Христиан Раковский: вместе с Троцким против Сталина. Часть 2 - Георгий Чернявский - Цена Революции - 2016-02-21
21.02.2016
Христиан Раковский: вместе с Троцким против Сталина. Часть 2 - Георгий Чернявский - Цена Революции - 2016-02-21
Скачать
Михаил Соколов
―
Добрый вечер! Гость нашего эфира сегодня доктор исторических наук Георгий Чернявский. Мы будем говорить по «Скайпу» с Балтимором, США, и продолжим разговор о герое последней книги Георгия Чернявского Христиане Раковском в контексте событий 20-х и 30-х годов в Советском Союзе. Добрый вечер, Георгий Иосифович! И я хотел бы Вас спросить: вот в середине 23-го года Раковского после конфликта со Сталиным снимают с поста главы правительства советской Украины, направляют в Лондон. Каков был его вклад в признание Великобританией Советского Союза? Что ему удалось в этот момент сделать? Так. У нас, видимо, проблемы в эфире. Ну, что ж? Это возможно. Я тогда напомню сам, что собственно тогда происходило. Это 23-й год. У нас Христиан Раковский в этот момент вступил в достаточно жесткую конфронтацию со Сталиным по вопросу об автономизации. Этот конфликт продолжался достаточно долго. Опирался он на часть украинских руководителей, потому что они пытались отстоять независимость, так сказать, относительную хотя бы независимость Украины. Сюжет действительно интересный. Он был собственно затронут и недавно, когда пошла речь, кто же был прав в этом споре Сталина – Ленина, автономизаторов и тех, кто выступал за Советский Союз собственно как такой Союз республик, существовавших на тот момент. Ну, по всей видимости, позиция Раковского, как нам рассказывал в прошлой передаче Георгий Чернявский, была наиболее такой последовательной. То есть это действительно нечто среднее между конфедерацией и федерацией. То есть сохранение многих тех структур, которые позже фактически были или упразднены, или находились в таком, ну, скажем так, иллюзорном состоянии. То есть, скажем, у той же Украины он считал, что необходимо оставить действенное министерство иностранных дел и свои, так сказать, оборонные структуры. То есть в некотором смысле это была бы такая советская конфедерация, к которой, как подозревали многие большевики, могут присоединиться и другие государства, которые могут возникнуть в процессе намечавшихся ими в Европе пролетарских революций. Ну, вот этого не произошло. Фактически шла централизация, централизация советской страны, хотя многие наркоматы существовали на союзном и республиканском уровне, но фактически была установлена вертикаль власти. Вот действительно в середине 23-го года героя этой книги, Христиана Раковского направили в Лондон, ситуация была достаточно любопытная. Сам он считал, что это форма такой ссылки. То есть устранение его от государственной деятельности в Советском Союзе. В то же время как дисциплинированный член коммунистической партии отказаться от этого путешествия он не мог. И собственно как раз воспользовались тем, что в этот момент у власти было в Великобритании либерально-лейбористское правительство, которое пыталось установить связи с новой советской Россией. Вот. И, так сказать, как раз в августе 23-го года Раковский отправляется в Лондон в качестве советского полпреда – это по терминологии наркомата иностранных дел СССР или советского официального агента, как считали англичане, поскольку дипломатических отношений в этот момент еще не было. Собственно вот Раковскому было оказано достаточно большое доверие, высокая степень свободы в контактах с британскими политиками. И здесь он должен был провести переговоры с руководителями собственно внешней политики британской о том, чтобы восстановить или установить, что, наверное, вернее, дипломатические отношения. Ну, и одна из целей собственно этих переговоров была… решение вопроса о долгах, о финансах. Вот. И здесь естественно, так сказать, были две тенденции. Британские лидеры в этот момент хотели получить максимум признания прежних долгов, ну, а соответственно советские – долги эти не платить. Ну, вот кажется, у нас контакт восстановился с Соединенными Штатами. Георгий Иосифович, добрый вечер еще раз!
Георгий Чернявский
―
Добрый вечер! Добрый вечер! Я вас всех приветствую.
М. Соколов
―
Вот я за Вас рассказываю о Раковском в Великобритании. Ну, и чтоб нам много времени не терять, скажите, успешным он вообще был дипломатом? Как Вы считаете?
Г. Чернявский
―
Я прежде всего хотел бы подтвердить…
М. Соколов
―
Так. Ну, вот у нас, к сожалению…
Г. Чернявский
―
Вроде бы все нормализовалось.
М. Соколов
―
Вот теперь нормально. Да.
