Кропоткин, я ещё раз говорю, ну, просто было, я думаю, действительно это очень интересно. Это очень интересное предположение, которое сейчас выдвинула Наталья Юрьевна. Я думаю, оно подтвердится.

М. Соколов

―

Ярослав, всё-таки об отношениях Кропоткина и Ленина. Кропоткин публично против большевиков не выступал. А за что он при встречах или в письмах агитировал Ленина и большевиков?

Я. Леонтьев

―

Во-первых, он дважды встречался как минимум с Лениным, отправлял ему письма. Да? В 18-м году и в 20-м году. В 19-м году была встреча. Во-первых, он выступил против Красного террора, когда появился вот этот декрет о Красном терроре 9 сентября 18-го года. Ведь в книге у него есть еще большое исследование о Великой французской революции. Он прекрасно знал, к чему может привести именно якобинская диктатура и использование вот как раз института заложничества, вот сама постановка вопроса о Красном терроре. Об этом он пытался предостеречь действительно Ленина. И он ещё кроме того заступался за конкретных политических заключенных. Например, за руководителя русского технического общества инженера Пальчинского, очень близкого к нему человека, кстати, племянника Чайковского к тому же. Пальчинский тоже к нему приезжал в Дмитров потом и тоже гости у него в дмитровском доме. Потом вот это знаменитое письмо, можно сказать, вообще его квалифицировать как политическое завещание Кропоткина от 21 декабря 20-го года, оно датировано, когда он выступил с осуждением института заложничества, особенно вот этого института политического заложничества, когда уже и Гражданская война-то уже, казалось бы, на исходе, на закате, а продолжаются аресты. Вот в Харькове как раз арестован… пустим. И продолжаются аресты эсеров и других вот… Он был против института политического заложничества. Просто я ещё всё-таки хочу вернуться в Колонный… Союзов. Очень коротко вот. К тем лозунгам, которые были вывешены тоже там. Это тоже интересно. «Требуем освобождения анархистов из тюремных застенков, борющихся за идеи Кропоткина». «Нет яда более подлого, чем власть над людьми!» «Вне анархии нет свободы». И даже такой: «Свобода не дается, а берется». Так сказать, на все времена такой лозунг.

М. Соколов

―

Хорошо. И Наталье Юрьевне вопрос. Ну, Ваш музей, я так понима,ю ждёт естественно посетителей. А я хотел Вас спросить про другой музей, который был закрыт. Музей Кропоткина закрытый в 39-м году. Его фонды были розданы, бог знает куда. Там были и портрет Кропоткина там английского художника НРЗБ, вот я читаю, и скульптура Цейтлина и картина Пастернака. Вот что-то из этих фондов, может быть, Вам удается найти…

Я. Леонтьев

―

Ну, Михаил, не бог знает куда. Они в Музей революции поступили бывший. Сейчас Музей современной истории вот на Тверскую. Эти…

М. Соколов

―

Ну, не хотят они временно хотя бы с Вами поделиться?

Я. Леонтьев

―

А архивы, архивы поступили в ГАРФ – государственный архив Российской Федерации.

М. Соколов

―

Отлично. Да, да, да. Наталья Юрьевна, что что скажите?

Н. Портнова

―

… в музей поступили. И в музей Истры. Мы предпринимали попытки заполучить эти документы, поскольку наш музей, на мой взгляд, он просто обязан эти документы и те портреты, которые, кстати, там и Пастернака, отца художника. Вернее, ну, вы поняли, да? Бориса Леонидовича, отца, который изобразил…

Я. Леонтьев

―

Леонида Осиповича. Да.

Н. Портнова

―

Вот. Это в Литературном музее, мы знаем, это всё хранится. Но, к сожалению, вот как я работник музея я понимаю, что музейщики очень странные люди, они даже если не используют какие-то свои бесценные сокровища, они не всегда охотно идут на то, чтобы отдать это туда, где это нужнее. Может быть, мы дорастём до этого времени. Может быть, какой-то разум включится. Но я ещё одно маленькое дополнение хочу сделать по поводу того, что вот Ярослав Викторович говорил. Переписка с Лениным. А у нас в экспозиции есть ещё одно письмо Кропоткина. По поводу тяжёлой жизни почтовых работников города Дмитрова написал Кропоткин Ленину. И это письмо послужило принятию целого ряда указаний, директив, которые обеспечили работникам не только Дмитрова, но почтовым работникам страны в голодные годы Гражданской войны улучшили их немножечко условия. Вот всё о Петре Алексеевиче интересно. Любая сторона его деятельности. А вот человеческая тоже. Мы очень хотим, чтобы и это было, и стараемся вот до наших посетителей и эту часть его биографии донести, потому что…

Я. Леонтьев

―

Вот, Наталья Юрьевна, чтобы…

М. Соколов

―

Вот куда… Куда ехать? Куда ехать, скажите. Уже времени мало.

Н. Портнова

―

Город Дмитров. Город Дмитров, улица Кропоткинская, дом 95. В Дмитрове практически каждый житель знает, где находится этот дом. Работаем мы со среды по воскресенье с 10 до 6 часов вечера. Мы вас ждём и будем рады помочь вам. Насчёт фильмов то, о чём рассказывал Ярослав Викторович, у нас есть замечательный фильм «Кропоткин в Дмитрове», снятый местным тележурналистом Евгением Роем, где использованы именно те материалы, о которых рассказывал Ярослав Викторович. И мы демонстрируем этот фильм. Цена билета в наш музей? Будете очень удивлены. Она настолько демократична, что даже смешно. 30 рублей стоят билеты льготные. Это пенсионеры, школьники, студенты. И 50 рублей – обыкновенные люди.

Я. Леонтьев

―

Чтобы это всё случилось, о чём Вы сказали, чтобы в том числе экспонатами делились, надо чтобы восторжествовали идеи Кропоткина: кооперации и солидарности прежде всего, свободы и солидарности и кооперации.

Н. Портнова

―

Возможно.

М. Соколов

―

Спасибо. Ярослав Леонтьев, доктор исторических наук, профессор; Наталья Портнова из музея-дома Кропоткина, музея-заповедника «Дмитровский кремль» были с нами. А вел эту передачу по случаю столетия со дня кончины выдающегося ученого и революционера Петра Кропоткина Михаил Соколов. Всего доброго! До свидания!