Лето 1919: Поражение армии Колчака в битве за Урал - Павел Аптекарь - Цена Революции - 2019-07-28
28.07.2019
Лето 1919: Поражение армии Колчака в битве за Урал - Павел Аптекарь - Цена Революции - 2019-07-28
Скачать
28 июля 2019 г.
В студии «Эхо Москвы» - Павел Аптекарь, кандидат исторических наук
Эфир ведёт Михаил Соколов
М. Соколов
―
В эфире «Эха Москвы» программа «Цена революции». Ведёт её Михаил Соколов. И наш гость - кандидат исторических наук, обозреватель газеты «Ведомости» Павел Аптекарь. Недавно как раз в этой газете он опубликовал статью о событиях, которые произошли 100 лет назад. 17 июля 1919 года началось решающее сражение под Челябинском между армиями большевистского Восточного фронта и войсками Верховного правителя России Александра Колчака. Павел, добрый вечер!
П. Аптекарь
―
Добрый вечер!
М. Соколов
―
Давайте мы немножко предварим вот эти самые яркие события лета 1919 года. Что было до того? Как в течение примерно предыдущего полугода шло противоборство Красной армии и антибольшевистских сил на Восточном фронте? Я так понимаю, что как раз осенью 1918 года они уже отступили под нажимом Красной Армии.
П. Аптекарь
―
Да, они отступили на Урал, оставив целый ряд важных пунктов. Это ещё была не белая армия Сибири. Это были, скажем так, остатки или наследники Народной армии Комуча, которая отступила с Поволжья на Урал под давлением превосходящих сил Красной Армии.
М. Соколов
―
А когда они, собственно, вели эту борьбу на Волге, с чем вы связываете их неудачи? Ведь сначала всё было довольно успешно: взяли Казань, Симбирск, и чехи довольно активно действовали, и золотой запас захватили. Почему и как Красной Армии удалось переломить обстановку?
П. Аптекарь
―
Это, как всегда говорят в таких случаях, целый комплекс причин. Одну, ключевую причину назвать сложно. Во-первых, наверное, это неубедительность в тот момент аграрной политики Комуча. То есть, даже не аграрной, а скорее организационной политики Комуча. Потому что в плане продовольственной политики, и особенно аграрной Комуч в деревне себя не проявлял. Они просто немножко отстранённо следили за ситуацией в деревне.Но при этом объяснить крестьянам, почему они должны воевать с такими же мобилизованными крестьянами с красной стороны, эсеры и меньшевики, составлявшие большинство Комуча, не сумели. И когда немногочисленным добровольческим частям армии Комуча пришлось сражаться уже не с импровизациями красных, а с регулярной Красной Армией, созданной бывшими офицерами старой армии, у них просто не хватило физических сил.
М. Соколов
―
То есть вот эти капеллевские добровольческие отряды просто были малочисленные, а мобилизация не удавалась.
П. Аптекарь
―
Мобилизация не удавалась. Плюс к этому чехи - их боевой энтузиазм иссякал. По мере того, как война из эшелонной и маневренной становилось настоящей позиционной войной, боевой энтузиазм чехов иссякал. Они стремились уйти из страны, из гражданской войны, которая становилась им всё более непонятной. И поэтому белые - я бы даже не назвал их белыми, это скорее такие розовые...
М. Соколов
―
Да, они же под красным знаменем воевали.
П. Аптекарь
―
Да, часто воевали под красным знаменем. За исключением ижевцов и воткинцев, которые отступили из занятого восставшими района, эти части были крайне немногочисленными и они с разными потерями и в разной степени боеспособности отползли на Урал.
М. Соколов
―
Я бы знаете что ещё отметил - что Сибирская армия, которая формировалась в Сибири, к этому времени, когда были эти решающие сражения конца 1918 года, так и не вышла на волжский фронт. В общем, они явно тянули с этим. Хотели сохранить свои войска - правда, не очень понятно, для чего. Вот это, мне кажется, тоже очень важно. Потому что, с одной стороны, был Комуч в Самаре, с другой стороны, Сибирское правительство.