Г. Чернявский
―
Да, да. Да, да. Он не очень был успешен. Он стремился к успешности. И вроде бы поначалу объективные обстоятельства способствовали успешности его деятельности. Ибо в 24-м году к власти в Великобритании впервые пришли лейбористы. Было образовано правительство лидера лейбористской партии Рамсея Макдональда. И были установлены дипломатические отношения между СССР и Великобританией. Но советские власти, высшие советские власти объективно препятствовали успешности его переговоров. То же самое произойдет и через 2-3 года, когда Раковский будет переведен во Францию, станет советским полпредом в этой стране и начнет приблизительно те же самые переговоры, переговоры о долгах, кредитах, финансово-торговых отношениях. Сталин пытался добиться максимальных уступок с британской стороны. Ему активно в этом способствовал Наркоминдел. Любопытно, не руководитель Наркоминдела Георгий Васильевич Чичерин, а заместитель наркома Максим Максимович Литвинов, который курировал европейские дела, курировал Великобританию, считал себя великим специалистом в британских делах, ибо в дооктябрьский период он долгое время жил в этой стране. Он был женат на англичанке. Он свободно владел английским языком. Но в этот период Литвинов был приатурой Сталина в Наркоминделе и выполнял волю высшего руководства. Нам удалось в архивах обнаружить целый ряд документов, связанных с тем, как Литвинов пытался делать своеобразные выволочки Раковскому за его вольное, свободное поведение, за то, что он слишком часто идет на уступки британцам. А уступки были таковыми, без которых просто невозможно было решить проблему долгов и кредитов и подписать соответствующие документы. Все-таки и общий договор, и договор о долгах и кредитах были подготовлены, но вмешались опять-таки дела, связанные с высшим советским руководством с одной стороны и деятельностью антибольшевистской, антисоветской эмиграции в Западной Европе.
М. Соколов
―
Это Вы имеете в виду письмо Зиновьева, о котором нам уже, кстати, тут слали вопросы наши слушатели. Я, кстати, напомню смс плюс 7 985 970 45 45 и твиттер-аккаунт «Вызвон» для вопросов.
Г. Чернявский
―
Да, совершенно верно. Я имею в виду письмо, так называемое письмо Зиновьева. Это сентябрь 24-го года. Оно было опубликовано в Великобритании вопреки намерениям высших британских властей, которые подозревали, что тут дело не чисто. Сфабриковали его находившиеся в Германии антибольшевистские, антисоветские эмигранты. Но все дело было в том, что сфабриковано оно было мастерски. Оно очень напоминало реальные письма Григория Евсеевича Зиновьева, который в это время был председателем Коммунистического Интернационала и который рассылал директивы Коминтерна компартиям разных стран с требованием, чтобы они готовили вооруженное восстание. В частности, вот тут на 1-й план выходит все та же Болгария, из которой происходил Христиан Георгиевич Раковский. В 23-м году в Болгарии произошел праворадикальный государственный переворот. Было образовано правительство Александра Цинкова. Компартия оказалась на полулегальном положении. Позже она была смещена. А Зиновьев действительно послал директиву руководству болгарской коммунистической партии, в которой требовал организации вооруженного восстания. Восстание было организовано. В сентябре 23-го года произошли вспышки антиправительственных выступлений, которые были жесточайшим образом подавлены. И вот буквально с этого действительного письма Зиновьева болгарскому руководству болгарской коммунистической партии, эмигранты списали директиву Зиновьева британской компартии, чтобы она организовывала вооруженные выступления против правительства этой страны. Тут уж понимаете, смешно было совершенно. Мало влиятельная, почти совершенно невлиятельная коммунистическая партия Великобритании не могла организовать каких бы то ни было выступлений. Но вроде бы такого рода директива была послана. Она оказалась провокацией. Это было признано в самой Британии. Письмо Зиновьева было опровергнуто как фальшивка. Но определенную роль в подогревании антисоветских настроений это письмо сыграло. Позже произошли более серьезные вещи. Был организован обыск помещений организации называемой «Аркос» - это англо-русское кооперативное общество, фактически торговое представительство Советского Союза. Там были обнаружены бумаги, связанные с тем, что «Аркос» занимался подрывной деятельностью и собственно не восстание, конечно, готовил, а просто шпионил. Отношения были нарушены. Между Британией и Советским Союзом произошел разрыв дипломатических отношений. Ни общий, ни торговый договоры, которые были подписаны Раковским, в силу так и не вступили.
