Крымская битва генерала Врангеля - Василий Цветков - Цена Революции - 2020-10-25
М. Соколов
―
В эфире «Эха Москвы» программа «Цена революции». Сегодня наш гость - Василий Цветков, доктор исторических наук, профессор. Мы поговорим о событиях 1920 года, о главнокомандующем Русской армией генерал-лейтенанте Петре Николаевиче Врангеле. Василий Жанович, добрый вечер!
В. Цветков
―
Здравствуйте!
М. Соколов
―
С каким военно-политическим багажом Петр Врангель пришел к тому, чтобы стать в 1920 году вождем и лидером белого движения?
В. Цветков
―
Спасибо. Багаж был очень тяжелый и сложный, можно так сказать. Дело в том, что когда у Деникина была попытка, достаточно перспективная, но не удавшаяся, наладить отношения с казачеством, с Доном, с Кубанью, и там, на Кубани, удержаться, на это делалась очень большая ставка. Но ничего не получилось. Получилась, собственно, новороссийская катастрофа. И вот после этой новороссийской катастрофы, по сути, настроения были такие, что всё, белое дело на юге России закончилось, перспектив нет практически никаких.Крым, который в тот момент удерживался корпусом генерала Слащева, не рассматривался в качестве какого-то долгосрочного плацдарма, возможного вообще для того, чтобы там делать какие-то операции. И настроения были такие, что надо уже эвакуироваться куда-то на Балканы, в дружественные славянские страны. Прежде всего это Сербия. Рассматривался вариант Болгарии, Греции, Османской империи в районе Дарданелл и Босфора - что, собственно, потом и произошло. Это всё начали делать уже при Деникине.
Правда, сам лично Деникин - может быть, нельзя сказать, что он так уже совсем безнадежно оценивал перспективы. Но факт в том, что он не доверял даже своим «цветным» полкам, наиболее проверенному, наиболее надежному воинскому контингенту, из-за того, что у Деникина начались разногласия с Кутеповым. Когда он приехал в Феодосию, он распускает это мельниковское правительство - компромиссное, коалиционное правительство, которое он создал для союза с казачеством, и заявляет о том, что всё, он готов сдать власть. То есть господствовали вот такие настроения.
М. Соколов
―
Я хочу обсудить еще один сюжет, чуть-чуть пораньше. Когда Врангель присоединился к Деникину в 1918 году, во второй половине, действительно были большие успехи. Потом нарастал конфликт с Деникиным, и в 1919 году уже были существенные расхождения. А как вы считаете, сами планы Деникина в 1919 году были реализуемы и могли бы изменить судьбу Добровольческой армии и белого движения?
В. Цветков
―
В принципе, да, потому что здесь был вопрос соотношения сил. И здесь был вопрос (может быть, в истории он иногда не главный) подходящего момента. Потому что в случае достаточно успешного продвижения к Москве, естественно, при более благоприятном соотношении сил на фронте в пользу белых, взятии Москвы и взятии Петрограда, причем таком достаточно синхронном (на что, собственно, и рассчитывали Юденич и Деникин, наступая почти одновременно на обе наши столицы) - в этом случае, наверное, был бы эффект. Ни в коем случае нельзя было бы говорить об окончании гражданской войны, но такой существенный перелом в пользу белых произошел бы.На это очень надеялся, в частности, Колчак, потому что его собственный фронт к этому моменту был уже не в состоянии предпринимать что бы то ни было активное. Но вот этот военный фактор очень важен. Потому что хотя гражданская война - война и военно-политическая, то есть здесь соотношение политики и войны, но всё равно это остается войной. То есть в любом случае военный фактор оказывается на первом месте.
Конечно, допустим, тоже говорили: займут Москву, а удержатся ли в Москве? Не приведет ли это к тому, что это будет некая западня, в которой окажется Добрармия и просто растворится в этом огромном крестьянском море центральной России, весьма лево настроенной? Это не зажиточные крестьяне юга, Таврии, о которых сегодня можно будет говорить. Это такая беднота, середняки, кулаков там мало. К белым они настроены, в общем-то, не очень положительно. Поэтому земельный вопрос уж как минимум нужно будет решать в духе какой-то проэсеровской программы.
Но тем не менее, всё-таки этот военный фактор был значимый. Если бы это произошло - конечно, история не знает сослагательного наклонения, но взятие Москвы и Питера многое бы решило. Может быть, в плане международного признания, потому что на это очень сильно надеялись. Иностранцы всегда говорили: собственно, признавать-то кого? Ростов, Омск и, допустим, Ямбург с Архангельском? Или всё-таки признавать Москву и Питер? Разный статус, разное положение.
М. Соколов
―
Врангель-то как раз, по-моему, не хотел быстрого наступления на Москву. Он хотел как-то закрепиться, задержаться, реализовать успех и двигаться дальше. Или я неправ?