П. Аптекарь
―
Уже был не Комуч, к тому времени уже была директория. Но, тем не менее, взаимный если не антагонизм, то крайнее недоверие между Сибирским правительством и Уфимской директорией было очень сильным. И переворот в Омске это ярко продемонстрировал. То есть, условно говоря, Омск считал директорию чуть ли не большевиками, а, соответственно, Уфимская директория и эсеры считали (и, наверное, не без оснований) Омск крайними реакционерами.
М. Соколов
―
Кстати говоря, эффект этого переворота как-то сказался на фронте? Я вот помню, что генерал Болдырев, который был главнокомандующим этими силами и ушёл в отставку после переворота - он же готовил контрнаступление как раз на конец 1918 года.
П. Аптекарь
―
Это сказывалось и на недоверии между военачальниками. Известно, что до личной встречи Каппеля и Колчака Каппель, который, судя по воспоминаниям соратников и каким-то его собственным высказываниям, сохранившимся в прессе тех времен, был скорее монархистом. Каппеля из-за его принадлежности к Народной армии тоже считали полуэсером-полубольшевиком и ему долго не доверяли. Соответственно, вот этот политический спектр напоминал стихотворение Саши Чёрного «Мой сын, увы, эсер...». И всё это сказывалось на боевых действиях.
М. Соколов
―
Болдыревское наступление, в общем, прошло по его плану, хотя он уже ушёл в отставку.
П. Аптекарь
―
Вы имеете в виду пермское?
М. Соколов
―
Да, пермское. Тоже интересный эпизод. С одной стороны, красные на юге наступают на Уфу, а с другой стороны, на севере белые (условные белые, подходящая Сибирская армия) берут Пермь. В общем, они тут как-то не то чтобы сыграли вничью, но вполне были примерно на одном военно-техническом уровне.
П. Аптекарь
―
В общем, да. Наверное, вот этот захват Перми для белых был очень важен, потому что Пермь - это Мотовилихинские артиллерийские заводы, одни из крупнейших в России. Довольно большие запасы снарядов и возможность выработки артиллерийских орудий на месте, а не ожидание их откуда-то из-за границы. Плюс к тому белым всё-таки удалось удержаться на Урале. Соответственно, за ними в значительной части осталась вот эта уральская промышленность и возможность снабжаться на месте.
М. Соколов
―
Вот я пометил себе, что 1 января Красная Армия как раз взяла Уфу и Оренбург. У белых, наоборот, Пепеляев взял Пермь. Такая вот загибающаяся линия фронта.
П. Аптекарь
―
Да, загибающаяся на юг или, наоборот, на север сохранялась до весны.
М. Соколов
―
Фактически фронт здесь в это время застыл. Дальше ни одна сторона несколько месяцев не пыталась наступать.
П. Аптекарь
―
Ну, там не несколько месяцев. В принципе, там уже в марте началось наступление - вот этот «полёт к Волге».
М. Соколов
―
Мы это как раз сейчас обсудим. А как эта зимняя передышка была использована сторонами? Потому что у большевиков же были и другие проблемы - на юге и так далее.
П. Аптекарь
―
Большевики, с одной стороны, пытались решить проблему с уральскими казаками. То есть они отчасти её решили, но решили так, что следствием этого было восстание казаков последующей весной. Они заняли Уральск, следствием этого было расказачивание по такому свирепому донскому образцу и последующее восстание уральских казаков, осада уральского гарнизона, который впоследствии выручал Чапаев. Довольно такое неприятное до них развитие событий на южном фланге Восточного фронта. С другой стороны, им пришлось постоянно оглядываться на Южный фронт, где, с одной стороны, в январе, феврале и марте всё уже было хорошо, но зрело восстание и уже появились добровольцы на Донбассе. Не те добровольцы, которые сейчас, а Добровольческая армия Май-Маевского.
М. Соколов
―
Да, и плюс непонятно было, как будут действовать, собственно, силы Антанты, которые высадились в Одессе, в Крыму и так далее. Видимо, большевики ещё не ожидали, что они довольно быстро оттуда уйдут.