М. Соколов
―
А Раковского потом перевели послом во Францию. Он опять занимался примерно теми же проблемами, вот эти царские долги, доступ к кредитам и так далее.
Г. Чернявский
―
Примерно теми же проблемами и опять-таки не смотря на то, что переговоры подошли к завершению, были согласованы основные позиции договоров, точнее говоря, одного договора, и были политические отношения, и нормальные связи были установлены ранее между СССР и Францией, в силу он так и не вступил этот договор. Но тут уже по другой причине. По той причине, что Раковский примкнул к объединенной оппозиции, подписал ее документы. А в платформе объединенной оппозиции или как ее Троцкий называл, руководитель оппозиции, в платформе оппозиции большевиков и ленинцев имелся пункт о том, что в случае возникновения войны иностранные солдаты, солдаты той страны, которая вступает в войну против СССР, должны переходить на сторону Красной армии. Как можно было при этих условиях держать во Франции в качестве посла, в качестве полпреда человека, который подписал этот провокационный по существу дела документ? Правда, в связи с этим я хотел бы сказать, что обычное наименование, в современной литературе очень часто появляющиеся наименования объединенной оппозиции как левой оппозиции, мне кажется неверным.
М. Соколов
―
А как нужно ее называть? Вот хорошо. Она что? Антикоррупционная? Демократическая? Антиолигархическая? Вот какой Ваш термин тогда?
Г. Чернявский
―
Мой термин – антибюрократическая, антисталинская оппозиция.
М. Соколов
―
Скажите, а вот сам Раковский пока он 4 года был на дипломатической работе, он как-то в деятельности оппозиционных сил участвовал? Или он все-таки отстраненно был в это время?
Г. Чернявский
―
Значит, он в деятельности оппозиции не участвовал. Собственно говоря, оппозиция, к которой мог бы примкнуть Раковский с самого начала, возникла только в 26-м году. То, что в 23-м году якобы существовала оппозиция, неверно. В 23-м году была некая дискуссия в среде высших руководителей партии, но это еще не была оппозиционная деятельность. В 25-м году появилась так называемая новая оппозиция. Почему новая, непонятно. Но так ее именовали. Это была оппозиция во главе с Зиновьевым и Каменевым. Раковский и к Зиновьеву, и к Каменеву относился крайне отрицательно, крайне недружелюбно. Положение платформы новой оппозиции он не разделял и к ней не примкнул, и примкнуть не мог. В 26-м году возникла объединенная оппозиция во главе с Троцким, к которой примкнули бывшие участники новой оппозиции Зиновьева и Каменева. Это оппозиция не была левой по существу, ибо в ее документах есть и пункты, которые условно можно было бы именовать левыми, есть пункты, которые условно можно было бы именовать правыми. В общем-то, мне кажется, что сами понятия «левые» и «правые» применительно к политике – это понятия устаревшие. На этот счет между прочим очень хорошо высказался Александр Галич, очень кратно, очень ёмко, который написал, что движение направо начинается с левой ноги. И…
М. Соколов
―
Скажите, а вот в программе этой оппозиции, как ее не называй, было ли хоть что-то, что могло привлечь к ней беспартийные массы? Ну, вот у Бухарина был там в 25-м, кажется, году довольно понятный крестьянам тезис: «Обогащайтесь». За что его потом всю жизнь, так сказать, хаяли. А у них было что-то?
Г. Чернявский
―
У них было что-то. У них было довольно много, но это много растворялось в некоторых других пунктах, которые, в общем-то, были справедливыми, но, пожалуй, не нравились широкой массе. Например, объединенная оппозиция решительно возражала против пьяного бюджета. То есть широкого… широкой распродажи водки по сравнительно дешевым ценам, но по таким ценам, которые существенно пополняли государственный бюджет. Увы, скажем, в условиях Советского Союза этот пункт, пункт правильный, пункт хороший, пункт справедливый вряд ли мог понравиться особенно широким массам. Там были требования повышения заработной платы. Там были требования строгого соблюдения 8-часового рабочего дня, целый ряд других нормальных требований. Но сталинская пропаганда очень удачно, очень успешно противодействовала выступлениям объединенной оппозиции. И каким образом действовала? Представляла членов объединенной оппозиции в качестве каких-то оторванных от народа буржуазных интеллигентов. Слово «буржуазный» да еще и «интеллигент» звучало в тот период как крайне негативная оценка. Верный сталинский подголосок Демьян Бедный, был такой поэт или псевдо поэт, который чуть ли не ежедневно выступал в «Правде» с самыми разными фельетонами на политические темы, как-то по поводу объединенной оппозиции написал такие строки… Дайте мне их припомнить эти строки. Сейчас я их припомню. Вспомнил! «Кто-то ходит, щеголяет Не по ленинской тропе. Барин с тросточкой гуляет В самой, значит, Be Ка Пе!» Понимаете, что значат такие слова? Вот такими парами с тросточками были Раковский… был Троцкий и тому подобные. Был Карл Рарэх, эмигрант из Германии. И их представляли как просто совершенно чуждых советскому народу, рабочему классу СССР, который якобы осуществлял пролетарскую диктатуру, представляли как врагов советской власти. По этому поводу, между прочим, тот же самый Радек, правда, чуть позже, когда начались уже прямые преследования объединенной оппозиции, когда членов оппозиции стали сажать в тюрьму, а руководителей отправлять в ссылку, очень удачно написал… Он вообще был невероятно остроумным человеком и человеком очень циничным. Он написал: «Со Сталиным невозможно спорить. Ты ему цитату со ссылкой, он тебе ссылку без цитаты».