В. Цветков
―
Да, конечно, абсолютно точно. Потому что у Врангеля, я бы так сказал, несколько периодов, собственно, Крыма 1920 года. Первый период, который начался сразу после новороссийской катастрофы, условно можно было бы назвать «крымская крепость» или «крепость Крым». По аналогии со знаменитым аксеновским выражением «остров Крым» можно было бы употребить это словосочетание. Причем оно использовалось Врангелем в приказах. Он так и говорил, и писал: мы в осажденной крепости.То есть речь не идет о наступлении - речь идет об обороне. Такой хорошей, продуманной, подготовленной обороне. А уже потом, после выхода из «крымской бутылки», как ее называли, после выхода за Перекоп, у нас уже, соответственно, начинается во многом похожее с Деникиным.
М. Соколов
―
Но это 1920 год. А вот в 1919 году, уже во второй половине - вот этот конфликт с Деникиным. Здесь он поддерживал быстрое наступление на Москву, просто по другому маршруту, или всё-таки нет?
В. Цветков
―
Опять же, если анализировать врангелевские оппозиционные заявления, поначалу на таком уровне, что неплохо было бы наступать, допустим, на Волгу и соединиться с Колчаком. Но, опять же, когда он делает эти заявления? Эти заявления делаются в начале 1919 года, то есть в момент, когда у Колчака в перспективе весеннее наступление. И там действительно просматривалась какая-то гипотетическая возможность соединения. Тем более, что Западная армия Колчака и двигалась к Саратову. Она и должна была выйти на соединение с Деникиным. Это была ее главная задача - генерала Ханжина.А Деникин в этот момент вряд ли мог себе это позволить, потому что над ним очень сильно нависал Донбасс, Донецкий угольный бассейн, и вот это продвижение фактически в сторону Царицына подставляло бы тыл под удар. Потому что в двух направлениях одновременно действовать нельзя. Казачья армия Краснова на тот момент была очень слабо боеспособной после этих неудачных царицынских боев. Врангель, по сути, хотел бы проделать тот же самый маршрут через Царицын на Саратов. Но если Краснов не смог взять, смог бы взять Врангель - тоже большой вопрос. Всё-таки Царицын был достаточно хорошо укреплен. Его называли «красный Верден».
М. Соколов
―
НРЗБ взял фактически.
В. Цветков
―
Он его уже взял, когда силы красных были ослаблены на красных направлениях, и у Деникина появились танки. Собственно, с помощью танков. Это, кстати, впечатлило Врангеля и, может быть, потом сыграло свою роль под Каховкой. Танки очень хорошо себя там зарекомендовали. Они действительно были приспособлены для прорыва укреплений.А потом смотрите, что интересно. Летом, в период такого активного наступления на Москву, Врангель-то ведь не очень оппозиционирует. У него скорее призыв к тому, что дайте Кавказской армии (под его командованием) больше сил, больше резервов. Дайте мне возможность осуществить вот этот поход к Саратову. Но резервов ему не дают, потому что, во-первых, их мало, этих резервов, во-вторых, главное направление всё-таки Добркорпус - Харьков, Курск, Орел, Тула. А Кавказская армия довольствуется кубанскими континентами, кубанскими и терскими казаками, на которых в тот момент, конечно, очень сильно влияла и пропаганда Рады, и в какой-то степени то, что они уже просто устали от боев. Действительно, Кубань на тот момент уже была истощена в людском отношении.
Когда начинается активная критика? Уже после отступления от Москвы, когда Врангель сменяет Май-Маевского в должности командующего Добровольческой армией. И вот тут уже идет «поход на власть», причем совершенно неприкрытый. «Поход на власть», наверное, всеми возможными способами. Он ведь там не только критикует Деникина за его военные промахи, военные ошибки. Он критикует его и за политические ошибки. И вот это из уст человека, который занимает в военной иерархии, в общем-то, далеко не последнее место - это действительно можно расценивать как некий раскол. Раскол власти, раскол вот этой военной системы.
И чем всё заканчивается? Заканчивается, собственно, закономерно - отставкой Врангеля. Хорошо еще, что его там никак не арестовали, а просто-напросто выслали за пределы территории Юга России. В начале 1920 года он у нас уже в Константинополе вместе с Кривошеиным, которого тоже выслали - будущий премьер. Он тоже занимался интригами. Но с Кривошеиным там ситуация была еще хуже - его вообще хотели привлечь к уголовной ответственности за махинации с акциями компаний. Но дело тоже закончилось высылкой. И вот он там вспоминает, как они оказались в Константинополе и оценивали свои перспективы. А новороссийская катастрофа, по сути, выдвигает Врангеля на новые рубежи, новые позиции.
М. Соколов
―
Как это всё-таки понять? Ведь когда был назначен военный совет в Севастополе, большинство генералов были за сохранение Деникина. И вообще могли быть разные возможности - какое-то разделение политических функций и военных. Например, Деникин же мог принять на себя функции верховного правителя, которые ему как бы завещал Колчак, а кого-то другого назначить командующим армией. В общем, как это всё происходило? Совет, который происходил в Севастополе.