П. Аптекарь
―
Плюс не вполне ясна была и ситуация на Севере. Там тоже нельзя было исключить высадку каких-то более значительных сил Антанты.
М. Соколов
―
А если говорить о том режиме, который создавал Колчак как Верховный правитель, удалось ли ему создать достаточно устойчивую систему власти - опять же, к началу 1919 года? Я так помню, что состав правительства особо не менялся, хотя сам Колчак несколько месяцев болел. В общем, вот эта новая власть смогла контролировать территорию?
П. Аптекарь
―
Я думаю, что это, наверное, была главная проблема белой власти на востоке: в том, что это была, с одной стороны, власть омская, а с другой стороны, на значительной части территории атаманщина - то есть, власть местных воинских начальников, различных казачьих атаманов и просто воинских начальников, которые совершенно не считались ни с центральным правительством (очень мало считались, скажем так), ни с тем возможным вредом, который они своими действиями наносили населению. И не считались с возможной ответной реакцией этого населения.Надо понимать, что сибирские и алтайские крестьяне - это люди, которые крепостного права в своей жизни не знали. Соответственно, на какое-то насилие, реквизиции и бандитизм местных начальников они реагировали более резко и более нервно. Плюс, опять же, это были люди изначально с оружием - оружие у сибирских крестьян всегда водилось. Плюс это были люди с боевым опытом Первой мировой войны. И местная интеллигенция такого скорее левого направления, которая тоже в значительной части получила опыт Первой мировой войны.
М. Соколов
―
Та самая, с которой, свергнув Директорию, Колчак и поссорился.
П. Аптекарь
―
Да.
М. Соколов
―
И я бы просто напомнил, кто там был из атаманов, кроме знаменитого Семёнова.
П. Аптекарь
―
Там был совершенно замечательный уссурийский персонаж Иван Калмыков, который отличался тем, что писал матерные резолюции на приказах - я их сам видел. Был такой немножко сумасшедший, идейный человек Роман Федорович Унгерн фон Штернберг.
М. Соколов
―
О котором есть замечательная книга Леонида Юзефовича.
П. Аптекарь
―
Да, совершенно верно. И был менее замечательный - судя по всему, он был наркоман: сначала кокаинист, а потом в Семиречье, поскольку там был китайский опиум, судя по его внешнему виду, по фотографиям, наркоман - Анненков, потомок декабриста.
М. Соколов
―
Он в Семипалатинске, если я не ошибаюсь.
П. Аптекарь
―
Да, Семипалатинск, потом Семиреченское казачье войско. Вот это люди, у которых, то ли в силу их пребывания на фронте, то ли в силу каких-то личных особенностей жестокость, доходящая до садизма, была в порядке вещей. И если с Семёновым, наверное, у Колчака действительно не было возможности справиться в силу как географического положения Семёнова, так и сложившегося политического положения...
М. Соколов
―
Японцы.
П. Аптекарь
―
Да, японцы его поддерживали. То с другими такими мелкими начальниками, такими царьками правительству Колчака, наверное, нужно было разобраться, возможно, ещё до начала этого весеннего наступления, чтобы не возбуждать против себя сибирское крестьянство и впоследствии уральское население.
М. Соколов
―
Вот интересно, эта антиколчаковская партизанщина началась уже к весне 1919 года? То есть тыл начал дестабилизироваться, когда вроде бы готовилось это наступление?
П. Аптекарь
―
Наверное, весной это так ярко не проявлялось, потому что весной в Сибири-то никуда не доедешь. Там тех, кто особо зверствовал, местное население просто тихонько уничтожало, а весной карательный отряд никуда не пройдёт по тогдашней Сибири. По сегодняшней тоже не факт, что пройдёт.
М. Соколов
―
То есть это можно отнести всё-таки к лету.
