Китай на рубеже XX века: от императрицы Цыси к Сунь Ятсену - Леонид Васильев - Цена Революции - 2015-05-31
М.Соколов
―
В эфире «Эхо Москвы» программа «Цена революции», ведет ее Михаил Соколов, сегодня наш гость Леонид Васильев, доктор исторических наук, профессор, заведующий Лабораторией исторических исследований Национального исследовательского университета Высшая школа экономики, автор учебника «История Востока», - например, я сегодня видел аж 6-е издание. Мы собирались говорить о Китае на рубеже 20 века, но пока мы готовились, Леонид Сергеевич сказал парадоксальную вещь – раз у вас программа называется «Цена революции», как раз и хочу рассказать про цену революции. Вы меня поразили, Леонид Сергеевич, фразой, что революция в истории была только одна. Я в это не верю. Пожалуйста, докажите, что она была одна, а потом мы займемся Китаем.
Л.Васильев
―
С удовольствием об этом скажу, это одна из моих задач. Я давно работаю над историческими проблемами, я уже человек в возрасте, успел несколько раз не то, чтобы менять, но уточнять сферу своих интересов и знаю довольно много о событиях в разных странах и в разные эпохи. И эти мои знания позволяют мне судить и о таком интересующем многих вопросе, как цена революции.И вообще, что такое революция? Я должен сказать, что это слово очень популярное, по меньшей мере, с 19 века оно стало всемирно-известным, часто употребляемым, иногда всуе, что подразумевается под этим словом? Переворот военный. С убийствами, казнями, с целью заменить имеющийся строй другим. Это в самом общем виде. Если конкретизировать и уйти в сторону от естественных проблем – там тоже говорят иногда о революциях, и сконцентрировать внимание только на том, что касается людей, проблем социополитических, то есть, имеющих отношение к обществу и к власти, и рассматривать революцию как успешную - я это подчеркиваю, - успешную попытку изменить данную власть и поставить вопрос об изменении характера общества, то вот тут-то и есть то неожиданное, что моего собеседника смутило в моих рассуждениях, - это то, что такого рода революция, успешная, «от старого к новому», а если точнее, от добуржуазного к буржуазному обществу, от азиатского до буржуазного общества власти, которую я имею «власть-собственность» и объясняю как всесилие власти и бессилие подданных к западному, буржуазному стандарту власти.
Грех говорить, конечно, в наше время это постыдно звучит, но либерально-демократическому, политическому, многопартийно-парламентарному устройству такой власти, которая уважает управляемых ею людей, имеющих права и свободы. Людей, которые знают, что от их голосов зависит, какая власть будет завтра. Людей, которые вовлечены в социополитическую оценку своего общества и своей власти.
Так вот такая революция, успешная, от добуржуаной власти восточного типа к буржуазной власти западного типа была в истории только одна. Это была Великая Французская революция. После которой вся Европа в результате успешных наполеоновских походов от Польши до Испании, уже подготовленная к тому, чтобы стать буржуазной, но не ставшая, в результате эволюционного процесса буржуазной, стали-таки, заимствовав успех Французской революции.
М.Соколов
―
То есть, Англию и Нидерланды вы списали?
Л.Васильев
―
Все остальные, включая Англию, Нидерланды, США, - это из очень значимых, всем известных стран и тех революционных, как их обычно считают, примеров успешной революции, - революциями не были.
М.Соколов
―
А как же с Россией – тоже не революция?
Л.Васильев
―
Эти страны, о которых я говорю, были либо попытками революции, либо вообще результатом национальных войн, войн за освобождение, за независимость, и чего-то в этом роде. Потому что и США, и Нидерланды, и Британия не встречали в те годы, которые считают революцией, той стены, с которой столкнулась Франция, когда осуществляла свою революцию за счет работы гильотины, ломавшей эту стену. Революция это страшная вещь. Так вот ни в Англии, ни в США, ни в Нидерландах, - правда, в Нидерландах была война более заметная с испанским владычеством, - такого не было.Что касается России. Несмотря на то, что Россия действительно считается страной революций, там даже несколько иногда насчитывают, в общем, это тоже страна, в которой успешной революции не было. Была попытка совершить революционный скачок от добуржуазного, азиатского типа, русского традиционного общества, уже подготовленного к тому, чтобы стать буржуазным за счет Петровских реформ и преобразований 19 века к буржуазному, но это не получилось. Или получилось что-то совершенно другое в 17-м, и не совсем то на рубеже 80-90-х 20 века.