В. Цветков
―
Совет вообще очень интересный. Тут существует такая точка зрения, что он в принципе был неуместен у белых. Как это так - какой-то там совет? Само слово «совет», «советская власть» - и вдруг он там начинает решать какие-то вопросы.На самом деле я просто напомню, что речь шла о военном совете, который вообще-то практиковался в русской армии очень давно и достаточно часто. Даже если вспомнить, например (для наших слушателей это, может быть, будет более знакомо) «Капитанскую дочку». Там перед штурмом крепости этот совет собирает местный комендант. Опрашивает всех офицеров, которые пришли, что им делать, как им защищаться или не защищаться от Пугачева. Такие советы были. Суворов практиковал их очень часто.
М. Соколов
―
У Кутузова совет в Филях.
В. Цветков
―
Да, конечно, знаменитый совет в Филях тоже. Наполеон его практиковал. Это вообще распространенная практика. Но главное там в чем? Главное в том, что любой совет, и в том числе этот, который решал вопрос о Деникине и Врангеле, в принципе, носил рекомендательный характер. То есть военачальник собирает всех своих подчиненных, начиная с младшего и заканчивая ближайшим заместителем, всех опрашивает, начиная с младшего и заканчивая старшим, и потом сам принимает решение. То есть совет не имеет права большинством голосов его сместить. Это не акционерное общество.
М. Соколов
―
Да, но здесь интересно, что сам Деникин на заседании совета 22 марта 1920 года не присутствовал.
В. Цветков
―
Это да. Так вот тут мы как раз и сталкиваемся с ситуацией, о которой мы уже говорили в начале. То есть Деникин психологически был надломлен. Если он и возлагал какие-то надежды на то, что можно будет продолжать борьбу, то только в контексте того, что, может быть, удастся немножко удержаться в Крыму, чтобы лучше подготовить эвакуацию. Вот и всё.То есть для него действительно очень сильны были эти моменты надлома. И потом, конечно, очень сильная критика не только его, но и его штаба. Романовский - смотрите, это его правая рука, его ближайший соратник. И всё заканчивается его убийством. Причем мало что убийством - убивает русский офицер в русском посольстве. Это уже вообще просто предел! И англичане берут на себя расследование убийства. То есть русские уже даже не в состоянии расследовать убийство собственного... Для Деникина это вообще свидетельство полного краха. «Очерки русской смуты» у него на этом и заканчиваются - на том, что его любимый начальник штаба лежит в гробу. Вот последние слова. И вот тут всё уже было понятно что он сдает власть.
Конечно, может быть, психологически вот эта поддержка, которую ему, в частности, оказали дроздовцы, на которых он не очень-то даже и рассчитывал, потому что дроздовцы вообще очень своеобразные в этой военной иерархии. Эта структура действительно немножко, как говорится, государство в государстве, потому что когда отряд Дроздовского присоединился к Деникину во время 2-го Кубанского похода, дроздовцы тоже вели себя очень сепаратно. Деникин как раз думал, что они, может быть, не поддержат. Но у Деникина был адъютант Колтышев - он был дроздовец. Среди дроздовцев Колтышев был непререкаемым авторитетом. И Колтышев, по сути, наверное, обеспечил Деникину дроздовскую поддержку.
Но этого было мало, потому что казачество, казачьи командиры, в принципе, высказались против. Флот раскололся - часть за Деникина, часть за кого-то другого. В принципе, за Врангеля, потому что, что тут скрывать, флот поддерживал Врангеля - там были адмиралы Бубнов, Ненюков. 1-й кутеповский корпус - допустим, дроздовцы за, а корниловцы, Кутепов - так себе, 50 на 50. Слащев (2-й корпус), в общем-то, тоже антиденикински настроен. У Слащева был свой счет в отношении Шиллинга, главноначальствующего Новороссийской области (это же креатура Деникина - Шиллинг), которого Слащев считал просто полный бездарностью, которая, может быть, хуже даже Май-Маевского по каким-то параметрам - казнокрад и прочее.
То есть антисистемные настроения. Даже не лично против Деникина, а против той иерархии, той вертикали, которую создал Деникин. Оппозиция была против деникинской команды - вот в чем еще тут момент. Опять же, это всегда очень сложный момент: сработается ли политик, сработается ли военный с новой командой? Если всю команду у него заменят, а он останется - вряд ли. Потому что это его люди, он их подбирал. И вдруг ему подсовывают новых людей, которые против него же интриговали. Это малоперспективный вариант, чтобы ему оставаться.
М. Соколов
―
Фактически призвали Врангеля из Константинополя. То есть другой альтернативы не было?