М. Соколов
―
Скажите, пожалуйста, а вот как все-таки происходила эта политическая борьба внутри партии коммунистической, если, конечно, можно ее назвать вот политической борьбой, вот этот последний период? Вы там описываете, как Раковский поехал по Украине для агитации вот за эту платформу. Похоже, там происходили какие-то сцены, ну, таких диких обструкций вроде недавнего нападения в Нижнем Новгороде на Михаила Касьянова.
Г. Чернявский
―
Совершенно верно. Именно так и происходило. Раковский пытался выступать, но ему то ли не давали слова, то ли предоставляли слово и устраивали обструкцию. И то же самое поэтому повторилось очень скоро на XV съезде ВКП (б) в декабре 27-го года. К этому времени Троцкий уже был исключен из партии. Оппозиция находилась в состоянии отступления, но все же Сталин сделал широкий жест. Несколько деятелей оппозиции из числа руководящих деятелей, в том числе и Раковский, были допущены на XV съезд партии с гостевыми билетами. Их не избрали в качестве делегатов, но им дали возможность посетить съезд, а Раковскому даже предоставили слово. Даже предоставили слово. Это было очень любопытно. Очень любопытное выступление. Регламент составлял 15 минут. Так вот в течение этих 15 минут, когда Раковский выступал, его прерывали… Я сейчас точно не помню цифру, мы посчитали точно. И в книге эта цифра есть – свыше ста раз. Можете себе представить, что такое где-то 120 или 130 раз выкриков, грязных всяких кличек во время выступления. Раковский попросил дополнительно 5 минут, но ему не дали ни одной минуты. Фактически он ничего не сказал. Это примерно то же, что и обструкция по отношению к Касьянову, то же, что и обструкция по отношению к другим лицам. Это по сути дела хулиганские, бандитские нападения на тех, кто выступает против официальной позиции, против официального курса.
М. Соколов
―
7 ноября 27-го года была, по-моему, последняя до 90-х годов такая оппозиционная демонстрация, которую устроили сторонники Троцкого. А где был в это время Раковский?
Г. Чернявский
―
Раковский был активным участником 2-х демонстраций. Сначала была демонстрация в Ленинграде. Он поехал туда. Там демонстрация прошла более или менее спокойно. Во всяком случае, нападений на демонстрантов не было. Потом… Это было 5 ноября. 7 ноября демонстрация проходила в Москве. Оппозиционеры организовали контр-демонстрацию. Раковский в ней участвовал. Раковский шел в рядах демонстрантов. А потом он вместе с некоторыми другими руководителями оппозиции объезжал группы демонстрантов, которых уже разгоняли, которые уже превратились в отдельные очаги открытого оппозиционного выступления, приветствуя их и призывая их к продолжению борьбы. Разумеется, ни о каком продолжении, реальном продолжении борьбы уже не могло быть речи. По существу дела оппозиция находилась в состоянии дезорганизации. И все дело было в том, что некоторые, да ни некоторые, большинство лидеров оппозиции, за исключением отдельных, больше заботились не о том, чтобы сохранить возможность высказывать свои взгляды пусть ограниченно, пусть полулегально или даже нелегально, заботились в основном о том, чтобы сохранить свое положение в обществе и даже в партии.
М. Соколов
―
То есть начали каяться очень быстро.