М.Соколов
―
А цена? Я понимаю, что сам термин «революция» сомнителен, но цена ее жуткая.
Л.Васильев
―
Вот теперь – цена. Цена настолько страшная, причем это касается не только успешной революции, но и попыток революции, особенно такой, которую устроили большевики, - была неимоверной. И с тех пор к революции относятся очень сдержанно. Во всяком случае, те, кто понимает, в чем смысл социополитического переворота и сознает, что сделать этот переворот, хоть и очень сложно, трудно, дольше, но несравненно удачнее и спокойнее за счет медленной, а тем более, интенсивной эволюции.Что такое эволюция? Обычно это противопоставляется революции, и разумно. Это то, что происходит без скачкового взрыва и без насилия и репрессий, свойственных именно революции, когда от гильотины летят тысячи голов, или, когда большевики режут миллионы, обвинив их в том, что они классовые враги.
М.Соколов
―
Можем перейти на китайский материал?
Л.Васильев
―
А теперь перейдем на китайский материал.
М.Соколов
―
Когда я решил поговорить с вами о рубеже 29-20 века, подумал, что нам нужно оттолкнуться от какого-то важного для Китая периода. Мне показалось, что это было восстание тайпинов, - такая большая китайская крестьянская война за справедливость, даже создавшее свое государство, правда, не устоявшее в войне с Маньчжурской династией. Насколько правилен мой выбор, вы бы это взяли?
Л.Васильев
―
Нет, я бы это не брал и объясню, почему. Дело в том, что Китай, к слову, так же, как и Россия, с той лишь разницей, что в Китае это повторялось циклично, а в России циклов не было, несмотря на то, что некоторые историки пытаются эти циклы в российской истории найти, - безуспешно пытаются, но стараются, - так вот в Китае был и такие циклы. И смысл циклической династийной истории Китайской империи – а империя в Китае возникла где-то на рубеже нашей эры, но на век-полтора раньше, чем наша эра, так что китайская династийная история, имперская история, это два тысячелетия с хвостиком.Так вот на протяжении этих тысячелетий в Китае сменилось - у меня дома на полке стоит 24 тома размером трудно даже сказать, каким – толщина каждого тома как хорошая дверная доска. 24 книги, написанных китайцами. И каждая посвящена отдельной династии. И хотя некоторые династии были маленькие, коротенькие, там тома помельче, но некоторые династии настолько большие, что им уделено два или три тома. А в общем, династий было достаточно много.
И принцип династийной смены как раз в том и заключался, что династия долго не существует. Раз начавшись, она переживает период своего наивысшего пика, потом идет на спад, а этот спад означает кризис, что такое кризис по-китайски, - коль скоро вы поставили вопрос о китайских критических точках. Кризис по-китайски это, прежде всего, несоответствие количества возросшего населения недостаточным земельным возможностям Китайской, в общем, достаточно ограниченной, равнины, с которой берутся урожаи пшеницы на севере или просо на севере и риса на юге.
И когда возникает кризис, то возникает недовольство крестьян, особенно бедных, малоземельных, - их всегда большинство, - положением, в котором они оказались. Это рождает возмущение. Возмущением пользуются - всегда они есть, - различные идейные сектантские движения и вожди, которые начинают крестьянские восстания под лозунгом «уничтожим этих и восстановим, как было».
Обратите внимание – главным смыслом всех китайских восстаний, как и династийных циклов, в конце этой династии, недовольство тем, что получилось – кризисом, и требования вернуть к тому, как было.
М.Соколов
―
Вернуться к «золотому веку».
Л.Васильев
―
Вернуть, как было. Было же хорошо, черт возьми, что же вы, правители, сделали? И правители пытаются оправдаться, иногда их головы летят, иногда вместо них садится на трон выходец из крестьянского восстания, - такие случаи бывали не раз и не два в истории Китая. Или, воспользовавшись суматохой, появившиеся с севера предводители кочевых племен, которые всегда кочевали вдоль Великой стены и бдительно следили за тем, что происходит на территории Поднебесной.
М.Соколов
―
То есть, тайпины это такой рядовой эпизод?