В. Цветков
―
По сути, нет. Опять же, во-первых, Врангель, конечно, провел тут определенную подготовительную работу. Во-вторых, еще был такой существенный момент: Врангель ведь не с пустыми руками приехал на севастопольский совет, когда он появился там, в Крыму. Он привез, как он сам говорил, ультиматум англичан. О чем шла речь? О том, что там низкое военное представительство в Константинополе передает Врангелю такое как бы заявление официального Лондона о том, что, грубо говоря, пора вообще кончать войну в Крыму.Вообще вся инициатива шла от Ллойд-Джорджа. В данный момент ему, видимо, захотелось выступить, как в свое время Вильсон выступил на Принцевых островах. Ллойд-Джордж, наверное, захотел выступить в роли такого миротворца, который положит конец российской гражданской войне. Смысл заключался в том, что Англия готова поддерживать эти оставшиеся белые войска, но только до тех пор, пока они не начнут и не закончат каким-то компромиссом переговоры с Советской Россией.
То есть такая была позиция Англии. У нас традиционно считается, что она враг советской власти, а на самом деле здесь мы видим как раз совершенно другое - что должны быть переговоры Ленина и кого-то из белых (может быть, Деникина, может быть, кого-то еще) о том, что прекращаются боевые действия и заканчивается этот белый период. А англичане вроде выступают как такой гарант.
М. Соколов
―
«Пора торговать с людоедами», как выражался Ллойд-Джордж.
В. Цветков
―
Да, тем более эту свою знаменитую фразу Ллойд-Джордж сказал еще осенью 1919. То есть после того, как стало ясно, что поход на Москву проваливается.
М. Соколов
―
И как себя ведет Врангель со своими генералами? Что он им предлагает, когда они фактически выдвигают его на первую роль? Что делать, на что рассчитывать, как быть?
В. Цветков
―
Он им предлагает, по его собственным запискам и по другим свидетельствам, очень хорошую фразу: «с честью вывести вас из создавшегося положения». Это, в принципе, заманчивая перспектива, потому что она, с одной стороны, вроде бы и не гарантирует 100-процентной капитуляции - того, что, по сути, предлагают англичане. А с другой стороны, может быть, да, какой-то компромисс удастся найти. Во всяком случае, будет гарантирована почетная сдача оружия и эвакуация из Крыма. Может быть такой пример. То есть сдают оружие Красной армии и эвакуируются из Крыма.Согласился бы на это Ленин, согласилось бы красное командование? Уже были похожие прецеденты и еще будут. Потому что обязательно надо сказать о судьбе Кубанской армии, которая не успела погрузиться в Новороссийске. Кубанцы отступали по побережью.
М. Соколов
―
Они в этот момент находятся где-то в районе Сочи.
В. Цветков
―
Да, они шли от Новороссийска по берегу, не углубляясь дальше глубоко в горы. Причем их там было довольно много - порядка 40 тысяч человек. Это не только донцы. Там были 3 кубанских корпуса и 1 донской - знаменитый Мамантовский. Он тоже не успел погрузиться. Вот эти донцы-мамантовцы - самые убежденные противники советской власти.Вот они отступали. Но эта группировка, которая численно превосходила красную дивизию - одну-единственную дивизию, которая шла за ними следом - в конце концов дошла до границы с Грузией и всё. И вот они ничего уже сделать не могут. И начинаются переговоры. Поначалу кубанское командование (генерал Науменко как раз об этом писал) тоже требует таких почетных условий: вы должны нас отпустить, пропустить, мы уйдем в Грузию или эвакуируемся в Крым.
А что отвечает красное командование? Белые предлагают равноправные переговоры, равноправные партнеры. Красные говорят: нет, никакого почетного мира - безоговорочная капитуляция. Как в Берлине в 1945. В лучшем случае мы гарантируем, что не будем трогать ваших гражданских беженцев. Но командный состав и те, кто участвовал в репрессиях против советской власти, безусловно, будут наказаны. И оружия никакого мы вам не оставим. В лучшем случае оставим вам дедовские кинжалы, и то если вы дадите подписку, что вы эти кинжалы не будете использовать. Ну, как элемент национального костюма. Только так.
И всё. Вот такие были условия. У Миллера на севере тоже были такие же. Его командование тоже попыталось начать какие-то переговоры - нет, никаких переговоров, только так. И ждать от красного командования 13-й армии, которая противостояла Врангелю, какие-то миролюбивые инициативы не приходилось. В лучшем случае это прекращение боевых действий до поры до времени, для того, чтобы потом уже как-то решать, что делать дальше.
М. Соколов
―
И какая в этот момент обстановка в Крыму, когда Врангель принимает командование? Сколько войск у него было и сколько удалось, так сказать, привести в чувство, перевооружить? Фактически же была анархия. Там еще и партизаны, красные и зеленые, по горам бегали. В общем, действительно, условия, наверное, тоже были не совсем благоприятные для того, чтобы принимать власть.