П. Аптекарь
―
Ну да, это скорее май-июнь. Как описывает управляющий военным министерством Будберг, такой человек, видимо, довольно ядовитый и желчный, вместо того, чтобы набрать в эти карательные отряды, которые должны были ликвидировать восстания, отборных людей, которые по своим моральным качествам могли именно ликвидировать восстания, но не задевать чувства местных крестьян, он пишет об этих карательных отрядах как об отбросах общества - как о командном составе, так и о рядовом, которые никуда не годились против партизанских отрядов, зато своими действиями, как при подавлении восстаний и отборе продовольствия, так и при мобилизациях, они просто возбуждали местное население против центра.
М. Соколов
―
Но с другой стороны, ведь и у красных были проблемы в тылу. На Урале и в Поволжье, собственно, тоже были крестьянские выступления против продразвёрстки.
П. Аптекарь
―
Вот это «чапанное восстание» - да. В марте было восстание в одном из полков 20-й стрелковой дивизии, которое, правда, было достаточно быстро подавлено. Эта нестабильность красного тыла и нестабильность Красной Армии, мобилизованной из крестьян, способствовала быстрому продвижению белых.
М. Соколов
―
Вот ещё интересный вопрос. Павел, смотрите, а кадровые решения Колчака? Если мы посмотрим разные мемуары, которые были написаны уже потом, постфактум, то большинство мемуаристов говорит, что Колчак выбрал неправильных людей, чтобы возглавить свою армию. Вот этот бывший полковник, потом сделавшийся генералом, Лебедев...
П. Аптекарь
―
Он даже подполковник.
М. Соколов
―
Да, приехавший из Добровольческой армии. Есть ли сейчас понимание, почему Колчак сделал ставку на этих молодых, как их называли, «вундеркиндов», молодых военных, и игнорировал профессиональных, высококвалифицированных генералов старой армии?
П. Аптекарь
―
Сложно сказать. У меня такое ощущение, что Колчак, как морской человек, продолжал считать себя на корабле, в кают-компании, где важна личная спайка, какое-то личное взаимопонимание, быстрая передача приказаний и распоряжений. Как этой группе молодых офицеров (им было, наверное, лет по 35 - кому-то больше, кому-то меньше) удалось обаять Колчака, которому, кстати, тогда тоже было не очень много лет - вопрос отдельный. Видимо, отчасти это было следствием революции и того, что, условно говоря, целый ряд генералов старый формации - тот же Болдырев, про которого мы говорили, генерал Щепихин, начальник штаба Западной армии, тот же Каппель, которому не доверяли, потому что он был выходец из Народной армии - он не доверял этим народноармейцам.
М. Соколов
―
С другой стороны, у него были Будберг, Флуг, Дитерихс. Дитерихс так вообще такой монархист отмороженный.
П. Аптекарь
―
Монархист, да. Но они получили какие-то серьёзные должности уже либо в мае, либо летом. Там интересно, что в конце к Колчаку поехала уже целая когорта таких достаточно видных генералов, в том числе небезызвестный Монкевиц, Занкевич - бывший военный атташе в Австро-Венгрии, генерал Головин, автор фундаментальной работы по истории Первой мировой войны. Но это было уже довольно поздно.
М. Соколов
―
Военная академия перешла же на сторону Колчака, которая была на Урале.
П. Аптекарь
―
Да, как выходцам из Добровольческой армии, так и людям, которые устроили восстание вместе с чехами летом 1918 года, удалось внушить недоверие к академикам, будто они служили у красных.
М. Соколов
―
Вообще любопытно: у красных тоже не доверяли старому офицерству, особенно высшему командному составу, хотя его использовали. И та же самая тема, получается, была у белых на востоке.
П. Аптекарь
―
В какой-то степени да.
М. Соколов
―
Это любопытно. И что, каков был, собственно, план сторон на весну-лето 1919 года? Давайте посмотрим с двух сторон. Что собирались делать белые - этот полковник, ставший генералом, Лебедев, со стороны Колчака?
П. Аптекарь
―
Они хотели стремительным ударом выйти к Волге и дальше уже, по возможности соединившись с армиями юга России, идти на Москву, ни больше, ни меньше. Плюс планировался отдельный удар на Котлас для соединения с Северной Добровольческой армией.