Л.Васильев
―
Совершенно верно. Несмотря на то, что Тайпинское восстание было бы вроде бы тогда, после так называемой «Опиумной войны» в 40-м году, когда Китай отбивался от западных, приходивших в нее колонизаторов, не желал их пускать на свою территорию, а они рвались в Китай. Им нужно было и расширить рынки сбыта, и обеспечить себе источник сырья, и наладить хороший потребительский спрос в огромной, густонаселенной стране. Не забывайте, это были 40-е годы 19 века. Для того, чтобы проникнуть, колонизаторы-англичане применили хитрую уловку, смысл которой заключался в том, что они выращивали на соседней с Китаем Индии большие запасы опиума. Опиум это сравнительно слабый по современным стандартам наркотик. Но что такое наркотик, знают все. И сравнительно дешево продавали его вдоль широкого побережья Южного Китая с помощью контрабандной торговли – мелкой, частями, в разных местах.Что было в результате этого? – опиум, как ни был он вреден, - вещь дорогая, стоит дорого. И если кто-то пристрастился, он готов платить. Платят серебром. Серебро в то время было международным средством платежа, особенно в отношениях между колонизаторами и колонизуемыми в результате огромной океанской морской торговли за тридевять земель.
И вот китайцы стали платить за англо-индийский опиум свое серебро, которого у них было довольно много. И серебро стало утекать. Это заняло несколько десятилетий – до 40-го года начала 19 века. И к 40-му году, точнее, к 39-му, выяснилось, что серебра утекает так много, а опиум так вредит китайскому населению, что китайское правительство послало одного из своих самых знаменитых сановников, Лин Дзя Сюня, который был славен тем, что он не берет взяток, не подвержен коррупции, - обратите внимание, для Китая это довольно больное место, как и не только для Китая, и не только тогда. И Лин Дзя Сюн взял и сжег все запасы опиума, который он нашел в тех местах, где скапливались английские и индийские шхуны и всякие мелкие суда. И поскольку когда он сжигал, он не обращал внимание на то, чей опиум он сжигает, и ему попалось несколько запасов британского опиума – в отличие от индийского, а индийским британцы прикрывались, - британцы сочли это достаточным для того, чтобы счесть «казус белле» - как это на международном языке называется - «причина для начала войны».
М.Соколов
―
Ну, повоевали и победили.
Л.Васильев
―
И в результате в 40-м году начали войну. Очень ограниченную, только на юге, только в нескольких местах. Но представьте себе разницу: британский флот, вооруженный пушками, современными для середины 19 века солдатами, выученными, вышколенными и Китайская армия – очень старая, разболтанная, которая серьезного сопротивления оказать не может.Китай потерпел ряд поражений, вынужден был признать преимущества Британии, и в 1842 г. был заключен в Нанкине, это один из больших городов в Южном Китае, договор, смысл которого сводился к тому, что иностранцы, которым раньше не было хода на территорию Китая, получают право через пять больших южных портов, начинать торговать, проникать в города на территории Южного Китая, открывать, строить там свои поселения. И право экстерриториальности, что ставило их в положение неподсудных по отношению к местной власти.
Кроме того, они получили большие льготы в торговле, низкую таможенную пошлину - 5%, насколько я помню, и некоторые другие особенности и льготы. А спустя несколько лет все эти преимущества, - по-моему, это тоже было заложено в Нанкинский договор, получили и другие колониальные страны – здесь англичане не были эгоистами, они отлично понимали, что такую глыбу как Китай в один раз одной стране не одолеть и не съесть. Вот так я бы это сформулировал.
М.Соколов
―
И началась политика «открытых дверей». А как реагировал Китай, была ли попытка модернизации по западному образцу? В таких столкновениях Китайская армия проигрывала не только англичанам - с немцами, японцами, с кем угодно, - они смогли проиграть все войны в 19 веке.
Л.Васильев
―
Совершенно верно. Если начать с тайпинов – о них скажу два слова, потому что восстание тайпинов началось в 1850 г., через 8 лет после Нанкинского договора. Это было восстание очередное в династийной истории Китая, но оно было усилено утечкой серебра. Я скажу, в чем дело. Сначала лян серебра, «лян» - это унция, - стоил тысячу медяков, через два года он стоил 2 тысячи, еще через несколько лет - 3 тысячи, потом его цена еще выросла, что страшного? – страшно то, что китайский крестьянин имеет в своем распоряжении только медяки и платит только медяками. Но рассчитывают ему налог, - кстати, в этом отличие китайского крестьянина от российского, за российского крестьянина, если вы помните «Мертвые души» и Чичикова - платил налог в казну помещик. Китайский крестьянин платил в казну сам. И учитывали это в лянах, потому что казна брала серебро. Со своего двора изволь дать два ляна. Раньше он платил за это 2 тысячи, теперь ему приходилось платить 8, а то и больше тысяч медяков, - где их взять?Все это было в Южном Китае, до севера не доходило, долго, во всяком случае. Китай, Юг и Север, разделены огромной рекой Янцзы, они очень разные, и язык там разный, только иероглифы общие, ну и культура, конечно, - великая культура, от Конфуция идущая, тоже общая, - это их спаивало вместе. Но у них было немало и различий.