В. Цветков
―
Не совсем благоприятные - в этом смысле да. Но Крым - в чем его лучшее положение по сравнению с другими белыми регионами на тот момент? На тот момент Крым всё-таки уже достаточно длительный период находился под белой властью. То есть это не губерния, которую, допустим, захватили налетом казаки и, в общем-то, таким же образом, как пришли, так и ушли. Ничего там не успели сделать, никакой администрации. Как говорится, не оставили после себя никакого следа в плане управления.Крым уже сложился. В Крыму уже действовали органы власти, местное самоуправление. Деникин взял Крым - это как раз его наступление лета 1919 года от Керчи. А Керчь, Керченский полуостров еще дольше находился под антибольшевистской властью. Крым до Перекопа, в этот промежуток - почти год, как он функционировал под белыми. И в этом смысле это был всё-таки более спокойный тыл, чем, допустим, даже в какой-нибудь там Харьковской губернии или Полтавской.
Партизаны были, да. Они и потом никуда не денутся. Но вообще вопрос активности крымских партизан - это тоже очень большой вопрос. Потому что там оказался знаменитый капитан Макаров, который адъютант Май-Маевского. Он, конечно, пишет в своих воспоминаниях о том, что они там что-то очень активно делали в этих Ялтинских горах. Но по большому счету, активность у них проявлялась только в момент, когда там выступил капитан Орлов - знаменитая «орловщина». Тоже, кстати, с идеей против Деникина, но за Врангеля. То есть не против власти в принципе, а против командования как такового. Партизаны с ним взаимодействовали.
При Врангеле они там уже не очень активно себя ведут. К крымским партизанам отправляют нашего знаменитого будущего полярного исследователя Папанина. И вот наш Папанин с крымскими партизанами пытается их там каким-то образом раскачать, чтобы они, например, во время штурма Перекопа ударили в тыл белым. Но этого не произошло уже вплоть до самой эвакуации. Они там никак эвакуации не мешали. Так что момент вот этих крымских партизан, крымских зеленых не надо чересчур переоценивать.
М. Соколов
―
Но красные пытались в апреле ворваться в Крым теми силами, которые у них были. Почему это не удалось? Как действовал Врангель? Там было высажено, насколько я помню, 2 десанта - в Хорлы и еще где-то, с довольно большими потерями. Что это было за сражение?
В. Цветков
―
Да, это такая первая, можно сказать, проба сил. Собственно, уже на излете этого общего наступления против Деникина. 13-я армия наступает, и ее командование надеется на то, что им удастся, условно говоря, на плечах белых прорваться через Перекоп в Крым и, собственно, эту территорию тоже занять.Но корпус Слащева, который как раз держал там оборону, применил такую очень важную тактику: он пропускал красных через Перекоп, а потом атаковал их с флангов. То есть как только они вытягивались из перекопских перешейков собственно на территорию полуострова, он их атаковал. Естественно, они откатывались обратно.
Похожий вариант, кстати, предлагался и в ноябре 1920 года - тоже применить такой маневренный вариант. Уже в апреле была предпринята попытка такой, может быть, демонстрации силы, того, что с белыми всё-таки надо считаться. Как раз были высажены эти десанты. Но они действительно ничем не закончились.
Хотя в тактическом плане они показали один очень важный момент - он потом был использован в десанте на Кубани: можно использовать средства флота. Фактически это дает Врангелю очень хороший козырь. То есть вот это господство на Черном море (Черноморский флот практически весь у него) и господство на Азовском море. Азовская флотилия была у красных, но весной 1920 года она себя еще не очень проявляла. А белая Азовская флотилия как раз эти десанты и обеспечивала.
Идея такая, что навязывается инициатива противнику, красным. Десант высаживается неожиданно в том месте, где, собственно, хотят белые, и продвигается, наступает в тыл красным, создает им такую угрозу. Опять же, Слащев тоже использовал этот маневр, когда выходили из «крымской бутылки» - уже позднее, в мае - начале июня 1920 года.
М. Соколов
―
Вы уже говорили о казаках, которые остались на черноморском побережье в районе Сочи. Почему всё-таки не удалось вывести большую часть их с Кавказа? Пишут, например, об ошибке Врангеля - что часть генералов он отстранил, а в результате сторонники перемирия фактически сдали часть этой армии большевикам.
В. Цветков
―
Вы знаете, там было такое состояние, как говорится, и душ, и умов казаков на тот момент, что вычленить из этой 40-тысячной массы... Плюс беженцы, плюс хозяйство - там были обозы. Собственно, одна из причин, почему они не успели погрузиться - потому что был очень большой процент обозов, которые уходили с Дона, уходили с Кубани. Что им делать? Как в этих условиях организовывать оборону?Было два варианта - естественно, помимо того, что они сдаются. Первый вариант - это отступить в Грузию. Грузия, в общем-то, на тот момент была расположена к казакам. Почему? Потому что у Грузии был договор с кубанскими правителями еще в 1919 году. В общем-то, сепаратный договор, который в какой-то степени гарантировал эту поддержку со стороны Грузии.