Г. Чернявский
―
Начали очень быстро каяться. Начали очень быстро заявлять о том, что они разделяют генеральную линию, полностью ее поддерживают и просят их вновь принять в партию. Наиболее непримиримым был Троцкий, которого выслали в Алма-Ату, а в 29-м году за пределы Советского Союза. А 2-м, пожалуй, а может быть даже и 1-м по упорству, по силе сопротивления был именно Христиан Георгиевич Раковский. Он не сдавал своих позиций в течение 5 лет. Раковский был отправлен в ссылку вначале в Астрахань, потом переведен в Саратов, потом переведен в Барнаул, и так он держался до 34-го года. В 34-м году его все же заставили вначале отказаться от оппозиционных взглядов, но без восхваления Сталина. Его возвратили в Москву. Тут, между прочим, Сталин сыграл две свойственные ему игры. Это я плохо сказал, конечно. Разыграл две такие очень любопытные истории. Сначала Раковского, который членствовал в социал-демократическом движении с конца XIX века, приняли в партию.
М. Соколов
―
То есть заново?
Г. Чернявский
―
Да. Его не восстановили в партии, как это бывало в отношении других лиц, которые отказались от своих в кавычках антипартийных взглядов. Его приняли в партию. Полтора года рассматривалось его дело. И, в конце концов, в 36-м году в райкоме партии Москвы выдали партийный билет молодому коммунисту весьма пожилого возраста. Это была 1-я штучка такая, разыгранная Сталиным. А 2-я состояла вот в чем: в Токио, в Японии, происходил очередной международный конгресс Красного креста. Так вот Раковский был назначен руководителем советской делегации на эту международную конференцию. Я впрочем должен чуточку вернуться назад, чтобы понять, причем здесь Красный крест и причем здесь всякие медицинские дела…
М. Соколов
―
Вы знаете, у нас сейчас время немножечко заканчивается перед объявлениями. А понятно почему. Потому, что у него было медицинское образование, и его назначили в Наркомздрав. Но я думаю, что об этом мы с нашим гостем Георгием Чернявским поговорим после короткого перерыва на «Эхе Москвы».**********
М. Соколов
―
А мы беседуем с Георгием Чернявским. Георгий Иосифович, давайте дорасскажем, зачем же Сталин послал Раковского в 34-м году в Японию.
Г. Чернявский
―
Раковский в это время работал в Наркомате здравоохранения СССР. Прошу прощения, в Наркомате здравоохранения РСФСР. Общесоюзного наркомата не существовало. Он заведовал отделом в науко… и был председателем научно-медицинского совета. К Красному кресту он не имел абсолютно никакого назначения. И, тем не менее, именно Раковский был назначен руководителем советской делегации. Это явный был сталинский план для того, чтобы можно было обвинить Раковского в том, что во время пребывания в Токио он установил связи с японскими милитаристскими кругами. А Япония уже в это время выступала в качестве одного из союзников гитлеровской Германии вместе с Италией. Чтобы можно было его обвинить в том, что он фашист, милитаристский шпион. И, значит, уже в 36-м году у Сталина созрел план справиться с Раковским вслед за другими своими врагами и вообще в обстановке, когда Сталин путем большого террора 36-38-го годов создавал в стране атмосферу всеобщего страха.
М. Соколов
―
Вы знаете, я хочу вернуться чуть-чуть назад вот к тем событиям, которые происходили до этого, после ссылки собственно Раковского. Знаем ли мы что-то о взглядах собственно и самого Раковского, и вот этих большевиков-ленинцев на происходивший в стране так называемый великий перелом, то есть ускоренное возведение военно-промышленного комплекса, вот эта сплошная коллективизация или раскрестьянивание – такое новое крепостное право. Как они отнеслись вот к этой ультрареволюционной политике Сталина?