Так вот Южный Китай начал страдать и там началось движение тайпинов. Причем, это движение было во главе с Ху Си Цуанем, который получил свое образование в каких-то миссионерских, уже возникших на юге за эти небольшие годы местах, где учили китайцев протестантские пасторы. И он, наверное, немного выучившись, но хорошо понял, что есть Бог, один великий Бог. В Китае богов не было. В Китае функцию бога выполняло небо, почему Китай и называется Поднебесной.
Но он поднял движение тайпинов не против западных пришельцев, не против того, что повысились тяготы финансовые, легшие на китайских крестьян, но имея в виду, что появилось много недовольных крестьян, и что пора поднимать восстание против власти.
Надо сказать еще одно обстоятельство, которое очень важно. Все те времена, начиная с 17, - то есть, 18, 19, до начала 20-го, - три века примерно, Китаем управляла очередная Маньчжурская, северная кочевая династия, - не китайская.
М.Соколов
―
Не Хань.
Л.Васильев
―
Не Хань. И восстание тайпинов было, - что соответствует династийным китайским циклам, - направлено против маньчжур, против власти.
М.Соколов
―
Против оккупантов.
Л.Васильев
―
Они их не рассматривали как оккупантов, они их рассматривали как чужих.
М.Соколов
―
Но в результате маньчжуры победили это восстание. А что они делали дальше?
Л.Васильев
―
Маньчжуры сумели победить. И в результате в Китае Тайпинское восстание было подавлено, восставшие китайцы разошлись. Много их погибло, иногда называют цифру чуть ли не в 20 миллионов, но некоторые докатились до Вьетнама и остались там, и чуть ли там ни прижились. А в самом Китае победило движение иностранцев. И начался тот период вестернизации, как я его называю, который был характерен для всего колониального времени в масштабе всей планеты. Но начался он раньше, - где в 16-м, где в 17-м, где в 18-м веке, а в Китае только в середине 19-го.
М.Соколов
―
Прямо как в России.
Л.Васильев
―
Очень похоже на Россию - примерно в то же самое время, когда в России Александр-Освободитель, Александр Второй, ликвидировал крепостное право, провел серию великолепных реформ, - я о них не говорю, потому что это невозможно, но поверьте, это великолепные были реформы, открывшие дорогу России к буржуазному, тому самому либерально-демократическому, многопартийно-парламентарному способу отправления власти и управления людьми. Уже не подданными, а теми, кто являются кандидатами в граждане и кто мог бы стать гражданином, если бы эта революция, это движение, или это эволюционное движение сумело бы довести дело до конца.
М.Соколов
―
В Китае тоже пытались что-то подобное сделать. И что получалось?
Л.Васильев
―
В Китае вот эти иностранцы, которые почувствовали себя почти спокойно на огромной территории страны, стали строить большое количество предприятий, налаживать торговлю, строить железные дороги, прокладывать телеграфные линии – вообще обхаживать Китай именно с точки зрения вестернизации, то есть, освоения западного стандарта на земле Поднебесной. А руководство маньчжурское и китайское, кстати сказать, - китайских сановников было немало в системе власти/, - они были недовольны западным вмешательством.Возглавляла власть знаменитая императрица Цыси. Здесь я должен сказать, что вообще-то в Китае, как и на всяком «приличном» Востоке, женщина обычно у власти не было, ей там считалось не место. Но иногда случались исключения. Цыси была исключением, - да каким. Когда где-нибудь в Британии правит королева Елизавета, перовая Елизавета – это времена 16 века, времена Ивана Грозного, который с той Елизаветой переписывался, - правила чуть больше полувека, или около полувека. Виктория, прабабушка современной Елизаветы - правила весь 19-й век, где-то с 20-30 до начала 20 века, то есть, почти 70 лет. Сама наша Елизавета, сегодняшняя Ее Величество почти столько уже у власти. Там это обычно, там это не страшно женщина, мужчина, умный, или не очень умный, - сидит себе в условиях либерально-демократической, многопартийной, парламентарной власти народа с регулярными выборами и переизбираемыми руководителями, и никому не мешает. Не то на Востоке.