Грузинской поддержкой воспользовались уже терцы, терские казаки. Это группа генерала Эрдели, которая отступала с Северного Кавказа по Военно-грузинской дороге. Они ушли на территорию Грузии. И вот эти терские части там уже были. Грузины их уже приняли.
Что касается кубанцев, то поначалу Грузия просто испугалась такого количества. Потому что там еще был вопрос, где их всех разместить и чем их кормить. А в Грузии на тот момент был продовольственный кризис. Почему, собственно, Деникин потом даже им помогал - буквально в последние месяцы отправил грузинам 2 парохода с зерном. Там действительно было очень тяжелое продовольственное положение у беженцев. То есть они буквально голодали, вот эта армия.
Второй вариант - вывезти в Крым. Для того, чтобы всю эту массу успеть вывезти в Крым, пока на них не нажмут, как говорится, красные, пока они там держатся буквально на клочке земли в районе Туапсе, нужен большой тоннаж. Нужно достаточно много кораблей, транспортов. В принципе, опять же, Врангель посылал эти корабли. Всё, что мог выделить Черноморский флот из транспорта, они послали.
И они вывезли почти всех мамантовцев, ушел почти весь Донской корпус, и вывезли примерно половину боеспособных кубанцев. Потому что, собственно, кубанские части дислоцировались потом в Феодосии, были в составе Русской армии генерала Врангеля. И основа этих кубанских частей - это, собственно, те, кто эвакуировались с Черного моря.
Но оставшиеся оказались в ситуации, когда пришлось сдаваться. Тем не менее, командный состав и кубанскую Раду (депутаты, политики и военные - наверное, где-то примерно половина комсостава) Грузия всё-таки приняла. То есть именно эти офицеры - те, кому просто нельзя было оставаться в Советской России. Беженцев и простых рядовых казаков не принимали.
М. Соколов
―
Теперь давайте о наступлении в Северной Таврии. Как оно, собственно, развивается? В чем была причина, какие цели поставил Врангель, когда начал, как вы уже сказали, выходить из «крымской бутылки»? Это, я так понимаю, май 1920 года.
В. Цветков
―
Да, совершенно верно. Это весеннее наступление, весьма оптимистично описанное как такое, по сути, возрождение Русской белой армии. Тогда еще, собственно, Вооруженные силы Юга России будут переименованы в Русскую армию, что тоже очень символично.Это наступление принесло для белых очень большой, может быть, даже неожиданный эффект. Почему? Потому что командование 13-й армии на тот момент было уверено в том, что, во всяком случае, пока будет какое-то перемирие, прекращение боевых действий. А потом даже была такая перспектива, что, может быть, всё-таки даже начнутся переговоры. Потому что Чичерин, наш нарком иностранных дел, начал с Лондоном такой своеобразный торг.
Кстати, интересный факт: мы вроде бы готовы общаться с Врангелем, но только в том случае, если вы отпустите венгерских коммунистов, которых вы захватили и держите у себя после событий 1919 года. Ну а Лондон сказал: мы не будем ничего делать с венгерскими коммунистами. Поэтому вроде бы как протянутая рука Чичерина осталась висеть в воздухе.
Но в любом случае, не ждали этой стремительной атаки. Естественно, готовили наступление на Крым. Командование 13-й армии готовило именно наступление, а не оборону. То есть была уверенность в том, что Врангель в принципе не сможет наступать - никогда, ни при каких обстоятельствах. Значит, вопрос времени, когда надо будет снова брать Перекоп.
И вдруг такой удар. Причем там была ночная атака. Там было танковая атака. Там был и вот этот десант - корпус Слащева вышел в тыл и ударил. Там было очень грамотное сочетание разных родов войск, включая уже такие технические достижения на тот момент, как не только танки и броневики, но и аэропланы.
Авиационные отряды, которые были у Врангеля, он как раз использовал, в частности, против конницы Жлобы. Это такая красная кавалерийская группа, очень сильная, которая должна была прорваться, таким своеобразным тараном пробить эти наступающие белые войска, но на самом деле попала в окружение, попала в мешок. И врангелевские аэропланы просто-напросто проходили на бреющем полете и пугали лошадей. Там были даже такие моменты - даже не обстреливали их, а просто эта конница начинала метаться в разные стороны.
То есть поражение 13-й армии было очень существенным, очень заметным. И 13-я армия откатывается. Она оставляет Мелитополь, оставляет Каховку, оставляет этот плацдарм. То есть Врангель выходит к Днепру. И дальше уже логика, в общем, подсказывает наступление вдоль линии Южной железной дороги. То есть это как раз через Мелитополь и дальше уже на Екатеринослав - собственно, происходит вот это продвижение.