Г. Чернявский
―
Их отношение, между прочим, еще раз свидетельствует о том, что объединенная оппозиция не была левой оппозицией. Они решительно выступали против этих сталинских действий, против этой новой революции, против революции сверху. Впрочем подчас относились к происходившим событиям с несколько особой точки зрения. Раковский, например, полагал, что всеобщая коллективизация приведет к крестьянскому бунту, что результатом сплошной коллективизации, – простите, пожалуйста, – может быть, свержение сталинской диктатуры. Ошибся, как и многократно ошибались другие оппозиционеры. А о взглядах Раковского этого периода можно судить по целому циклу его статей, которые он переправлял за рубеж через тайных оппозиционеров, через людей, которые ехали на Запад в качестве советских представителей, а там устанавливали нелегальные связи с Троцким и его сыном Седовым… Львом Львовичем Седовым, который находился в Берлине. Троцкий первое время жил в Турции под… на острове. Троцкий начал издание журнала. Журнал назывался «Бюллетень оппозиции большевиков-ленинцев». Так вот в этом журнале был опубликован большой цикл статей Раковского, в которых разоблачался сталинский режим, бюрократический режим. Раковский, между прочим, решительно выступал против определения бюрократии как нового эксплуататорского класса, который возник в СССР. В этом отношении, как на представляется, мне и моим соавторам, он стоял на значительно более верных позициях, чем некоторые авторы относительно нашего времени. Например, Милован Джилас, югославский деятель, вначале соратник Тито, а затем оппозиционер и диссидент, который опубликовал книгу под названием «Новый класс», или советский эмигрант Масленский, бывший партийный работник, который также полагает, что в Советском Союзе возник новый эксплуататорский класс. Нам представляется, и мне в частности, что само понятие нового эксплуататорского класса или эксплуататорского класса в СССР – это ошибочное понятие. При тоталитаризме не существует господствующего класса. При тоталитаризме существует господствующая верхушка – диктатор и его небольшая группа, которая его окружает. И о том, что это так, свидетельствует, собственно говоря, событие большого террора, то, как Сталин расправлялся с теми, кто вроде бы принадлежал к господствующему классу. Если бы был господствующий класс, то Сталина просто бы от власти отстранили, Сталина просто бы свергли, Сталина бы убили, прикончили бы его. Была власть крохотной группы. Была властная пирамида, во главе которой стоял великий вождь и учитель, а на самом деле величайший в истории уголовный преступник и бандит.
М. Соколов
―
Скажите, как отнеслись опять же Раковский и его коллеги к правой оппозиции Бухарина, Рыкова, Томского? Могли ли вот эти группы как-то сомкнуться? Или у них были непреодолимые идейные противоречия?
Г. Чернявский
―
Бухарин попытался установить контакты с деятелями объединенной оппозиции. Пара встреч была. Но у него ничего не получилось…
М. Соколов
―
То есть здесь, в общем, у них сорвалась эта попытка наладить контакты. Я так понимаю?
Г. Чернявский
―
У них сорвалась эта попытка, тем более что правой оппозиции как таковой не существовало. Существовала вроде бы правая группа. Существовали робкие попытки Бухарина и Рыкова чуточку задержать революцию сверху. А когда у них это не получилось, они пошли на поводу у Сталина. Не случайно тогда в те годы никто из правой группы существенно не пострадал. Их сместили с высших постов, но предоставили им более или менее приличную работу. Другой вопрос, что позже во время большого террора Сталин, очень хорошо запомнивший, что они выступали против его курса, их уничтожил. Бухарин, Рыков, которых судили вместе, кстати сказать, вместе с Раковским в марте 38-го года, были расстреляны, а Раковский приговорен… старик уже Раковский приговорен к 20-летнему заключению.
М. Соколов
―
Я, знаете, что хочу Вас еще спросить? Вот на что мог рассчитывать Раковский, не сдаваясь почти – сколько там? – 6 лет, – да? – наверное, он находился в ссылке? Только на то, что Сталин вдруг, извините, умрет или… Потому, что никакого раскола элит действительно не было. Ну, вот еще маленькая была группа Рютина, которая пыталась там какую-то платформу изваять антисталинскую. Вот и все, наверное.
Г. Чернявский
―
Не больше того. Не больше того. Он опирался на свой западный менталитет, на то, что сдаваться, предавать собственные идеи стыдно. Хотя, в конце концов, он на это пошел и постепенно стал сдавать свои позиции, хотя и с большим трудом, упорно этому сопротивляясь вначале на свободе, а потом и в тюрьме во время следствия.
М. Соколов
―
Как главный аргумент был, я так понимаю, это вот изменение международной обстановки, то есть приход к власти Гитлера, нужно всем объединиться и так далее.