М. Соколов
―
Вот это очень интересно, потому что, опять же, если мы посмотрим по мемуарам, там не то чтобы идёт дискуссия, а просто все, кто не был в этой группе Лебедева, осуждают этот план, говорят, что он какой-то дикий. То есть логично было либо идти на Волгу к Деникину через Хвалынск и Саратов, либо, наоборот, идти на Север и соединиться с архангельскими силами через Котлас. А здесь делался такой удар и на север, и в центр, как будто это была профессиональная, высококвалифицированная, обученная армия. Вот это действительно какое-то шапкозакидательство, вам не кажется?
П. Аптекарь
―
Безусловно. Вообще очень многие такие крупные операции Гражданской войны носят оттенок авантюры. Это было и у белых, и у красных. Классический пример - это наступление на Варшаву Михаила Николаевича Тухачевского летом 1920 года, известно, чем закончившееся. Потом глубокий удар, попытка разгромить белую армию на юге, условно говоря, ещё в марте 1919 года, когда красные в итоге были разгромлены Врангелем под Великокняжеской. В общем, это, наверное, следствие Гражданской войны, потому что недостаток ресурсов и недостаток высокомотивированных и индоктринированных войск - солдат и командиров - вынуждал на какие-то молниеносные действия. Получится - хорошо, не получится - значит, не получится.
М. Соколов
―
Да, собственно, а у красных тогда какой был план?
П. Аптекарь
―
У красных? С одной стороны, они тоже не предполагали, что белым удастся сосредоточить какие-то более-менее значительные силы. Они предполагали занять Урал, потому что уральскаяпПромышленная база была для них крайне важна. Они хотели, разумеется, вернуть Пермь с её заводами и по возможности, конечно, дойти до Сибири, до сибирского хлеба, потому что было понятно, что продразвёрстка по разным причинам будет непростой.
М. Соколов
―
Ещё, насколько я понимаю, важным моментом было соединение с теми красными войсками, которые находились в Туркестане. Они двигались на север, и вот это, видимо, дало красным преимущество - то, что у них это получилось. Там Фрунзе, по-моему?
П. Аптекарь
―
Вот эти бои с Южной армией - это уже летняя история. Весенне-летняя. Но то, что этот Туркестанский фронт, Туркестанская группа войск довольно успешно противостояла и Семиреченской армии, и Южной - это скорее заслуга местного красного командования, которое понимало, что если они там не удержатся, их просто вырежут как казаки, так и местное население, которое считало их такими же колонизаторами и захватчиками.
М. Соколов
―
Ну да, что красные колонизаторы, что белые. Я думаю, что им было всё равно. И как, собственно, начинают развиваться события в этом противостоянии? Белые пытаются наступать, но и красные тоже наносят какие-то удары - наступают на юге. Как развиваются события перед решающими боями?
П. Аптекарь
―
Если вы имеете в виду в марте, то действительно стремительное наступление белых к Волге. Действительно, белым удалось сконцентрировать относительно крупные силы и прорвать красный фронт. У красных нет достаточных резервов, чтобы парировать этот удар, и поэтому после первых неудачных попыток контратаковать они откатываются. Это стремительное продвижение: надо понимать, что они были у Уфы, условно говоря, бои за Уфу, за возврат Уфы белыми - это март. Уже в апреле они довольно недалеко от Самары. Можете себе представить.
М. Соколов
―
Это довольно приличное расстояние.
П. Аптекарь
―
Это стремительное продвижение имело для белых как позитивные, так и негативные стороны, потому что эти хорошо одетые в зимнее обмундирование, довольно неплохо обмундирование и оснащённые сибирские и уральские войска в тех же полушубках и валенках оказываются в апреле... Весной, опять же, с санями - на фронте распутица. Пути сообщения, пути подвоза в скверном состоянии. Правда, Будберг отмечает, что единственное, что нормально работало в этом правительстве Колчака - это министерство путей сообщения. Железные дороги содержались в порядке. Но железных дорог недостаточно. Опять же, их надо исправлять после отхода красных.Опять же, в прифронтовой полосе самоуправство местного гражданского и военного начальства. Обмундирование, боеприпасы, оружие поступает медленно. Пополнение тоже. Вот эти войска, которые нанесли достаточно успешный удар, теряют людей как в боях, так и от болезней. Известно, что большая часть потерь обеих сторон - это эпидемии. Людей нет. Командиры на фронте начинают мобилизовывать местных крестьян.