М.Соколов
―
Цыси сколько правила?
Л.Васильев
―
Цыси чрезвычайно интересная женщина. Про нее страшные вещи рассказывают – не будут пугать вас. И про ее разврат, убийства безобразные, - ладно. Но очень умная. Были разные, так вот она была заслуженным человеком на троне. Она просидела там с 1861 до 1907, насколько я помню.
М.Соколов
―
Сделаем небольшую паузу и вернемся к китайским делам.НОВОСТИ
М.Соколов
―
Продолжаем программу, что удалось сделать императрице?
Л.Васильев
―
Она проделала великолепный путь от девочки из незажиточной маньчжурской семьи – повторю, что маньчжуры были у власти, империя была маньчжурской. Которую взяли по выбору – а устраивали специальные смотрины раз в несколько лет, в наложницы 5-го разряда – оцените цифру императору Сянь Фыну, который был старше ее раза в три-четыре. Но это самое неважное, как раз, насколько он был старше. Главное, что ему была нужна новая наложница. Взяли. И она сама очень хотела стать – она была из бедной семьи, это тоже важно учесть. Но девчонка она была с задатками. Таких задатков стоит ли желать. С одной стороны, она была эстетически развита – она выращивала цветы, ее прозвали Орхидеей, когда она уже поселилась во дворце. Она обрисовала все стены покоев, в которых она жила, и это были хорошие рисунки. Она устраивала всякие цветники вокруг и знала толк в том, как выращивать. Она пела великолепно.
М.Соколов
―
Пишут, что она тратила государственные деньги на дворцы, а не на военные заводы.
Л.Васильев
―
Точно. Она умела тратить деньги с удовольствием. Она прошла весь путь от наложницы 5-го разряда до жены, причем, второй жены, а первая была бездетна. И дело кончилось тем, что император, которому она все-таки стала женой, очень хотел иметь законного сына – незаконные не шли в счет, или, если они были от какой-то наложницы, ее надо было привести в состояние жены, или что-то в этом роде. Не буду углубляться, скажу только, что она сумела обзавестись сыном, хотя до сих пор неясно, ее ли это был сын. Сумела добиться, чтобы первая жена, бездетная, на вопрос Сянь Фына, какую наложницу сделать его женой, чтобы родила сына, назвала ее имя. После этого через некоторое время эта жена умерла, и вместо нее стала главной женой сама Цыси. Мальчик, которого она родила, прожил недолго, 18-19 лет. Очень интересные вещи о нем рассказывают. Говорят, что Цыси так ненавидела Запад, так боялась западного вторжения в Китай, так не хотела, чтобы это вторжение подорвало силы Маньчжурской династии, что когда они проезжали мимо какой-то европейской лавки в Пекине, на витрине которой была выставлена игрушечная железная дорога, - представляете, мальчишка просит: мама, купи. Она резко ее оборвала: ишь, чего захотел, буржуйскую западную дорогу покупать, - и не купила.
М.Соколов
―
То-то она расправилась с реформаторами - 100 дней, 60 указов, железные дороги, университет, новый госаппарат, и раз – дворцовый переворот отменил реформы. Боевая женщина.
Л.Васильев
―
Точно. Теперь про реформаторов. Она была у руля правления после смерти Сян Фына, была у руля правления вместо своего несчастного сына, потом поставила своего племянника, - кстати, ее сестра родила этого племянника, будучи замужем за одним из видных людей при дворе, княжеского достоинства. И она его сделала тоже императором. Она делал императоров почище, чем любовников делала Великая Екатерина, - та хоть за дело генералами делала, а эта просто по выбору. Так вот насчет этих реформаторов
М.Соколов
―
100 дней реформ.