Поначалу вообще говорили, что это будет наступление за хлебом. Это был поход за хлебом. В Крыму не хватало хлеба для такой массы белых беженцев - гражданских и войск, которые оказались в Крыму. Потому что население Крыма выросло благодаря тому, что ВСЮР туда полностью эвакуировался. Могло не хватить продовольствия. Поэтому говорили, что будет поход за хлебом - для того, чтобы захватить склады, элеваторы, которые были там, в Северной Таврии, и вывезти это зерно в Крым.
Но по ходу дела выяснилось, что есть и гораздо более заманчивые перспективы для того, чтобы не остановиться на этом хлебном вопросе, а двигаться дальше и решать уже политические и даже, может быть, геополитические вопросы. Но это всё будет уже летом-осенью 1920 года.
М. Соколов
―
Василий Жанович, скажите, пожалуйста, а как Врангель предполагал наладить какие-то отношения с другими антибольшевистскими силами? В этот момент разворачивается война Польши с Советской Россией. Был ли у него контакт с Пилсудским?
В. Цветков
―
Непосредственного личного контакта Врангеля с Пилсудским не было, но было посредничество через Савинкова. Вот это тоже очень интересный эпизод в истории Гражданской войны, когда Савинков публично (правда, не сразу, но уже летом 1920 года) заявляет, что поддерживает Врангеля. Что это наш генерал, которого мы, социалисты с революционным прошлым, по сути, должны поддерживать.Как в свое время Савинков делал большую ставку на Корнилова, так же и Врангель тоже представлялся Савинкову такой фигурой, которая учтет ошибки прошлого, учтет ошибки Деникина (что, собственно, и было) и предложит новую демократическую позитивную программу, на основе которой смогут объединиться все недовольные советской властью.
Поэтому в контексте того, что Савинков посредник между Пилсудским (а Пилсудский, как известно, был друг Савинкова), через посредничество Савинкова Врангелю как раз удастся установить контакт с польским руководством. Он был, безусловно.
Но вообще, если говорить о еще каких-то союзниках, англичане сразу после того, как Врангель начал наступление, поставили на нем крест. Они сказали, что Врангель предатель, Врангель их обманул. То есть они вроде бы как хотят тут заключить мир, торгуются с Москвой по поводу того, отпустить или не отпустить Врангеля за границу, а он взял и начал наступать. То есть условие-то было такое, что будет перемирие на фронте, а он его нарушает. Англичане отзывают свои миссии - и военную, и дипломатическую - из Крыма и заявляют, что всё, никакой поддержки Врангелю они не окажут. То есть ищите союзников среди каких-то других стран.
Потенциально, конечно, здесь в числе первых возможных союзников оказывается Франция. Потому что Франция поддерживает Польшу. И этот польско-французский вектор Врангель очень хорошо использует. Потом еще здесь присоединится Америка. Очень умело его использует и добивается целей, для него важных. Потому что как раз момент его наступления весной, о котором мы говорили, не был скоординирован непосредственно с польским генеральным штабом. Он не был скоординирован с Пилсудским.
Как иногда представляли в советское время - 3-й поход Антанты, то есть координация: с одной стороны поляки, с другой стороны Врангель, и вот они там вместе строят всякие планы. Нет, это было просто грамотное использование Врангелем предоставившейся стратегической возможности. То есть Врангель использует эту возможность на все 100%.
Тогда красный Юго-западный фронт даже не был разделен - он действовал и против поляков, и против Врангеля одновременно. Большая часть сил Юго-западного фронта (там Егоров, Сталин) дерется в Галиции. Она идет на Житомир. Это Житомирский прорыв 1-й конной и так далее. А в Крыму, в общем, какой-то второстепенный участок фронта. И вот это очень эффектно.
М. Соколов
―
Скажите, а позиция по поводу Украины? Готов ли был Врангель признать какие-то права украинцев на самоопределение? Опять же, был ли какой-то договор или контакт с Петлюрой? В общем, в каком-то смысле вставал ли он на позиции федерализма, например, признавая права казачества на автономное существование?
В. Цветков
―
Безусловно. Вот это как раз еще одна новация врангелевской политики, помимо знаменитой земельной реформы - то, что в национальном вопросе он совершенно категорически признает этот федеративный принцип. Он, правда, не называет его так напрямую этим словом «федерация», но просто потому, что это слово еще не очень вошло в тогдашний лексикон. Но по сути, это как раз федерация и есть. Потому что базовый договор, на основе которого потом строятся отношения уже с другими регионами - это договор с казачьими атаманами. Это соглашение, которое было подписано в конце июля - начале августа.После этого как раз Совет при главнокомандующем, как до этого называлось правительство, переименовывается в Правительство Юга России. Обратите внимание: даже в самом названии появляется региональная стилистика - Правительство Юга России. Не Крыма, не какого-то там отдельного региона, не Совет при главнокомандующем, вообще какой-нибудь, не знаю, может быть, местного масштаба, а именно Юга России. И Врангель становится правителем Юга России. Что, кстати, тоже характерно, потому что до этого был верховный правитель России Колчак, верховный правитель российского государства. А теперь правитель Юга России, то есть определенного региона. Но при этом регион очень большой.