М. Соколов
―
Да и пленных тоже.
П. Аптекарь
―
Часто и пленных тоже ставят в свои ряды. Опять же, для снабжения продовольствием реквизируют продукты, вызывая известные умонастроения местного крестьянства, которые выразил герой «Чапаева»: «Красные приходят - грабят, белые приходят - грабят, куда же бедному крестьянину податься?». В Поволжье и отчасти на Урале начинается вот этот произвол местных начальников, который отталкивает от белых крестьянство и местное население в целом - и горожан, и рабочих местных заводов.
М. Соколов
―
А в это время красные начинают постепенно сосредотачивает силы и проводить контрнаступление на юге.
П. Аптекарь
―
Они начинают сосредотачивать силы не только на юге, но и в центре фронта. И опять же надо понимать, что белые идут в расходящихся направлениях: одни на Самару, а Сибирская армия, взявшая Вятку, продолжает наступать, пытаясь замахнуться на Котлас. А в это время красные сосредотачивают достаточно серьезную контрударную группу, в том числе Чапаевскую дивизию, которая, как не считай, неплохо укомплектована. Опять же, значительная часть её бойцов, после того, как казаки похозяйничали в их сёлах, настроена резко против белых. Они наносят контрудар по вытянувшимся в тонкую линию частям и фронт покатился обратно.Но при этом надо понимать, что покатился назад фронт Западной армии, которая наступала на Самару и где-то на Саратов, но на Саратов они практически не шли. А в это время Сибирская армия продолжает наступать на север. Причём, опять же, судя по воспоминаниям, Ханжин, командующий Сибирской армии Гайда и Пепеляев, мягко говоря, не дружили. Более того: чинили друг другу всяческие препятствия в снабжении. Условно говоря, командование Сибирской армии не давало положенные по нарядам из центра подводы, какие-то зарядные ящики и прочее. В ответ Западная армия удерживала продукты, которые предназначались для Сибирской армии. Вот такое противостояние между своими, конечно, тоже сыграло роль.
М. Соколов
―
В мае красным уже удаётся победить под Уфой. А в июне доходят до Екатеринбурга.
П. Аптекарь
―
Уфа - это июнь. Вот эти бои, когда Чапаев был ранен то ли пулей, то ли шрапнелью, то ли осколком бомбы с аэроплана. Это июнь. В этой ситуации покатился назад уже и фронт Сибирской армии. Причём, с Сибирской армии, наверное, было более драматично, потому что масштаб мобилизации местного населения и, соответственно, раздачи винтовок, которые уносились домой, был ещё больше. В итоге эвакуация Перми с её заводами. Что любопытно, для меня до сих пор загадка, почему при оставлении Перми не была эвакуирована, например, семья Каппеля. Его жена и двое детей не были вывезены.
М. Соколов
―
Видимо, был такой хаос, что было непонятно, что и как делается. Надеялись, что в конце концов вернутся. Ну вот, собственно, где-то к июлю получается так, что основные силы сторон сосредотачиваются где-то в районе Челябинска. И вот здесь-то и происходят, собственно, события, с которых я начал разговор. То есть вы считаете, что это были решающие сражения, в которых, собственно, разрешилась и судьба Колчака, и судьба Белой армии?
П. Аптекарь
―
Это была, наверное, одна из ключевых операций весны-лета 1919 года, потому что это была последняя (предпоследняя, потому что была ещё попытка контрнаступления с Тобольского рубежа), но это была последняя для белых армий востока попытка перехватить инициативу и остаться в европейской России. Причём надо понимать, что корпус Каппеля, брошенный в бой в середине-конце мая, был недостаточно подготовленный и не сыграл той роли, которую на него возлагал Колчак и белое командование. Вот эта Челябинская операция - это был ввод последних стратегических, совершенно сырых резервов, сформированных в Сибири.
М. Соколов
―
Там 3 дивизии.