Л.Васильев
―
Дело вот, в чем. В Китае шел процесс усиления – цзыцян, «сам сильный» «цзы» - сам, «цян» - сила. Вот это самоусиление означало почти как у Петра Великого, только что Петр обошелся без западных вторжений. Понятно – хочешь быть сильным, создай сильную армию. Хочешь, чтобы армия была сильна, сделай ее по западному стандарту, потому что наша армия никуда не годится. Если хочешь ее хорошо вооружить, строй заводы, арсеналы, верфи, шахты, плати деньги, призывай иностранных специалистов, чтобы они все это ставили. И все это делалось за казенный счет, но привлекался и частный капитал – этих самых местных зажиточных руководителей, богатых сановников, из них Ли Ху Джан был самый великий – это тот, которого описал еще Горький в «Климе Самгине», когда он появился на Нижегородской ярмарке и купил самый большой изумруд, который нашел на ярмарке, повертел в пальцах, потом сделал движение и драгоценный камень исчез в его огромном китайском рукаве халата. Вот, что такое Ли Ху Джан, великий человек, первый сановник Китая, с которым дружить Русская империя очень хотела и очень была в этом заинтересована.Так вот эти люди вкладывали свои деньги, кроме казенных, и все строили и строили, и таки-сделали из китайской армии довольно хорошую новую армию.
М.Соколов
―
Но японцам войну проиграли.
Л.Васильев
―
И японцам, и французам, тем не менее, эта армия проиграла. Французам сначала, в 85, а японцам потом, в 95.
М.Соколов
―
Тайвань потеряли.
Л.Васильев
―
Да. Сейчас просто хочу добавить к этому, что после того, как эти потери доказали, что процесс самоусиления не слишком к большому результату Китай приводит, что все равно в промышленности, торговле, модернизации Китая лидируют иностранцы, а китайская промышленность не поспевает за ними, хотя и вкладывает большие капиталы, правда, очень выборочно - в то, что нужно ради военных целей.Тем не менее, в Китае усиливалось недовольство именно политикой маньчжурского правительства. И прежде всего, политикой Цыси. Правда. Насколько я знаю, лично против Цыси никто почему-то голоса не поднимал. Может быть потому, что формально правил то сын, то племянник, а Цыси была создали, она была в женских покоях, ее не видели и не слышали. О ней, комму надо, знали.
М.Соколов
―
Прямо Сурков какой-то.
Л.Василев
―
И знали, что именно она руководит Китаем, а не этот мальчик и не следующий мальчик.
М.Соколов
―
А как же боксерское восстание?
Л.Васильев
―
ДО них мы еще не дошли.
М.Соколов
―
Оно же было антизападное.
Л.Васильев
―
Сначала скажу, что появились первые недовольные - реформаторы. Это та самая реформа, которая вместо революции шла вперед, за этим самоусилением и выступила в лице Кан Ю Вея, это великий и умный человек. Два слова скажу о том, что в Китае интеллектуальная вершина. Традиция китайская, чем Китай отличен от России заключалась в том, что им всегда руководили умные и способные. Спросите, откуда Китай знал, что ты умный и способный, откуда знал, кого надо выдвигать в умные и способные? И я вам скажу, что нет в мире более умной системы выделения умных и способных, чем в Китае, причем, сочень давнишнего времени. Они сдавали экзамены, те самые, которые сдавали мы, старшее поколение, до ЕГЭ. Вот эти самые экзамены придумали китайцы – чтобы вы это знали.Так вот было тир тура экзаменов. Первый – в уезде. Туда допускались все. Разумеется, грамотные и подготовленные. Надо было изучить древнекитайские книги, уметь написать сочинение, сочинить поэму в несколько десятков строк, еще что-то сделать. И потом, когда они все это сделали, в закрытых помещениях сидели все эти абитуриенты, и писали. А сдавали мало – средняя квота была 5%. Остальные уходили и могли прийти на следующий год. Хоть 20 раз могли приходить. И некоторые шли, старались и приходили, и уже в старом возрасте сдавал.
Но первая степень этого мало, это уездная величина. Правда, это уже много, уезд уже гордится этим человеком. Вторая – провинциальная величина, уже не раз в три года, а по другому расчету, раз в год-полтора-два. И третья степень – в Пекине. Так вот те, кто сдавал три степени – сюцай, дижень, дзинши, - тот, кто сдавал дзинши, уже был на уровне министра по-нашему, - умнейший человек, почти академик. Он все знал, прошел через горнила, - вот, что такое 2умный и способный». И ему обязательно давали должность не ниже руководителя уезда, или равноценную в провинции и в центре.