Г. Чернявский
―
Это был один из мотивов, причем это был тот мотив, которым Раковский, когда Раковский заявил, что он отказывается от оппозиционных взглядов, это был мотив для того, чтобы прикрыть отказ от оппозиционных взглядов, для того, чтобы хоть как-то оправдать перед собой, перед собственной совестью переход на… фактический переход на противоположную сторону. Раковский, я еще раз повторяю, сдавал свои позиции постепенно. Вначале он написал заявление, что он отказывается от оппозиционных взглядов, но ни слова не было о восхвалении Сталина. Потом, когда он прибыл в Москву, его заставили написать или скорее подписать, слегка отредактировав, большое заявление, оно в «Правде» заняло два подвала, в котором он уже писал о вожде и учителе. Это был 2-й шаг на пути к капитуляции. А 3-й самый страшный, самый позорный для Христиана Георгиевича шаг произошел в 36-м году во время 1-го шоу-процесса над Каменевым, Зиновьевым и другими. Тогда в «Правде» были опубликованы письма, в которых приветствовалось это судилище. И к судьям обращался призыв приговорить бывших оппозиционеров к смертной казни. Писали письма всякие люди. Между прочим, всякие видные представители советской интеллигенции, особенно изощрялся граф Алексей Толстой, который рьяно со свойственным ему жаром призывал казнить преступников. Так вот появились и письма бывших членов оппозиции, в том числе и Христиана Георгиевича Раковского.
М. Соколов
―
Он был арестован в январе 37-го года, и как Вы считаете, только осенью признался, ну, понятно, признался в кавычках, в шпионаже и там всяких преступлениях. Что нам известно об этом сталинском следствии?
Г. Чернявский
―
Известно достаточно хорошо. Меня допустили в архив ФСБ. Это в то время это было… Когда это было? В 90-м году или в 91-м году. Это было большое счастье. Мне дали все материалы следствия, материалы закрытого заседания суда, а потом… Я, между прочим, пару слов, значит, по поводу этого скажу, кстати, для характеристики работников архива ФСБ. И его тюремное дело. Он сдавался постепенно. Вначале он категорически отрицал свою вину. Протоколы следствия были пустыми. Вот протокол следствия. Следователь такой-то, допрашиваемый Раковский. И далее пусто. Подпись следователя. Подписи Раковского нет. Таких листов примерно с десяток. Потом начинается постепенная сдача позиций. Тут причин было несколько. Ну, вполне понятные причины – тюремный режим, издевательства. Протокол следствия… Допросы были ночными. Времени начала и окончания допроса, как правило, в протоколах нет. Только в одном во время одного следствия… допроса следователь допустил промашку, он написал, когда был начат и когда был окончен допрос. Начат допрос был в 1 час с несколькими минутами. Окончен допрос был в 6 часов с минутами. То есть допросы… Я прошу прощения, выпью каплю воды. То есть допрос продолжался всю ночь. Вначале Раковский признал, что он допускал ошибочные оппозиционные взгляды. Явно неподсудное признание. Потом он признался, что он осуществлял шпионскую, разведывательную деятельность. Наконец, его заставили признаться в том, что он готовил, принимал участие в подготовке террористических актов, что он был нанят японскими милитаристами, а потом и русскими белогвардейцами, причем гораздо раньше, еще в тот период, когда он был полномочным представителем Советского Союза в Великобритании. Изнурен был человек, совершенно изнурен.
М. Соколов
―
А на процессе как он себя вел? Все-таки были же люди, вот один, по крайней мере, Крестинский, который объявил о своей невиновности, после чего процесс был прерван. И потом там появился человек, то ли он, то ли какой-то подставной, который уже все признавал. Раковский пытался как-то бороться на суде?
Г. Чернявский
―
Он боролся, но он боролся крайне замаскировано. Его методом его борьбы была дача анекдотических показаний, прямо противоречащих одно другому, хронологически противоречащих, фактически противоречащих показаний с тем, чтобы объективные исследователи и потомки осознали, что он говорит неправду, что он лжет. Несколько раз он пытался вступить в полемику с прокурором-палачом Вышинским, но Вышинский его обрывал. Это было, когда Вышинский стал его спрашивать, кем был его отец. И Раковский сказал, что отец был его земельным собственником в Румынии. Вышинский был в восторге. «Значит, Вы сын помещика?» - «Да, я сын помещика». – «Значит, Вы тоже помещик?» Раковскому приходится сказать, что он тоже помещик. Но тут Раковский пытается по-иному все дело повернуть: «Да, у меня была собственность, у меня были средства, но все эти средства шли на содержание революционных социал-демократических организаций». Вышинский его прерывает: «Меня это не интересует, куда шли эти средства. Мне важно Ваше признание, что Вы были помещиком». Вот как проходил допрос прокурора.
М. Соколов
―
Ну, понятно. То есть такая, в общем, дискредитация. Скажите, а почему все-таки Раковский не был казнен как другие основные фигуранты этого процесса? Как Бухарин, Рыков и другие? А ему Сталин отписал 20 лет тюрьмы.