П. Аптекарь
―
Да, 3 дивизии, хорошо укомплектованных, могли сыграть свою роль. Но надо понимать, что эти дивизии начали формироваться за 1,5-2 месяца до этих боёв. Соответственно, это люди, которые в лучшем случае были как-то более-менее обучены ходить строем и, может быть, несколько раз стреляли из винтовок. А маневр, как писал уже упомянутый нами Будберг, требовал хорошо подготовленных и втянутых в боевые действия солдат.
М. Соколов
―
Лебедев, вы там пишете, хотел устроить красным чуть ли не Канны: заманить их в «мешок» и разгромить.
П. Аптекарь
―
Да, совершенно верно.
М. Соколов
―
То есть идея была вроде красивая, но ничего не получилось. А с другой стороны им противостоял Тухачевский.
П. Аптекарь
―
Да, противостоял Тухачевский. Михаил Николаевич тоже был человек такого авантюрного склада. Это проявилось и в предыдущих событиях, и потом, уже под Варшавой. Он решил: давайте возьмём Челябинск. И действительно, мало того, что он начал это наступление, не слишком обращая внимание на фланги. Ещё у него были какие-то довольно регулярные контры с командованием фронта - бывшим генералом Самойловым, а потом с временным командующим Восточным фронтом Лебедевым. То есть там был...
М. Соколов
―
Лебедев против Лебедева.
П. Аптекарь
―
Да, белый Лебедев против красного Лебедева. Это был Павел Павлович Лебедев, будущий начальник штаба Красной Армии. И он поехал разрешать какие-то свои противоречия в ставку Восточного фронта, оставив армию без командования, без своего, так сказать, чуткого руководства.И надо сказать, что красные действительно втянулись в этот котёл. Первые дни контрудара, особенно Северной группировки войск генерала Сергея Войцеховского, были для красных очень драматичными. Во-первых, Войцеховский был человеком, который воевал на Гражданской с лета 1918, ещё на стороне чехов. Плюс к этому, у него было одно из сильнейших соединений Белой армии - Ижевская бригада. И красным пришлось очень несладко.
Но тут сыграл роль личностный фактор. Во-первых, генерал Сахаров, который командовал 3-й армией и который настоял вместе с генералом Лебедевым на контрнаступлении и использовании вот этих свежих (вернее, сырых) резервов, был новым человеком в Белой армии. Он был, как его называл Будберг, бетонноголовым.
М. Соколов
―
Ну, Будберг всех описал. Он говорил: «стратегические младенцы».
П. Аптекарь
―
Да, там, в общем, всем от него досталось. Видимо, он был мизантроп. Но действительно, Сахаров не учитывал специфических условий гражданской войны и требовал такой старорежимной дисциплины, чем вызывало недовольство офицеров уже с большим опытом именно гражданской войны.С другой стороны, начальники двух ключевых красных дивизий - 27-й дивизии Павлов (кстати, будущий командующий Тамбовской группой войск) и Генрих Эйхе поняли, что Тухачевский далеко, надо что-то делать. Они, надо сказать, довольно умело координировали свои действия. Поняв, что главная угроза идёт с Севера от Войцеховского, Эйхе отдал часть своих войск на подкрепление Павлова.
Плюс к этому надо понимать, что конфигурация фронта была как латинская буква S. С одной стороны, Войцеховский грозил перерезать коммуникации красных под Челябинском и, в принципе, его войска перерезали дорогу на Екатеринбург. С другой стороны, над флангом Войцеховского нависала группировка 3-й армии.
М. Соколов
―
То есть непонятно, кто кого окружил. Или полуокружил.