Так вот в 1898 г. в Пекине был очередной тур этих экзаменов на третью степень. Собрались со всего Китая самые умные и способные, и из них самым способным был Кан Ю Вей, который знал много из русской, европейской истории, уважал Петра Первого, был реформатором, готов был выступить за реформы, предлагал очень много интереснейших реформ – я бы их мог перечислить. В чем был смысл этих реформ? – нужно было заменить старую административную систему на новую. Вместо этой устаревшей системы трех степеней для умных и способных ввести европейские стандарты образования- школы, университеты, учить европейскую технику, европейские знания, культуру. То есть, это было движение тех, кто сознавал, что Китай отстает, что он может идти вперед не в результате революций, не в результате военных действий, а в результате реформ. Они искали путь к этому Гуан Сюю, племяннику, который в это время сидел императором у Цыси.
И они добрались до него - Гу Ан Сю откликнулся. Он готов был их поддержать они стали искать силы, на которые можно было бы опереться и нашли генерала, Ю Ань Шикая. Генерал Ю Ань был руководителем новых войск, и они очень надеялись, что он либерал почти что, что он руководитель новых войск, что он почти что европеец в Китае, что он поймет их, подержит, и они на осенних октябрьских парадных соревнованиях, торжествах, когда новая армия должна была продемонстрировать свою силу, мощь и возможности, произвели бы военный переворот и свергли бы - не Гу Ан Сюя, а Цыси. И они сказали: Ю Ань, переходи к нам.
Ю Ань был великий человек, это был последний, кто хотел стать китайским императором неудачно.
М.Соколов
―
месяцы на три стал.
Л.Васильев
―
неудачник. Но он почти дошел до этого уровня. Он был великий человек, ничего не скажу. Его имя, если и не такое . как Цыси , но очень известное .Он заколебался: идти вместе с этими ребятами? – а кто они такие? С Гу Ан Сюем? А кто он такой? Если все сорвется, чья голова в первую очередь ляжет на плаху? Лучше я выберу мадам. И он выбрал мадам М.СОКОЛОВ: То есть, сдал все.
Л.Васильев
―
Все заговорщики были сданы. Кан Ю Вень бежал, бежал и второй из них, с помощью японцев они скрылись, их перебросили в Японию, человек 6-8 примерно других руководителей казнили, остальные в страхе разбежались. Гу Ан Сюя, незадачливого императора, посадили на остров, по домашний арест. И на этом все окончилось. Все 100 дней реформ, как это вошло в историю Китая – три месяца с небольшим. Они пытались провести реформы и довели дело до этого момента, когда уже все решалось, - пошли прахом.Из реформ ничего не получилось. Хотя много было у них тех, кто поддерживал реформаторов - по всему Китаю у них были сторонники.
М.Соколов
―
были тайные общества?
Л.Васильев
―
Нет, тайное общество – это другая группа, если вы имеете в виду настоящие тайные общества, это полуразбойная, полусектантская братва, это маргиналы. Тем не мене, что хочу сказать в связи с этим – кончилось это движение неудачей, Цыси торжествовала, сторонники этого Кана и Ляна по всему Китаю были в оцепенении. Правда, их почти не трогали, до них не добирались, но они были запуганы, они молчали. Сунь Ю Цен в это время отсутствовал в Китае, с ним была своя большая история. Су Ю Цен не относится к числу реформаторов такого типа, которые ставили на реформы сверху. Кан и Лян ставили на реформы сверху, они считали, что Гу Ан Сюй может это сделать. Не получилось.
М.Соколов
―
так получилась наоборот, реакция в виде восстания антизападного.
Л.Васильев
―
Нет, опять не так. Я вам рассказал красочно, как съезжались со всего Китая в Пекин, изысканные, умные и способные, самые лучшие несколько десятков или сотен, и как они устроили полузаговор, как они издавали газеты, звали всю страну к западным реформам. У них была поддержка со стороны западных посольств и консульств, западных сил. И все это рухнуло.Но в том же 98 г., но уже не на юге, и не в Пекине, а в приморской части к востоку от Пекина, - очень интересный район, где в свое время жил Конфуций, несколько тысяч лет назад, две с половиной, и старый район, хорошо исхоженный, - шел процесс проведения железных дорог и телеграфных линий. Казалось бы, что проще – уже весь мир был покрыт железными дорогами и телеграфными линиями. А в Китае не получалось, потому что там были могильные земли, через которые никакой китайской семье не хотелось пропускать ни железную дорогу, ни телеграфную линию – это святое – могильная земля. Вообще отношение к старикам – не в обиду будь сказано нашей стране – в Китае, да и на всем Востоке, но в Китае особенно, - очень почтительное. В Китае старший много значит. Когда в Китае говорят «господин» - это значит «прежде меня родившийся», то есть, старший. «Господин» и «старший» это синонимы. И уважение соответствующее, и отношение.