Г. Чернявский
―
А отписал потому, что после 1-го процесса, на котором все были приговорены к смертной казни и расстреляны, Сталин решил, что стоит поиграть в справедливость. На 2-м процессе, на процессе в начале 37-го года, на процессе по делу так называемого параллельного троцкистского центра даже Радек, такой, казалось бы, активный в прошлом оппозиционер, был приговорен всего к 10 годам тюремного заключения. Учитывалась вина, и учитывалось признание на процессе.
М. Соколов
―
То есть Сталин хотел дать кому-то надежду?
Г. Чернявский
―
Совершенно верно. Радеку пообещали, что если он будет должным образом себя вести на процессе, то его не расстреляют. Так и было. Радека приговорили к 10 годам, а через полтора года по приказы Сталина его просто убили в тюремной камере. Вот и все.
М. Соколов
―
Но с Раковским произошло собственно практически то же самое уже в сентябре 41-го года. Вот этот расстрел узников орловской спецтюрьмы, это было решение спонтанное, или оно как-то вот готовилось заранее все-таки?
Г. Чернявский
―
Оно, безусловно, готовилось заранее. И Вы очень удачно употребили термин «орловская спецтюрьма». Это был старинный централ, хорошо укрепленный, в котором по приказу Сталина были… те бывшие оппозиционеры и другие… неугодные, которые по тем или иным причинам не были убиты перед войной. В их числе, между прочим, находились две очень известных женщины. Это были Мария Спиридонова, бывший лидер партии левых эсеров, очень видный политический деятель России в 17-м году и в течение нескольких следующих лет. И это была Ольга Давидовна Каменева, родная сестра Троцкого и супруга Льва Борисовича Каменева, которая в течение ряда лет возглавляла ВОКС – Всесоюзное общество культурной связи с заграницей. Так вот был еще целый ряд других крайне неугодных Сталину лиц. Все эти люди были сосредоточены именно в орловской тюрьме. Любопытно, что вначале Раковского отправили в сольвычегодскую тюрьму на Урал, но через год его перевели в тюрьму орловскую. Сталин для удобства сосредотачивал в одном месте всех тех людей, которых нужно было бы, целесообразно было бы уничтожить, если в этом возникнет нужда. Так вот когда началась война, Сталин и решил, что стоит именно так и поступить, что стоит покончить с теми, кто ему был очень, очень, очень неугоден.
М. Соколов
―
Скажите, вот у Вас книга с подзаголовком типа «Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль». Вы считаете, что люди подобные Раковскому были способны как-то цивилизовать советскую Россию? То есть был какой-то не сталинский советский путь?
Г. Чернявский
―
Вы понимаете, они… Раковский был своеобразным представителем все же западной ментальности, человеком европейского сознания. А дуэль не была окончена по той причине, что она продолжается, собственно говоря, по настоящее время. Ведь до сих пор идет дуэль между системой тоталитаризма – тире – авторитаризма. Ныне в России тоталитарная система не существует, но явный авторитаризм господствует. А из… Действуют некие силы, которые при благоприятных условиях могут осуществить европеизацию России, поворот страны на нормальное, общечеловеческое развитие. Вот, наверное, примерно эти мысли лежали в основе того, что мы так назвали нашу книгу. И Раковский был представителем одного из этих течений. Он не мог, объективно не мог прийти к власти. Но если бы случилось невозможное, если бы Раковский и ему подобные все же стали во главе страны, то, безусловно, произошел бы существенный поворот в сторону ликвидации тоталитарной системы значительно ранее, чем это произошло в действительности.
М. Соколов
―
Тут Вас спросили о дочери Раковского. Даже пишут, что «она была женой моего деда Михаила Олуербаха». Я так понимаю, что она смогла уехать в Румынию, да?
Г. Чернявский
―
Да, совершенно верно. Она не была дочерью Раковского. Она была приемной дочерью Раковского. Она была дочерью жены Раковского Александрины от предыдущего, 1-го ее брака. Раковский ее удочерил. Она жила в его семье. Они были очень близки. Елена уехала в Румынию в 70-е годы. И, к сожалению, тогда, когда мы ее разыскали, ее уже не было в живых. Она незадолго перед этим скончалась. Она была искусствоведом. Она работала в московских театрах заведующей литературной частью. Очень интересная была женщина, о которой сохранились у актеров, у режиссеров, – мы беседовали с ними, – теплые воспоминания.
М. Соколов
―
Спасибо! Георгий Чернявский, доктор исторических наук, сегодня был гостем программы «Цена революции». Говорили мы о Христиане Раковском. И вел эту передачу Михаил Соколов.