П. Аптекарь
―
Опять же, важный момент: если вот эта правая клешня белых наступала достаточно энергично, то левая клешня - Волжская группа Каппеля - наступала менее энергично, и её решили подкрепить свежий дивизией. Но свежая дивизия чуть ли не со знамёнами начала маршировать в тылу. Эйхе понял, что ему сейчас будет больно и плохо, и, не дожидаясь, пока эта 12-я Уральская дивизия домарширует до фронта, просто ударил по её колоннам. Был такой контрудар, который лишил левофланговую группировку белых главной ударной силы. Тут, наконец, из штаба фронта возвращается Тухачевский, берёт с разрешения командования фронтом под своё командование силы, которые принадлежали 3-й армии, и они наносят удар во фланг группе Войцеховского.И тут уже кто крепче нервами. Крепче нервы оказались у красноармейцев. Сибиряки сражаться за белых не хотели. Одна из дивизий, на которую возлагали большие надежды - 13-я Сибирская... Опять же, яркая демонстрация организационных навыков и умений белых - них было по меньшей мере 4 дивизии с одинаковыми номерами: 12-я Уральская и 12-я Сибирская, 13-я Казанская в корпусе Каппеля и тоже 13-я Сибирская, что, конечно, прибавляло разного веселья при составлении сводок и понимании, кто где находится.
В итоге Войцеховский, который всё-таки был достаточно опытный военачальник (он и долго находился на фронтах Первой Мировой, и воевал год на Гражданской), сумел выйти из возможного окружения. Но, соответственно, контрнаступление на Челябинск провалилось.
Получилось, в общем, то, что предсказывал Дитерихс, командующий новосформированным Восточным фронтом белых. Он говорил, что надо не цепляться за Урал, а спешно эвакуировать все ресурсы - продукцию заводов и, если возможно, сами заводы. Эвакуироваться за Тобол, поставить там фронт и, воспользовавшись этим водным рубежом, заслониться от красных и в случае их попыток продолжать наступление парировать их резервами. Но эти резервы уже были растрачены. Соответственно, вот этих ресурсов, необходимых для прочной обороны и для успешного контрнаступления, у белых не было.
М. Соколов
―
То есть, когда они отступили и на следующем рубеже, на реке Тобол, пытались опять отбиться от красных, сил у них не хватило. Даже когда они там ударили казачьим конным корпусом, уже эта самая последняя битва оказалась проигрышной. Я, поскольку мы идём к концу, хотел бы спросить: на ваш взгляд, почему в этих противостояниях примерно одинаковых армий - крестьянских, фактически с тем же самым офицерским составом, часть которого (и с одной стороны, и с другой) не очень хотела воевать, с тем же самым полуразложившимся тылом и, на самом деле, с такой же бюрократией, разраставшейся в тылах и там, и там, с беспорядком - красным удалось выиграть вот это Сибирское сражение с Колчаком?
П. Аптекарь
―
Мне кажется, это отчасти следствие центрального положения красных. То есть главные промышленные и прочие центры были у красных, и более развитая сеть сообщений позволяла им маневрировать резервами на критических направлениях. Практически всё снабжение белых висело на Транссибе. И то, что описывали многие деятели белого движения на востоке: регулярный перерыв в движении на Транссибе - и под Красноярском, и под Иркутском - практически обескровливал фронт, оставлял без боеприпасов, особенно после того, как белые потеряли Урал. Плюс надо всё-таки сказать, что вот это антиколчаковское движение было более организованным. Потому что это были те эсеровские или проэсеровские кооперативные организации, которые потом довольно долго так же противостояли красным.
М. Соколов
―
Собственно, потом они-то и добили Колчака этими восстаниями в Иркутске и в Красноярске в конце 1919 года.
П. Аптекарь
―
В Красноярске, надо ещё понимать, был военный мятеж генерала Зиневича, который был одним из ключевых авторов вот этого восстания против красных в 1918 году.
М. Соколов
―
Что ему не помогло - его всё равно расстреляли. Ну что ж, я думаю, что здесь мы поставим или точку, или многоточие. Я думаю, что о событиях конца 1919 года и полном крахе режима Колчака на востоке мы ещё обязательно поговорим. Я благодарю нашего гостя - историка Павла Аптекаря, обозревателя газеты «Ведомости» (ещё раз напомню, что у него была статья о сражении под Челябинском), а также автора книги в серии ЖЗЛ о Василие Ивановиче Чапаеве. Читайте, это всё очень интересно. Всего доброго! Передачу вёл Михаил Соколов.