И вот как раз этот договор - какие пункты он содержит? Что в лице Врангеля Россия, верховная русская власть (на тот момент южно-русская) полностью признает право этих казачьих политических структур. То есть атаманы и казачьи парламенты, безусловно, должны сохраниться. Это их внутреннее самоуправление, и центр не имеет права на него покушаться.
При этом принцип федерализма как раз в чем? Допустим, ликвидируются какие-то внутренние таможенные границы, которые имели место при Деникине. В частности, с Кубанью. Создаются единые вооруженные силы. Создается и действует единая денежная система. Что, кстати, тоже было очень актуально на тот момент, потому что в 1919 году, например, были донские дензнаки и были добровольческие «колокольчики». Они ходили параллельно. Теперь этого не должно быть - вот это единство. Дипломатическое единство. То есть это все признаки, все критерии федерации.
И вот эти атаманы - все, кто подписал, кто были в тот момент, представители казачьих областей Дона, Кубани, Терека и Астрахани - входят в состав правительства на правах министров. То есть с ними советуются так же, как со всеми остальными. Они имеют равный голос. То есть не только где-то у себя в казачестве, где они живут - они одновременно с Врангелем решают и общероссийские проблемы.
И позднее на этой же основе, по этому же образцу, по образцу этого договора предполагалось заключить соглашение с Украиной, с Грузией и со всеми - даже с горцами. Даже Союз горцев Северного Кавказа. Врангель вел переговоры, например (сохранились документы), с внуком Шамиля - был такой Саид-бек. Он очень активно считал, что нужно привлекать горцев для поддержки белых против советской власти. В общем-то, внук имама Шамиля даже считал, что это очень даже возможно - заключить вот этот союз с Врангелем. Конечно, на основе федерации, на основе федеративного соглашения. То есть это базис, который, думаю, потом бы неоднократно апробировался.
М. Соколов
―
У нас еще есть минут 5. Из кого Врангель как правитель Юга России создает свое правительство. Какова его команда?
В. Цветков
―
Команда, вообще-то, очень интересная. Во-первых, конечно, эта команда единая. Это не деникинцы. Из таких ярко выраженных деникинцев там, пожалуй, остался только Бернацкий - бессменный министр финансов. И то уже осенью 1920 Бернацкого хотят сменить на Барка. Обратите внимание: Барк - это бывший царский министр финансов.Самая яркая фигура в правительстве - это, конечно, Кривошеин. То, что Кривошеин приехал в Крым - многие говорили, что следующим шагом будет просто объявление монархии, восстановление монархии. От Врангеля, в принципе, этого ждали - правые, конечно. Многие правые считали, что у Врангеля, раз он аристократ, барон, гвардеец, конечно, будут монархические симпатии.
Помимо Кривошеина - царский сановник, правая рука Столыпина - очень яркой личностью был Струве. Тоже, казалось бы, что ему там с Врангелем делать? Бывший легальный марксист. Однако, Струве очень хорошо вписался, условно говоря, в должность министра иностранных дел. Потому что, собственно, в Крыму-то он был мало. Он больше по загранице, оказывался во Франции. Но всё, что он мог - какое-то свое влияние, свой авторитет, в частности, среди французской общественности (не среди французских правителей, не среди французских политиков, а среди французских правых и центристов, французских либералов) - Струве делал. И это, конечно, сыграло свою роль в том, что Франция в конце концов признала Врангеля.
Были такие фигуры, как, например, сенатор Глинка, который является, по сути, автором земельной реформы. Очень хороший техник, очень хороший профессионал-юрист. Но, правда, не политик. И были фигуры местного масштаба. Например, был такой Налбандов - министр, управляющий торговли и промышленности. Были бывшие деятели Государственной Думы - знаменитый Савич, октябрист, который стал государственным контролером.
Всех их объединяло, пожалуй, одно - вот этот принцип единства в борьбе против советской власти. То есть эти политические разногласия, которые у них, может быть, и были в чем-то там... Даже Кривошеин - когда он приехал в Крым, многие говорили, что он скептически оценивает Врангеля. Но ради вот этого единого дела, общего дела, которое они призваны делать в Крыму, они объединились.
Причем их вдохновляло (наверное, это многих вдохновляло бы в такой похожей ситуации) ощущение роковых месяцев, роковых последних минут, вот эта ситуация последнего шанса. Что если мы сейчас не объединимся, не преодолеем свои разногласия, то всё, вообще конец белого дела. И вот когда такое происходит, психологически очень многие люди поневоле мобилизуются и действительно достигают успехов, достигают больших результатов.
М. Соколов
―
Ну что ж, здесь мы сделаем паузу в нашей беседе с Василием Цветковым, доктором исторических наук, профессором. И продолжим наш разговор о Петре Врангеле и его деятельности в Крыму через неделю в программе «Цена революции», которую ведет Михаил Соколов.