Так вот могильные земли это великая вещь. Но вы представляете себе, что такое строить железную дорогу или прокладывать телеграфную линию – нельзя на каждый чих наздравствоваться, и каждый могильный кусок обходить. И вот тут начинается конфликт. Прибавьте к этому в том же западном районе, о котором я говорю, приморский район, было много пасторов, которые выполняли функции миссионеров и пытались обратить китайцев в христианство. И тоже это вызывало недовольство. Не то, что силой – избави бог, - но предоставляли льготы: придешь к нам учиться, мы тебе поможем, сделаем что-то хорошее. И все равно было большое недовольство.
И вот, с одной стороны, эти могильные земли, с другой стороны – навязывание христианство, что тоже враждебно, не наше, чужое, действовало на местных крестьян, самых бедных. И не только крестьян. Там, вдоль морского побережья всегда большое количество маргиналов, различных людей бог весь какой профессией, связанных с обслуживанием, торговых и не торговых судов, лодочников, - народ не очень богатый, но очень с претензиями, я бы сказал. И вот они стали выступать против западных пришельцев, неважно, каких - миллионер, инженер, машинист железнодорожный, или просто торговец – они все чаще стали проявлять свое недовольство и выступать. Кого бить, кого грабить, кого резать.
Почему я о них говорю, что это люди маргинально-низкого сорта? Они вошли в историю так. Они называли себя «ихэцюань» - «и» - справедливость», «х» - «мир», «цюань» - «группа», «Банда», «организация» - за мир и справедливость» - по-китайски, по-бедняцки, естественно. И. кроме того, «цюань» это «хитрость» и «кулак», и получается, что можно перевести это на слух – в иероглифах это разные вещи, но на слух это можно воспринять как «кулак во имя мира и справедливости», то есть, «бей чужих, они того заслуживают».
И по этому принципу они соединились в большие группы, соединения. Такие очень странные, примитивные, под влиянием даосизма – это китайская религия, очень народная, тоже такая примитивная, языческая по характеру. Буддизм, - причем, буддизм опять же, народный, это не монахи, это такие, на уровне прислужников или просто сторонников буддизма. Вот эти буддистско-даосские - иногда их через дефис упоминают, - это такие группы, секты.
М.Соколов
―
Но ни даже пошли на Пекин, начали громить там посольства, безобразничать.
Л.Васильев
―
Совершенно верно. Объединившись в эту большую организацию ихэцюаней они двинулись именно на Пекин. И в 99-м году, в самый конец прошлого, 19 века, уже позапрошлого для нас, они, собираясь со всех сторон, соединились вместе, и пошли навалом на Пекин. Цыси, которая ненавидела запад не меньше их, не знала, как быть: с одной стороны, она и запад ненавидела, с другой стороны, она и их люмпенов боялась, потому что от них можно было всего ожидать, неизвестно, если они придут в Пекин, что они сделают, против кого они пойдут и кому больнее достанется.А Цыси была умная женщина, - надеюсь все, что я успел про нее рассказать, не поставило под сомнение его умственные способности. Потому что такие выкрутасы, такие хитрые комбинации, которые она проделывала, это вам не элементарная интрига, это надо иметь много в голове извилин. И она не знала, как быть. Эта умная женщина была поставлена в тупик, кого поддержать против кого выступить
Сначала она открыла им путь. Она собрала войско на всякий случай, но велела не вмешиваться – и войско не вмешивалось. Они шли на Пекин, и где-то в разгар лета, в июне, она сказала: открываем двери - пусть войдут в Пекин. М эти люмпены ворвались в город, которого они в жизни не видели, - красивый, старый, великий Пекин, а они в основном деревенский народ, привыкли драться кулаками.
М.Соколов
―
А тут мы сделаем остановку до следующей передачи. Потому что вот этот китайский Антимайдан столетней давности, думаю, заслуживает дальнейшего разговора, как и Синьхайская революция. Спасибо вам, встретимся в следующее воскресенье.